У книжной полки. Лидия Чарская. На всю жизнь. Юность Лиды Воронской

Начало самостоятельной жизни для русской девушки конца XIX века было непростым этапом. И причина тому не только эмоциональная или материальная, связанная с необходимостью получения средств к существованию. Даже те, для кого денежная проблема не имела решающего значения, вынуждены были задумываться о способах самоопределения и самовыражения в частной и общественной сферах. Позади институтская жизнь, впереди — неизвестность, неопределённость, неясность. С такими мыслями, в такой атмосфере переступила порог взрослой жизни героиня книги, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию. Это автобиографическая повесть Лидии Чарской «На всю жизнь», вышедшая в свет в издательстве Паломник.

***

Автор предисловия этой книги, Елена Трофимова, отмечает автобиографичность повести «На всю жизнь». Конечно, Лидия Чарская (в девичестве Воронова) и Лидюша Воронская (как зовут героиню) — это не одно и то же. Природа литературного повествования, основанного даже на конкретных фактах, требует известной доли фантазии, додумывания того, что мы называем художественным вымыслом. Но описание внутреннего состояния своей героини, её побуждений и мыслей не являются плодом воображения писательницы, некими отвлечёнными конструкциями. Текст выражает то, что было реально пережито, прочувствовано и продумано Чарской.

По выходе из Павловского института её судьба пошла, казалось бы, по традиционной колее: Лидия Воронова быстро выходит замуж за офицера Бориса Чурилова. Есть основания полагать, что со стороны Лидии Алексеевны это были не всепоглощающая страсть, и не холодный расчёт, а, скорее, увлечение с некоей долей жалости. По весьма кратким сведениям жених был человеком романтического толка, но с несколько демонической, «печоринской» натурой. Трудно судить, было ли это действительным характером Чурилова или только маской, но на невесту, несомненно, могло производить достаточно сильное впечатление. Тем более что её молодая и творческая натура не была лишена — как читатель увидит из текста книги — романтической тяги ко всему необычному и странному.

Как отмечает Елена Трофимова, «не стоит сбрасывать со счетов и культурный контекст того времени. Наряду с позитивистскими и материалистическими концепциями в литературе, живописи, архитектуре, музыке, моде нарастает волна позднего романтизма. Романтизм с самого момента своего зарождения в конце XVIII века очень высоко оценивал культуру Средневековья с её иррационализмом, религиозной экзальтацией, культом чудесного и таинственного, с рыцарским поклонением Прекрасной Даме. Поэтому и семейная жизнь молодой четы облечена в некую готическую оболочку. Лидия именуется прекрасной принцессой Брандегильдой, Борис мнится благородным рыцарем Трумвилем, квартира в Царском Селе превращается в таинственный замок.

По прошествии времени под его воображаемыми готическими сводами появляется и маленький принц. Таким образом, возникшее пространство их совместной жизни наполнялось мечтами, фантазиями, образами и грёзами, что в значительной мере способствовало развитию заложенных в Чарской литературных и артистических способностей. Тяга к выражению чувств и переживаний в поэтической форме, обнаружившаяся ещё во время пребывания в институте, теперь приобретает черты глубокого увлечения. Постоянно пополняются две толстые тетради — одна с записками, другая со стихами. Лидия начинает серьёзно относиться к своему таланту, литературный труд постепенно превращается в насущную и осознанную внутреннюю потребность. А когда она остается одна с ребенком на руках, литературная деятельность становится не только увлечением, но и заработком.

Как пишет Елена Трофимова, устойчивой частью «литературного ландшафта» книги является Православная Церковь. В начале повествования читатель присутствует на прощальном богослужении в институтской церкви Павловского женского института, где священник отец Ва-силий читает напутственную проповедь юным выпускницам. Позже перед нами проходит сцена венчания Лидии с Борисом Чермиловым. В конце книги Чарская, описывая новое место своего жительства в Петербурге, не забывает упомянуть и лампаду в комнате маленького сына, и праздничный звон колоколов, и белую церковь с золотыми куполами.

Однако наиболее проникновенна и красочна картина православной России конца XIX века в описании крестного хода в праздник Казанской Богоматери в Шлиссельбурге. Мы отчётливо видим и синий купол собора с разорванными белыми облаками над ним, и праздничную шумную толпу на улицах города, и полчища нищих, калек, убогих. «Кликуши выкрикивают на разные голоса, блаженные и слепые выпевают дрожащими голосами мольбы о подаянии». Мы слышим голос чёрного, худого монаха, высоким фальцетом рассказывающего народу о явлении чудотворной иконы — во время осады крепости шведскими войсками — в разломе крепостной стены. Вот показывается голова процессии. Читатель как бы воочию видит горящее на солнце золото икон, хоругвей, сверкающие ризы священнослужителей и белый клобук архиерея. И проплывающий надо всем образ Казанской Богородицы.

Тонко и глубоко описывает писательница чувства, охватывающие Лидию Воронскую при приближении почитаемой святыни. «Вмиг голубой туман застилает от меня и головы народа, и золото икон и хоругвей, и блестящие ризы духовенства... и я вижу одни глаза... только глаза Светлой и Прекрасной Девы, затуманенные слезами... Что-то подкатывается к горлу, что-то душит... А глаза всё ближе, всё яснее... Кружится голова... Запах ладана туманит мысль... Я почти лишаюсь сознания от волнения, переполнившего всё моё существо». Во время крестного хода совершается небольшое чудо: няня младшего брата Лиды – Варвара - исцеляется от долго её мучивших сильных головных болей. Чарская показывает две причины этого избавления. Прежде всего — искренняя вера Вари в заступничество и помощь Пресвятой Богородицы. А также сила христианской молитвы о ближнем — ведь и Лида молит Матерь Божию о помощи Варе. Воистину, по вере даётся человеку!

При всём многообразии сюжетных линий, по словам Елены Трофимовой, основная тема книги — процесс перехода от одного возрастного состояния к другому, превращение юной девушки, почти ещё ребенка, в молодую женщину, уже не отгороженную любовью и заботами близких от взрослой жизни. Пробуждение её «внутреннего человека» выражается и в более серьёзном отношении к своему таланту, в стремлении более чётко определить область его при-менения. И, наконец, к ней приходит любовь, которая знаменует окончательное расставание с детством, с теми невинными радостями и печалями, о которых со вздохом потом вспоминается во взрослой жизни. Выйдя замуж, родив ребёнка, Лидия начинает постигать ещё одну сторону жизни: понимание ответственности за себя, за своих любимых и близких, за выбор путей и дорог своей судьбы.

***

Завершается эта книга на драматической ноте. Не только внешние обстоятельства, но и логика внутреннего развития подсказывают нашей героине, что необходимо сделать решительный шаг. Идиллия подходит к концу. Муж далеко — в Восточной Сибири. Отец, при всей его любви к Лидюше, сам обременён семейством и вряд ли — при всём желании — сможет материально поддерживать дочь и внука. Да и что-то внутри молодой женщины говорит ей, что самой нужно искать собственный путь в этой земной жизни, обретать самостоятельность, воплотить данные ей способности и таланты. Однако ничего ещё не ясно, всё ещё зыбко и неопределённо, а впереди — неизвестность.