«Страсти и борьба с ними» с протоиереем Андреем Каневым. Ответы на вопросы

– Продолжаем цикл передач «Страсти и борьба с ними» и разбираем письма наших уважаемых телезрителей, чтобы вместе их в эфире прочитать, разобраться в них и поучиться тому, как проявляются страсти. Давайте приступим к  письму нашей сестры, она в себе видит недостатки и хотела посоветоваться.

Сестра пишет: «Дело в том, что у меня очень сильно развито тщеславие. У меня есть бабушка, она болеет, но мы живем в разных городах. Я учусь в университете. Бабушка проживает  с моей тетей, которая очень гордая. (Такие диагнозы себе можем ставить, другим не нужно.) Она очень злится, когда приходится за бабушкой ухаживать. Бабушка лежачая, ничего не может делать сама. Только кушать может. (Видимо, это очень тяжелое состояние парализованного, немощного человека.)  Но, несмотря на это, тетя все равно ухаживает. Сегодня после просмотра одного православного видео мне пришла мысль, что нужно приезжать к ним почаще и давать бабушке то общение, внимание, которого ей не хватает».

Давайте начнем разбирать это письмо. То, что сильно развито тщеславие, сестричка правильно заметила. И на самом деле каждый из нас с вами, братья и  сестры, должен сказать:  у меня развито тщеславие.  Если мы его не видим, это не означает, что его нет.

И вот какая история: сестричка живет в другом городе, учится в университете. Понятно, что студенты несвободные люди, у них занятия, у них есть расписание, обязанности. А бабушка живет с тетей  (это, наверное, дочь той самой бабушки). Гордая она или нет, мы не знаем, не нам судить, но она очень злится, когда приходится ухаживать за бабушкой.  

У нас приход организовался двадцать лет назад в пансионате «Семь ключей». Это пансионат для престарелых и инвалидов в Екатеринбурге на окраине города. И в течение десяти лет мне приходилось почти ежедневно видеть жизнь этих престарелых людей, которые попали в пансионат по разным причинам.  Часть дети бросили, потому что они им не нужны. Часть прожили такую жизнь, что семьи не завели. Разные истории и судьбы, разные поломанные жизни. Но суть такая, что на самом деле ухаживать за пожилым человеком очень и очень тяжело.

И опыт приходских наших людей тоже показывает: какой бы ни был христианин, ухаживать за другими тяжело и психологически,  и духовно. Поэтому когда тетя, допустим, срывается, это не означает, что она гордая. Человек может просто устать. Есть такие примеры, когда старый человек, уже подверженный психическим болезням, днем спит, а ночью нет. А ухаживающий человек – работающий, ему еще нужно прийти на работу, а старый человек (бабушка, родители или кто-то из родственников) всю ночь требует внимания, кричит, ему больно или еще что-нибудь.  Человек ночь потерпел, другую, третью, а потом будет раздражаться.

 Мы все немощные люди, и это очень тяжело. Поэтому ставить диагноз я бы поостерегся. Это действительно крайне тяжело.  Не случайно у работников социальной сферы отпуск гораздо больше, чем у обычных граждан, потому что они имеют регулярное общение с тяжелыми группами населения.

Тетя ухаживает за своей мамой, за бабушкой этой сестрички. Она чем занимается? Она выполняет свой дочерний долг: не оставила,  не бросила, не отдала ее в пансионат или дом престарелых. Она за ней ухаживает, устает, ропщет,  но она это делает.

К чему я это объясняю? Чтобы мы увидели ропщущего человека, который тянет эту тяжелую лямку.  Не приписывали ему сразу ярлыки гордого человека, тем более гневного, который не любит своего ближнего. Все очень и очень сложно.

В Евангелии Господь приводит пример, когда отец двух сыновей обращается к ним: «Сыночки, надо пойти на поле поработать». Один говорит: «Папа, сейчас приду,  пошел уже».  А другой: «Нет, не пойду». И кажется, что первый сын – молодец, а второй нет. В итоге первый, который пообещал, не пошел, а тот, который капризничал и повел себя плохо, устыдился и пошел на поле работать. Кто из них выполнил волю отца? Конечно, второй; покапризничал, но сделал.

Тетя нашей зрительницы несет эту лямку, несет свой крест дочери, которая ухаживает за престарелой матерью.  Это очень тяжело. По-человечески она злится, ропщет, но ухаживает. И тут нам надо просто руки поцеловать этой женщине за ее труд, но не укорять ее в том, что она гордая.  Попробуй-ка на это место попади, и посмотрим, какой ты молодец будешь.

Сестричка посмотрела какое-то православное видео, какое – не пишет, и у нее рождается мысль, что тетка «гордая», бабушка страдает,  поэтому она, допустим, бросит университет, приедет и будет сидеть с бабушкой. Общаться  с ней о высоком и облегчать ей тем самым жизнь.  

