Учимся растить любовью. Детские травмы

Все чаще мы слышим и употребляем словосочетание "детские травмы". Но не все отдают себе отчет в том, что одни глубокие негативные переживания детства могут пройти бесследно, а другие перерасти в серьезную проблему. Как распознать глубоко травматические события в жизни малыша, как научиться преодолевать трудности с минимальными потерями для психического здоровья и, наконец, как справляться с последствиями детских травм? Об этом говорим с психологом Полиной Сметаниной, педагогом "Школы для родителей и воспитателей".

– Сегодня мы будем говорить о детских травмах. Этот термин попадается почти в каждой статье, которая касается детского воспитания. Его употребляют сами родители и даже некоторые дети, которые уже подросли и научились манипулировать родительским сознанием. Они говорят: «Вот, ты мне сейчас наносишь травму». То есть мы очень часто сейчас говорим о травме. Хочется разобраться, что же это такое и почему этот термин так вошел в нашу обыденную жизнь. Что он означает?

– Вы правы, что сейчас есть некий родительский невроз – страх травмы. Родители считают, что если они накричали на ребенка или покритиковали его, то тут же нанесли ему травму. Порой они пытаются задобрить ребенка, как-то все исправить, не понимая, что этим, возможно, наносят ему еще больший вред, поскольку у них  непоследовательное поведение.

Травма – это нарушение психологической целостности, это рана души. Как и раны телесные, душевные раны тоже имеют разную глубину. Это могут быть более глубокие порезы и ссадины, могут быть гноящиеся раны, могут быть раны, которые потом рубцуются – и образуется шрам. Как и с телом, здесь очень важны, во-первых, ресурсы самого организма и самого человека, а во-вторых, та первая помощь, которая будет оказана ребенку.

– Хочется поговорить о причинах травм. Когда они возникают и что может стать причиной травмы?

– Травма – это травмирующее событие, но не каждое такое событие может действительно стать травмой, оно может ею и не стать, причем это не зависит от остроты события. То есть мы можем говорить об автокатастрофе, которая может травмой не стать, а обычное падение или неудачное выступление у доски может травмой стать. Травма наступает тогда, когда ребенок (или взрослый человек) не в состоянии справиться со своими очень сильными эмоциями, очень сильными чувствами. Это может быть боль, гнев, отчаяние, потеря чувства безопасности. И если не находится выхода этим чувствам, то ребенок (или взрослый человек) принимает решение (естественно, неосознанно) эти чувства запереть, спрятать внутри. Получается, он это делает, прибегая к каким-либо защитам: может быть, он принимает решение забыть или как-то избегать этих травмирующих мест, напоминаний, слов, пытается подавлять эти чувства. Но, естественно, все, что заперто, будет искать выход наружу. Поэтому часто можно наблюдать у травмированных людей, детей какие-то неадекватные реакции, казалось бы, на совершенно нейтральные слова или места, какие-то агрессивные реакции, нарушение сна – именно таким образом эти чувства дают о себе знать. Получается, что травма становится травмой, когда нет помощи в отреагировании этих чувств.

– Как определить, что у ребенка травма, и о проявлениях, которые следуют за травмой, мы поговорим чуть позже. Прежде всего мне хотелось бы выяснить, есть ли дети, которых можно отнести к категории риска, которые больше подвержены этому травматичному состоянию? Например, из-за простого ответа у доски. Ведь Вы сказали, что для некоторых автокатастрофа может пройти почти бесследно для психики, а для иного ребенка неудачный ответ у доски, позор перед одноклассниками может обернуться травмой. Это какие-то особенные дети?

– Я бы не сказала, что это особенные дети. В каждый период жизни мы можем быть более или менее чувствительны или ранимы, это зависит от многих факторов: от того, что происходит у нас в семье, от нашего внутреннего настроения и состояния, от того, кто стал свидетелем самого этого события. Одно дело, когда я не ответил у доски и никого рядом не было, другое дело, когда сидел весь класс и смеялся, и совершенно третье дело, когда там сидел тот человек, который мне нравится, дорог, а он смеялся тоже. То есть многие факторы влияют.

