Слово (Санкт-Петербург). Искусство общения

Гость программы - Альфред Александрович Щеголев, доцент Института психоанализа, врач-психотерапевт. 

– В наше время коммуникабельность считается хорошим и полезным качеством для людей любой профессии. Как здорово не теряться и чувствовать себя как рыба в воде в любом окружении, с любым человеком находить общий язык и общие темы для общения. Древние греки к общению относились как к особому виду искусства, которое очень сильно помогает в жизни. Когда у нас не было компьютеров и телефонов, люди чаще встречались и общались друг с другом. Но сейчас искусство общения во многом утрачивается. Отчего же так происходит? Об этом мы поговорим с врачом-психотерапевтом, доцентом Института психоанализа Альфредом Александровичем Щеголевым.

Общительность – это свойство характера или все-таки поведенческая черта, необходимая для выживания в обществе?

– По-разному. Дело в том, что люди делятся (с легкой руки Юнга, великого психолога  XX столетия) как бы на два типа – экстравертов и интровертов. Экстраверты живут внешними впечатлениями, внешними контактами, ждут от внешнего мира чего-то значимого для себя. Они как бы целиком вовне. А есть люди – интроверты. Это не значит, что они какие-то странные, больные, просто у них направленность психической деятельности внутрь: они больше живут внутренней жизнью, больше склонны к созерцательности, размышлению. Они достаточно глубокие люди, им действительно иногда открываются истины, требующие особого глубинного сосредоточения. Мы все разные. По-моему, какой-то священник сказал, что мы все – испытание друг для друга. Абсолютно точно.

Бывает так, что от людей общительного порядка утомляешься. Они как тамада по жизни: им бы выпивать, закусывать, произносить тосты, всех теребить, всех увлекать в какое-то мероприятие, путешествие и так далее. Они живут бурной жизнью. В этом есть свои плюсы, безусловно, и замечательно, что такие люди есть. Обычно они весельчаки, оптимисты по жизни, очень приятные, быстро располагающие к себе люди.

Понимаете, есть «Винни-Пухи», а есть «ослики Иа». У Винни-Пуха все понятно: «Чего Иа страдает? Хвост потерял – значит, надо найти хвост». А Иа теребит свои раны, он меланхоличен, все у него не то. Помните мультфильм? – «А какой был шарик?» – спрашивает он у Пятачка. – «Зеленый». – «Мой любимый цвет»...

Давать какую-то оценочную характеристику людям общительным и необщительным, наверное, неправильно.

– Может ли возникать депрессия из-за неразвитости коммуникативной функции?

– Обычно к депрессии склонны люди несколько деспотического склада; они имеют достаточно большой заряд агрессивности и сбрасывают свою агрессивность вовне. Необязательно, что такой человек дерется, но он командует, всех строит, направляет. И пока он командир, начальник – все замечательно. А потом, когда в силу разных обстоятельств он лишается такого статуса (предположим, возраст, какие-то болезни или просто так сложилась судьба), то агрессивность остается, а вовне ее не принимают. Ведь пока такой агрессивный человек сбрасывает свою агрессивность, он чувствует себя по пословице: сделал гадость – в сердце радость. Не совсем так, конечно, но что-то подобное. А потом, когда окружающие начинают оказывать ему какое-то сопротивление, удовлетворения от разрядки агрессивного импульса у него нет, и он направляет свою агрессивность на самого себя, возникает явление так называемой аутоагрессии.

Аутоагрессия есть депрессия, потому в депрессии всегда различные суицидные мысли, намерения, иногда даже действия. Сказать, что это связано с общительностью... не знаю, насколько деспотичные люди общительны. Наверное, по-своему общительны. Но у них такая специфика во взаимоотношениях с окружающими.

Размышлять, что, дескать, человек потерял общение и в связи с этим впал в депрессию?.. Наверное, такое возможно, если это очень общительный человек, так называемый гипертим – все у него хорошо, замечательно, кругом полно друзей. Если вдруг у такого человека оказалась бедная стимулами среда, то он впадает в уныние и очень ждет того момента, когда можно опять взорваться радостью, найти единомышленников, соучастников какого-то действа. Обычно это очень деятельный человек, он вовлекает в эту деятельность окружающих, а те сами не понимают, почему идут за ним. Вот есть в нем такой «магнит».

А взять меланхолического склада человека, интроверта к тому же: нет вокруг него народа – и не надо, он сам с собой общается прекрасно. Он за ребенка себя выдает, со своими игрушками занимается, за них разговаривает, и ему вполне хорошо. Это не значит, что его надо обязательно «выворачивать»: «Да ты общайся! Ты должен!..» Ничего не надо! Люди всякие нужны, люди всякие важны.

– А что тогда способствует формированию общительности?

