Свет невечерний. О работе христианина над собой

Проповеди архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

– Вы, наверное, согласитесь, что религия – дело опасное, ведь как только человек принимает статус верующего, воцерковленного, он становится проблемой сам по себе, особенно если он единственный, кто верит в своей семье, среде, среди друзей и сотрудников. Потому что верующему человеку предъявляется другой счет, требования к нему более высокие, и часто в споре, при разрешении каких-то конфликтов, дискуссий в качестве аргумента, против которого нечего возразить, могут быть использованы слова: «Ты же верующий человек! Почему ты так говоришь? Почему ты так поступаешь, разве верующие люди ведут себя так?» Мы должны сказать, что, пожалуй, не встретим ни одного церковного, по-настоящему верующего человека, который хотя бы раз в жизни не перенес этот укор, не услышал эту реплику от близких, сотрудников, членов семьи или, может быть, даже единоверцев. А почему так происходит? Почему вдруг верующий человек стал проблемой? Потому, друзья мои, что,когда мы становимся на стезю веры и религии, должны постоянно напоминать себе слова, сказанные Спасителем о том, что от Иоанновых дней и доныне Царствие Небесное понуждением берется и только те, кто понуждает себя, его наследуют.

Я говорю об одном очень интересном феномене, который наиболее часто встречается в нашей религиозной жизни. Есть некоторый разлад, зазор, конфликт внутри каждого верующего человека, который, погружаясь в стихию религиозного, забывает в то же самое время работать над собой. Что это значит? Как мы можем внешне описать верующего человека? Он ходит в храм, соблюдает праздники, подает записки за здравие и упокой, чтит церковные обряды, участвует в таинствах Исповеди и Причастия и т. д. Внешне его самое заметное отличие от нецерковных – это то, что он некоторую часть своего времени посвящает молитве.

Ведь на самом деле все наши ритуалы и обряды, строй церковной жизни вращаются вокруг опыта молитвы, именно так они образуются и обретают свой рельеф. И очень часто мы только этим опытом и ограничиваемся. Плохо ли это? Как же может обойтись религия без ритуалов, без молитвы, без обряда, без какого-то символического действия? Это невозможно.Но ограничиваться только опытом молитвы христианин не должен. Я говорю об этом, потому что наблюдается некоторое уродство нашей церковной жизни. Бывает, что человек много молится, даже стяжал благодать, то есть молится, как говорят простые люди, крепко, по-настоящему, пламенно, неуемно, со слезами, возможно, вымаливает своих родственников и близких и даже, может быть, творит чудеса. И в чем проблема? Разве этого недостаточно? Недостаточно, совершенно недостаточно! Потому что Священное Писание и творения святых отцов предъявляют особые требования к нашему религиозному портрету: наряду с молитвенным усердием человек должен еще обязательно заботиться о своем внутреннем состоянии, становиться добрее, научиться любить Бога и ближних, а для этого одной молитвы недостаточно. Проблема нашей внутренней религиозной жизни как раз и состоит в том, что мы думаем, что молитвой можно сделать все: решить вопросы в семье, в обществе, на работе – и пренебрегаем нашими личными свойствами, нашим общением и даже профессиональными навыками.

Об этом феномене, конфликте между молитвенной жизнью христианина и аскетическими усилиями для стяжания добродетели, когда Царствие Божие действительно превращается в аскетически искомую величину и мы должны прилагать усилия к тому, чтобы научиться любить, быть добрыми, очистить себя от всякого зла, мести, зависти, для чего молитва важна, но недостаточна, – вот об этом феномене, об этом разладе писал преподобный Макарий Египетский (его поучения приводятся в первом томе «Добротолюбия»).

Если же кто, не имея молитвы, принуждает себя к одной только молитве, чтобы иметь ему молитвенную благодать, но не принуждает себя к кротости, к смиренномудрию … Что такое кротость? Это беззлобие, когда христианин не реагирует на какое-то оскорбление или замечание гневно, не желает отомстить, но у него даже нет примеси этой злости.

…Не принуждает себя к кротости, к смиренномудрию, к любви, к исполнению прочих Господних Заповедей и не заботится, не прилагает труда и усилия преуспеть в них... То есть чтобы преуспеть в этих добродетелях, нужно постоянно прилагать усилия к тому, чтобы быть добрым, кротким, все это просто так не дается. …Но по мере его произволения и свободной воли, согласно с прошением его дается ему иногда отчасти благодать молитвенная... Вот хочет человек научиться молиться, просит этого, дается ему благодать молитвенная, но его нравы остаются такими же, как и прежде.

Понимаете, если христианин не трудится над собой, если он мстительный, завистливый, но молится крепко, хорошо, с умиленным усилием, стяжает молитвенную благодать, но остается завистливым, трусливым и мстительным, то никто за него работу по самоисправлению не сделает! … Не имеет он кротости, потому что не взыскал труда и не приуготовил себя соделаться кротким, не имеет смиренномудрия, потому что не просил и не принуждал себя к тому, не имеет любви ко всем, потому что, прося молитвы, о сем не позаботился и не показал усилия.

Вот какая, друзья мои, опасная вещь религия. Легко, упустив один важный момент, потерпеть кораблекрушение в вере, как говорит Священное Писание. Поэтому, прося молитвы, усердно участвуя в богослужении, читая наше молитвенное правило, нельзя, друзья мои, ни в коем случае забывать, что есть работа, которая не знает ни отпуска, ни отдыха, которую за нас никто не сделает, – работа по стяжанию любви, доброты, смирения и кротости. Потому что доброта требует огромных трудов и усилий, просто так человек добрым не становится, ведь только усилием Царство Любви, Царство Божие, восхищается!

 

Расшифровка: Мария Матуленко