Родное слово (Новосибирск). Таинство Священства

– Сначала, мне кажется, нужно обратиться к некоторой истории этого вопроса, потому что священство – это не наша придумка, не наше изобретение. Священство – это не профессия, которой обучаются, и не должность, на которую избираются или поставляются. Священство – это, можно сказать, Божий замысел, и не только замысел, но и вполне конкретное осуществление этого замысла.

Мы видим из жизни Древней Церкви, что апостолы не просто проповедовали то, что Христос воскрес; не только учили людей, что Бог есть Троица, что второе Лицо Святой Троицы – Сын Божий вочеловечился, стал Человеком ради нашего спасения; не только крестили и не только возлагали руки на крещаемых, чтобы те получили дар Святого Духа, а еще и устраивали общины. И к этим общинам рукополагали старейшин, пресвитеров, то есть священников, которые должны были в дальнейшем совершать таинства (Крещения, дар сообщения Святого Духа, Причастия, Покаяния и так далее).

Священство имеет три степени: это диаконы, священники и епископы. И опять же это не наше изобретение и не просто укоренение, это тот пример, который мы видим в Новом Завете. Мы находим вполне конкретные правила и вполне конкретные рамки, каким может и должен быть человек, который принимает священную степень. Поэтому мы можем сказать, что все процедуры – и обучение, и избрание, и назначение – должны иметь место, но самое главное то, что Священство – это именно таинство, это передача дара Святого Духа. Полнотой этого дара владеет епископ, он является ответственным за все, что происходит в общине (или в нескольких общинах, которые находятся в данной области). Священники являются помощниками епископа в совершении всех таинств, кроме одного – таинства Священства. Сколько бы ни собралось священников в таинстве Священства, они это таинство совершить не могут (ни каждый в отдельности, ни все вместе); это таинство может совершить только епископ как апостольский преемник.

Еще в правилах святых апостолов мы видим, что епископом может стать человек только по избранию Собора епископов с возложением на него рук священства нескольких епископов. Священника уже рукополагает епископ, диакона рукополагает епископ. Диакон – это низшая степень священства, диакон только помогает священнику и епископу совершать все остальные таинства. Хотя, как и любой мирянин, диакон может совершить таинство Крещения, если крещаемый находится в каких-то отчаянных обстоятельствах и есть сомнения (или нет надежды), что он доживет до момента принятия Крещения от священника с принятием таинства Миропомазания.

Вот эти три степени священства присутствуют в Церкви (начиная от I века, от святых апостолов). Поэтому в Церкви священником может называться только тот, кто ведет преемственность от святых апостолов.

– Ведь какие-то требования предъявляются к будущему священнику? Какие-то обязательные условия должны быть?

– Конечно, эти требования есть; как положительные, так и отрицательные. Положительные требования заключаются в том, что священник должен быть женат один раз или вообще не должен быть женат. Думаю, понятно, второй брак предполагает, что в первом была совершена какая-то ошибка. А если человек способен совершить такую серьезную ошибку, как он тогда может быть священником, руководителем, помощником или советчиком в каких-то жизненных обстоятельствах?

Священником не может быть человек, который совершил какое-то преступление. Есть перечень того, чего не должен совершать священник.

Но в то же самое время священник должен быть нормальным и обычным человеком, как все остальные. Поэтому в апостольских правилах написано, что если священнослужитель брезгует употребить вино или брезгует общаться с женщиной в супружеских отношениях, такой человек не может быть священником. Здесь нужно понимать, что большая разница между тем, что человек брезгует употребить вино или подвига ради от него отказывается. Например, решает не пить вино для того, чтобы всегда был трезвый образ жизни. Большая разница между священником, который вступил в брак, но ограничивает себя или совсем воздерживается от супружеских отношений. Мы знаем такие примеры: Иоанн Кронштадтский, например. Или другие священнослужители; они подвига ради воздерживаются от супружеских отношений; не потому, что те им противны или противоестественны, а просто они хотят более высокой, чистой жизни и через это ограничение хотят ее достигнуть.

То есть священник должен быть нормальным, обычным человеком, но с определенными ограничениями, не должен совершать каких-то тяжких грехов, которые могут воспрепятствовать принятию священного сана. И обязательно священник должен иметь (на настоящий момент) определенное образование, то есть священник должен быть обучен тому, как совершать таинства, как общаться с людьми, должен знать и историю, и практику церковной жизни.

– Этому всему обучают в духовной семинарии?

– Конечно. Есть специальные богословские, исторические курсы, есть специальные практики, которые проходят чтецы и певцы. Как в педагогическим университете проходят педпрактику, так студенты духовных семинарий участвуют в катехизации, разборе каких-то сложных психологических ситуаций, являются помощниками священников при совершении тех или иных таинств, при совершении богослужения. Все это обязательно. Более того, семинария предполагает, что человек не просто получает образование как набор каких-то сведений; семинария обязательно предполагает, что человек живет в семинарии, на протяжении нескольких лет являясь членом семинарской общины. То есть он от подъема и до отбоя, от рассвета и до заката участвует в церковной жизни, пропитывается церковной жизнью, и это, может быть, один из главных и существенных моментов. Это не просто знания о том, как махнуть кадилом или на какой странице открыть книгу при совершении Божественной литургии.

