Свет невечерний. «Опасная» молитва

Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

Печальные и грустные истории происходят у нас в Церкви, и никуда нам не деться от обсуждения этих эпизодов. Совсем недавно я был в одном российском монастыре как паломник, так как мне было интересно приложиться к святыням, посмотреть на древние храмы. Я совсем не ожидал, что ко мне в слезах подбежит молодая девушка и обратится ко мне как к священнику, потому что она искала во дворе монастыря какого-нибудь батюшку, и единственным, кто в этот момент находился в поле ее зрения, оказался я – человек неместный, не знающий местных порядков.

Она мне рассказала, что у нее большое горе: заболел ребенок, и она первым делом из больницы побежала в храм помолиться. Вы скажете, что это прекрасно, это замечательно, куда же еще идти? Тем более что такое горе – заболел малыш, и, наверное, это самая страшная боль на свете, когда болеют дети. И эту боль с таким ужасом и страданием переносят именно родители. Боль родителей, наверное, ни с чем нельзя сравнить, это, наверное, самое страшное, что есть на свете.

Это ведь хорошее желание, хорошее стремление – у Бога просить помощи, о Боге в первую очередь вспомнить, когда твой ребенок в беде. И она совершенно правильно поступила, придя в церковь. Но дело в том, что она приехала в Россию из Средней Азии. Она мусульманка, и ее ребенок, конечно же, тоже мусульманин, он некрещеный. В монастыре ей сказали, что молиться за нее и ее ребенка не будут, не будут его поминать, нельзя ставить свечи, нельзя брать записки… И женщина меня в растерянности спрашивала: как же так, в чем дело, почему нельзя за ребенка молиться?

Мне было очень сложно ей объяснить, что существуют каноны, потому что у каждого нормального человека есть врожденное представление о справедливости и правде, которое всегда конфликтует с юридической стороной нашей жизни. Бывает так, что юридически, в правовом аспекте все правильно, а по-людски это неправильно, неверно. Это еще отмечал один из наших замечательных адвокатов Плевако, к которому обращались простые люди, и он очень чувствовал их недоумение, их протест против того, что право и закон бывают на стороне обидчика, на стороне человека, который совершает преступление.

Я неоднократно сталкивался с такой ситуацией, и мы с вами, как церковные люди, знаем, что каноны запрещают нам литургическое поминовение людей другой веры, некрещеных. Но правильно ли это? Мы ведь свою жизнь сверяем со Священным Писанием, с Евангелием и видим, что в Евангелии тоже неоднократно присутствуют дети. Например, знаменитый эпизод вы встретите в Евангелии от Матфея или от Луки, когда ученики препятствуют детям приходить ко Христу. Христос разговаривает с народом. А там, где дети, там суета, какой-то шум, хохот, кто-то повалился, кто-то побежал, топот, смех. А здесь Учитель благовествует, проповедует. Ученики, чтобы сохранить благопристойность, чтобы не мешать людям, не отвлекаться и дать возможность услышать каждое слово Наставника, не пускали детей ко Христу. Но Сам Христос сказал: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие.

Скажите мне: эти дети были крещеные или некрещеные? Нет, конечно! Они не были крещены. Молился ли за них Христос, благословлял ли Он детей? Благословлял! Он Сам потребовал, чтобы детей пустили к Нему. А мы в такой ситуации, ссылаясь на каноны, совершенно непонятные даже нам сейчас правила, которые касаются большей частью законодательства Византийской империи Средних веков, разводим руками. Почему в такой скорби, в такой беде человеку не помочь молитвой? Почему за него нельзя молиться?

Хорошо, есть литургическое поминовение, которое имеет апелляцию к общине, и раз ты не в общине, то община, может, не может тебя поминать на литургии, но есть молебен, есть Неусыпаемая Псалтирь, есть панихида. Это совершенно не литургические вещи, они никак не связаны с Евхаристией. А есть еще свечи в храме. Почему человек в храме не может поставить свечи, если он их ставит за некрещеного, мусульманина или человека другой веры? В чем проблема? Что не так с христианами? Почему не могут этот вопрос решить?

Он опять же решается в каноническом поле. Мы не можем допустить здесь самодеятельности. Не может священник взять и отменить каноны. Вот в чем тупик. Я как священник и мы как христиане, как члены Христовой Церкви должны соблюдать каноны, но в то же самое время мы понимаем, что здесь есть какая-то неправда, какая-то ложь. Значит, мы должны обратиться к нашим святителям, епископам, чтобы они обратили на это внимание и как-то урегулировали этот вопрос. Христос звал к Себе детей, в том числе некрещеных, и апостол Павел в знаменитой фразе, в заповеди, которую он говорит в Первом послании к Тимофею, призывает нас молиться за царя и всех начальствующих. Это апостол Павел говорит!

А что это значит? Кто был царем во времена апостола Павла? Может быть, благочестивый император? Кем были начальствующие в те времена в Римской империи? Это были самые настоящие язычники. Не просто рядовые язычники, которые ничего не понимают. Царь в Римской империи – это человек, который сам себя считал богом. И мы за этого языческого бога тоже должны были молиться, как об этом говорит апостол Павел. Даже за того человека, который сам себя обожествляет.

Поэтому свою жизнь надо все-таки сверять со Священным Писанием и что-то делать с теми правилами, которые потеряли свою первоначальную функциональность, смысл. Конечно, здесь недопустима никакая самодеятельность, мы не имеем права ниспровергать церковные каноны. Это вещи, которые необходимо решать сообща, и прежде всего святителям, нашим епископам, епископским соборам, но и мы, простые священники и миряне, должны об этом честно и спокойно говорить.

Вопрос молитвы касается не только некрещеных, пусть это дети или взрослые, но это еще и молитва за самоубийц. Мера, которая запрещает молиться за самоубийц, является педагогической. Это не решение Церкви, что Богу самоубийцы противны, что Он их всех посылает в ад. Мы просто ничего не знаем об этом. А человека в таком предельном горе, например, мать, у которой сын повесился, когда она приходит в церковь, направляют на комиссию церковного суда, где подробно выспрашивают обстоятельства смерти, что еще больше травмирует человека. Это крайняя степень немилосердия, когда ее нужно молитвенно поддержать. Конечно же, порицая этот поступок. Всем совершенно очевидно, что это плохо, здесь уже не нужна какая-то лишняя краска, сгущение тьмы, какие-то новые акценты. Все и так понимают, что это очень плохо. И Церковь против этого, но людям в таких ситуациях нужна поддержка.

Еще раз повторюсь, мы не должны допускать здесь какой-то самодеятельности. Это вопрос, который решается только соборно, только сообща, только вместе с нашими святителями. Но вопрос есть. Противоречие нашей жизни Священному Писанию присутствует. Таких вопросов немало, но они должны решаться не революционно, а только мирно, советом, любовью, сообща и в обстановке предельной честности и милосердия.

Записала Таисия Зыкова