– Вообще общительность имеет развитие, все идет с самого раннего детства. Скажем, маленький ребенок до двух лет проходит период, когда у него формируется доверие или недоверие к окружающему миру. Доверие, конечно, лежит в основе общительности. А кто обеспечивает это доверие или недоверие к окружающему миру? Мама. Если мама его любит, лелеет, то все замечательно; контакт с мамой для него – абсолютная гарантия его жизненного счастья. Этот опыт он несет в себе и проецирует его в последующем на всех людей, с которыми встречается. Тогда есть и доверие, и любовь, и интерес к окружающим. Опять-таки если не было каких-то травмирующих факторов, которые пресекли его общение; например, какая-то болезнь, долгая госпитализация. И все равно если в самом зачатке все было замечательно, то человек потом опять выравнивается – и все у него будет хорошо.

И еще вот в чем дело. Для того чтобы общение было удовлетворительным, удовлетворяющим обе стороны (или несколько сторон), обязательно должна быть дистанция: надо держать интерес другого человека, быть для него как бы определенным фокусом. Помните, линзы: мы их приближаем или удаляем, чтобы найти определенное положение линзы над поверхностью, точку сосредоточения, когда совершенно четкое изображение. Чуть дальше отводим линзу – изображение размывается, ближе – тоже размывается. Вот нечто подобное мы ищем в общении.

Когда люди встречаются друг с другом, они только обмениваются фантазиями относительно друг друга. И понятно, что они не столько общаются, сколько воображают это общение. А потом, когда весь этот иллюзорный флер уходит, очень важно, чтобы между ними оставался какой-то зазор, какая-то тайна, вот это фокусное расстояние. Потому что когда слишком близко – плохо, слишком далеко – тоже плохо.

Например, он встретил ее, влюбился. Она в одном городе, он – в другом городе. Между ними переписка онлайн, они все ближе и ближе, пишут письма, все замечательно. Потом судьба им улыбается  – они уже вместе, становятся все ближе и ближе; наконец – совсем близко. И вроде бы они уже сошлись и уже дышат в унисон друг с другом, но тут вдруг происходит некая интересная вещь – начинает работать сила отталкивания. Это не значит, что кто-то разлюбил или возненавидел; просто фокусное расстояние потерялось – и уже общение с человеком становится тягостным, неинтересным.

Всегда интересно, когда в другом человеке есть какая-то тайна. Как говорил Чехов: «Никто не любит в нас обыкновенных людей». Вот что-то необыкновенное должно быть, и человек должен своим поведением, своей внешностью как бы подпитывать эти фантазии. Если все это разрушается и фокусное расстояние пропадает, то отношения носят довольно формальный характер, иногда возникают взаимные упреки: «Почему сейчас все не так, как раньше?..» А потому, что нарушился закон дистанции.

Нужно держать определенную дистанцию; с разными людьми по-разному. Даже с близкими нужна определенная дистанция. Потому что иногда близкие люди буквально лезут тебе в душу, да еще с ногами – этого делать нельзя. У каждого разное фокусное расстояние (нет какой-то четкой, математически выверенной дистанции, это интуитивно нужно чувствовать), но оно должно быть обязательно. Всегда должно оставаться что-то недосказанное, что-то непрочитанное в поведении человека, какая-то загадка, тайна. Тайна всегда влечет. Потому что мы воспринимаем мир не только непосредственно, а через призму нашего воображения, наших представлений, фантазий. Если фантазия богатая, если человек творческий, он, конечно же, своего любимого наделяет этой фантазией: если это любовь, там будет любовная поэзия, там будет музыка любви.

Так же, как хорошего руководителя тоже наделяешь какими-то качествами; вроде бы у него их нет, а ты думаешь: «Ах, какой руководитель! Какой замечательный организатор! Как у него все замечательно!» Я не говорю о том, что «давайте говорить друг другу комплименты», – дело не в этом. Хотя Булат Окуджава и пел об этом песню. Но важно, чтобы не только комплименты были, но чтобы оставался и зазор. Когда очень далеко – это очень плохо, когда очень близко – тоже плохо, а поиск фокусного расстояния – это то, что необходимо для общения.

– И все-таки необщительность – это личностная проблема? Или это реакция человека на свое окружение?

– Это может быть и поведенческой реакцией  на свое окружение. Потому что окружение может быть не моим. Скажем, мне неинтересны люди, которые проводят время так, как они проводят; я не нахожу с ними душевного резонанса, мне это неинтересно. Поэтому с ними я замкнут, закрыт. Когда я нахожу близкого человека по духу, по ценностной ориентации, по интересам – все открывается мгновенно, и это великое счастье. Счастье великое – иметь хорошего друга. Не только иметь любовь, но и друга тоже. Вообще в семейных отношениях очень важна дружба между супругами, потому что страсть необходима на первых порах, она, собственно, и вовлекает в общение, но потом страсть так или иначе остывает (и она не может быть другой). И если за это время формируется дружеское участие, общие интересы, общие увлечения, какая-то совместная жизнь, общность судьбы – это замечательно. Общение в семье с близким человеком – это благо великое.

– Спасибо, Альфред Александрович! Нам всем надо учиться держать фокусное расстояние для теплого, хорошего общения.

Дорогие телезрители, мне хочется закончить нашу сегодняшнюю программу словами писателя Антуана де Сент-Экзюпери: «Самая большая роскошь на свете – это роскошь человеческого общения». Давайте же не будем лишать себя такой роскоши.

Ведущая Екатерина Соловьева

Записала Нина Кирсанова