Слово (Санкт-Петербург). О словах Святейшего патриарха Алексия II: "Выше закона может быть только любовь, выше права — лишь милость, а выше справедливости — лишь прощение"

Беседа с протоиереем Александром Ранне, доцентом Санкт-Петербургской духовной академии. 

Уже более десяти лет с нами нет Святейшего патриарха Алексия II. Его мудрое, внимательное слово отзывалось в сердцах миллионов верующих. Святейший говорил: «Я часто молюсь, чтобы Господь дал нам понять, что выше закона может быть только любовь, выше права – лишь милость, а выше справедливости – лишь прощение». Об этих добродетелях мы сегодня поговорим с доцентом Санкт-Петербургской академии, преподавателем нравственного богословия протоиереем Александром Ранне.

– Святейший патриарх Алексий II говорит о том, что выше закона может быть только любовь. Если человек нарушает этот закон по любви к кому-то (допустим, защищая жертву, убивает насильника или со всей искренностью влюбляется в другого человека, оставляя супругу или супруга) – эта любовь выше закона?

– Прежде всего нужно точно определить, что мы понимаем под законом и что под милостью. Надо сказать, что закон и представление о законе как основе общественной жизни формировалось довольно длительное время на страницах истории. Что самое интересное, если мы возьмем древнюю шумерскую литературу, которая возникла примерно за три тысячи лет до Рождества Христова, то увидим, что древние шумеры вспоминали о времени, когда вместо закона, который защищает идею справедливости, существовало понятие милости. Когда старший (скажем, царь) миловал младшего (своих придворных). Когда начальник каких-то работ (например, рыли оросительные каналы, чтобы задержать воду и получить урожай) миловал своих работников или даже рабов. Родители миловали своих детей, старшая сестра миловала своих братьев и сестер  младших. Формирование такой жизни рассматривалось как золотой век с точки зрения шумерской литературы.

А потом наступает другой век, время справедливости. Вероятно, оно наступает тогда, когда люди поняли, что не все способны миловать своих ближних. Трудность вопроса заключается в том, как миловать, кого, когда и почему, собственно говоря, миловать. Милость убирает из наших отношений идею справедливости или все-таки милость – это высшая справедливость? Через три тысячи лет на страницах Евангелия мы встречаем выражение Иисуса Христа, Который цитирует место из Ветхого Завета: «Читали ли вы: милости хочу, а не жертвы?»

Что такое жертва? Принесение жертв – это попытка восстановить справедливость пред лицом Божиим. Жертвы могли быть разными: могли приносить в жертву животных, какие-то плоды от урожая, которые получал человек, могли приносить и самих людей. Финикийцы часто приносили в жертву первенцев, как об этом свидетельствуют современные археологические раскопки. Что самое интересное, люди, пытаясь восстановить справедливость, приносили жертвы именно богам. Бог – это гарант справедливости. И не только в христианстве. Эта идея была уже в Ветхом Завете – пытались рассматривать Бога не только как Существо, из Которого исходит требование высшей справедливости, но Которое, может быть, и являет Собой требование любви. В этом смысле чрезвычайно интересно рассмотрение писаний древнейших еврейских пророков; например, самый древний пророк, который оставил после себя письменное свидетельство, – это пророк Амос. Он защищает идею справедливости, причем справедливости по отношению к незащищенным людям, слабым, тем, кого всячески узурпируют, обижают люди, облеченные властью или богатством.

Сегодня, конечно, эта идея никуда не уходит. В нашей жизни постоянно висит вопрос, каким образом можно, а каким нельзя восстанавливать справедливость. Никто не говорит о том, что справедливость нужно восстанавливать перед лицом Божиим.  Люди задумываются над справедливостью исходя из собственных интересов. Свобода, равенство, братство – это очень хорошо, конечно, но возникают вопросы о том, что такое свобода, что такое братство, с кем мы должны быть в братских отношениях, что такое равенство. Есть люди очень талантливые, а есть лентяи. Равенства для тех, кто не хочет трудиться, и тех, кто трудится очень эффективно, наверное, не может быть. Вопросы настолько сложные, что на них очень трудно ответить. Это происходит потому, что мы забываем о ценности человеческой жизни.

