«Слово» (Санкт-Петербург). Художник Илья Репин

– Многие работы Репина были написаны в XIХ веке. Но ведь вкусы, приемы в искусстве сейчас кардинально поменялись, почему же к его работам на выставках выстраиваются огромные очереди? С чем связан такой интерес?

– Самый очевидный ответ – это качество самой живописи, качество работ, технически завершенных, художественно осмысленных и очень выразительных, психологически глубоких, решенных; и, конечно, личность самого художника – человека очень искреннего, который на всех этапах своей долгой, непростой жизни был честным. И тогда, когда он оказывался лидером какого-то направления, и тогда, когда вдруг, как нам кажется, ошибался, – он никогда не играл какую-то роль, не играл ее с чужих слов. Это всегда был он. Самое главное в Репине – его мысль, без нее невозможны были бы все его работы. Мысль у него удивительно интенсивная, историчная, конкретная, увлекательная. Все работы Репина – это его очень искренний, глубокий, откровенный разговор со зрителем, в котором нет имитации мысли, чувства. В этом разговоре все предельно серьезно, нет недоговоренности. Художник пытается все время быть завершенным в своем интеллектуальном и художественном процессе.

В творчестве Репина мы не найдем никаких ребусов, своеобразных инсталляций, знаков, которые надо разгадывать, нет иронии. Художник очень серьезно относился к своему делу; как к миссии. Он уважал публику, которая приходила в выставочные залы, не ставил себя над или вне ее. Этого «вне» и «над» мы с вами в личности, творчестве Репина не встретим. Мы видим удивительную открытость. На протяжении очень многих лет, десятилетий так со зрителем никто не разговаривал. Почему нет такого художника, как Репин? Потому, что сегодня все носят какие-то личины, маски, играют какие-то роли. Репин никоим образом не играл никакой роли сам, и когда он создавал портреты – прежде всего был заинтересован в том, чтобы снять со своих моделей те маски, которые вольно или невольно они на себя надевали.

Если, скажем, Валентин Серов (его ученик) иногда стремился найти маску, гротескно ее преувеличить, позволить модели спрятаться в эту роль, то для Репина это было невозможно. Если он не мог этого сделать, тогда работы не происходило. Так что посещение выставки – разговор по-честному, погружение в мир больших идей, страстей, большой эпохи, возвышенных идеалов и, между прочим, разочарование от этих идеалов. Это совершенно увлекательное погружение в XIX – начало XX века. Это не только постановка вопросов, но и, в известной степени, их разгадка. Что мы видим на выставке? Мы видим ту самую Россию, которую потеряли. Там есть ответы, почему мы ее потеряли. Как пройти мимо такого художника, как оставить в стороне это явление, которое постоянно, всегда с нами?!

– На самом ли деле можно считать Репина первым русским художником? В чем его особенность и отличие от других живописцев? В чем его тайна, делающая художника таким знаменитым, интересным людям совсем иного времени?

– Так считали сами художники – современники Репина. Так считал Крамской – в какой-то степени это учитель Репина. Так считал Серов, который учился у Репина. Так считали, например: коллекционер Павел Третьяков, великий русский искусствовед Владимир Васильевич Стасов и тот, кто будет в известной степени наследовать ему, – историк искусства и искусствовед композитор Борис Асафьев. Можем ли мы найти среди современников Репина художника, который был бы более блистателен в живописной технике, более технически оснащен? Наверное, да – Семирадский, Константин Маковский. А уж художников, которые равны Репину в живописной технике, тем более можем найти. Она будет другая, но не менее совершенная. Это и тот же Крамской, и Серов. Можем ли найти художников с большим темпераментом в живописи? Да, конечно. Это и Архипов, и Николай Ге. Можем ли найти художников с более ярко выраженной национальной темой? Конечно. Это братья Васнецовы. По частям, конечно, мы можем такое найти. А в чем тогда, как говорят сегодня, «фишка» Репина? В том, что он, наверное, самый лучший в композиции.

У современника Ильи Ефимовича композитора Глазунова был стопроцентный музыкальный слух – это дается. А у Репина – такое удивительное дарование к композиции. Он все видел уже закомпанованное; каким-то образом он ощущал замкнутость и целесообразность драматического развития. Так что это врожденный дар. Кроме того, Репин удивительно искренен в своих пристрастиях, симпатиях, словах, мыслях; как я говорил ранее – он никогда не прячется за какую-то роль, мнимую формулу, которая могла бы сойти за нечто возвышенное и не требовала бы от художника душевной траты. В ситуации с Репиным этого никогда не бывает. Он всегда полностью душевно тратится.

Он прожил очень долгую жизнь, но где-то за четверть века до кончины (может быть, даже чуть раньше) у него наметился кризис. И это видно на выставке. Когда вы идете по ней, то как бы проходите сквозь всю его жизнь, и в какой-то момент вас охватывает, если хотите, оторопь. Как меняется живописная техника в худшую сторону, какой ужасный «Гопак», какие страшные и бессильные по живописи последние портреты. Куда все делось? Куда делся дар композиции? Это старение, возраст или плата за то, что художник хочет быть все время современным? Или это расплата за увлечение какими-то ненужными мыслями? Вдумайтесь, ведь человек, например, пишет одновременно «Бурлаков на Волге» и «Дочь Иаира» (пробуждение ее). Это ладно. Но когда он одновременно, в одной и той же мастерской, пишет «Отказ от исповеди» и то, как святой Николай останавливает казнь в Мирах Ликийских, как это может быть совмещено в одном человеке? Как это разрывает его на части, лишает цельности, если он пытается быть искренним... Ведь, в сущности, когда мы говорим о Репине, мы говорим о биографии этой страны – а с ней-то что произошло? С ней произошло то же самое, что и с ним, а с ним произошло то же самое, что со страной.

– Каковы перспективы художественного реализма в XXI веке?

– Это то же самое, что спросить: каковы перспективы здравого смысла в будущем человечества? Конечно, перспективы есть. Сон разума не может продолжаться вечно. Человечество не может удовлетворяться какими-то суррогатами вместо подлинных чувств, междометиями вместо искреннего интеллектуального разговора, пробросами вместо искреннего чувства. Поскольку такова природа человека, то однажды он начнет вновь разговаривать всерьез. Захочет вновь быть понятным и понятым. Почему понятным? Потому, что захочет быть понятым и сам захочет вас понять и естественно перейдет к диалогу человека с человеком, народа с народом, государства с государством, века с веком, эпохи с эпохой. Мы можем понять друг друга только тогда, когда стараемся быть понятными. А это нормальный человеческий язык, это реализм.

– Спасибо, Юрий Алексеевич, за сегодняшнюю беседу.

Современное искусство все более похоже на замысловатые знаки и символы. В ходу инсталляции и бесконечные эксперименты, в которых порой нет никакой мысли. Искусство перестает разговаривать со зрителем на понятном языке, а то, что понятно, – бессмысленно. Поэтому люди так стремятся попасть на выставки Репина, Айвазовского и Серова. Спасибо, что были с нами. До новых встреч.

Ведущая Екатерина Соловьева

Записала Людмила Кедысь