Церковь и общество. Беседа с митрополитом Калужским и Боровским Климентом. Часть 2

Телеканал «Союз» присоединяется к поздравлениям в адрес митрополита Климента, председателя Издательского совета Русской Православной Церкви, доктора исторических наук, ректора Калужской духовной семинарии, в связи с его юбилеем. Предлагаем телезрителям продолжение беседы владыки с писателем Константином Ковалевым-Случевским, где он рассказывает о своей православной семье, о том, как он стал священнослужителем и принял монашеский постриг.

(В расшифровке сохранены некоторые особенности устной речи)

– Сегодня мы вновь в гостях у митрополита Калужского и Боровского Климента.  Мы находимся в Издательском совете Русской Православной Церкви, председателем которого Вы являетесь. Также напомню нашим телезрителям, что владыка – доктор исторических наук и ректор Калужской духовной семинарии.

В прошлый раз в связи с Вашим 70-летним юбилеем мы решили поговорить о Вашей жизни, Вашей судьбе. Я задал немножечко наивный вопрос: как вообще стать из простого человека митрополитом? Вы ответили, что по воле Божьей, и немножко рассказали нам о своем детстве в православной семье, о том, как Вы сталкивались с какими-то проблемами в советской школе, о Вашей юности, о том, как поступили в Московскую духовную семинарию.

Хотелось бы продолжить этот разговор. После семинарии была Московская духовная академия, потом Вы приняли священнический сан, потом были диссертации, работа за рубежом. Давайте продолжим с того момента, когда Вы уже попали в Московскую духовную академию.

– До меня туда поступил старший брат, потом второй брат. Я приезжал в академию, когда был в Лавре. Когда братья поступили в академию, она для нас уже стала ближе. Раньше, когда мы все с мамой приезжали в Лавру, ночевали в трапезном храме. Когда братья поступили, мы уже считали, что они, как старшие братья, должны помочь нам. И они нас устраивали ночевать в академии. Я это к чему говорю? Уже как-то в академической жизни я находился, но только на короткие периоды.

И вот я поступил в семинарию… Вообще было непросто поступить: я не служил в армии, но пришел подавать документы. Я очень желал поступить как раз в это время в семинарию. А мне в канцелярии ответили: «Раз военного билета нет, принять тебя не можем». Со мной был брат, мы все расстроены были.

И тут идет владыка Филарет (Вахромеев), епископ Дмитровский; он был ректором Московской духовной семинарии и академии. Он увидел меня и говорит: «О! И третий Капалин приехал! Поступать решил?» Я отвечаю: «Да, но документы не берут: в армии не служил». – «Подавай! Поступишь – будешь учиться!» И по его слову меня зачислили сразу на второй курс семинарии.

Правда, через два месяца меня забрали в армию, но два года пролетели незаметно! И Господь помог: я служил в части, которая дислоцировалась в лесу. Как только я приехал туда и прошел армейский карантин, на пять месяцев направили на «точку», то есть в самый лес, где нас было восемь-десять солдат. Офицер находился в отдельном помещении, а мы жили вместе.

Нашей задачей была охрана. В случае каких-то военных действий мы имели свою «точку», чтобы разворачивать ее; то есть это была первая группа оперативного действия. Нам давался срок, чтобы через 15 минут…

– ...все заработало...

– ...да, уже готово к взлету было, к действиям. В любое время суток, в любую погоду и так далее. А так – «ходите, охраняйте». Круг был, вероятно, километра три. И вот я ходил охранял, а душа была в Лавре… Зимой тулуп надену, валенки, иду и пою: «Царице моя Преблагая». А летом – тем более…

– И ночью ходили по этому кругу три километра?

– И ночью дежурили. Я ходил и любовался: какой Премудрый Господь, такой создал мир! Идешь летом – солнце встает, лес весь оживает! Столько птичек там было! Видели, как там лоси ходили, зайцы бегали...

– Да, про зверей я хотел спросить.