Когда Христос рассказывает притчу о потерянной овце, Он говорит о том, что пастух оставляет девяносто девять овец для того, чтобы идти искать одну-единственную потерянную. Это притча об абсолютной ценности каждой человеческой жизни, не вообще биологической жизни, здесь говорится, а о ценности внутренней составляющей человека. Христос приходит спасти человека не для того, чтобы он в озлоблении продолжал свою жизнь за пределами биологического существования, а для того, чтобы человек смог стать достойным вечности. Возникает проблема достоинства внутренней жизни человека, человека как такового.

Какая же любовь выше закона? Та, которая спасает другого человека.

– Вот человек совершает особо тяжкое преступление. О какой милости может быть здесь речь?

– Я хотел бы напомнить одно высказывание святого IV века Ефрема Сирина. Он говорит о том, что любовь невозможна одновременно с идеей возмездия. Там, где есть любовь, – нет возмездия. А там, где есть возмездие, – нет любви. Эта глубокая идея ставит нашу ответственность перед другими людьми на совершенно новый уровень.

Федор Михайлович Достоевский устами Ивана Карамазова рисует ситуацию, когда помещик приказывает натравить собак на маленького мальчика, который случайно брошенным камнем сломал его любимой собаке лапу. Иван спрашивает: каким образом помещик может встретиться с матерью этого мальчика, которая видела всю эту сцену ужасной жестокости? Действительно, в данном случае мы не можем понять, каково может быть прощение. Но, с другой стороны, представим себе, что люди, которые попали в рай – место вечной любви, где они пребывают с Богом, живут воспоминаниями о жестокости, которую совершили по отношению к ним, когда они присутствовали во временной жизни. Разве это будет означать их счастье? Они все время будут переживать этот ужас, и ни о каком блаженстве говорить не придется. Эти святые люди со своей стороны должны научиться прощать даже такие жестокие преступления.

Другой вопрос – возможность изменения извергов, восприятие прощения, потому что прощение иногда может способствовать новым грехам. С другой стороны, прощение может помочь человеку раскаяться и принести покаяние. В этом отношении в древней христианской литературе можно встретить множество рассказов о том, как лютые разбойники все же приходили к покаянию. Возникает чрезвычайно сложный вопрос  спасения такого: хорошо, Бог его простит, а простят ли его те христиане, чью кровь он пролил? Или близкие тех, кровь которых была пролита? Это чрезвычайно сложный вопрос, но ведь тот, кто простит, тот и заслуживает блаженства, потому что в его сознании и памяти не будет горечи, страданий, он от них освободится. А те, кто не простит, будут так и мучиться всем этим. Это достаточно сложный вопрос. Потому Христос и предлагает прощать, потому и разбойник, который на кресте был распят вместе со Христом, получает после своего исповедания веры прощение. И, конечно же, тот, кто прощает, должен думать: его прощение поможет грешнику или не поможет? Внутренне он должен простить, но внешне должен быть ответствен за то, что скажет тому человеку, который совершил преступление.

– Святейший патриарх говорит, что выше справедливости лишь прощение. Все ли можно прощать и все ли нужно простить?

– Человек должен простить все, но это не значит, что тот, кто тяжко согрешил, имеет право понять, что это прощение дано ему как право совершать следующий грех. Только то прощение для него важно и полезно, которое помогает измениться. В этом смысле встает вопрос о тех людях, которые давно умерли: изверги среди фашистов или большевиков, которые совершали страшные преступления и не имели сострадания к другим людям. Этих людей мы отсылаем на суд Божий, они уже не в нашей власти. Но в данном случае мы, безусловно, должны дать нравственную оценку их поступкам. Мы не можем простить или не простить то, что совершалось в истории давно. Мы должны понимать, что хорошо, а что плохо, и иметь всегда в виду замечательное высказывание такого древнеримского законодателя, как Папиниан, который однажды сказал императору Северу, что оправдание преступления не лучше самого преступления. Поэтому люди, которые часто оправдывают преступления других, считая их не слишком важными (ну да, были какие-то искажения, но это, мол, не важно), – глубоко ошибаются, делая себя соучастниками этих преступлений.

– Спасибо, отец Александр, за интересную беседу. К огромному сожалению, нам надо прощаться.

Любовь – это чувство, о котором все время говорится в Евангелии. Любовь объединяет нас с Богом. Как утверждает апостол Павел, любовь никогда не перестает. Спасибо, что были с нами. До новых встреч.

Ведущая Екатерина Соловьева

Записала Людмила Кедысь