Родное слово (Новосибирск). Выпуск от 8 мая

Беседа с руководителем ансамбля "Равноденствие", мастером традиционного русского костюма Аленой Беловой и участником ансамбля "Равноденствие" Серафимом Маничевым.

– В гостях у нас сегодня Алена Белова и Серафим Маничев. Алена Белова – руководитель ансамбля «Равноденствие» и мастер традиционного русского костюма. Для начала я попрошу их спеть.

(Исполнение русской народной песни.)

Этой зимой в Российско-немецком доме была проведена выставка «Ладно-хорошо». Сразу  скажу, что у меня в душе эта выставка оставила приятный след. Там были костюмы, которые сделала своими золотыми руками Алена Белова. Надеюсь, она нам расскажет об этом.

Я бы хотела сказать, что временной отрезок костюмов, представленных на выставке, составляет два века. Костюмы были представлены из разных областей. Это русские костюмы: Сибирь, Поморы, Южный Алтай, Крайний Русский Север.

Посетив выставку, я получила очень большое эстетическое удовольствие. Ткани, крой, сочетание цветов в костюмах – это просто огромное визуальное наслаждение. Это одна часть  – эстетическая. А вторая часть совсем иная. У меня такое чувство, что я побывала в каких-то исторических временных слоях, попала в разные эпохи. Даже какие-то истории у меня в голове роились. Например, там была экспозиция «Золотая невеста» – платье девушки и платье жениха (по-моему, с этим что-то связано). Алена, расскажите о выставке. Как Вы ее готовили?

– Эта выставка была совместной с Надеждой Николаевной Попович (это моя бывшая ученица по португальскому языку; я руководитель и основатель центра португальского языка и культуры в Новосибирске). Она однажды ко мне пришла изучать португальский язык, и так мы с ней познакомились. Она художница, очень талантливый мастер. И она меня уговорила на эту выставку. Сама по себе я не очень большой любитель выставок, но ради нее согласилась.

– Чем вы руководствовались, продумывая экспонаты для выставки?

– Во-первых, мы исходили из названия. «Ладно-хорошо» – это очень распространенное обиходное разговорное выражение с Вологодчины. Одна из ветвей моего рода оттуда. «Ладно-хорошо» – это типичное вологодское выражение. Как сибиряков узнают по «ага», так и вологодских узнают по «ладно-хорошо». Поэтому я брала те костюмы, которые связаны с переселением и освоением Сибири русскими. Это был Русский Север, потому что это первые поселенцы в Сибири. В том числе и Архангельск, откуда «Золотая невеста». (Я про этот костюм позже расскажу.) И завершалось все поздними переселенцами. Также была представлена старообрядческая группа: и старожилы сибирские, и старообрядцы сибирские.

Идея этой выставки: показать Сибирь и наглядно рассказать, откуда пришли люди: и с Русского Севера, и с Урала. Это и старообрядцы-поляки… Они заселили Южный Алтай. Эта же этническая группа ушла потом в Забайкалье и основала ту этническую группу, которую мы сейчас знаем под названием «семейские». Представленный костюм – это  как раз Южный Алтай, старообрядцы-поляки. Почему они так назывались? Дело в том, что после никоновской реформы кто-то убежал на Север, а кто-то ушел в Полесье, к Польше, Белоруссии, Литве. Старообрядцы были в ту пору локальной группой, замкнутой, были очень благочестивыми и крепко держали хозяйство. Екатерина II однажды заметила, что  на западных границах империи у нее находится оппозиция, крепко стоящая на ногах. Она решила их выселить. И поскольку эти старообрядцы шли из Польши, они шли не так, как все переселенцы Сибири: северным путем через Северный Урал, впитывая в себя и коми-пермские мотивы, а северные принося сюда. Они шли южным путем и захватили с собой традиции южнорусские.

В Западной Сибири жили старожилы православные, старообрядцы-поляки, старообрядцы-кержаки, которые северным путем с Русского Севера пришли, и все жили достаточно дружно, но никто ни с кем не смешивался. И всегда по одежде можно было понять, откуда этот человек. И конкретно этот костюм (представлен в студии) хранится в Восточно-Казахстанском этнографическом музее (теперь это Восточный Казахстан, Южный Алтай). Датируется он 1915 годом. Чем он для меня интересен? Тем, что в это время уже пошла в городах мода на пары, то есть когда рубашку и юбку шили из одной ткани. А это крестьянский костюм (сарафан, рубаха), он тоже сшит по городской моде из одной ткани. Но декор при этом сохраняется типичный для южнорусского костюма; украшение (ряска) тоже, но при этом с нашим сибирским, достаточно глухим колоритом.

