Таинства Церкви. О Евхаристии. Ч. 44

– Мы с Вами каждую программу говорим, что завершим, наверное, разговор о Божественной литургии. И каждый раз наши программы продолжаем и продолжаем. Но должна сказать, что наши зрители этому бесконечно рады. Я часто встречаюсь с людьми, которые смотрят наши передачи, они говорят: «Да не заканчивайте, нам так нравится! Каждый раз мы что-то новое для себя узнаем и с совершенно особым чувством приходим на Божественную литургию».

– Возможно, сегодня будет последняя беседа о Божественной литургии. В прошлой беседе мы говорили уже об окончании Божественной литургии. В алтаре происходит причащение Святых Христовых Таин. Если служит Патриарх или архиерей, в первую очередь причащаются они, потом священство, потом дьяконство.

Несмотря на то, что безусловной кульминацией Божественной литургии является преложение Честных Даров (хлеба – в Тело Христово, а вина – в Кровь Христову),  существует второй кульминационный момент – это наше причащение. Если человек, который стоит в церкви или алтаре, не причащается Христовых Таин, то вот этой второй высокой точки, высокого градуса для него не существует. Да, благодать, безусловно, коснулась сердца каждого человека, который присутствует при пресуществлении Святых Христовых Даров, она не может не коснуться человека, который стоит в храме. В той или иной степени каждый человек чувствует на себе эту благодать, даже если он не причащается Святых Христовых Таин. Но для нас, священнослужителей, есть  исключение: каждый священнослужитель, стоящий у престола, причащается Святых Христовых Таин, даже если не стоит у престола, а рядом с престолом; предположим, поминает всех своих родных, всех своих духовных детей, священноначалие. Безусловно, он тоже может участвовать в причащении Святых Христовых Таин.

Это такая кульминация таинства, когда Господь входит в сердце человека. «Кто будет вкушать Мое Тело и пить Мою Кровь, в том буду пребывать Я и тот будет пребывать во Мне». Это только вдуматься надо, какой величайший дар оставил нам Господь Иисус Христос – вкушение Его Тела и Его Крови! И главное – это стремление Бога. Я не говорю о нас, потому что у нас очень слабое стремление (у кого-то в большей степени выражается, более ярко, у кого-то менее ярко). Но главное – это Господь, Который приходит к нам и вселяется в нас.

Мы все прекрасно помним притчу о блудном сыне. Блудный сын, который растратил все имение свое на блудниц, на удовлетворение своих страстей разного порядка и сорта,  возвращается к отцу. «Согрешил я пред небом и пред тобою и уже не достоин называться твоим сыном».  Сын идет с понурой головой, с глубоким покаянием и не знает, примет его отец или не примет, он готов быть слугой у своего отца. И что мы видим? Отец выбегает навстречу своему блудному сыну, целует его, обнимает, дает ему багряницу, дает ему перстень, устраивает для него пир, которому завидует старший брат, никогда не отходивший от отца. Вот Господь бежит к нам и дает нам Себя вкусить. А мы идем к этому с ленью. Безусловно, желание есть в большей или меньшей степени, но оно часто бывает индифферентно, оно часто бывает прагматично, не изнутри. А Господь бежит: «Я хочу в тебя вселиться! Я хочу, чтобы ты тоже в Меня вселился». Вот это действительно таинство из таинств, и действительно мы становимся единым телом с Господом. Пускай даже на одно мгновение, но это происходит, если мы искренне стараемся прийти к Божественной литургии и причаститься Святых Христовых Таин. Вот кульминация, которая происходит в алтаре.

Когда священство причастилось Святых Христовых Таин, воспевается снова пасхальное песнопение «Воскресение Христово видевше…» После причастия всегда читается замечательная молитва с воспоминанием Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, потому что каждая Божественная литургия является малой Пасхой, которая свидетельствует о смерти и Воскресении Господа нашего Иисуса Христа. И мы  причащаемся воскресшего Господа нашего. Все мы знаем эти молитвы, эти песнопения, которые поются каждую субботу перед воскресным днем. В пасхальные же дни на протяжении сорока дней поется трижды «Воскресение Христово видевше» каждую утреню.

После того как священники причастились Святых Христовых Таин и возблагодарили Господа, они принимают запивку вместе с просфорой, чтобы не осталось ни одной частицы в устах человека. Чтобы при беседе людей друг с другом вдруг эта частичка не оказалась бы вне уст человеческих, чтобы она не упала на пол, не была попрана. Не по злому умыслу, а нечаянно. Поэтому мы запиваем теплоту и заедаем это просфоркой, очищая таким образом уста свои, чтобы все частички оказались внутри нас, внутри нашего сердца.

