У книжной полки. Л.А. Ильюнина. Старец протоиерей Николай Гурьянов. Жизнеописание, воспоминания, письма

24 мая 1909 года в селе Чудские Заходы Гдовского уезда Санкт-Петербургской епархии родился протоиерей Николай Гурьянов. По преданию, Гдов, в просторечии Вдов, был уделом вдовствующей княгини Ольги. На этой поистине многострадальной земле почти никогда не прекращалась война. Помнит Гдовщина дружины святого Александра Невского и Иоанна Грозного, Петра Первого и героя Бородина графа П. П. Коновницына. Боевые стены Гдовской крепости окружают главную святыню – собор во имя иконы Божией Матери «Державная». Это первый храм на Руси с таким посвящением, построенный после 1917 года. Неподалеку отсюда произошло и знаменитое Ледовое побоище. Именно в этом месте, где испокон века решалась судьба нашего Отечества, суждено было  родиться великому духовному ратоборцу двадцатого века старцу Николаю Гурьянову. О нем рассказывает книга, которую мы сегодня предлагаем вашему вниманию. Она называется - «Старец протоиерей Николай Гурьянов: жизнеописание, воспоминания, письма».

***

В эту книгу вошло пространное жизнеописание старца Николая Гурьянова, подготовленное на основе книг Людмилы Ильюниной и Игоря Изборцева, включая случаи прозорливости, а также чудотворений по его молитвам. Свидетельства о помощи старца многим людям содержатся и в воспоминаниях тех наших современников, которые лично знали подвижника. Эти воспоминания также вошли в состав сборника. Помимо этого, в издание включены письма старца и подборка духовных стихотворений из тетради отца Николая, многие из этих стихотворений написал он сам. По словам составителя Людмилы Александровны Ильюниной, эта книга не является чисто авторской, она — плод трудов очень многих людей, которым она приносит сердечную благодарность.

Жизнеописание старца Людмила Александровна предваряет его портретом, который, как отмечает составитель, сохранен не только во множе­стве любительских и профессиональных фото­графий, а также в видеозаписи, но и с любовью запечатлен в слове. Именно слово может отразить тайну и ти­шину, которая охватывала душу при встрече со старцем. Тайна эта была в надмирности под­вижника. Старец мог предстать перед людьми как «ветхий деньми», особенно, когда выгляды­вал из окошечка своего домика или появлялся на пороге, — казалось, что пришел он из прошлых тысячелетий, таким древним, величественным был его облик. Но тут же батюшка начинал шу­тить, быстро убегая от посетителей, и в от­вет на высокие мысли сказать: «Я ребенок, вот и играю!»

По словам Ильюниной, все знали, что у батюшки больные ноги, — он ходил, опираясь на палку. Но, сколько свидетельств о том, что за батюшкой было не угнаться, ког­да он бежал (чаще всего паломники говорят: «Будто летел») по острову. В этом будто раскрываются слова апостола: «Сила Моя в немо­щи совершается» (2 Кор. 12:9)! От батюшки, - рассказывает Людмила Александровна, - исходил свет и тепло, и всегда чувствовалось неземное происхождение этой силы, освещающей и согревающей души людей. А внешне он был необычайно скромен. Ходил всегда в стареньком выцветшем подряснике, в такой же скуфеечке, а в то время, когда еще путешествовал — уезжал с острова для встре­чи с духовными чадами и друзьями, его видели в стареньком беретике, иногда в маминой коф­те поверх рясы и плащике, калошах. По остро­ву батюшка ходил в валенках, а руки всегда были открытыми, даже когда на морозе он часами помазывал паломников «иерусалимским маслицем».

Весь облик батюшки, по словам составителя, был поучителен, его благословение действенно, и «не ищущие своего», по слову апостола Павла о Божественной любви, паломники, находясь рядом со старцем, могли бы воскликнуть: «Для меня достаточно того, что я сподобился видеть вас!» «Облик батюшки трудно описать словами. Это удивительная чистота, свет и доброта. Необыкновенная любовь. Необыкновенная свя­тость. И необыкновенный голос. "Ну, до свида­нья, дорогие мои, Ангела Хранителя!" — благо­словляя всех, произносил батюшка таким голосом, забыть который просто невозможно». Батюшкино совершенство выражалось даже в дикции — когда он говорил, был ясно различим каждый звук. Хотя часто он намеренно начинал говорить на непонятных для людей языках или на языке, понятном только кому-то одному из паломников.

