Свет невечерний. Благодатный огонь

Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

Среди православных людей происходит очень много споров, особенно в период Пасхи, по поводу Благодатного огня. Спорят маститые богословы, епископы, миряне, монахи. Кажется, о чем тут можно спорить? Все очень ясно: накануне Святой Пасхи в Иерусалиме, в священной Кувуклии Гроба Господня после молитвы Иерусалимского Патриарха с неба сходит Благодатный огонь.

Потом этот священный огонь разносят по всем храмам Православной Церкви. Это удивительное зрелище, потому что самолеты летят из Иерусалима, из Тель-Авива в разные концы Земли. В самых отдаленных местах в церквях Божиих на Пасху зажигают тот огонь, который горел на Гробе Господнем, на том месте, где произошло величайшее событие – Воскресение Христово. Совершенно уникальное событие, из которого родилось христианство.

Однако если вы откроете «Православную энциклопедию» – авторитетнейшее издание, которое, наверное, само по себе является величайшим богословским событием в истории Русской Православной Церкви, – и поищете статью, посвященную Благодатному огню, то вы ее не найдете. Оказывается, ни один богослов не написал богословское изложение этого величайшего чуда. Единственное, что вы найдете, это упоминание о журнале «Благодатный огонь». Но не о Благодатном огне. Почему так происходит? Может, впоследствии, когда выйдут последние тома, там будут статьи о чуде Благодатного огня, обряде Благодатного огня или другие какие-нибудь статьи?

Дело вот в чем. Споры продолжаются, потому что мы верим, что человек, который отрицает чудо Благодатного огня, не может называть себя православным христианином. По крайней мере, некоторые публицисты и религиозные писатели позволяют себе такие выражения, то есть верное чадо Русской Православной Церкви обязано верить в то, что накануне Святой Пасхи Благодатный огонь, то есть нетварный огонь, сходит в Кувуклию в определенный час после молитвы Иерусалимского Патриарха.

Однако здесь возникает масса вопросов. Потому что никто не обязывает православного человека верить в это чудо. То есть для того, чтобы быть православным человеком, я не обязан в него верить. То, во что мы должны верить, изложено в Символе веры. Но там мы не находим указаний, что я обязан верить именно так относительно Благодатного огня.

Я позволю себе свою версию этих событий, этого явления, величайшего феномена. Дело в том, что в православии недостаточно разработаны целые области богословского знания. Таких белых пятен в богословии очень много. Это и учение о таинствах, и конкретные эпизоды этого учения, и пневматология, и мариология, и учение о грехе, о судьбе, предопределении и т.д. Даже самые последние темы, связанные с эсхатологией, недостаточно разработаны.

Если мы говорим о том, что каждый год согласно конкретному календарю в определенный час совершается определенное чудо, мы должны это как-то богословски осмыслить. Почему? Потому что если происходит это вторжение нетварного света (или, может быть, тварного света), мы должны разобраться, что это такое. Богословски разобраться, как это возможно и какие последствия это за собой влечет.

Если мы придерживаемся церковной традиции (например, учения о таинствах), то это событие очень хорошо вкладывается в русло наших богословских представлений о священном материализме церковных таинств. Что я имею в виду? Когда мы освящаем воду на Крещение Господне, мы погружаем крест в воду, читаем молитвы, потом раздаем эту священную воду, и я сам видел, как у некоторых благочестивых старушек крещенская вода на окне стоит десятилетиями и не имеет никакого запаха или плесени. Она совершенно чистая как слеза. Потому что чудо в Православной Церкви есть не просто эффектное событие, а есть знамение для конкретного человека или конкретной общины. Нет чуда самого по себе. Чудо есть знамение.

