Союз-онлайн: РУССКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ШКОЛА. Выпуск 12

Союз-онлайн представляет: РУССКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ШКОЛА. Беседа с Ириной Анатольевной Горячевой, разработчиком филологического блока образовательной системы РКШ.
Ведущая Светлана Ладина. 

– «Приносим извинения за предоставленные неудобства», «сбегая по лестнице, сердце отчаянно колотилось», «одеть шапку», «включим в программу»… Эти распространенные речевые ошибки, не говоря про многострадальное -тся  и -ться на письме, – не просто небрежность или незнание. Это следствие нелюбви к родному языку, отсутствие вкуса к грамотной речи: устной и письменной. О том, как эту любовь привить, беседуем с разработчиком филологического блока образовательной системы «Русская классическая школа» Ириной Анатольевной Горячевой.

(Голос за кадром)

Считается, что информационная среда призвана повышать интеллектуальный потенциал общества. Но, как видим, это представление не подтверждается жизнью. Поток информации сегодня многократно возрос, он стал проникать в мозг человека, минуя мышление и критическое восприятие, возник своеобразный язык Интернета, стимулирующий пренебрежение культурой письма. О неграмотности современных школьников говорят повсеместно. Это стало темой многих диспутов и конференций.

Программа «Русская классическая школа» способна противостоять вызовам времени, она направлена не на формальную передачу знаний, а на овладение способностью мыслить, на формирование аппарата познания. Дети избавлены от сухой и безжизненной грамматики, от скучного и рутинного орфографоцентризма, подменяющего сам язык. Ведь языковая личность характеризуется не столько тем, что она знает о языке, сколько тем, насколько она им владеет.

– Ирина Анатольевна, для Вас это тоже больная мозоль, когда Вы такое видите или слышите?

– Да, задевает, прямо скажем.

– А что делать, чтобы правильное написание не хромало? И при этом было еще и правильное говорение?

– Надо начинать сызмала. Я хочу сказать, что порой недооценивают роль  самой методики обучения грамоте.  Обязательно нужно останавливаться на этих вопросах. Разработчиком звукового аналитико-синтетического метода обучения грамоте был Константин Дмитриевич Ушинский; с него и началась эта современная методика обучения.

Как он говорил? У него есть  знаменитая цитата, что создатели алфавита не довольствовались иероглифическим письмом, они вслушивались в речь, выделили в ней звуки и поняли, что они не так часто встречаются в разных сложениях. А уже найти значение для этих звуков было несложным делом. Следовательно, нужно идти тем же историческим путем. Каким? Научить детей слышать собственную речь и затем уже наложить на эти знания те самые значки, буквы.

Ушинский предлагает серию разнообразных упражнений для развития фонематического слуха. То есть это очень органичная работа, которая естественна для ребенка. Продолжатели его дела в советское время теоретически эту методику осмыслили, но, к сожалению, на практике работа над звуковым строем речи стала сужаться. Со временем появились вот эти всяческие злополучные  звуковые модули: квадратики, кружочки; синенькие, красненькие.

– Ой, это страшное дело. Я помню, как мы мучились, когда у меня дети учились. Я сама не могла понять, как это помогает. У меня было ощущение, что это только мешает.

– Это дань наукообразию. И теперь уже в начальную школу спустили транскрипцию – то, что раньше дети выполняли в пятом классе и что относится к выпускным экзаменам, к вузовской программе, сейчас дети должны осваивать в первом классе. То есть звуковая запись вытесняет орфографическую, дети не понимают, что происходит. Мы, слава Богу, избегаем всех этих вопросов, и у нас на первых этапах дошкольной подготовки самое главное – овладение графикой. Поэтому мы подбираем для чтения только слова, у которых произношение совпадает с написанием. Дети учатся читать так, как свойственно их речи. И для них вопросы орфографии до времени снимаются. Вот в первом классе это делал Константин Дмитриевич Ушинский, и мы следуем за ним. Например, откроем «Азбуку»: мы увидим здесь значки. Что это за звездочки на этой странице?

– «Я зазевался и упал». «Зазевался» – мы скажем «и», а напишем «е».