Я бы здесь все-таки говорила о том, что важным является то, насколько тебя приняли близкие, значимые люди после этого события. Если брать ситуацию ответа у доски. Предположим, девочку вызывают к доске, она теряется, не может ответить. Возможно, она сидела с телефоном весь вечер и просто не подготовилась. Учитель что-то такое язвительное заметил, и класс засмеялся. Девочка приходит с этой ситуацией домой и рассказывает о ней маме. Первая реакция мамы – это страшно неприятно: как это так, твой ребенок не ответил. Мама понимает, почему так произошло, и говорит: «Ну а что ты думала? Меньше надо в телефоне сидеть. Теперь останешься без телефона неделю, сиди учи уроки. Сама виновата. Вас там много, а учительница одна». Происходит наложение на ту ситуацию еще вот этих неприятных чувств. Эта ситуация закрепится, и в следующий раз, когда ребенок пойдет отвечать у доски, с большей вероятностью можно сказать, что он начнет бояться. Не произошло отреагирования. Плюс к этому еще добавится страх прийти домой и рассказать об этом, и скорее всего произойдет такая же неприятная похожая ситуация, а это закрепит травму еще больше. Получается, что травма действует таким образом: неприятное событие, отсутствие нормальной реакции, страх перед похожим событием, который порождает то же самое действие, и закрепление травмы.

Возьмем обратную ситуацию: ребенок приходит, рассказывает маме, а мама, несмотря на то, что переживает, что ребенок сидит в телефоне вместо того, чтобы учить уроки, садится и говорит: «Слушай, я представляю, как это ужасно. Ты там стояла, весь класс все это видел, я представляю, как тебе было страшно и стыдно. Наверное, ты хотела провалиться сквозь землю». То есть нужно давать возможность отреагировать, просто описывая ситуацию. Здесь нет осуждения учителя, нет осуждения ребенка, здесь просто описание ситуации и проживание вместе с ребенком этой ситуации.

– Сочувствие.

– Да. Не помощь, не жалость, а именно сочувствие. И ребенок отреагирует, выплачет все это, расскажет, выскажет. Возможно, он скажет, что хотел сделать в этой ситуации (закричать, провалиться сквозь землю, выбежать из класса), расскажет о своих телесных импульсах и реакциях, и тогда травмы скорее всего не произойдет. И, возможно, ребенок сможет сделать какие-то свои выводы: «Лучше я не буду сидеть в телефоне, а готовиться в следующий раз». То есть к этому можно будет вернуться, но уже потом, когда утихнет этот эмоциональный пик.

– Все-таки мне кажется, что большинство детских травм наносится именно в родных стенах. Получается, что родители, самые близкие люди, которые желают ребенку только добра, каким-то невообразимым образом травмируют психику своего любимого ребенка. Как так выходит? Мы сейчас не будем говорить о ситуациях крайнего насилия дома, тирании, деспотизма; в самой простой семье ребенок тоже страдает от травмы. Вам как психологу, думаю, приходилось сталкиваться и с такими ситуациями.

– Таких ситуаций просто множество, они могут быть совершенно разные. Во-первых, это, конечно же, конфликты в семье, это разводы. Но всегда будем иметь в виду, что если нет должного отреагирования, если ребенку запрещено выражать то, что он чувствует в этот момент, тогда он все это копит в себе. Это постоянная критика, это множество запретов, невозможность ребенку как-то выражать себя, свое мнение, свои чувства. «Что ты там можешь знать? Мал еще! Сиди да помалкивай». Вообще грубость травматична, потому что ребенок растет с ощущением, что он какой-то недочеловек и, чтобы стать человеком, нужно быть сильнее, нужно быть взрослым, тогда ты можешь так же унижать, подняться на ступеньку над кем-то. К сожалению, у нас в культуре нет уважения к ребенку. Безусловно, само по себе такое отношение может травмировать.

Здесь очень важно понимать, что травмы в любом случае будут получены ребенком, это неизбежно. Как говорится, даже если вы идеальная мама, все равно вашему ребенку найдется, что рассказать психологу. Это тоже правда. Травмой может быть также попытка мамы стать идеальной и сделать так, чтобы ребенок никогда и ничем не травмировался. На самом деле это тоже далеко от жизни. Задача родителей – все-таки показать, что мир неидеален, я неидеален и люди неидеальны, что в жизни бывают разные ситуации, просто всегда есть люди, которые помогут их пережить и научить ребенка справляться с этими ситуациями, со своими чувствами. В этом задача родителей, а не в том, чтобы совсем оградить ребенка от травм.