– Можно ли сказать, что в таинстве Священства священнослужитель переходит некий рубеж, который меняет его (или должен изменить)?

– Может быть, светским языком и можно так сказать. Даже Иоанн Златоуст парадоксально выражался о священстве. Он говорил, что если бы только люди знали, какие утешения у священника бывают во время молитвы, во время богослужения, во время общения с другими людьми, все захотели бы быть священниками. Но если бы люди знали, какие искушения и испытания случаются со священником и во время богослужения, и во время общения с людьми, как пишет Иоанн Златоуст, никто никогда по доброй воле не согласился бы стать священником.

Поэтому действительно здесь парадоксальная ситуация; можно сказать, что здесь действительно некоторый рубеж. Самое главное то, что при рукоположении священник получает дар любви, дар сочувствия к своим прихожанам. Поэтому жизнь священника – это не работа, не профессия, это именно служение. Это готовность в любое время дня и ночи отложить какие-то свои дела и мчаться куда-то на помощь, где человек, умирая, хочет принести покаяние, причаститься. Или готовность просто уделить время, выразить сочувствие человеку, пришедшему с какими-то проблемами, вопросами. Священник, наверное, еще в большей степени, чем обычный человек, должен обращать внимание на то, что происходит вокруг него, и должен быть готовым откликнуться на любую простую или сложную ситуацию.

– Как священнослужители относятся к грешникам, к людям, совершившим тяжелые, страшные грехи?

– Священники к людям, совершившим тяжелые ошибки, относятся с очень большим сочувствием, очень большим сожалением. Конечно, в первую очередь Христос подставляет грешнику плечо, Господь Иисус Христос сочувствует человеку, потому что ту тяжесть, которая свалилась на человека, Он принял на Себя на Кресте. Поскольку наше священство именно по образу Христа, то священник тоже участвует в этом процессе: он тоже подставляет свое плечо, сочувствует человеку, который пришел каяться в грехах. Как мы с вами уже говорили, грех – это то, что вредит человеку, поэтому самые тяжелые ошибки – это самые тяжелые повреждения собственной души. Как не посочувствовать человеку, который сам себя портит, сам себе вредит и от этого страдает?

– А к кому, к какой категории людей непримиримо относятся священнослужители? И могут ли относиться так категорично?

– Непримиримое отношение должно быть к греху. Потому что есть такая интересная заповедь, которая отличает христианство от всех остальных религий. Христос сказал: любите врагов ваших. Иногда мы думаем, что это что-то сверхъестественное, что человеку недоступно.

– Сложно любить врагов…

– В каком-то смысле да, но без помощи Божией (и надо отдавать себе в этом отчет) мы не сможем даже дышать, не сможем ходить, видеть, анализировать информацию, вообще не сможем жить. Поэтому без помощи Божией мы не сможем исполнить и эту заповедь. Нам нужно правильное понимание, что это значит.

Как мы уже говорили в передачах о таинстве Покаяния, любовь к Богу, любовь к ближнему начинается с любви к себе. Но с правильной любви к себе. Я полюблю себя не только в эту секунду, в это мгновение, сейчас, когда я ем, пью и в погоне за приятными ощущениями могу позволить себе какие-то излишества. Нет. Я буду помнить о том, что наступит завтрашний день и эти излишества дадут о себе знать. Беда в том, что мы себя не любим. Мы любим излишества, а себя не любим. Сейчас мы едим и пьем, а завтра будем себя ненавидеть. А нужно наоборот: полюбить себя сейчас и здесь, а излишества и грех – возненавидеть. И тогда завтрашнее утро будет для нас прекрасным.

Если мы научимся это разделять в себе, тогда научимся разделять это и в другом человеке. И мы увидим, что в каждом человеке есть образ Божий и он прекрасен – и мы не можем его не любить. Грех, который совершает человек, портит душу. Грех мы не можем любить, грех мы должны ненавидеть. Пока мы любим грех, мы себе его позволяем и грешим. Пока мы грешим, мы ненавидим себя; соответственно, не можем проникнуться сочувствием, любовью к другому человеку.

Если, как мы говорили в прошлых передачах, мы побеждаем какие-то свои ошибки с помощью гордости, то и другого человека загоняем туда же: «Что ж ты не можешь усилием воли победить такой-то грех?» Поэтому нужно начать с себя. Для себя нужно возненавидеть грех и полюбить грешника. Тогда мы с сочувствием отнесемся и к другому человеку.

Еще помогает такой момент, что все-таки священники стараются меньше грешить, поэтому взгляд священника на этот мир чище, можно сказать; стекло, сквозь которое мы смотрим, не окрашено каким-то грехом. Как святой человек смотрит на другого человека сквозь призму своей святости и видит только сияющий образ Божий, видит другого человека прекрасным, так и священник в других людях старается видеть хорошее. А то плохое, что происходит, к человеку не имеет никакого отношения, и нужны совместные усилия, мудрость и помощь Божия, чтобы от этого плохого избавиться.