– Но мы стрелять не могли, потому что все это на учете было. Я наслаждался красотой природы. И все время, когда вижу лес, окружающий мир, природу, думаю: «Как мудро все это устроено!» Возьмите деревья – такой разнообразный мир растительности!  Посмотрите на звезды, на луну – просто красота!

Вот я два года так в созерцании мира и в молитве провел там. Господь как-то определил это. Я уже об этом вспоминал, когда был назначен в Калугу, побывал в Тихоновой пустыни; преподобный Тихон ушел в лес тоже молиться, а меня направили в армию не в городе служить, не где-то еще, а я вот из двух лет 14 месяцев провел в лесу.

– То есть у Вас фактически было паломничество...

– Да. Где-то полтора месяца отпуска было. Отпуск и плюс нам давали еще увольнительные. А я служил под Серпуховом, и разрешалось в пределах Московской области съездить домой. Я поеду домой, переоденусь и еду в Лавру. Раз в месяц, в два месяца я, если не находился на дежурстве, посещал Лавру. Поэтому связь с академией не прерывалась: навещу своих однокурсников, узнаю, как они учатся, побываю у преподобного, помолюсь, к духовнику приду. Вот так я и провел эти два года.

А когда вернулся, то взялся за учебу. Правда, я и в армии занимался. Там нельзя было иметь ни Евангелия, ни Библии, каких-то духовных книг. Но там я прочитал всего Достоевского, всего Гоголя.

– Тоже православная литература.

– Да. Если я не был на дежурстве, то особое внимание уделял чтению. Вот там я начал читать и «Историю России» Соловьева – тоже интересно. Это светская книга. В армии я смог только один том прочитать, а уже впоследствии прочитал всего Соловьева.

Вернулся и семинарию, академию закончил и специально взял себе тему диссертационной работы: «Духовный облик и поведение пастыря», то есть о том, каким должен быть священник. Потому что стать священником было мечтой моего детства.

И я вспоминаю, как мы с владыкой Димитрием, младшим братом, после службы придем, спрашиваем: «Мам, можно платок твой?» А если он заберет платок, то я прошу: «Мама, а можно эту скатерть?» Делали из этого как бы фелонь и ходили, как будто в храме совершаем службу: что-то поем. Из консервной банки сделаем кадило, даже веревочки привяжем, уголек положим – у нас печка была. Ладана не было, а мы смолы с сосны немножко отколем. Мы как бы дома продолжали это служение. А когда я в семинарии учился, то серьезно стал готовиться к служению в церкви после окончания учебы.

– Вы предполагали стать монахом? Или в какой-то момент было принято такое решение? Как это происходило? И как Вы получили имя священномученика Климента, епископа Римского?

– А вот это уже не моя воля была. У меня с детства было желание стать монахом, потому что мы ездили в Лавру, и я видел монахов.

– Да, Вы рассказывали про это потрясающее общение с монашествующими в Троице-Сергиевой лавре.

– И когда я поступил в семинарию, даже думал: «Может, приму монашество – и меня в армию не возьмут». Пришел к духовнику и спросил об этом. Он сказал: «Заберут. Ты учись». После армии через год я снова обратился с просьбой о пострижении в монашество.

И ректор академии, и духовник посоветовали мне: «Станешь монахом, тебе будет трудно учиться, потому что поступишь в братию, а там послушания, надо приходить на братский молебен, надо будет на службе нести череду: когда пономарить, когда как-то еще служить и так далее. Ты лучше учись».

На втором курсе академии я обратился к руководству семинарии и академии с просьбой благословить меня на принятие монашества. А тогда я был близок к проректору, архимандриту Александру (Тимофееву), он впоследствии епископом, архиепископом Саратовским был. Он мне говорит: «Знаешь, ты напиши диссертацию, хорошо поработай, а потом примешь монашество».

