«Слово» (Санкт-Петербург). Писатель Николай Лесков

Беседа с Петром Евгеньевичем Бухаркиным, доктором филологических наук, профессором Санкт-Петербургской духовной академии.

– Николай Семенович Лесков давно приобрел статус классического автора. Он входит в пантеон крупнейших русских писателей XIX века. Но хорошо ли мы представляем его литературный облик? Об этом мы поговорим с доктором филологических наук, профессором Санкт-Петербургской духовной академии Петром Евгеньевичем Бухаркиным.

Начнем с самого главного вопроса. Известен ли современным читателям Николай Семенович Лесков?

– С одной стороны, Лесков, конечно, очень известен: его любят, его читают, о нем говорят. Более того, Лесков занимает очень прочное место в пантеоне русских авторов XIX века. Надо сказать, что современники Лескова не видели в нем писателя такого же калибра, как, например, Тургенев, Толстой, Достоевский. Они полагали, что все-таки это писатель второго (если не третьего) ряда.

Для нас же и для наших современников, конечно, Лесков – перворазрядный писатель. И в этом смысле Лескова знают. Более того, читают разные произведения Лескова: и ранние повести (например, «Леди Макбет Мценского уезда»), и его знаменитый цикл «Праведники», и романы, и хроники (например, «Соборяне»). То есть разные стороны творчества Лескова вроде бы известны.

Но, с другой стороны, думаю, у современного читателя нет о Лескове ясного представления. Все-таки для большинства русских людей Лесков – прежде всего автор «Левши»; еще «Запечатленного ангела», «Очарованного странника», но особенно «Левши». А ведь это все-таки далеко не главное его произведение и, может быть, не самое характерное.

Когда начинаешь говорить о Лескове, часто твои слушатели с удивлением узнают, что Лесков писал прекрасные романы об искусстве. Например, роман о художниках, действие которого во многом происходит в Петербурге; его выразительный роман так и называется «Островитяне» – о жителях Васильевского острова. У Лескова есть очень интересные романы, направленные против радикальной интеллигенции 60-х годов; и не только в свое время скандально известные романы «Некуда» и «На ножах», но и роман «Обойденные». Лесков написал прекрасную мемуарную книгу о старом Киеве «Печерские антики».

С другой стороны, Лесков писал произведения о русском дворянстве: «Захудалый род», «Старые годы в селе Плодомасове». Много произведений Лесков посвятил жизни ранних христиан. Несколько томов его сочинений представляют собой стилизацию под жития или патериковые рассказы.

Вот это разнообразие Лескова недостаточно ясно сводится к единому знаменателю. Лесков оказывается немножко раздробленным, и цельного представления о Лескове, какое есть, например, о Льве Толстом, или о Достоевском, или о Чехове, думаю, все-таки нет или оно не вполне достаточно.

– Что объединяет его разнообразные произведения в единый художественный мир?

– Это на самом деле очень большая проблема. С одной стороны, можно сказать (простите за такие осторожные оговорки), что разные произведения Лескова объединены в единый художественный мир отношением Лескова к слову. Лесков очень любил слово, он очень любил выискивать необычные слова, обыгрывать их внутреннюю форму, создавать неологизмы (особенно это заметно в «Левше»). В целом такое отношение к слову (которое сближает Лескова, например, с Владимиром Ивановичем Далем – кроме всего прочего писателем, а не только автором знаменитого словаря) действительно проявляется в большинстве произведений Лескова, но все-таки не во всех.

Например, в его больших романах или хрониках, уже упоминавшихся мною, как «Некуда», «На ножах», Обойденные», «Островитяне», «Смех и горе», в общем-то, мы не видим такого сосредоточения на игре слов. Нельзя сказать, чтобы эти романы были написаны в духе Алексея Ремизова или Михаила Зощенко (я называю последователей Лескова, которые во многом развивали его традиции).

Поэтому хотя отношение к слову объединяет произведения Лескова в единое целое, все-таки не оно главное. Главное то, о чем, я думаю, мы почти всегда забываем, – это позиция Лескова, которую можно определить одним словом: трезвость. Этот человек, так хорошо знавший разные стороны русской жизни, относился к России с огромной любовью, с восхищением, но очень трезво. То есть у него не было заранее придуманных идей о России. Никто не упрекнет Лескова в том, что Николай Семенович не любил русский народ, но ему никогда не пришло бы в голову называть русский народ «народ-богоносец», ибо он его знал очень хорошо.

