Родное слово (Новосибирск). Беседа с протоиереем Александром Новопашиным

– Наверное, потому, что он поднимает очень серьезные вопросы, которые, к сожалению, весьма актуальны для нашего общества; и не только для России, но и для всех стран мира. Это вопросы экстремизма, терроризма, агрессии, жестокости, сложных взаимоотношений родителей и детей, таких социальных язв, как алкоголизм, наркомания и прочее, и прочее. Да, этот фильм привлекает внимание, и слава Богу – все-таки мы его создавали не просто для эстетического услаждения зрителя, а прежде всего для того, чтобы пригласить его к разговору. Фильм – как предмет для обсуждения. И главная задача, я всегда это стараюсь подчеркивать, – не просто просмотр, не просто представление кинокартины, в которую мы вложили время, силы, душу, свое здоровье, но прежде всего это как раз связь с аудиторией, беседа со зрителями после просмотра.

Вот Вы отметили, что не всегда меня можно поймать, чтобы поговорить, задать вопросы, пригласить в студию. Приходится сопровождать свою кинокартину. Приглашают не только для того, чтобы я дал разрешение на просмотр фильма на региональных телеканалах, или в каких-то кинотеатрах, или в различных государственных образовательных, силовых учреждениях, а для того, чтобы после просмотра фильма можно было побеседовать с залом, ответить на вопросы, которые возникают в результате просмотра этой киноработы. Цель, которую мы ставили перед собой, – именно разбудить человека от спячки и заставить его думать о том, что происходит в нашем обществе и как изменить эту непростую ситуацию. Если зритель задает себе эти вопросы, если он задает создателям фильма эти вопросы, начинает думать, шевелиться, то тех целей, которые мы перед собой ставили, мы достигли. И слава Богу.

– Напомните, пожалуйста, отец Александр, как проходила работа над фильмом? Кто помогал? Какой был бюджет? Какие сложились отношения на съемочной площадке?

– Заказ был от Главного управления по противодействию экстремизму Министерства внутренних дел Российской Федерации. Они познакомились с моей дебютной киноработой, которая была создана по заказу Госнаркоконтроля, – фильмом «Меня это не касается». Это первый мой игровой фильм, в котором сыграл мой друг Юрий Беляев. Он, в общем-то, снимается во всех моих фильмах – как друг, товарищ, наставник, соратник, единомышленник. И так же, как я, сопровождает эту кинокартину по разным регионам нашей страны, отвечая на вопросы, которые после просмотра фильма возникают.

Посмотрев первую работу и, видимо, прикинув, что можно создать такой... назовем это профилактический инструмент для работы с аудиторией, со зрителем, они, зная о том, что есть опыт работы по изучению деструктивных организаций (мы их называем тоталитарными сектами, можно назвать это деструктивным новообразованием) и учитывая определенный положительный опыт по созданию кинокартин, а также знания, которые можно использовать при написании сценария, предложили создать сценарий игрового фильма. В котором была бы озвучена тема агрессии в молодежной среде, экстремизма, терроризма, формы вовлечения в эти деструктивные организации наших современников, формы манипуляций, изменения сознания, удержания и прочее, и прочее. Чтобы зритель видел, что может с ним произойти, если он сделает ошибочный шаг в своей жизни.

Увы, как часто бывает при создании кинокартины (или при желании ее создания, творческом потенциале и уже сложившейся команде), – отсутствуют средства. Поэтому пришлось идти с протянутой рукой к неравнодушным людям и собирать по копеечкам сумму на создание киноработы. Но все равно кинопроцесс – это весьма и весьма затратная работа, требует больших финансовых затрат, но удалось удешевить создание киноработы благодаря тому, что все киноактеры, достаточно известные и популярные, любимые многими, являются моими друзьями; я обратился к ним с просьбой принять участие в  фильме. И здесь часто журналисты спрашивают, как мне удалось уговорить их сниматься бесплатно.

– Состав-то звездный.

– Да. Ответ такой: когда человек имеет твердую гражданскую позицию и такие замечательные качества, как любовь к своему Отечеству и чувство ответственности за будущее своей страны и ее настоящее, то убеждать его в чем-то нет необходимости, он идет и работает. То есть это действительно  профессиональный подвиг: человек пришел и отработал с твердым убеждением, что деньги за это брать не стоит, потому что это его вклад в защиту своего Отечества, в защиту своих соотечественников, в защиту будущего своей страны, в которой будут жить его дети, внуки, правнуки. Вот все это, естественно, создавало и определенную атмосферу на площадке. Кино, скажу вещь банальную, – это труд все-таки коллективный: есть режиссер, есть оператор, есть команда, есть актеры, но здесь мы были единодушны, и каких-то недоразумений, недоумений не было. Наоборот, я просил всех принимать активное участие, вносить свои предложения в качестве обсуждения. Какие-то предложения были приняты, какие-то отвергнуты, тем не менее создание этого фильма – это плод коллективного труда. И тот продукт, который мы имеем, скорее всего потому и востребован, что это не просто интересная тема, но еще и качественно преподанная для просмотра. Тогда понятно, что это не какая-то сумбурная лента, а здесь есть что почерпнуть; и интересно посмотреть на историю, которая происходит с героями. Есть сопереживание, есть определенные слезы у части зрителей, есть вопросы: «А что дальше? А как быть?» И так далее, и так далее.

– Удивительно, что одна из наград фильма была вручена мусульманской общиной; признание заслуг православного священника и режиссера – это ценно. Какова была Ваша сверхзадача как режиссера фильма?