Я послушался, окончил 3-й и 4-й курсы академии, написал диссертацию и после этого был пострижен в монашество. Определили день пострига – 7 декабря. Практика у нас в Церкви такая: в монашестве дают имя либо по первой букве мирского имени (например, Геннадия могут назвать Германом или Герасимом, Георгием и так далее), либо дают имя святого, память которого празднуется на следующий день.

Меня постригали 7 декабря, а 8-го день памяти священномученика Климента Римского, и постригающий архимандрит Александр дал мне его имя. Восприемником у меня был архимандрит Кирилл (Павлов) – после того, как отца Тихона (Агрикова) просто выгнали из Лавры. За его духовность, за его подвижничество, за то, что к нему шла молодежь, была устроена такая кампания, что его выжили из Лавры.

– Самому Сергию, основателю Лавры, приходилось иногда уходить из монастыря. Это такая известная ситуация...

– Да. И вначале был архимандрит Варнава, он потом стал епископом. Я у отца Кирилла (Павлова) исповедовался. Когда не было отца Кирилла (Павлова), то исповедовался у отца Наума. Это были те люди, с которыми я духовно советовался. И отец Кирилл проводил у меня исповедь перед рукоположением.

После окончания академии меня оставили преподавать. И преподавал я историю Поместных Православных Церквей. Интересно, что это был Промысл Божий. Мне дали этот предмет, и одна из Церквей, историю которой я преподавал, – это Православная Церковь в Америке.

По своей натуре я не хотел идти по конспекту, я искал материалы. Если по другим Церквам – Болгарской, Сербской, Константинопольской – можно было найти материалы в дореволюционных изданиях, то Православная Церковь в Америке – молодая, она получила автокефалию в 1970 году. Материалов было мало.

Была единственная работа профессора Константина Ефимовича Скурата. Но он писал по дореволюционным изданиям, а о современном периоде он написал по «Журналу Московской Патриархии» и другим публикациям. Тогда Интернета не было. И работа профессора Скурата была слабая. Когда я приехал в Америку, то увидел, какие интересные материалы именно по истории православия в Америке хранятся там в архивах.

Я был в архиве Библиотеки Конгресса, был на Аляске – чтобы лучше узнать эту историю. Почему? Наши предки принесли на Аляску цивилизацию, дали местным жителям азбуку, познакомили их с Евангелием. И сейчас алеуты, эскимосы, индейцы-тлинкиты и другие народности на Аляске говорят: «Наша вера русская».

– Православная.

– Да. Говорят: «Во мне течет русская кровь, я православный человек». Ребенок 8-9 лет спокойно прочитает на славянском языке молитву «Отче наш». Они сохранили и алеутский, и эскимосский, и тлинкитский языки. Алфавит алеутского языка составил святитель Иннокентий (Вениаминов).

Изучая историю православия на Аляске, я поразился подвигу наших миссионеров. Поражает их вера. Они оставляли всё. Например, святитель Иннокентий – молодой священник Иоанн Вениаминов – берет своих детей, жену, мать-старушку, и они едут в неизвестную землю.

Это сейчас мы представляем, что такое Аляска, Америка и так далее. Есть телевизор, радио, Интернет, смартфоны – мы можем моментально все узнать о любом городе. По смартфону можно напрямую включиться и видеть, что там происходит, какая погода, какие дороги, как добираться будем, сколько часов лететь, какой класс  автобусов… А тогда такого не было.

– Да-да, это был край земли…

– И ехали туда подвижники.

– Вы же даже писали о знаменитом форте Росс в Калифорнии.

– Да. И монахи, скажем так, из благоустроенных монастырей уезжали туда. Священники с приходов, где просто служи – и народ тебя будет на руках носить… Нет; есть благословение – едут. И не спрашивали: «А сколько платить будут?»; «А какая квартира будет?»; «Как я буду добираться от дома до прихода?»

Святитель Иннокентий ездил на собачьих упряжках, по нескольку дней был в пути, а ночевал прямо в тундре и никогда не роптал. Правда, уже в конце жизни он, будучи митрополитом Московским, написал: «Я ездил по таким юдолям, что сейчас, когда нахожусь у камина и пью чай, по телу мурашки бегут. А он ехал: надо, и все. Епископ Иоасаф погиб там – разбился корабль, на котором он плыл.

