Свет невечерний. Как смирить жену

Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

Любимым «развлечением» православного человека является борьба с гордостью. Причем бороться с гордостью мы предпочитаем как лично, так и коллективно. А лучше всего, если это будет гордость какого-нибудь постороннего человека – и мы начнем активно помогать ему смиряться. Откуда вдруг в нашей православной среде появился такой «вид спорта»? Дело в том, что самой яркой, самой важной добродетелью, о которой пишут монашеские книги, является смирение. А смирению противоположны гордость и гордыня, которые некоторые святые отцы называют источником смерти.

В монашеских книгах остались такие интересные наблюдения и разборы этого состояния гордыни, которые вызывают некоторый восторг и даже удивление, потому что так глубоко, так точно там проработаны все движения души человека, который находится в этом сложном состоянии, так что мы даже различаем гордыню, тщеславие, высокомерие. Очень хорошо известны тексты святых отцов, которые писали на эту тему и особенно выстраивали ступени восхождения из этого опасного состояния к смирению.

Казалось бы, все просто и понятно. В чем же подвох? Почему я позволяю себе такую иронию? Потому, что мы забываем: у святых отцов речь шла о монашеских духовных упражнениях. Мы имеем дело с монашеской литературой. Причем не просто с литературой, написанной монахами для монахов, но и с теми пособиями, которые писались не просто для монахов, а для их руководителей. Когда вы покупаете в книжном магазине пособие ребенку для занятий английским языком, это обязательно бывает комплект: тетрадь, к тетради присоединяется учебник для ребенка, а к этому учебнику идет методическое пособие для учителя. Так вот, монашеские книги, которые у нас есть, в частности, «Лествица» Иоанна Лествичника, являются таким пособием для учителя. Представляете, если вы пособие для учителя дадите школьнику младших классов, чтобы он по нему учил язык без учителя?

Такие случаи тоже бывали. Так, наш замечательный детский поэт Корней Чуковский добился высот журналистики благодаря тому, что в редакции одесской газеты  заявил, что знает английский язык, и его отправили в Лондон собственным корреспондентом. Но он сам не подозревал «глубины» своих познаний в английском языке. Дело в том, что он учился по самоучителю, который приобрел на рынке за какие-то копейки, потому-то у самоучителя был вырван первый блок с разделом фонетики. Чуковский так и не выучил, как звучит английский язык, поэтому он говорил так, как было написано, и никогда не слышал, как это произносится. Оказавшись в Лондоне, он вдруг понял, что не знает английского языка: он не понимает, что ему говорят, его не понимали. Просто он учился по книге, которая была адресована не ему, и ему нужен был учитель, чтобы разобраться с этим текстом.

Очень похожая ситуация у нас с монашеской литературой. Люди берут в руки Иоанна Лествичника, начинают его читать, сверять свою жизнь с этой книгой и очень часто  просто впадают в депрессию, в самое настоящее религиозное, причем мотивированное отчаяние. Потому что они понимают, что до этого уровня точно не дойдут, это просто невозможно, так как они все просто изъедены грехами. Это просто какая-то страшная книга, которая загоняет в угол. Легче просто махнуть рукой и понадеяться, что когда-нибудь Господь простит тебя за какие-нибудь пожертвования или терпение болезни. Потому что это очень сложно.

Мы просто попадаем в такую же ситуацию, как Корней Чуковский в юности. Эта книга написана не для нас. Она написана даже не для простых монахов, а для их руководителей. Вот в чем дело! Когда мы транслируем сетку добродетелей и пороков, которые описаны в этой книге, на нашу жизнь, мы тоже совершаем ошибку. Потому что, когда звучит слово «смирение», в виду имеется определенное динамичное состояние конкретного человека, в частности монаха, который обучается этому состоянию. Почему я говорю, что оно динамичное? Потому, что в духовной жизни нет статики, нет раз и навсегда достигнутого состояния.