Что меня всегда удивляло в костюме сибирских старожилов и старообрядцев? То, что у них сдержанная колористика, и тут же есть  китайские, монгольские ленты, ткани, что-то яркое. А в принципе, колористика сибирского костюма достаточно сдержанная, это глухие и сложные цвета. А вот у Южного Алтая встречается зачастую  буйство красок.

– Если бы я даже не знала, что Вы занимаетесь русской традиционной культурой 30 лет, я бы об этом догадалась, потому что Вы так глубоко во все это проникли... Алена, но Вы ведь и преподавали именно русскую традиционную культуру. Расскажите об этом. По-моему, пять лет Вы этим занимались.

– Началось все с того, что я  в старших классах школы училась параллельно в школе репортеров, собиралась на факультет журналистики. И достаточно успешно собирала свое портфолио, чтобы ехать поступать. Когда я окончила школу, мне было шестнадцать лет. Мама меня не отпустила в другой город учиться (у нас факультета журналистики не было). И сказала: «Пойдешь на филологический факультет. Я там училась, и ты туда пойдешь». Я с первого же курса попала к Михаилу Никифоровичу Мельникову на курс по русскому фольклору. Те, кто учился в педагогическом институте, все прошли через его лекции и занятия. Получилось, что моя матушка была его первой дипломницей, а я – последней дипломницей. Все мое детство я его знала. Я шла уже не в неизвестность.

И он, видя мое увлечение школой репортеров (тогда еще как раз хлынула с Запада совершенно другая традиция журналистики, и он был ее категорический противник), стал изучать со мной фольклор: это первые экспедиции, диалектологические практики и фольклорные экспедиции. Потом я пошла работать в областной центр русского фольклора и этнографии. И там уже занялась костюмом в том числе. До этого занималась устным народным творчеством, а потом костюмом. Там же сложился наш музыкальный коллектив. Работала потом в Доме детского творчества, вела курсы по костюму, по бисеру, по декоративно-прикладному искусству, по фольклорному пению. Потом в педагогическом институте был небольшой период, но достаточно плодотворный. До сих пор общаюсь со студентами, которые у меня были. И там я преподавала русский традиционный костюм и бытовой танец.

– Назовите, пожалуйста, те конкурсы и фестивали, в которых Вы участвовали, и какие призы (а это, я знаю, не ниже второго места) получали.

– Было много выставок  на сибирской ярмарке. Сейчас даже не вспомню, какие это были годы.

Принимали участие в фестивале «Артания» (кажется, 2010 год). Там был конкурс «Традиции и современность». У меня была номинация «Этнографический костюм», и я заняла первое место, получила звание «Лучший мастер Сибири». Потом мне предложили поучаствовать в выставке «Москва–Лондон». Это уже 2016 год. Мы достаточно серьезно готовились, делали съемки костюмов. Была номинация «Этнографический костюм», я заняла второе место, и после этого мне предложили вступить в Союз художников. В 2017 году мы ездили в Москву со всеми этими костюмами на комиссию. И поразили там всех.

– А я даже не удивляюсь. Я так понимаю, Вы будете это дело продолжать?

– Да.

– Вы творческий человек, многогранный. И, конечно, это не единственное Ваше занятие. Вы могли бы заниматься лишь бисероплетением, например, и уже хватило бы на всю жизнь. А у Вас много всего. Вы, кроме всего прочего, являетесь руководителем фольклорного ансамбля «Равноденствие». Мне кажется, это очень интересно. Но я бы хотела попросить, чтобы Серафим рассказал о себе.

Серафим Маничев:

– Я сын священника. Мой отец сейчас служит в Челябинской епархии. С детства я занимался музыкой. Сначала играл на скрипке, а когда мы переехали в Новосибирск, поступил учиться на гобой. Работал и в Народном академическом оркестре, и в ансамбле. Участвовал в разных конкурсах – всероссийских, международных.

Алена Белова:

– Мне так повезло, что у Серафима были конкурсы; я ездила с ним, и везде можно было закупить какие-нибудь ткани.

Серафим Маничев:

– Потом как-то случайно (хотя случайного ничего не бывает) попал в Центр фольклора. Мы там с Аленой познакомились, и так родилось «Равноденствие», так родилась наша семья.

Алена Белова:

– Венчались мы как раз в тех самых костюмах, про которые Вы говорили. «Золотая невеста» – это была реплика архангельского костюма, а для Серафима я сшила костюм Южного Урала, потому что его родина – Челябинск; там была южноуральская традиция. А у меня все предки с Севера. Поэтому мы решили сохранить эти традиции. (Я обещала, что расскажу про эти костюмы.)