У людей пожилых  и старых есть свои особенности.  Часто говорят, дети и старики одинаковы: что стар – что млад. Не совсем.  У детей, конечно, страсти уже заложены, и они проявляются. Несмотря на то, что мы не исповедуем маленьких детей, грехи у них есть. Все, кто сталкивался со сферой педагогики, воспитания детей, прекрасно понимают, что страсти у детей есть,  мы рождаемся с ними. Куда они делись-то?

А у старика, в отличие от ребенка, эти страсти уже накопились за жизнь. Они уже превратились в привычки.  У человека в старости аналитические способности уже слабые, он уже не может себя как-то контролировать, а страсти проявляются.  И все, что в нем было накоплено за жизнь, очень сильно проявляется. Не случайно Бог дает болезни в конце жизни, чтобы человек смирился, научился каяться,  чтобы не суетой занимался, а готовился к смерти по-настоящему. Это очень важный процесс.

Мне было всегда по-хорошему страшновато (потом, конечно, к этому привык, стал равнодушно относиться, но было очень необычно), когда для старых людей проводят концерты, какие-то развлечения. Нужна поддержка, я не спорю, но когда уже о смерти надо думать, мы устраиваем дискотеку. Очень страшное зрелище: танцующие старики, которые флиртуют,  какие-то проявления блудные друг к другу... Очень страшно смотреть. Это наша несовершенная жизнь.  

И получается, когда человек в таком положении находится, он, конечно, страдает. Но эти страдания имеют смысл в том, чтобы очистить свои страсти, чтобы прийти к вере, для того, чтобы человек в страданиях ближе к Богу становился; это лучше,  чем когда он сытый, здоровый, веселый  на дискотеке находится.

Смотрите, что получается: Бог Своим Промыслом так устроил, что бабушка лежит, а тетя хоть и ропщет, но за ней ухаживает. Это урок для обеих: и для бабушки, и для тети. Сестричка подумала, что надо помогать.  Дальше она описывает: «В Бога бабушка верит, но в вечную жизнь – нет».

Серьезная беда, когда мы говорим, что в Бога человек верит, а в вечную жизнь  не верит. Я сталкивался сам с этим неоднократно. Это крайне страшно. В этом случае человек даже имеет крестик на себе, он крещен, формально принадлежит к Православной Церкви, но говорит, что не верит в вечную жизнь. В этом случае он констатирует тот факт, что он не христианин, он неверующий на самом деле человек. Бог как раз и говорит о вечной жизни.

Это значит, что бабушку никто не оглашал, бабушка не читала «Верую». Она верит в Бога,  но спроси: в какого Бога веришь? Она даже, может быть, скажет: «В Иисуса Христа». Но по описаниям, по признакам это будет не Иисус Христос. Это будет какое-то идолище непонятное, но ни в коем случае не Господь наш Иисус Христос, Который говорит в Евангелии как раз о вечной жизни.

Часть нашей веры в том, что мы живем на земле временно, а дальше будет Царство Христа бесконечное, где нет страданий, мучений, есть только Христос, святые и  спасенные православные христиане.  А человек не верит в вечную жизнь. Представляете, такому человеку позовут священника, а он не верит в вечную жизнь...  А как ты будешь его причащать? А зачем тогда каяться? Ведь мы каемся не для того, чтобы на сегодняшнюю секунду стало легче, а  чтобы в вечности эти грехи не проявлялись. Чтобы на Страшном суде, в который человек не верит, не отвечать за эти поступки, чтобы здесь их попытаться исправить.

Как можно причастить такого человека? Когда мы причащаемся, священник говорит, что в жизнь вечную мы причащаемся, в очищение души и тела, Христу. А человек говорит: «Я не верю». Тогда получается, что такого человека нельзя ни исповедовать, ни причащать, ни соборовать.  Надо с ним сначала разговаривать.  Если эта бабушка в разуме, то надо с ней разговаривать.  Но не этой сестре, а позвать священника, катехизатора из ближайшего храма; может быть, какого-то человека, который по совету священника поговорил бы с этой бабушкой.  

Очень важно, чтобы пришел человек из храма и со стороны,  потому что, сами знаете, пророка в своем отечестве нет. Неподготовленный человек не должен этими вещами заниматься: и себе, и другому навредит. Если пригласите человека из храма, он поговорит, объяснит, что жизнь вечная есть, что вера в Бога предполагает веру в вечную жизнь. Тогда есть очень хороший шанс, что такой человек действительно, узнав правильную веру, станет полноценным членом Церкви; и можно будет приглашать священника для того, чтобы соборовать, исповедовать, причащать. Это будет самое важное. Но без оглашения, без восстановления веры все это бесполезно; более того, может пойти человеку даже в осуждение, мы должны это понимать.