‒ От священнослужителей все ждут если не святости, то, во всяком случае, высокой духовной чистоты. Если же священнослужитель грешен и продолжает совершать таинства, не отразится ли это пагубным образом на том человеке, над которым совершается таинство? Или не стоит на это обращать внимание и думать об этом?

‒ С одной стороны, думаю, будет неприятно, если вы вызываете слесаря, электрика или водопроводчика к себе домой и придет неопрятный или с какими-то недостатками человек. С другой стороны, все-таки важно, чтобы в конце концов из крана потекла чистая вода, чтобы в розетке было напряжение и было электричество, поэтому большого значения не имеет, кто вам установит электрику или починит кран.

Само слово «священник» не означает святой, а значит освященный. Это значит, что священника специально освящают, рукополагают для того, чтобы он мог совершать священные действия, чтобы он мог исповедовать и причащать. Конечно, если священник грешит, действенность этих таинств, можно сказать, уменьшается. Есть даже такие моменты, что если священник совершает какие-то тяжелые грехи, Церковь просто констатирует, что он не может дальше быть священником, то есть он не будет проводником Божией благодати. Таких людей иногда даже запрещают в священнослужении или извергают из сана.

‒ Могут ли миряне осуждать священнослужителей, роптать на них?

‒ Конечно, могут. Но какая в этом польза? Господь призывает: «Не судите, да не судимы будете». Осуждение священнослужителей – это грех, который свидетельствует о большой неустроенности в нашей собственной душе, о том, что в нашей душе есть какие-то грехи, которые нужно исправлять в первую очередь. Это касается вообще осуждения любого другого человека.

Ну а что судить священников? Им скорее нужно сочувствовать в их тяжелом труде и понимать, что не всегда у священника хватает сил; собственных сил совсем немного, одна надежда – на помощь Божию.

Когда-то давно с покойным владыкой Сергием (Соколовым), управляющим Новосибирской епархией, я был на Кипре. На Кипре не живет и миллиона жителей, но там полторы тысячи храмов и полторы тысячи священнослужителей. В пересчете на Новосибирск у нас должно быть примерно две с половиной тысячи храмов и две с половиной тысячи священнослужителей. Но у нас в сто раз меньше. Это говорит о том, что каждый священник трудится примерно за сто человек. Откуда же у священника будут силы, если даже на одну работу, на одно служение не всегда их хватает? А тут нужно умножить все стократно. Конечно, надежда только на помощь Божию.

‒ Кроме служения в Церкви, кроме совершения православных таинств, чем еще занимаются священнослужители?

‒ В основном этим священнослужители и занимаются.

‒ Какую дополнительную работу ведут священнослужители за церковной оградой?

‒ Самое главное, не считать, что Церковь находится только в церковной ограде. Церковь не в бревнах, а в ребрах. Где мы, там и есть Церковь. Добрая жизнь всегда является хорошим примером. Церковь всегда несла миссионерское служение, культурное служение, историческое, врачебное, еще какое-то – масса служений. Поэтому если сейчас священнослужители бывают везде, это не значит, что они выходят из церковной ограды, это значит, что церковная ограда расширяется до масштабов их деятельности. Мы преподаем в школах, в высших учебных заведениях; есть священники – врачи; есть священники – инженеры; есть священники самых разных других дополнительных профессий. Чем бы ни занимался священнослужитель, самое главное – он должен являть собой образ доброго пастыря.

Обратимся за примерами к житиям святых. Профессор гнойной хирургии Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий был архиепископом Лукой, свое священническое служение он нес в палате, когда совершал операции, лечил больных, буквально с того света возвращая людей к жизни. И Бог ему в этом помогал, несмотря на все препятствия, которые чинили ему власти.

Вспоминается такой эпизод из жизни архиепископа Луки. Председатель партийной структуры в Красноярском крае велел выкинуть из операционной икону, погасить лампадку. Когда ему сказали, что профессор может отказаться оперировать, он в насмешку сказал: «Посмотрим, как он откажется оперировать больных людей, когда встанет вопрос жизни и смерти. Что для него важнее: жизнь человека или вера в Бога?» Это обстоятельство разрешилось чудесным образом: супруга этого партийного босса заболела так, что ее привезли в больницу, и ее состояние оказалось настолько тяжелым, что только Валентину Феликсовичу, архиепископу Луке могли доверить оперировать больную. Этот партийный босс упал на колени и просил, чтобы архиепископ Лука вернул икону, лампаду и совершил операцию его жене.

‒ Благодарю Вас, отец Андрей, за интересную беседу. Мы продолжим разговор о православных таинствах в следующих программах.

‒ Помоги нам Бог хотя бы немножко в этом разобраться.

Ведущая Инесса Титова

Записали Елена Чурина и Ольга Румянцева