Серафим Маничев:

– Фольклор – это скорее образ жизни, чем какое-то занятие. Мы просто этим живем, даже специально заниматься нам не приходится. Сам я занимаюсь сольным творчеством, пишу песни, играю на гитаре, на гармошке, на многих других инструментах.

– Хорошо, когда образ жизни соответствует призванию, все это органично сплетается воедино. Алена, а Вы как пришли к вере, к Богу, к православию?

Алена Белова:

– Я услышала однажды по радио духовную музыку, и мне очень понравилось. Видимо, когда ты это ищешь, начинаешь слышать везде. Появились пластинки, тогда еще виниловые, с записью и колокольных звонов, и распевов Литургии Рахманинова, и многого другого. Я это все слушала. И как-то однажды говорю маме: «Хочу петь в церковном хоре». Я ходила так за ней где-то полгода. А я не знала, куда идти, что делать. Дедушка, бабушка у меня были верующие традиционно, но было советское время. Мама была учителем, об этом говорить было нельзя. А она мне: «Я ж тебе не настоятель». – «О! К настоятелю надо идти». Настоятелем Вознесенского собора тогда был отец Павел Патрин. Я к нему пришла и говорю: «Батюшка, хочу петь в хоре». – «Хорошо, пойдем». Послушал. И когда я с клироса спускалась, он сказал: «В штат оформляйте».

На самом деле был еще такой период. Я же некрещеная была, потому что мама работала в школе, советское время… И я пошла  креститься. Крестилась здесь же, в Вознесенском соборе. Я чувствовала, что мне это надо. И это был абсолютно осознанный выбор. На тот момент я уже много чего перечитала и маме говорю: «Что ты мне скажешь?» Она отвечает: «Ты знаешь, наши предки были не дураки. Если они были в православии, то, думаю, нечего от добра добра искать».

Серафим Маничев:

– Вообще как прийти к вере – это общий вопрос. Потому что к вере человек всю жизнь по большому счету идет. А кто-то всю жизнь идет и так и не приходит. Это бесконечный процесс.

Алена Белова:

– Есть такие этапы, когда ты в Церкви, воцерковлен, ты в вере. Потом что-то  вдруг прочитал, с кем-то встретился, кого-то услышал… Или вдруг какая-то строчка, которую ты читал много раз, очень цепляет, потому что сейчас нужный момент. Именно эти нужные слова – и у тебя какая-то новая ступенька. И получается, это была еще не вера. Вера сейчас. Мне кажется, для воцерковленных людей уже стыдно просто в вере жить, уже надо опытным путем знать Бога, знать, что такое жить с Богом. Не просто верить, надо знать.

Серафим Маничев:

– Бесы тоже веруют и трепещут...

– А Вы как-то распространяете вокруг себя это сияние веры?

– Я единственный переводчик за Уралом португальского языка. Преподаю португальский и испанский языки и, естественно, общаюсь с другими людьми. В наш центр зайдешь – и сразу понятно, что здесь верующие люди. У нас иконы в каждом помещении. Православного человека, если он действительно православный, видно. Наверное, образом жизни. В наше время так много слов кругом, много каких-то идей, много проповедников и псевдопроповедников. Мне кажется, человек православный – это образ жизни. Если ты занимаешься русской культурой, неизбежно придешь к православию. Если пришел в православие, неизбежно придешь к русской культуре. Это связанные совершенно вещи.

– Это как кольцо.

– Да. Кстати, на праздники, на службу мы ходим в традиционной одежде. Так, как наши дедушки, бабушки делали.

– Сейчас идет Светлая седмица, мы радуемся, и я вас попрошу спеть что-то праздничное.

– Мы споем волочебную песню. Эта традиция для Сибири достаточно редкая. Ее привезли поздние переселенцы. То есть у ранних переселенцев такое встречалось нечасто и не везде. А у поздних переселенцев, которые после отмены крепостного права с запада и юга России пришли, этих песен было много. Волочебная потому, что во время пения обходили дома как на колядки. Так же ходили по домам, славили Христа воскресшего, и в основном ходили мужчины, поэтому эта песня низкая по звучанию.  Почему еще называлась волочебная? Ходили очень медленно и иногда  спиной вперед. Это очень древняя традиция (много можно рассказывать, почему и откуда),  те губернии России сохранили невероятное количество архаики. Об этом как-нибудь в другой раз.

(Исполнение песни.)

– Христос воскресе!

– Воистину воскресе!

Ведущая Людмила Смирнова

 Записала Светлана Тодосейчук