Есть более яркие, совершенно необычные явления в нашей церковной жизни; например, Евхаристия. Мы берем просфору, вино, совершаем литургию, после чего этот хлеб и вино, не переставая быть хлебом и вином, становятся Телом и Кровью Христовыми. Самыми настоящими Телом и Кровью Христовыми! Это чудо, это таинство. И это пределы мысли, за которые мы не можем пройти. Мы освящаем дома, мы освящаем иконы, землю даже освящаем, и все предметы становятся из обычных тварных предметов носителями благодати.

Но когда мы освящаем воду или совершаем Евхаристию, мы ведь не высекаем всякий раз из камня воду. Нет такого обычая, что священник подошел к камню, прочитал молитву, ударил жезлом, а из него вытекла вода, он ее освятил, и она стала крещенской. Или во время литургии мы берем пустую чашу, молимся, а там появляется хлеб небесный. Мы все это берем из нашего мира.

Поэтому, как мне кажется, недоговоренности, которые есть со стороны священноначалия (например, Иерусалимского Патриархата или даже нашего священноначалия), отсутствие конкретных и ясных ответов и даже отсутствие статьи в «Православной энциклопедии» толкают меня на мысль, что этот огонь сходит не с неба, а его зажигают от обычной свечи. Но молитва Патриарха, как и молитва священника над хлебом и вином, как молитва священника над святой водой, которая должна стать крещенской, делает этот огонь священным. Ему необязательно всякий раз сходить по календарю, потому что мы не можем приказывать Богу, мы не можем заставить Бога согласно календарю действовать сверхъестественным образом. Это на самом деле серьезнейшая богословская проблема. Она просто разрывает наше богословие изнутри, если мы позволим себе продумать это до конца, если это так на самом деле, если это чудо, которое вот таким образом происходит.

Почему же нам телевидение постоянно говорит о том, что происходит чудо, почему нам говорят, что огонь не опаляет? А огонь, может быть, и не опаляет. Я с этим соглашусь, потому что и крещенская вода совершает чудеса. У некоторых людей она даже не портится. Так и огонь может не опалять и иметь какие-то совершенно необыкновенные свойства. Потому что это священный огонь. Он для нас священный. А этот обычай, когда огонь развозят по всему православному миру, просто прекрасен. Это, может быть, единственный раз, когда все Православные Церкви вдруг как-то переживают этот момент единства, вдруг по нашему омертвелому соборному организму проносится хоть какая-то искра единства.

Поэтому этот обычай стоит только приветствовать. Но надо помнить, что на нашем церковном опыте паразитируют в том числе и совершенно светские организации, которые решают свои задачи. Поэтому всегда будьте осторожны с телевидением. Такие вопросы нужно доверять не светскому телевидению, а богословам, которые должны честно, просто, открыто и ясно говорить о таких вещах. Если огонь не сходит, ничего страшного. Если огонь сходит, давайте мы в конце концов честно, открыто, точно признаемся и скажем, что это так. Но тогда и выводы сделаем соответствующие, потому что это богословский вызов, если это на самом деле ежегодно так происходит. Зачем же нам прятаться? Зачем же нам напускать туман слов по этому поводу?

Я придерживаюсь той точки зрения, которая хорошо укладывается в русло нашей традиционной догматики. Когда мы освящаем хлеб и вино, в том числе освящаем пасхальный хлеб – артос, хлеб на всенощном бдении, святую воду на Крещение (и много раз ее освящаем, когда совершаем молебны), они становятся священными. Это величайшее чудо само по себе, которое не требует никаких особенных сверхъестественных вмешательств. Потому что наша вера другого свойства. Мы не факиры, не колдуны. Мы ищем личной встречи с Богом; это не требует каких-то сверхъестественных явлений, которые бы прибивали нас к стене своей безусловной доказуемостью.

Поэтому всякий раз, когда мы говорим о таких вещах, разговор требует предельной честности, открытости и ясности. С нами Бог, нам стыдиться нечего, нам нечего бояться. Мы только должны радоваться тому, что Христос с нами и Его великие чудеса и милости не покидают наш мир.

Записала Таисия Зыкова