Слово (Санкт-Петербург). Как формировались церковные и светские иерархии

Беседа с историком, искусствоведом Юрием Алексеевичем Соколовым.  

– Истоки многих конфликтов как в гражданской, так и в церковной жизни обращены к глубокой древности. Эти конфликты обнаруживают наши весьма приблизительные знания даже о самых элементарных понятиях (например, о том, что такое автокефалия или автономия). О том, как формировались церковные и светские иерархии, какую информацию несут в себе те или иные чины, должности и титулы, мы сегодня поговорим с историком Юрием Алексеевичем Соколовым.

Юрий Алексеевич, скажите, пожалуйста, чем отличается король от царя и папа от патриарха? И мог бы в России быть король, а в Западной Европе – царь?

– Видите ли, они не отличаются друг от друга ничем; император и есть царь. А вот что касается короля, это чуть-чуть другое.

Дело в том, что «император» имеет содержание классическое римское – это глава военной администрации, но находящийся в состоянии триумфа. Полководец получает триумф, когда он всходит на колесницу, едет по улицам Рима и все его приветствуют, махают пальмовыми листьями (вспомните вход Христа в Иерусалим). Это и есть император: человек в состоянии абсолютного военного триумфа, когда он уподобляется богам. Но только до того времени, когда он всходит на Капитолий и приносит последнюю жертву. Он сжигает последнюю жертву (и, кстати сказать, свой пурпурный плащ) – и с этого момента перестает быть императором. Так что удовольствие недолгое, часа четыре.

А вот в новеллах (приложение к Corpus iuris civilis – это кодифицированное римское право, а новеллы – личное творчество императора Юстиниана и отчасти создателя Corpus Трибониана), в одной из них, говорится о новом понимании императора: император – это точка пересечения мира горнего и мира земного. Поэтому всякое слово императора, всякий его жест, всякое его желание (или нежелание), всякий его гнев – это воля Творца. Когда Иван Васильевич Грозный, будучи нашим царем (а «царь» – это «кесарь», «кесарь» – стало быть, «цезарь», «император»), говорил подданным: «Через мое окаянство Господь наказует вас», – он был совершенно прав. Потому что даже когда император так страшно чудит, проявляет террор, то через него гнев Божий таким образом является в этот мир.

Император – это глава империи (в понимании позднеримском и христианском). Империя – это не просто государство, а такая система, которая объединяет народы во имя какой-то возвышенной, мессианской идеи. Это смыслообразующая для той или иной цивилизации система; это государство, которое несет в себе глобальный цивилизационный замысел. А просто государство объединяет некую группу людей в ландшафте по каким-то причинам.

Так что император мог быть в Риме, конечно. Мог быть в восточной части Рима, конечно. Когда мы принимаем идею и становимся государством идеи, у нас появляется император. Может ли быть император на Западе? Конечно. И таковым был с 800 года Карл Великий. Кто он? Он умиротворитель и защитник Церкви. Это тот человек, который вполне сознательно ставил перед собой задачу христианизации всего Европейского континента и далее мира. То есть это тоже идея христианского царства, христианской империи.

А вот король, скажем, в нашей стране быть не может, а в Западной Европе – конечно, может. Почему? Потому что король – это наследник Карла Великого, от слова «Карл». Когда Карл Великий был еще жив и в 810 году, незадолго до своей кончины, короновал своего сына Людвига Благочестивого императорской короной, он считал, что человека, достойного его, нет. Что не удержится вот эта гигантская империя Каролингов и что-то с ней произойдет. Как в воду глядел – точно развалилась. И хотя титул императора сохранился на какое-то время, но, в общем, конечно, это были «маленькие Карлы», главы государств.

Император – фигура сакральная, и император всегда является одновременно не только светским, но и духовным лидером. Он епископ среди епископов, говорит император Юстиниан в своей новелле. Он единственный, который может собирать Вселенский Собор, инициировать его. Он единственный, кто председательствует на Вселенском Соборе, без его подписи невозможны решения Вселенского Собора. Напомню, что решения Вселенского Собора приравниваются к тексту Священного Писания. Это догматика, это догма – то, что принимается на Вселенском Соборе. Этого догмата нет без подписи императора.