Сейчас очень насущной является тема идеальной мамы. Это правда очень травмирует ребенка и приводит к тому, что ребенок потом просто не может отделить идеальную маму от мамы реальной и соединить это в единого человека. То есть важно принять мать такой, какая она есть; отсюда и начинается принятие себя, принятие других людей, принятие своего супруга, своих детей несовершенными. Поэтому я хотела бы призвать мам не стремиться к идеальности, потому что это тоже один из травмирующих моментов.

Хотелось бы отдельно сказать, что травмы – это внезапное событие, то, что возникает вдруг. Почему ребенок и нуждается в отреагировании – потому что он не ожидал этого. Все было хорошо, замечательно: облачка, птички поют, иду по тропинке и вдруг упал, сломал ногу, например, и больше никогда не буду таким, как прежде. Травма разделяет человека на «до» и «после» травматичного события. У меня же были какие-то планы, мысли, мечты, и вдруг это произошло, и я стал другим, я никогда больше прежним не буду.

Если мы говорим о крупных травмах, то здесь, конечно, может быть такое: «Я не могу доверять миру. Я не могу больше идти по этой дороге, потому что (например) стук дятла будет напоминать мне об этом». Это переживается тяжело. Если мы говорим о будничных микротравмах, то это, конечно, может как-то повлиять на формирование нашего характера, на какие-то установки. Но идея одна – человек меняется после травмы. И так как травма всегда внезапна, ребенка нужно уметь как-то выводить из этого шока, чтобы он проговаривал и выражал все свои чувства.

И отдельно хотелось бы сказать о ситуациях, когда они являются внезапными для ребенка, но для нас они известны. Например, мы знаем, что давно собираемся разводиться. Или знаем, что бабушка болеет. Или дедушка умер. Мы боимся сказать об этом ребенку, потому что боимся его ранить, травмировать, и оттягиваем этот момент. И получается, что на травму самого известия накладывается еще это: «Как же вы знали и не сказали? Я что, не член семьи? Или вы мне не доверяете?» Плюс еще весь этот период, когда мы знаем, а он не знает, наша тревожность передается ребенку, он додумывает, домысливает, фантазирует что-то, часто берет вину на себя: «Если мама так себя ведет, наверное, я что-то не то сделал». Поэтому отдельным травмирующим фактором является нечестность по отношению к ребенку и страх сообщить ему о чем-то.

– Хочется еще понять, какие симптомы могут сообщить родителям, что у ребенка что-то не в порядке, что ему необходима поддержка семьи. Конечно, ему всегда необходима такая поддержка, но я об особенной поддержке по преодолению травматической ситуации. Как это понять?

– Обычно симптомы того, что ребенок пережил острую травму, проявляются не сразу, а спустя время: от двух месяцев до полугода. Поэтому если вдруг у ребенка энурез, возврат в детство (начал сосать палец или вести себя так, как несвойственно его возрасту), если ему часто снятся кошмары, есть нарушения аппетита (не ест, либо начинает есть очень много, либо отказывается от какого-то вида пищи), есть нарушения сна, внезапные вспышки агрессии, вообще какое-то неадекватное поведение (избегание определенных мест, связанных с воспоминаниями о травме, каких-то людей, слов, изображений), это может свидетельствовать о том, что ребенок переживает травму. И нужно обращаться к прошлому, потому что это произошло не вчера, не позавчера, а скорее всего в период от двух месяцев до полугода.

– И что делать родителям в такой ситуации? Наверное, необходимо сразу идти к специалисту? Или все-таки можно какими-то домашними методами это все нивелировать? Вы сказали, что нет ребенка, который бы не пережил таких травматических ситуаций, поэтому, может быть, семья может это компенсировать в полной мере?

– Если мы говорим о серьезной травме, которая имеет такие последствия (кстати, к ним еще относится депрессия), то я бы все-таки рекомендовала идти к специалисту, потому что, выводя его из травмы самостоятельно, можно нанести еще большую травму, опять погружая его в эти воспоминания. Поэтому лучше, чтобы его аккуратненько, плавненько выводил специалист, который поможет и родителям как-то с этим справляться.

– И все-таки хочется понять, как себя вести родителям. Потому что когда у ребенка что-то не в порядке, тем более с такой тонкой материей, как психика, родитель хочет оберегать своего ребенка как-то усиленно. И иногда это оборачивается не самым лучшим образом для самого ребенка. Потому что, во-первых, ему потакают (а это не всегда полезно, даже чаще всего неполезно), во-вторых, его могут настраивать против мира. Такие ситуации бывают, когда мама начинает говорить: «Учительница плохая, ученики, которые смеялись, плохие, а ты у меня хороший». Но ребенку, даже если он верит, что он хороший, тяжело жить в мире, где все плохие. Такие сценарии развития событий, конечно, не очень хороши. Что делать, чтобы избежать подобных нехороших сценариев и прийти к правильному сценарию выхода из травмы именно внутри семьи?