– Значит, идет акцент на то, что в русском языке есть такое явление, как разница произношения с написанием. И ребенок, когда он знает об этом явлении, уже внимателен к нему. При слоговом чтении «зе-ле-ный лист», «вяз-ко-е те-сто» все звуки в сильной позиции, и у ребенка совершенно не вырабатывается внимание, орфографическая зоркость, готовность задуматься над слабой позицией и уже поразмышлять, какую букву написать. Поэтому только орфоэпически верное, правильное чтение и умение сличать уже с орфографически записанными словами дает эту зоркость и внимание, что мы и делаем в «Азбуке». Когда мы ее переиздавали, то наполнили ее дополнительным материалом и расставили в основных позициях (в корнях, в предударных слогах) эти звездочки. Ребенок внимателен.

– Опять-таки это подход, позволяющий полюбить учение. Я не случайно, наверное, во всех программах про Русскую классическую школу употребляю это слово, потому что любовь сквозит в отношении к предмету, к человеку.

– Это нельзя не полюбить, потому что все пошагово, все доступно, и ребенок верит в свои силы, он не теряет уверенности в себе, для него русский язык – это не темный лес, а его внутренний мир. И ребенок через это напитывается жизнью языка.

– А врожденная грамотность бывает? Как Вы относитесь к этому понятию и от чего это зависит? От того, сколько ты книжек прочитал? Или насколько сильна твоя зрительная память?

– Такое понятие, как «врожденная грамотность», в науке называется орфографической интуицией, она действительно существует. Есть некоторая данность. И эту интуицию можно развивать. Она сводится к тому, что в сознании у человека существуют межсловные связи и способность слышать сильные позиции и их применять. Давайте, например, запишем какое-нибудь предложение из «Азбуки». Например: «В лесу птицы рано сегодня запели». Ну вот, с высоты Вашего взрослого опыта слабые позиции – «в лесу». Почему Вы написали «е»?

– Ну, просто я же знаю, как это пишется.

– Знаете. Это у Вас уже в памяти, а проверочное слово «лес». «Рано» – почему здесь «о» будет в суффиксе наречия? Потому что существуют слова «светло», «давно», и человек, у которого крепкие межсловесные связи, чувствует это. Это и есть та самая интуиция, он видит общность этих кирпичиков.

Даже вот на этой странице мы можем посмотреть. «Сегодня» – почему здесь «г»  пишется? А вот здесь есть слово «его». «Сегодня» – это сего и дня. И интуиция подсказывает, что и это слово, и то слово пишутся одинаково. Результат грамотного письма – это способность к интуиции, установлению этих межсловесных связей и к письму по аналогии, по сильным позициям, по ударным. Но в школе проверяются только корни, хотя нужно учить проверять и приставки одноприставочными словами, и суффиксы односуффиксными, и окончания (нет такого слова;  это, предположим, некий окказионализм) – одноокончанными словами. И Ушинский обладал удивительной интуицией, он именно такие задания давал детям в «Первоначальной грамматике».

– Не случайно ведь эти пары здесь по соседству...

– Именно на это нужно обращать внимание ребенка, учить его подбирать не только однокоренные слова, но и одноприставочные, односуффиксные, учить его использовать эти слова в тех же аналогичных грамматических формах. Только тогда у него сложится представление, что язык – это некая совокупность кирпичиков, совокупность морфем. Поэтому в нашей азбуке нет слогового деления; ребенок, который привык читать по слогам, потом с трудом находит границы между частями слов.

– Но все-таки получается, что врожденность здесь подразумевает некие данные, вложенные в ребенка, но они воспитываются, развиваются, формируются…

– Дело в том, что интуиция – это некое неосознанное чувство, а если эту интуицию перевести еще в понимание того, чем ты владеешь, то это и есть внутреннее открытие ребенком себя. Именно это еще удваивает, утраивает силы и интерес  к лингвистике, и формируется именно лингвистическое чутье, любовь к языкознанию.

– И еще о любви. У вас есть предмет «Словесность». Я бы сказала, что это такое товарищество русского языка и литературы. Мне это очень импонирует, очень нравится. Но ведь не только категориями «нравится – не нравится» Вы руководствовались, когда вводили вот такую интеграцию?