Вот священство причастилось, тогда уже выходит предстоятель и читает замечательную молитву святителя Иоанна Златоуста: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго…» Мы все эту молитву знаем. И мы должны этот момент тоже переживать внутренне, не просто механически слушать эту молитву, воспринимать как должное, нет, мы должны пропускать эту молитву через свое сердце, почувствовать себя разбойником, почувствовать себя на кресте со Христом, почувствовать величие этого таинства, этой возможности, этого дара причаститься Его Святых Христовых Таин.

Я, может быть, неправильно размышляю, но тем не менее свое рассуждение привношу, страшусь этого… Но вдруг меня озарила мысль. Не знаю, насколько она соответствует правильному святоотеческому пониманию Христовых слов: «Если кто не отвергнется  себя, не возьмет крест свой и не последует за Мной, тот Меня не достоин, не может следовать за Мной». Я думал. Да, в толковании говорится: «крест не возьмет». И обычно толкование святых отцов связано с этим: кто не возьмет всех тягот жизни на себя, скорбей, болезней, всего того, что выпадает на долю человеческой жизни, и не пронесет это с благодарностью (хотя в Евангелии этого не сказано), тот не достоин Его.

А я подумал: кто не станет причислен к лику разбойников, как и Христос (потому что на крестах распинали только разбойников), кто не смирится и не поймет, что он есть по существу своему и по жизни разбойник (в помыслах ли своих, в мыслях ли своих), не смирится, как тот разбойник, который висел рядом со Христом (вот с этим позором, уничижением стыдно даже умирать, осознавая себя разбойником прилюдно), тот недостоин Христа. То есть нам нужно пройти Христов путь до креста, до этого позора, осознавая себя разбойниками.

Священник (предстоятель, либо патриарх, либо архиерей, либо тот, кто предстоит у престола) выходит для того, чтобы причастить народ Божий Святых Христовых Таин, читает ту молитву, которую священство читает всегда перед престолом, причащаясь Святых Христовых Таин, народу Божиему. А в конечном итоге народ Божий, по апостолу Петру, тоже  царственное священство ‒ люди, взятые в удел. Они священники условно, но тем не менее они участвовали в Божественной литургии, они молились вместе с нами во время Божественной литургии, они призывали Того же Духа Святого, как и мы в алтаре,  чтобы благодать Святого Духа сошла на Святые Дары. Священник читает молитву и начинает причащать Святых Христовых Таин. Мы знаем, что либо диаконы, либо иподиаконы, либо алтарники всегда держат плат напротив друг друга перед Чашей Христовой с Телом и Кровью Господа. Для чего? Для того, чтобы ни одна капелька не упала на пол.

‒ Как Вы думаете, осознаем ли мы до конца, что мы принимаем, какую драгоценность?

‒ Думаю, если бы осознавали до конца, то в храме во время Божественной литургии была бы мертвая молитвенная тишина. Правда, у нас ведется постоянная работа в храме, и я думаю, что во многих храмах такая работа ведется, чтобы люди осмыслили, при каком таинстве они находятся и в каком состоянии нужно находиться в храме во время тайносовершительных молитв и вообще во время Божественной литургии.

Священник читает молитву, и вот обратите внимание на то, что прихожане, когда подходят к Чаше Христовой, складывают руки на груди. Я некоторое время думал: «Почему так?» Дело в том, что в книжках я до сих пор не нашел такого растолкования; может быть, я пропустил это мимо своих очей. Но я догадался, почему крестообразно сложены руки. Не только для того, чтобы случайно не задеть Чашу руками. Чтобы человек не задевал Чашу, он может опустить руки или, предположим, сложить руки за спиной. А он всегда крестообразно складывает руки на груди.

И вот я подумал, правильная ли эта аналогия, но мне показалась она убедительной: человек подходит к Чаше как мертвый по отношению к этому живому миру, бушующему страстями и всякими нестроениями, попечениями. В этот сокровенный и величественный момент, когда все должно умереть, этот внешний мир не должен существовать. Он должен оказаться не только за стенами храма, но и за стенами моего сердца и моей души; я должен умереть для этого мира. Как умерший человек для этого мира, я подхожу к принятию Святых Христовых Таин, чтобы оживотвориться сердцем и душой и хотя бы частично стать наследником того Царствия Божьего, которое пришел проповедовать Христос, говоря: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие».

‒ Большое спасибо, отец Владимир. Как всегда, очень быстро проходят наши с Вами беседы, но я всегда ощущаю себя очень счастливым человеком, потому что в беседах с Вами мне достаточно задать один вопрос, а дальше я могу просто слушать Вас и наслаждаться этим. Сердечно Вас благодарю от имени наших зрителей, которые очень любят нашу программу. Продолжим в следующей передаче.

Ведущая Любовь Акелина

Записали Инна Корепанова и Ольга Румянцева