Свет невечерний. Невроз осуждения

Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

– Здравствуйте, друзья мои! Самая популярная исповедь – если можно исповедь назвать популярной – начинается у православного человека с покаяния в осуждении. Это самый любимый нами грех, потому что он на поверхности, он виден. Если ты не знаешь, в чем каяться, покайся в осуждении – для порядка, потому что уж осуждением мы точно где-нибудь согрешили. Это не просто популярный грех, но и, конечно же, любимое и самое дешевое развлечение, которое у нас есть, – кому-нибудь «перемыть кости», как говорят, передать о ком-то новые сведения, сообщить деликатные подробности. Что ж поделаешь – такая немощь неистребимая. Но она же порождает и много вопросов к священникам относительно диалектики осуждения, как ни странно.

Казалось бы, какая чепуха – женщина или мужчина участвовали в каких-то пересудах, разговорах и после этого не могут понять, осуждали они или рассуждали. Подходят к батюшке и спрашивают об этом. Если мы проведем социологическое исследование, какой «удельный вес» духовных вопросов, касающихся осуждения, то обратим внимание, что священникам эти вопросы задают гораздо чаще, чем все другие, связанные с греховными поступками. В чем суть? Надо ли вообще об этом говорить? Я думаю, надо, потому что этот опыт, который мы называем осуждением, выдает несколько интересных вещей, связанных с принципиальными моментами духовной жизни.

Мы впадаем в путаницу из-за того, что не способны с самого начала различать ценности духовности универсальной и духовности христианской, церковной. Если мы говорим об осуждении, мы даем оценку этому поступку, исходя из текстов святых отцов, прежде всего монахов. У нас есть немало текстов о подвижниках, которые имели дар вообще никого не осуждать. И авва Дорофей, и Иоанн Лествичник, и авторы древних патериков (например, «Лавсаика», «Луга духовного») рассказывают о таких интересных эпизодах из жизни старцев. Мы знаем о человеке, который не отличался ни склонностью к постной жизни, ни особой разборчивостью в каких-то благовидных и неблаговидных поступках, ни усердием в молитве, но спасен был только ради того, что никого не осудил.

Еще есть целый набор историй о суровых подвижниках, аскетах, которые пережили опыт падения просто из-за того, что осудили братьев. Эти истории всегда подразумеваются, когда человек на исповеди говорит об осуждении, когда он кается в этом. Зачем же приплетать к этому опыту еще и духовность универсальную или светскую культуру? Дело в том, что этот невроз осуждения, эта наша тревога – «осудил или не осудил?», «лучше молчать или разговаривать?» – связаны с отсутствием элементарного воспитания, отсутствием элементарной речевой культуры.

О чем я говорю? Не только об исповеди, не только о внутренней жизни, но и о стиле общения, который нам привит с детства. Я очень часто сталкиваюсь с тем, что люди нашей культуры, русской речи не умеют поддержать разговор без того, чтобы не привести какую-нибудь сплетню, анекдот, кого-нибудь не осудить. Во-первых, в нашей речевой культуре есть страх молчания. Мы не умеем молчать. Кажется, если мы молчим и стоим рядом с человеком, мы в чем-то виноваты. Может быть, мне так кажется, но я очень часто наблюдаю это даже в Церкви: во время чтения или пения иногда даже священники, находясь в алтаре, считают своим долгом хоть что-нибудь сказать, потому что молчание кажется чем-то враждебным или неприличным.

Но прежде всего, если вы хотите справиться с осуждением, нужно обратиться именно к этой универсальной духовности, то есть к воспитанности в речи – научиться говорить без того, чтобы кого-то осуждать. Говорите о погоде, о цветах – это очень важный навык. У англичан есть такое выражение «small talk». Это такая манера изящного пустословия, которое вовсе и не пустословие на самом деле, потому что это тонкое искусство, требующее постоянного контроля над речью, когда человек ни в коем случае не вторгается в пространство другого человека, не навязывает ему какие-то сюжеты, не вытаскивает его на глубокий разговор, но в то же самое время проявляет дружелюбие.

Задача этой практики – «small talk» – проявить дружелюбие к другому человеку, не более того. Поэтому англичане говорят о погоде, о способах приготовления аджики или о спорте, то есть о вещах совершенно нейтральных. Оказывается, для того чтобы приобрести этот навык, необходимы постоянные духовные упражнения в речи. И вы постепенно утратите привычку кого-то осуждать, приводить сплетни и так далее. И это же поможет избежать невроза осуждения. Потому что действительно есть ситуации, когда мы должны говорить правду, мы должны сказать, что тот или иной человек совершил тот или иной поступок. Но нужно иметь чувство такта, быть деликатным.

Разве наши старцы пишут в своих книгах о чувстве такта, о деликатности? Нет. Потому что они писали книги для тех людей, которые в этом были сильны. Но нам это не совсем понятно, мы это упускаем из виду. А такт и деликатность – это то, что связано с универсальной духовностью. То есть нужно изострить свой слух, как говорили отцы. Нужно научиться чувствовать, когда и что должно быть сказано, где проявить деликатность, где промолчать, какому человеку что можно говорить и какими словами, с каким человеком можно обсудить ту или иную тему, а какому сообщить о том или ином поступке – чтобы никого не исцарапать, не оскорбить. Говорить так, чтобы в присутствии человека, о котором вы говорите, вы могли бы повторить эти же слова. Это вещи абсолютно универсальные.

Люди, у которых этот навык развит, люди, хорошо воспитанные, не испытывают невроза осуждения, так мучающего некоторых наших прихожан, привыкших мыслить формально: вот есть рамка, мы ее накладываем на нашу ситуацию, а лишнее отрезаем. Нет, жизнь не такая. Живое – оно очень подвижное, никакими рамками его не схватить. Поэтому воспитывать нужно навык – чувствительность к речи. Это навык, который требует постоянного усилия – ежедневного, ежесекундного; особенно если вы общаетесь с людьми. Он  принадлежит к сфере универсальной духовности, поэтому мы можем, даже не объявляя об этом вслух, брать уроки такта и деликатности у людей светских. Но эти уроки будут иметь ту же самую духовную природу; пусть это универсальная, но духовность.

Записал Игорь Лунёв