– Если мы говорим о внутрисемейных сценариях, то, думаю, их нужно осознавать и прорабатывать родителям. Потому что если родители относятся к миру как к чему-то плохому и опасному, безусловно, они будут передавать это знание детям. Да, я могу назвать это травмой, потому что ребенку будет тяжело с этим жить. Тем не менее родители как-то с этим живут, это их картина мира, у них такое видение.

Любые установки – микротравмы. «Быть счастливым вредно» – одна из самых известных сейчас установок, которая часто встречается; якобы если сейчас хорошо – потом будешь плакать. «Не взрослей, оставайся подольше маленьким». «Не трогай – поломаешь», «не бегай – упадешь», «не будь успешным», «не добивайся». Все эти установки – наверное, какие-то микротравмы, которые складывают определенное видение: мира – как опасного, а себя – как какого-то неумелого. И здесь нужно родителям сначала менять свое видение и отношение к миру, к себе и к ребенку.

Мне кажется, нужно руководствоваться изначально позицией, что ребенок достоин уважения, он не ниже нас (я сейчас не говорю об иерархии), просто это человек, у которого мало опыта. Когда мы идем учиться, то, естественно, не пойдем учиться к тому, кто будет понукать нами: открой, принеси, отнеси. Мы относимся с уважением к человеку, который нас учит, и хотим, чтобы к нам тоже относились с уважением. Мы учителя, наставники ребенка, и очень важно смотреть на ребенка с этой позиции.

– А что будет, если травма не прожита так, как это необходимо? Если ее последствия не преодолели еще в детском возрасте, когда она возникла, какие последствия могут быть для взрослого человека? Как взрослый человек может распознать по себе, что у него какие-то забытые детские травмы?

– Тут зависит от степени травмы. Если человек, вспоминая о чем-то или встречаясь с подобными ситуациями, начинает плакать (первая реакция), то здесь травма. Допустим, прошло много лет, а он до сих пор не может смотреть на изображение ремня, например, на картинке. Обиды на родителей свидетельствуют о том, что были нанесены травмы. Это и неспособность справляться с какими-то элементарными событиями в жизни, потому что травма имеет такую особенность – притягивать к себе остальные, то есть человек тогда не может справляться и с другими травматичными событиями, ему тяжело. И получается накопление, какой-то большой ком внутри, с которым, конечно же, нужно справляться. Это и склонность к депрессиям, и зависимости. Все наши ошибки воспитания когда-то травмировали ребенка. Например, когда ребенок боится близких отношений, он закрыт, агрессивен. То есть все что угодно может стать последствием перенесенных в детстве травм.

– Что удивительно, есть такая тенденция: человек, переживший в детстве определенные травмы, потом переносит такое же травматическое поведение в свою собственную семью. Например, человек, который ужасно переживал из-за того, что его мама с ним не разговаривала, когда обижалась на него, в детстве клялся себе, что никогда так не поступит, но, вырастая, тот же самый сценарий отыгрывает в собственной семье и от этого очень страдает. А главное, не может понять, почему он так поступает с близкими, ведь он знает изнутри, как это больно.

Мне кажется, в этом есть некое отличие травмы от всего остального. То есть мы осознаем, что ситуация была неверная и что она нас травмировала, осознаем, что сейчас тоже травмируем кого-то, поступая так же, но ничего не можем сделать. То есть, мне кажется, понятие травмы еще сопряжено с понятием собственного бессилия. Или, может быть, я не права?

– Мы сейчас параллельно говорим о двух вещах, которые, безусловно, соединены, – это травма и установки. Установки – это способы нашего поведения, наш характер, то, как мы идем к цели по жизненному пути. Безусловно, установки можно назвать травмами в какой-то степени, хотя их принято разделять. Напомню, травма – это какое-то событие, которое изменило жизнь человека и его самого. А установка – это решение, которое было принято ребенком на основании того, что родитель это часто повторял или транслировал, что так правильно жить; это несколько другая тема. Но если мы говорим о том, что с этим делать и как изменять, обычно этим и занимаются психологи. Безусловно, можно и самостоятельно, просто это будет дольше, чем с психологом.