Как никто, Лесков знал, например, духовенство, но он его тоже не идеализировал. Он прекрасно знал дворянство, показывая и достоинства, и недостатки. Эта трезвость выделяет Лескова, отделяя его от Достоевского, Льва Толстого (который всегда восхищался соборностью русского крестьянства). Ведь и Достоевский, и Толстой, и Писемский (не говорю уже о славянофилах) смотрели на народ сквозь заранее созданную теорию. А Лесков изображал Россию такой, какая она есть.

– В своих произведениях Лесков затрагивал разнообразные темы. Какое место в его творчестве все-таки занимает христианство?

– Я немножко коснулся этого. Надо сказать, что среди русских писателей XIX века Лесков, в общем-то, наиболее христианский писатель. Не в том смысле, что он более передает христианский дух, нет; он больше всего писал именно о христианских проблемах, и главное – о жизни духовенства.

Я недаром сказал о христианских проблемах. Лесков писал о христианских проблемах, но опять-таки очень трезво. Вспомним «Очарованный странник»: героиня повести Груня просит главного героя Ивана Северьяновича убить ее, потому что она не может жить без любви к князю (а князь ее бросил) и покончит с собой. Груня говорит Ивану Северьяновичу: «Ты всегда говорил, что ты меня любишь. Так вот, убей меня, иначе я покончу с собой и погублю свою душу. А убив меня, ты-то свой грех замолишь...» С редкой трезвостью Лесков показывает вот это чудовищное искажение христианских идей, которое было свойственно, между прочим, простому русскому народу, искренне полагавшему, что так поступают в духе христианства. Это христианская проблематика.

Но Лесков изображал не только христианскую проблематику, которую изображали и Толстой, и Достоевский, и Тургенев, и Гончаров. Лесков изображал жизнь христиан, жизнь духовенства, которую он действительно знал очень хорошо. При этом он изображал жизнь духовенства с очень большим сочувствием. Вспомним его шедевр, его рассказ «На краю света» или не меньший шедевр «Соборяне».

«Соборяне» – произведение (в отличие от рассказа «На краю света»), не очень вдохновляющее и не очень оптимистическое. Ведь судьба главных героев, а особенно главного героя – соборного протоиерея, протопопа Савелия Туберозова несчастна, это трагедия. Но с какой силой Лесков описывает эту трагедию! Какая огромная духовная мощь и верность Богу вложена Лесковым в душу своего героя, который предпочитает разрушить свою мирную жизнь, пойти на большие испытания и в конечном счете погибнуть униженным и оскорбленным, но сохранить верность Богу! Это поразительный образ! И это, конечно, очень выделяет Лескова.

Кроме этого, Лесков, как немногие авторы XIX века, использовал опыт старой христианской литературы. Как я уже говорил, он написал несколько томов произведений, в которых подражал жанру житий, описывающих жизнь первых христиан. Это очень интересная сторона творчества Лескова, которая для русского XIX века, в общем-то, неожиданна. Параллели скорее можно найти в деятельности церковных писателей. А светские авторы если и обращались к ранней христианской литературе, то обычно вносили в нее совсем другой смысл. А Лесков как раз не только внешние особенности, но и внутренний дух житий, патериков и других ранних христианских жанров пытается передать.

И это, между прочим, сделало его творчество очень интересным для таких авторов XX века, как Алексей Ремизов, Иван Шмелев и других, которые уже после революции, в основном в эмиграции, обратились к имитации, к стилизации старой литературы. Также надо сказать: Лесков повлиял и на некоторых авторов, оставшихся в России. Например, на Сергея Дурылина, произведения которого долгие годы замалчивались и не печатались.

Правда, абсолютное большинство последователей Лескова (может быть, за исключением Алексея Ремизова) не усвоили главный урок Лескова – трезвость. Вот человек, душа которого была трезва, и это не мешало ему изображать жизнь с любовью, со скорбью, но такой, какая она есть, а не такой, какую хотелось бы нам видеть.

– Спасибо, Петр Евгеньевич, за сегодняшнюю беседу.

Дорогие телезрители, среди авторов XIX века Николай Семенович Лесков занимает совсем особое место, которое, как оказалось, стало очень важным для последующих поколений русских писателей.

Ведущая Екатерина Соловьева

Записала Нина Кирсанова