Иоанн Лествичник в том же самом «Слове к пастырю» говорит руководителю монахов о том, что тот должен их научить по большому счету обходиться без него. Но это обучение длится годами, иногда десятилетиями. У Иоанна Лествичника звучит, что пастырь познается в свое отсутствие. Следовательно, задача духовника – так воспитать свое духовное чадо, чтобы оно обходилось без духовника, не звонило ему каждые пять минут и не спрашивало о своих помыслах. Это очень сложный путь, очень личный и творческий, потому что духовник наблюдает за иноком, как тот погружается в эту глубину или поднимается на высоту по лестнице духовного совершенства.

Но эти термины – смирение, гордыня, высокоумие – имеют совсем другое содержание внутри монашеской традиции, которую описывает Иоанн Лествичник, нежели в нашей жизни. Почему нужно четко давать себе в этом отчет? Потому, что из-за доминанты монашеской литературы в жизни современного православного человека, по большому счету мирянина (так как большинство наших верующих – миряне), происходит подмена, в наш язык вкрадывается ложь.

Мы говорим, что гордость есть корень всех зол. Иоанн Лествичник имеет в виду одно, а современная лексика имеет в виду нечто другое. И мы не чувствуем разницы, во-первых, в человеческом, в личном опыте, а во-вторых, в значении, семантике, что вкладывается в этот термин. Иоанн Лествичник имел в виду очень сложное духовное упражнение, которое происходит под руководством духовника, а мы имеем в виду некоторое состояние забитости. Я, конечно, очень сильно упрощаю, потому что бывают разные оттенки смыслов, но чаще всего именно так православные люди и понимают.

Я неоднократно встречал православных мужчин, которые мне с достоинством рассказывали, как они смиряют своих жен. Они это рассказывали с использованием монашеской лексики: «Я ее смиряю, потому что это ей полезно. Я бы так не пил, как  пью, но ей же надо смиряться. Она же должна что-то терпеть. Я, бывает, иногда и руку на нее подниму. Мне не хочется, я не со злости, но я же должен вести ее по пути духовного совершенствования». Бывает, когда родители смиряют своих детей. Это совсем чудовищно. Когда такие эксперименты проводятся над взрослыми, это грустно, но когда православные родители учат так смирению своих детей, это совсем ужасно.

Иногда это происходит без садистского содержания, но в любом случае остается некоторый психологический или эмоциональный зажим, когда человек боится похвалить своего ребенка. Я не могу гордиться своим ребенком, я не могу сказать, что у него все хорошо получилось, я не могу сказать: «Я горжусь тобой». Почему-то эта фраза православным человеком всегда воспринимается негативно. Мы путаем термины. Гордиться ребенком – это совсем другое. Конечно, можно гордиться в клинических формах, как это иногда бывает, но обычный человек имеет в виду совсем другое.

Ваш ребенок победил в шахматном турнире или занял первое место на олимпиаде. Ребенок так устроен, что он раскрывается, растет только под восхищенным взглядом взрослого человека. Если родители им не восхищаются, если он не видит знаков этого восхищения, он начинает закрываться, сомневаться в себе и потом сомневается всю жизнь. Из-за недоразумения, из-за того, что мы спутали язык аскетики с обыденным современным языком, мы раним детей, и не только детей, но и просто своих близких.

Важно различать эти смыслы и не стесняться восхищаться своими детьми, поощрять своих близких, делать комплименты, не бояться слова «горжусь». Ведь можно гордиться и Родиной, и предками, и своими детьми. В этот термин в этом случае вкладывается не сатанинский смысл, высокоумие, высокомерие, пренебрежение, какие-то расистские нотки, а обычный общечеловеческий смысл. Просто нужно различать смыслы, помнить о тех контекстах, в которых созревает та или иная лексика. Это упрощает жизнь не только вам, но и вашим близким.

Записала Таисия Зыкова