Мы понимаем, что есть определенная модель поведения. Важно понять, в каких ситуациях я веду себя таким образом, почему я так себя веду, чего я на самом деле хочу. И решить для себя, как можно поступать иначе. Например, я всегда кричал, когда ребенок разливал стакан воды, и принял для себя решение, что в следующий раз, когда он разольет воду, я дам ему тряпку и скажу: «Вытри, пожалуйста». В следующий раз, когда ребенок разольет воду, я могу опять накричать на него, но потом вспомню, что хотел поступить иначе. В этот момент важно себя не ругать, но сказать себе: «Я вспомнил; значит, молодец». И через несколько таких моментов мы можем уже отреагировать так, как хотим реагировать: дать ребенку тряпку, а не накричать. То есть путем научения себя реагировать иначе.

– В самом начале нашей беседы Вы сказали, что травму можно сравнить с раной гноящейся, заросшей или свеженанесенной, которая болит. К чему приведет лечение травмы? У меня сейчас складывается впечатление, что лучшее, что может случиться, – если она затянется и останется шрам. Но хочется верить, что этот процесс обратим и нанесенная травма может быть устранена совсем и навсегда. Может или нет?

– Мне кажется, что какие-то микротравмы могут действительно изменить характер к лучшему, как-то закалить, сделать сильнее. Это во многом зависит от того, как мы реагируем, от нашего целостного отношения к ребенку. А если это какие-то глубокие раны, когда ребенок пережил какую-то очень серьезную ситуацию, либо это постоянно повторяющиеся издевательства, тогда здесь необходима помощь. И она заключается в том, чтобы постепенно снимать всю эту боль, проживать эти чувства заново; сначала «рану» вычищать, потом как-то дезинфицировать (любить, оберегать, очень бережно относиться), и эта рана постепенно рубцуется. Да, остается шрам, но он скорее как память, то есть он уже не болит, по крайней мере. А о незаросшей травме свидетельствует постоянная душевная боль, гнев, агрессия, депрессия.

– Есть ли какой-то срок давности у детских травм или они могут давать о себе знать и в старчестве, и в очень зрелом возрасте? Или, может быть, со временем они сами собой как-то стираются? Всегда ли требуется прорабатывание последствий, которые возникли в результате детских травм?

– Мне кажется, если они человеку мешают, тогда он идет и прорабатывает их или что-то делает. Если человек с этим живет, значит, он приспособился и может с этим жить; может быть, это стало чертой его личности, его характера и устраивает его и близких. Тогда помощь не требуется.

– Что же делать родителям, педагогам, воспитателям, всем тем, кому мы адресуем нашу передачу, чтобы не наносить травмы детям или минимизировать последствия этих травм?

– В первую очередь нужно понимать, что травмы будут, они есть и не надо их так бояться. Это жизнь, а жизнь – внезапная, непредсказуемая, травмирующая и опасная. Это первый момент. Второй момент: нужно понимать, станет что-то  травмой или нет, – это зависит от нашей реакции. Если ребенок к нам приходит и о чем-то рассказывает, важно выслушать его. Не говорить: «Забудь! Плакать тут нечего». Надо поддержать ребенка, прожить с ним все это, прочувствовать, чтобы он понял, что он в безопасности и мама рядом. Это основные моменты: не бояться и быть с ним рядом.

– А если родителю кажется, что ничего травмирующего в этой ситуации нет? «Ой, со мной в детстве тоже так было; ничего страшного». Как распознать разницу между тем, как я в детстве переживал подобные ситуации, и тем, как переживает это мой ребенок, чтобы не происходило сведения на нет его чувств?

– Обычно если транслируется одна и та же неправильная модель воспитания, то с каждым последующим поколением реакция становится острее. То есть если я, например, как-то более-менее выжил и ничего не случилось, то ребенок может давать серьезные психосоматические заболевания: энурез, астму, язву. Это говорит о том, что есть нарушения; и они не связаны с питанием. Понятно, что проблемы могут быть и там, и там, потому что это психосоматика, психофизиология, но с большей степенью вероятности это говорит о том, что ребенок с этим не справляется.

– Получается, психологические проблемы из поколения в поколение в семьях, в роду только накручиваются?

– Если они не изживаются,  дети уже не справляются с ними так, как справлялись взрослые, и проблемы накручиваются.

Ведущая Марина Ланская

Записала Елена Кузоро