Стоит отметить, что говорил батюшка мало (недаром любил пословицу: «Слово — серебро, а молчание — золото»), но любил петь, пел у себя в домике, аккомпани­руя себе на фисгармонии. Отец Иоанн Миронов вспоминает, как любил старец попеть вместе с кем-то из паломников духовные песнопения, сам аккомпанируя на фисгармонии. «И поплачем вместе, и помолимся – и так хорошо на душе, – рассказывает отец Иоанн. – Батюшка всю жизнь собирал псалмы. Просил, чтобы ему привозили все, что услышишь или найдешь в дореволюционных книгах для народного пения. Многие песнопения он сам положил на ноты». Все песнопения и духовные стихи он собирал в одну книгу, которую назвал «Слово жизни». По словам Ильюниной, все собранное в «Слове жизни» – это свидетельства о Божьей благодати.

Это рассказ, от страницы к странице, о том, что такое благодать и как она действует в человеке. Поэтому эти стихи не сопоставимы ни с какой светской поэзией: там на первом месте стоит «я» автора, а здесь – благодать Божия. И даже включенные в сборник хрестоматийные произведения М. Лермонтова, Г. Державина, А. Хомякова, Ф. Глинки, Я. Смелякова преображаются – они становятся в иной ряд, не в тот, в каком существуют обычно (творческий путь того или иного поэта). В «Слове жизни» важно не то, кто написал эти стихи, а о чем они. Эта книга составлена как памятник соборного творчества. Все эти песнопения, говорит Людмила Александровна, – дар нам, плененным «окамененным нечувствием». Они – если их петь, а не читать, как обычную книгу стихов – могут расшевелить душу, разбудить ее, размягчить.

В «Слове жизни» перед нами предстает картина народных бедствий: сиротства, вдовства, бесприютности, пьянства. Мы видим образы великих страданий Богочеловека, Его Матери, Его святых. Мы слышим слова утешения ко всем страждущим и унывающим, призыв стремиться «от тленности земной к вечности небесной». И так хорошо, когда прихожане во внебогослужебное время поют все вместе... Для того, чтобы петь стихиры, каноны, тропари, нужно понимать нотную грамоту, да и церковнославянский язык неплохо знать – не всем это под силу, а вот эти простые слова, подобранные к несложной мелодии, для всякого доступны. Перелистывая «Слово жизни», мы как будто слышим беседы старца с Господом. Они рождены желанием воспеть, прославить то, что дорого, выплакать то, что тяготит, – в них живая душа. Это разговор со своей душой, это, как сказано в предисловии к книге, – «проповедь самому себе».

Чтение старцем одних и тех же стихов разным людям, так же как и вынужденные прилюдные исповеди у калитки, созидали то, что можно назвать высоким словом «соборность», а попросту: делали всех родными, близкими друг другу, народом Божиим. А одна из духовных чад батюшки отмечала: «Вокруг него все было возвышенно и гармонич­но. Всё в его окружении было другое, чем в нашей обыденности, всё дивно и трепетно». Но узреть эту гармонию могли только духов­ные, а не телесные очи. Потому что телесным очам представлялась совсем другая картина. Вот, например, вспоминает архимандрит Кенсорин (Федоров): «У отца Николая окна в комнате были закрыты наглухо, он не видел дневного света из своей ком­наты. Свет был только на кухне. Батюшка же молился в комнате, в которой не было света сол­нечного, не было воздуха». Но и эта тяжелая картина, по мнению Ильюниной, могла служить поучением. А каким именно, читайте на страницах этой книги.

***

Вот он, блаженный пустынник, взыскующий

Века грядущего благ неземных.

Вот он, в скорбях, как мы в счастье, ликующий,

Душу готовый отдать за других!

...Силою он одарен благодатною:

Чуткой душой прозревает он вдаль,

Видит он язвы людские, невнятные,

Слышит он вопли – и всех ему жаль...

Учит искать он богатство нетленное,

Чтоб не владела душой суета, –

Ибо все мира сокровища бренные

Нашей душе не заменят Христа!