– Даже не мы вводили интеграцию, это сделал за нас Ушинский. Потому что все его пособия по чтению сопровождены заданиями по русскому языку. У него было совершенно целостное восприятие языка, речи и литературы. Поэтому то, что ребенок прочитал, – и является для него предметом письма. Та же первая «Книга для чтения», тема под названием «Грибы, травы и цветы»... Даются слова, которые нужно прочитать, дать определение этим понятиям. Например: «фиалка – это лесной цветок», «рыжик – это гриб», «гвоздика – это садовый цветок». И вот какое задание по письму здесь можно использовать применительно к этим рядам слов?

Ребенок только-только научился писать, только взял в руки эту первую «Книгу для чтения» после «Азбуки», и можно закрепить навыки курсивного письма, связанного. Но при этом еще сделать эту деятельность осмысленной. Например, тема – «Грибы, травы, цветы». Значит, из этого ряда он может выписать сначала что?

– Ну, не знаю… садовые цветы.

– Пожалуйста, садовые цветы или названия грибов – что угодно; все, что в этом ряду. Причем  ребенок должен еще обнаружить здесь несовпадение произношения с написанием, прочитать это орфографически, продиктовать, потом сверить, как он это написал. В наших видеоуроках все это наглядно продемонстрировано.

– То, что мы сейчас с Вами рассматривали, – это же, по сути дела, упражнения по русскому языку, но Вы, видимо, это так не называете. Или называете?

– Называем, только еще обобщаем в словесность, чтобы у детей было целостное восприятие, что это едино. Но в любом случае это так и отображается в детском восприятии, потому что это книга, которую использовали на уроке чтения, они читали по ней, они по ней же и пишут: такое вот списывание, выписывание, переписывание пословиц. Это внимание, но в то же время и навыки закрепляются. Но Ушинский еще плавно подводит детей к грамматике, у него есть серия речевых упражнений. Это уже второй год обучения.

Если у нас с первого класса сразу подлежащее, сказуемое, существительное, прилагательное, то Ушинский щадит ребенка. Например, такое задание. Речевые упражнения: «Мыло серое, да моет бело». Цвета предметов. Что бывает белого цвета?

– Снег.

– «Снег бывает бел» – так должны ответить дети. И какую форму они употребляют здесь?

– Сокращенное прилагательное.

– Да, краткие прилагательные. Или, например: «Какую посуду делают из дерева?» Из дерева делают деревянную посуду.

– «Какую посуду делают из меди, из чугуна и из глины?» Из меди делают медную посуду, из чугуна – чугунную, из глины – глиняную.

– Да, здесь что отрабатывается? Навыки употребления каких прилагательных?

– Полных.

– Полных и причем относительных, да? Или что здесь? Например: «Что делалось вчера вечером? Солнце садилось, птички замолкали...

– ...и прятались в гнезда; стада возвращались в село; крестьяне переставали работать и шли домой; дети ложились спать». Что делается сегодня вечером? Что будет делаться завтра вечером?

– Да. «Что делалось вчера? Что сегодня и что завтра?» Это изменения по временам. И причем это делается в контексте, это интересно. Или же опять связанное с глаголами: «Девочка бегает по полю, рвет цветы и ловит бабочек».

– «Я бегаю по полю, рву цветы и ловлю бабочек»; «ты бегаешь по полю, рвешь цветы и ловишь бабочек».

– Спряжение. И давайте еще пример: «Высокая гора...»

– «Видна издалека высокая гора. Камни часто валятся с... высокой горы».

– «С чего?» – стоит вопрос. «С высокой горы».

– «Мы подходим (к чему?) к высокой горе. Трудно взойти (на что?) на высокую гору. Опасно жить (под чем?) под высокой горой. Весело стоять (на чем?) на высокой горе». Здесь разные падежи.

– Склонение. Совершенно верно. И причем уже целых словосочетаний. И Ушинский говорит, что путем таких упражнений (я их сравниваю с музыкальными гаммами) ребенок постепенно понимает, что есть определенные группы слов, разряды; они как-то так у него в уме укладываются – и потом уже на них навешиваются ярлычки терминов.

– Это действительно похоже на гамму.

– Когда это еще и наглядно, даже игровой момент в этом присутствует. Вот так чувствовал Ушинский детей, никакой «сухомятки» он никогда не давал, обязательно стремился к тому, чтобы деятельность была живая. Но чтобы не было шутейной педагогики.

Ведущая Светлана Ладина

Записала Елена Кузоро