Православные таинства – это не услуги парикмахера.  Вот мы пришли в парикмахерскую постричься. С нас не требуется ни нравственное наше состояние,  никто не спрашивает вероисповедание. Это услуга: заплатили, допустим, сто рублей, нас постригли – мы услугу получили.

А православные таинства – это не услуги, не платное обслуживание по облегчению жизни населения. Это таинства, к которым человек должен подходить с верой. И если он верит правильно, тогда происходит соединение благодати Святого Духа с душой человека. Если нет, то хоть миллиард заплати, Бога невозможно купить или обмануть. Первое, что нужно сделать этой бабушке, – это пригласить священника или катехизатора, объяснить, что у нее есть такая проблема, чтобы он с ней побеседовал.

«Молиться за нее мне страшно, потому что сама не идеал духовной жизни, поэтому этого не делаю. Но просто посидеть рядом и дать ей поддержку мне захотелось». Это очень здравая мысль, братья и сестры. Мы часто эмоционально воспринимаем понятие молитвы за других. Порой, бывает, у христиан в помянниках (это такие книжки, где записаны имена, чтобы их не забыть) сотни имен; они пытаются молиться за других.

Это очень серьезный вопрос. Если вас не просят и вы не знаете духовного состояния людей, то молиться за них мирянам, живущим в страстях, еще самим не поднявшим голову из этого болота, категорически нельзя. Для этого есть Церковь. Поэтому мы делегируем Церкви молитву за наших близких. Если вы прочитали житие святого, который молился за весь мир, это не означает, что вы можете делать так же.

Что такое молитва за других? Есть такой церковный пример, я его просто повторю. Представьте завод; на нем есть рабочие. Мы с вами все рабочие: Иванов, Петров, Сидоров. Все хорошие, а Иванов – лентяй, он не может выточить сто своих деталей, точнее – не хочет, ленится. Директор на собрании говорит: «Я Иванова увольняю, потому что он не хочет выполнять свою дневную норму».

В данном случае это человек, который не хочет сам спасаться, он ничего не делает для этого, не верит, не идет к спасению, живет в смертных грехах, не кается, не хочет «точить детали». А кто-то говорит: «Дорогой Иван Иванович (директор завода), не увольняйте его. Я постараюсь сделать свои сто деталей (свою норму за день) и еще за Иванова поточу». Это и есть внутреннее раскрытие молитвы за другого человека, это не просто произнесение имени в воздух.

Бог и так знает всех, Ему не надо о ком-то напоминать специально. Но если мы внутренне начинаем молиться (или вымаливать, как некоторые говорят) за другого человека – это процесс, когда мы говорим Богу: «Господи, он не может понести свой крест, дай мне немного от его креста, я понесу свой крест и его». Может ли немощный человек такое выдержать сам? Нет. А с чем связано это несение креста? Часто связано со страданиями,  болезнями,  потерями.

Это все настолько серьезно! И нельзя легкомысленно к этому относиться: «помолюсь за того, за этого», «помолись за меня», «помолюсь за тебя», «помолись за соседа-наркомана». Помолись, только потом не стони, что у тебя что-то не так. Почему это происходит? Мы нарушаем порядок духовных вещей. Если я духовно нахожусь еще в детском саду, то не должен из себя изображать, что закончил академию.

Поэтому на первом этапе воцерковления (на самом деле мы с вами все на нем находимся) нам нужно в первую очередь молиться о том, чтобы Бог нас спас и помог нам избавиться от страстей. Но если мы хотим помолиться о другом человеке, для этого есть Церковь, в которой существуют молебны и панихиды, если человек уже скончался. Мы можем, если очень сильно переживаем, попросить священника вместе послужить молебен о здравии нашего близкого человека. Есть много разных молебнов, они для этого и существуют.

Мы сейчас молебны воспринимаем так: заканчивается литургия, потом идет молебен, когда читается много записок. Эта ситуация не совсем стандартная для Церкви. Она появилась в советское время, когда церквей было мало, а верующих людей много и нужно было удовлетворить духовные потребности в какой-то краткий срок. Поэтому создалась такая форма молебна, когда упоминаются и путешествующие, и болящие (за здравие), и жены в роддоме, и так далее.

А ведь это частное богослужение, когда человек приходит к священнику и говорит: «У меня бабушка болеет, давайте вместе помолимся». Мне это больше нравится, чем когда мы делаем богослужебную солянку после литургии. Во-первых, после литургии уже ничего бы и не нужно, потому что она как бы центр, самый важный финал богослужебного дня.

