27 декабря. Мученики Фирс, Левкий, Каллиник и священномученик Николай Ковалев

Продолжается Рождественский пост.

В этот день Святая Церковь совершает память мчч. III века Фирса, Левкия и Каллиника; Филимона, Аполлония, Ариана и Феотиха.

Сщмч. Николая Ковалева, пресвитера, пострадавшего в 1937 году.

Именинников мы поздравляем с днем ангела!

Братья и сестры, сначала почтим память раннехристианских мучеников: Фирса, Левкия и Калинника. Житие древних мучеников действительно краткое. Святые мученики Фирс, Левкий и Каллиник пострадали за Христа при императоре Декии, в середине III века в Кесарии Вифинской. Святой Левкий, укоривший правителя Кумврикия за несправедливое преследование христиан, после истязаний был усечен мечом. Святой Фирс, приговоренный к жесточайшим пыткам и истязаниям, перенес их невредимо и Божиим изволением мирно скончался. Языческий жрец Каллиник, видя мужество и чудеса святого Фирса, уверовал во Христа и смело исповедал истинную веру, за что и был усечен мечом. И, как говорит владыка Иларион Алфеев: «О [...] реальной жизни святого мы иногда знаем кое-что, иногда — очень мало, иногда — почти ничего».

Но почему же тогда, открывая житие в редакции святителя Димитрия Ростовского, мы видим не одну, не две, а почти два десятка страниц текста? И снова нам отвечает владыка Иларион: «Житие святого — это его словесная икона, некий идеализированный образ: оно всегда пишется в соответствии с каноном, за пределы которого автор позволяет себе выйти лишь в исключительных случаях [...]. Однако во многих случаях житие даже и не претендует на историческую достоверность, как не претендует икона святого на портретное сходство». А это значит, что мы должны, знакомясь с житием, искать для себя уроки. Открывая жития святителя Димитрия Ростовского, не нужно думать, что мы читаем учебник по истории, мы должны понять, что же именно хотел нам сказать святитель Димитрий Ростовский на примере страданий тех или иных мучеников.

Итак, давайте прочтем несколько мест из жития святых мучеников Фирса, Левкия, Каллиника, Филимона, Аполлония и прочих с ними. Святитель Димитрий в уста каждого мученика вкладывает некоторое поучение. Вот перед правителем защищается святой Фирс: «Что же можно сказать полезнее того, что полезно для души? И вот, я вижу, что ты многих утесняешь и лишаешь спасения, отвлекая их от истинной веры и по злобе своей привлекая к служению идолам. Чрез сие ты на свою душу разжигаешь всю геенну огненную. Посему я решился смело и свободно говорить с тобою и узнать от тебя, ради чего ты поставил законом — оставив Создателя неба и земли и всех людей, — поклоняться делу рук человеческих, как бы говоря дереву: “Ты мой отец” […] и камню: “Ты меня родил?” И ради чего вся забота твоя о том, чтобы убедить всех людей (если бы это было возможно) разделить с тобою твой пагубный образ мыслей [...]. Много размышлял я о настоящем деле, [...] и не думай, что ты застал меня неподготовленным и не обдумавшим всего заранее. Ведь я сначала долгое время обсуждал все сам с собою и после тщательного исследования убедился, что ваши боги суть бездушные идолы и храмы их — нечисты; и я посмеялся над ними и избрал чистую и истинную христианскую веру. Итак, не медли исполнить то, что тебе приказано царем относительно нас, христиан».

А несколько позже у бывшего жреца Калинника возникает диалог с правителем:

«— Что с тобою, Каллиник, — говорил он, — разве чудеса этого чародея возымели над тобою такую силу, что даже твою благородную душу, — душу служителя богов, получившего от них многие милости, отвратили от веры отцов и вовлекли в окончательную погибель?

Каллиник сказал:

— В перемене моей более всего виновен сам Геркулес, который совершив, как рассказывается о нем, столько побед, теперь не мог противостоять одному слову сего мужа и пал столь жалким образом, показывая, что смеха достойны те басни, которые известны у людей о нем и о прочих богах.

— Вовсе нет, — возразил правитель, — но ты прельстился волшебством Фирса и надеешься, что и сам ты посредством чар будешь творить такие же чудеса. Однако ни тому волхву, ни тебе христианские волшебства не принесут пользы, если ты не раскаешься и не воздашь по-прежнему чести богам».

Конечно, братья и сестры, авторство этих диалогов принадлежит церковным писателям, жившим многими столетиями позже святых мучеников, потому как и святитель Димитрий Ростовский не сочинял жития сам, а в основном перерабатывал, редактировал те материалы, что дошли до его времени. Жития учат нас верности Богу, они учат нас не отступать от веры во Христа, Господа нашего, они учат нас быть служителями Слова Божия.

Совсем другое дело – жития новомучеников Российских. Они даже и не являются житиями в традиционном смысле этого слова. Сегодня мы поминаем священномученика Николая Ковалева. Его жизнеописание, как и других новомучеников, принципиально отличается от древнего канона. Здесь мы не видим тех художественных элементов, которые есть в древнем житии, а видим лишь жесткую и буквальную правду мучений.

Священномученик Николай родился в 1884 году в Новочеркасске в семье канцелярского служащего. В 1919 году в Анапе он был рукоположен в сан иерея. Краткие сведения о его служении известны из уголовного дела, заведенного на отца Николая в Ленинграде в начале 30-х годов. В деле говорится, что «...в период нахождения в Анапе барона Врангеля, священник Николай Ковалев был избран Городской Думой в комиссию по защите населения от красных». В 1934 году священник был арестован в Ленинграде, куда приехал жить и где совершал богослужения на дому.

Как «социально опасного элемента» отца Николая приговорили к высылке из Ленинграда. С 1935 по 1937 год он находился в ссылке в Казахстане, где был 22 ноября 1937 года вторично арестован и обвинен в «проведении среди населения к/р агитации, направленной на компрометацию мероприятий партии и правительства». На допросе отец Николай виновным себя не признал. 28 ноября тройка при УНКВД по Северо-Казахстанской области приговорила священника Николая Ковалева к высшей мере наказания, и 27 декабря 1937 года он был расстрелян.

Святии мученицы, молите Бога о нас!

Диакон Михаил Кудрявцев