Слово (Санкт-Петербург). Раскол Русской Церкви в XVII веке

– Расскажите, что произошло тогда, в XVII веке.

– Ключевский считал, что XVII век является увертюрой ко всему периоду Российской империи, то есть включает в себя основные темы, которые так или иначе будут далее развиваться в пространстве империи. Когда мы говорим о XVII веке, мы говорим о росте национального самосознания и о пассионарном подъеме, который позволил России преодолеть все сложности самого XVII века (а их было довольно много), а затем обеспечить победами следующий (и частично XIX век) и благополучно дойти до начала XX века.

Раскол – органическая часть XVII века, причем все происходит практически одновременно. Год 1645-й – кончина царя Михаила Федоровича, воцарение Алексея Михайловича. Год 1647-й – время, когда Никон, архимандрит Новоспасского монастыря в Москве, становится архиепископом и митрополитом Новгородским. А Никон входит в интеллектуально-духовный кружок ревнителей благочестия, куда входят и Стефан Вонифатьев (духовник царя Алексея Михайловича), и протоиерей Иван Неронов, настоятель Казанского собора в Москве, и такие провинциалы, как протопоп Аввакум из Юрьевца, Даниил из Костромы, протоиерей Логгин из Мурома. Они осознают ненормальное положение с нравственностью на Руси, духовной жизнью, церковными делами. Они понимают, что нужно предпринимать какие-то шаги, единодушны в том, что необходимо повышать авторитет Церкви через интеллектуальное и духовное совершенствование духовенства.

С другой стороны, они прекрасно понимают, что необходимо каким-то образом редактировать тексты Священных Книг. Эта работа уже ведется большую часть XVI века – со времен Максима Грека и митрополита Макария. Потому так тяжело шло печатание книг в типографии Ивана Федорова; тексты сверяли – и возникали серьезные проблемы. Люди оказались по разные стороны баррикады... Я не говорю, что в состав кружка входило большое количество светских интеллектуалов типа боярина Ртищева (спальник царя Алексея Михайловича). Все, что происходит, происходит одновременно.

Дальше идет удивительная вещь: избрание Никона патриархом в 1652 году почти совпадает с тем моментом, когда Земский собор ломает голову, как ответить на просьбу Богдана Хмельницкого о воссоединении. Для нас это означает начать войну с Речью Посполитой. Мы ее дважды проигрывали в XVII веке: в Смутное время война кончилась Деулинским перемирием 1618 года; другая кончилась Поляновским мирным договором, в ней была угроблена под Смоленском вся армия воеводы Шеина.

Никону необходимо было принять решение, как поступить в этой ситуации. Он занимается одновременно и убеждением, что необходимо начать войну. С другой стороны, в это же самое время он решает вопрос о проведении церковного Собора, на котором оглашает церковные реформы.  Это 1654 год – тот самый год, когда мы начинаем войну с Речью Посполитой. Это год, когда мы присоединяем Левобережную Украину. В это же самое время мы проводим Собор, Никон оглашает реформы, которые для нас с вами сегодня покажутся довольно скромными: замена земных поклонов поясными, замена двоеперстия троеперстием, ряд небольших изменений в обрядах и некоторые текстологические изменения в ряде текстов, не меняющие содержания. Вот такая ситуация.

– Каковы мотивы действий царя и патриарха?

– Мотивы царя и патриарха совершенно очевидны: «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать». Мы – империя, а империя может быть только одна. Смысл православной империи – приготовление мира ко Второму Пришествию. Вы оцените ответственность: эта империя – та, в которую придет антихрист. Мы должны быть к этому готовы, должны быть во всеоружии, абсолютно верны в каждом слове. Мы ведь пойдем за пределы своей страны на восток и на запад. Что мы туда понесем – свое местечковое вероучение, как иногда кажется, или что-то действительно универсальное? И Никон, и царь Алексей Михайлович – имперцы, они говорят об универсализме для людей, которые стоят по другую сторону, для них чрезвычайно ценно сокровище святоотеческого богословия – отечественного русского душевного православия. В сущности говоря, можно было бы найти компромисс, но в том случае, если бы мы имели дело не с людьми пассионарными. Все люди, о которых мы сейчас говорим, – это люди, живущие на пределе своего напряжения, в состоянии колоссальной страсти, готовности и желания совершить что-либо великое. Такие люди непримиримы, даже в мелочах.

– Если не было тогда никаких догматических оснований, всего лишь изменения в традициях, обрядах, как Вы говорите, почему это вызвало такой резонанс, масштабное значение и остроту реакции, раскол?

– Это достаточно просто понять. В расколе в той же степени, в какой в нем есть религиозное содержание, есть и социальное. Давайте не будет забывать: 1648 год – проведение Земского собора, январь 1649 года – «Соборное уложение». А что такое «Соборное уложение»? Это отмена урочных лет, окончательное закрепление крестьян не за земельными участками, а за господами, то есть оформление крепостного права. Империя окончательно себя формирует для дальнейшего броска.

Государство стало менее уютным, слишком требовательным, так что социальный конфликт, стремление к противостоянию себя жестокому государству проявляются в религиозной сфере. Если бы эти люди могли найти какую-то идеологию, которая была бы им понятна и близка, – они это выразили бы в этой идеологии. Но они найдут идеологию только в XIX веке.

В этом отношении российские социал-демократы, которые обладали такой же степенью страстности, и раскольники – чрезвычайно похожи. На самом деле, будучи так похожи, они и уничтожили Российскую империю. Потому что Февральская революция – это прежде всего результат усилий, финансовых вливаний и организационных действий банкиров-старообрядцев во главе с Гучковым. Они начали этот кошмар в 1917 году, а завершили его российские социал-демократы, имеющие эту идеологию. Так они соединены. Когда мы говорим о расколе – это раскол между той Русью, которая была (домашняя, не мировая, сама в себе, жила отдельно, невзирая ни на какие крупные задачи), и Русью, которая уже Россия, империя, воспринимающая себя как государство, берущее на себя цивилизационные функции. В этом вся беда, трагизм той ситуации, в которой все оказались. В сущности, это все, может быть, и яйца выеденного не стоит. Если бы собрались эти люди в XVI, уж тем более в XIV веке или в иное какое-то более спокойное время, они бы нашли, конечно, компромисс, но они собрались тогда, когда собрались.

– Спасибо, Юрий Алексеевич, за сегодняшнюю беседу. Спасибо, что помогли нам разобраться в печальной странице нашей истории.

Как тесно в истории связан мир телесный и духовный... Как легко второстепенное выдвигается на первый план и вызывает на протяжении ряда веков череду трагических событий. Ну что ж поделать – такова наша история.

Ведущая Екатерина Соловьева

Записала Людмила Кедысь