– Владыка, но ведь это совершенно иная и интересная страница Вашей жизни, потому что Вы стали викарным архиереем в Канаде и  США и потом уже столкнулись с этим сами.

– Вот что интересно: я там больше узнал о святителе Тихоне, патриархе Московском, о наших подвижниках, которые там жили; например, о преподобном Германе Аляскинском. Интересный случай про святителя Тихона. Как-то в Канаде он ехал на приход и спросил у сопровождающих: «Сколько ехать? И где остановимся?» – «У гостиницы “Три дуба”».

Приехали, стали переправляться через речку, распрягли лошадей, чтобы их напоить, а святитель Тихон, тогда епископ, пошел прогуляться. Возвращается и спрашивает: «А далеко еще до гостиницы?» Ему говорят: «Вот три дуба стоят – это гостиница». И он прямо там ночевал.

Какая жертвенность была ради того, чтобы только помочь людям, донести до них Евангелие! Вот это пример для нас сегодняшних, не только для священников, но и вообще для россиян, как надо любить Родину.

Приведу еще такой пример: Шелихов восемь лет жил на Аляске, был первым, кто основательно осваивал Аляску. Вернулся он в Петербург, пришел к Екатерине II и говорит: «Я преподношу к Вашим ногам эти земли». Он ради России работал. Скончался в Иркутске. Он всю жизнь отдал этому делу – присоединению Аляски к России. После Шелихова там стали создаваться поселения, и местные жители осознали, что они – часть России.

– Владыка, я должен обязательно зачитать название Вашей докторской диссертации: «Русская Православная Церковь и освоение тихоокеанского Севера в XVIII–XIX веках». Вы выпустили еще некоторое количество книг, посвященных этой теме. Вы были там непосредственно архиереем, который руководил местными христианами.

– Да, я был на Аляске и поразился подвигу наших миссионеров. И Северная Америка, где находятся Соединенные Штаты, где основные наши приходы… ведь они были организованы при епископе Николае, при епископе Иоанне, при святителе Тихоне, это ведь тоже был большой подвиг. И люди там сохраняют до сегодняшнего дня православие. А вот Господь так допустил.

Даже те, кто уехал после революции, познакомили жителей и самой Америки, и других стран с богатством, красотой, духовностью православия. Американский период очень важен для меня, период моего служения. Я много увидел там. В чем-то и разочаровался. Что такое американизм или западный стиль жизни? Это когда человек ставит в основу обретение благ. И чем больше он земных благ получает, тем более счастлив. Но это против Евангелия.

Они имеют Евангелие, там большинство – христиане. Но дух Евангелия они не сохранили. Ведь Евангелие – это не слово, Евангелие – это Сам Дух. Вот именно Господь через Евангелие учит, как мы должны жить, как относиться ко всему, что происходит вокруг нас и в нас самих.

Америка вообще религиозная страна, большой процент американцев по воскресеньям обязательно посещают храм – кирху, костел и так далее. Их очень много. Но сама ментальность американская, вот этот американизм заключается в том, что человек ставит на первое место свои потребности, обретение жизненных благ.

– Владыка, я предлагаю продолжить нашу беседу в следующей программе, потому что время передачи неумолимо подходит к концу. Очень интересный рассказ! Все, что касается Вашего, как Вы говорите, американского периода, связано с очень серьезными трудами, которые Вы опубликовали, – монографиями и так далее.

Предлагаю в дальнейшем поговорить о том времени, когда Вы стали митрополитом. Мне кажется, телезрителям это будет интересно. И от имени всего телеканала «Союз» еще раз поздравляю Вас с Вашим юбилеем.

– Спасибо. Храни вас всех Господь.

Ведущий Константин Ковалев-Случевский, писатель

Записал Игорь Лунёв