Конечно, такой фигуры после Карла Великого уже нет. То есть короли Франции – это главы светские, а не духовные. Понятно, что в России нет Каролингов, здесь другая династия и, в общем, другие традиции. Поэтому никаких королей здесь быть не может. Может быть великий князь с функциями короля; в сущности, это одно и то же.

Что касается патриарха и папы... «Патриарх» – по-гречески «отец»; «papa» – по латыни. В сущности говоря, это главы автокефалий, вот и все.

– Юрий Алексеевич, по понятным причинам для нас существен вопрос церковной иерархии. Что такое автокефалия? Сколько их было и когда они появились?

– Автокефалия – это исторически сложившееся церковное объединение, которое может (имеет право) создавать свою систему канонического права, то есть свои какие-то правила, обряды, но они не имеют права выходить за догматику. И здесь я обращаю внимание на очень важный момент – «исторически сложившееся». То есть автокефалии невозможно изначально учредить.

Феодосий – последний трижды величайший (был такой титул в Римской империи)... Есть дважды величайшие, есть просто величайшие, а есть несколько императоров трижды величайших.  Феодосий – последний из этих императоров и, в сущности, вероятно, последний римский император. Человек, родившийся в легионе, оттуда вырастает до легионера, потом до центуриона, потом до легата, выше, выше… И наконец становится императором. Типичный солдатский император, который в последний момент успел спасти Восточную Римскую империю (иначе – где была бы Византия). Он собирает (инициирует) Второй Вселенский Собор. И здесь, как военный человек, он сталкивается с тем, к кому же обращаться-то? Вот приехали сотни епископов. Когда он у них спрашивает, кто главный, они говорят: «Мы все». Действительно, епископы все равны. Тогда он говорит: «Нет, так не годится, так не бывает. У меня в легионе все могут быть героями; и все римляне, но кто-то старше, а кто-то младше, кому-то я отдаю приказ, а кто-то отдает приказ нижестоящим. Поэтому давайте-ка мне старших».

Вот тогда (это 385 год) и появляется этот список из глав автокефалий. Там никто ничего не придумал. На первом месте стоял епископ города Рима, на втором месте с большим трудом был поставлен епископ города Константинополя, на третьем – епископ города Александрии, на четвертом – епископ города Антиохии (кстати сказать, антиохийские патриархи по сию пору в титуле имеют титул «папа»), на последнем месте – архиепископ города Иерусалима. Что касается Иерусалима, то на последнем месте эта совершенно малюсенькая автокефалия появляется просто из уважения к Иерусалиму – родине религии, где все произошло.

Что касается Константинополя, давайте будем честны: епископ города Византий до того момента, когда император Константин Великий перенес туда столицу, был одним из малюсеньких многочисленных епископов. Но вот император (святой равноапостольный) перенес туда столицу – замечательно! Следовательно, константинопольский епископ неожиданно становится столичным архиереем. И, следовательно, он теперь является как бы полномочным представителем Церкви при императоре.

Статус-то большой, а больше ничего нет. Вот тогда, кстати, и возникает проблема с Римом, потому что Рим одолжил так называемый Фессалоникийский викариат (это большие земли на юге Балканского полуострова) временно Константинопольскому патриарху. Что-то одолжил Антиохийский Патриархат (земли в Малой Азии). Вот так, с бору по сосенке, что-то собрали просто потому, что это столичный. Это вам не Рим, который выстрадал свое право во время гонений. Это вам не Александрия – интеллектуальный центр, который породил поразительную богословскую школу. Все епископы были всегда согласны с решениями в богословской области с Александрией, и если римские папы начинали путаться, то они говорили: «В Александрии лучше знают». Была еще одна кафедра – Карфаген, но она, к сожалению, не удержалась.

– Спасибо, Юрий Алексеевич, за сегодняшнюю беседу. К огромному сожалению, нам пора прощаться.

Дорогие телезрители, в одной из наших следующих передач мы обязательно продолжим разговор о, казалось бы, простых терминах. Но, как видим, они, оказывается, совсем не простые, они затрагивают самые ключевые и поворотные моменты в нашей истории. До новых встреч!

Ведущая Екатерина Соловьева

Записала Нина Кирсанова