Поделюсь с вами: это душевно очень здорово, когда мы вместе с кем-то помолились о его нужде. Получается, что ты что-то делаешь человеку персонально. Это совместная молитва. Господь сказал: «Где двое или трое соберутся во имя Мое, там Я буду». И это действительно происходит. Поэтому не берем на себя такой труд, а делегируем его Церкви.

Если Вам страшно молиться за бабушку, которая еще и верит непонятно как, то я Вас только поддержу. Я понимаю, что сейчас, может быть, кто-то не согласится с моим мнением.

И вот вопрос сестрички: «Стоит ли мне ехать к бабушке или это просто возникло тщеславное желание от мнимой праведности?» Очень хороший и сложный вопрос. С одной стороны, я не знаю ни Вашу бабушку, ни тетю, поэтому сложно дать точный ответ, ехать или нет. Но, с другой стороны, мне хочется похвалить эту сестру: начало проявляться хорошее качество – она стала себя проверять.

Допустим, я знаю, что я тщеславный человек, а тщеславные желания очень яркие, заражающие, толкающие человека вперед, как ему кажется. Человек вышел из храма: «Как хорошо! Я на крыльях летел. О, какая благодать!» На самом деле у него проявляется тщеславие, а не благодать. Благодать действует не так, она проявляется по-другому, когда человек тихий, спокойный, находится со всеми в мире. Вот действие благодати. А когда он, возбужденный, бегает на крыльях как ужаленный – это не благодать.

Похвально, что эта сестра пытается действительно проверить себя. Поэтому нельзя сказать: «Не езди к бабушке», – это же Ваш близкий человек. Но нельзя бросать университет или пропускать лекции, практику ради того, чтобы поехать к бабушке, когда нет срочной надобности.

Допустим, Вам позвонили, что бабушка очень плохо себя чувствует, собирается умирать, Вас приглашает, – конечно, надо бросать все и ехать. А если стабильное состояние, то никто не мешает периодически звонить, поговорить с бабушкой о том, нужно ли пригласить священника, ненавязчиво это предложить. Она скажет: «Нет, не надо», – с этим надо смириться. Если есть возможность – когда-то приехать. Но все бросать и только этим заниматься не надо, потому что Бог устроил так, что и бабушка, и ваша тетя (ее дочь) должны вместе понести крест этой тяжелой болезни.

Поэтому состояние мнимой праведности и горячки, конечно, в нас есть. Сестра пишет, что послушала проповедь священника, который рассказывал про тщеславие, и говорит: «Узнала себя в этой проповеди, тоже думаю, что чуть не святая, когда что-то получается два-три дня». Когда у нее получилось что-то хорошее, она два-три дня живет в таком ощущении, что  святой человек. Это опасное состояние.

Хочу похвалить сестру: она молодец, что взяла пособие для подготовки к исповеди и разобрала страсть тщеславия. Совершенно замечательно, что она это сделала. Это хороший пример всем нам, братья и сестры: взять пособие и начать постепенно разбирать проявление страстей и сравнивать, есть у нас такое или нет. А потом идти советоваться к священнику и на исповедь. И какая это будет качественно хорошая, глубокая исповедь!

Сестра посмотрела это пособие (раздел о тщеславии) и говорит: «Все грехи можно сложить в одно – прелесть. Поэтому не знаю, как поступить».Что такое прелесть? Самообман. Дорогая сестра, как поступить, я уже в передаче ответил: быть к себе внимательной, попробовать не осуждать тетю, посочувствовать ей и бабушке, спросить, хочет ли она пригласить священника. Если да, то священнику надо объяснить, в чем ее проблема, чтоб он предварительно побеседовал с ней. И по возможности посещать, звонить, чем-то тете помогать.

Бывает, студенты работают, у них есть финансы. Может быть, захотите помогать финансово: памперсы купить, сиделку нанять, еще что-то. Это тоже участие. Необязательно сидеть, за ручку держать. Вы так посидите полчаса, час (сомневаюсь, что сможете два часа посидеть) – и все. Вам нечего сказать, сидите молчите – сложно все это. Издалека страсть тщеславия говорит, что приедешь и наведешь там порядок. А порой, бывает, не надо мешать этому процессу.

Самое главное, мне хочется сестре подсказать, что очень часто мы многие дела делаем по прелести. Прелесть как проявление гордыни нас обманывает. Мы часто в горячке думаем, что делаем что-то хорошее, а на самом деле просто подпитываем тщеславие и гордыню.

Спасибо, дорогая сестра, за Ваше письмо. Оно очень интересное. Похвально, что человек пытается в себе разбираться. Я желаю Вам Божьей помощи, а всем нам, дорогие братья и сестры, чтобы мы не бросали свою духовную жизнь, какая бы немощная она ни была, пытались изучать веру, страсти, нравственное учение Церкви о спасении. Потому что все это касается конкретно каждого из нас. Помоги нам всем Господь.

Записала Инна Золотовская