– Прежде всего поделиться теми знаниями, которые у меня есть. Ведь киноплощадка – это великолепная возможность расширить аудиторию, к которой можно обратиться с той темой, что затрагивает твое сердце, если ты неравнодушен к тому, что происходит вокруг тебя. И главная сверхзадача – не просто дать информацию зрителю, а дать это качественно, чтобы это затронуло, чтобы заставило зрителя думать над теми темами, которые озвучены в киноработе. Ну и естественно, чтобы была обратная реакция в качестве тех вопросов, которые задают после просмотра. Не вопросы про то, как снимался фильм, какие были курьезные случаи во время съемок (этого всегда хватает, и какой-то аудитории это интересно слушать), но самые главные вопросы: «А что делать, если близкий попал в секту?» Или: «Есть такая-то структура – как к этому относиться? Куда обращаться?»; «А если вот так сложилось, как тут быть? Что здесь посоветуете?» Вот это самое главное. Есть подспорье для специалиста, который работает в данном направлении; есть киноиллюстрация, которая подсказывает человеку, как поступать в той или иной ситуации, в которой он оказался.

– Люди, наверное, никогда не войдут в дверь, над которой висит вывеска «Секта». А вот различные тренинги личностного роста, психологического самопознания и даже целители, которые лечат от всего, могут привести человека в секту. Как распознать, что ты или твой близкий попали в секту?

– Вы очень точно определили те формы вербовки или прикрытия, которыми пользуются сектантские вербовщики. Действительно, сложно себе представить ситуацию, когда к Вам на улице подходит человек и, глядя в глаза, мило улыбаясь, говорит: «Знаете, видно, что вы искренний, хороший, добродушный, неравнодушный человек. Вы прекрасны, Вы нам понравились. Пойдемте к нам в секту». Естественно, это в лучшем случае вызовет удивление, в худшем – некое отторжение, брезгливость, человек развернется и уйдет. А если еще человек честно добавит: «Вам придется пожертвовать личным временем, расстаться с семьей, если они не будут разделять ваши взгляды, которые Вы примете. Из денег, которые Вы будете зарабатывать, что-то у Вас пойдет на питание, а остальное нужно принести нам. Да и вообще будете нашим рабом», – то вряд ли человек в таком случае пойдет за этим «заманчивым» предложением. Но, по крайней мере, это будет честно. И если у кого-то, может быть, когда-то возникнет желание стать рабом, отказаться от личной свободы и принять решение о том, что он хочет лишиться всего и вся, по крайней мере, он делает свободный выбор своего образа жизни, своего мировоззрения.

Но в том-то все и дело, что никогда вам такое предложение открыто не сделают. Ведь задача секты затащить человека в свои ряды до того, как он что-либо об этой организации узнает. Вот Вы сказали о вывесках. Есть такое определение, которым пользуются сектоведы. Тоталитарные секты – это особые авторитарные организации, лидеры которых, стремясь к власти над своими последователями и к их дальнейшей эксплуатации, при вербовке скрывают свои намерения под различными вывесками. Это могут быть псевдообразовательные, оздоровительные, спортивные, политические вывески – что угодно.

Есть, например, секта под названием «Партизанская правда партизан» – это псевдопатриотическая организация; естественно, сектантского толка. Есть политическая партия космических коммунистов. Понятно, здесь название уже вызывает смущение. Есть партия «Воля» Светланы Пеуновой, которая сейчас, в общем-то, находится в международном розыске (исчезла со всей партийной кассой). Тоже были претензии на политическое лидерство, тем более что нашу страну и планету якобы захватили рептилоиды, и главный рептилоид – это президент нашей страны Владимир Владимирович Путин, поэтому соотечественников надо спасать, а для этого нужна политическая партия, власть и так далее.

– И деньги.

– Безусловно. Цель любой секты – это власть и деньги. А признаки, характерные для секты, – это обман при вербовке (мы об этом уже говорили, и я приводил примеры), жесточайшая регламентация  жизни адептов. Это тоталитарная организация, которая регламентирует все аспекты жизни, вплоть до интимной. Это некорректные и даже жестокие формы удерживания в своих рядах, обожествление лидера или самой организации. Вот эти характерные признаки показывают, что это тоталитарная структура. Она может быть не только религиозного характера или псевдорелигиозного. Как, например, «Гербалайф» или «Амвей»: коммерческий культ, есть предмет обожествления, есть культ наживы и построение самой организации по сектантской структуре – вовлечение человека для выкачивания денег, чтобы человек был рабом, приносил постоянно этой организации доход. Есть, как мы видим, политические (или псевдополитические) секты. Есть секты псевдохристианские, псевдоисламские, псевдобуддистские. И задача специалистов – научить людей их различать.

Часто задают вопрос: «Как это определить?» Видимо, надо понять прежде всего, что лучший союзник этих деструктивных новообразований, тоталитарных сект или даже вербовщиков в ряды, скажем, радикальных псевдоисламских течений – наше духовное невежество, наша религиозная безграмотность. Это лучший союзник профессиональных вербовщиков. Когда мы не знаем первоисточника, нас засыпают текстами священных для мусульман или священных для христиан писаний, комментируют их по-своему; естественно, они вырваны из контекста. Нам могут даже показать, что этот текст, цитата действительно есть в Священном Писании. Но если мы не знаем первоисточник и в каком контексте это говорилось (кроме того, даже ленимся в дальнейшем проверить, правда ли все то, как нам говорят), то, естественно, нами очень легко манипулировать.

Поэтому главное оружие и иммунитет в противодействии вербовочной деятельности и эффективному распространению деятельности таких сомнительных структур – это наше духовно-нравственное образование, воспитание. Необходим твердый духовно-нравственный стержень внутри каждого подростка, каждого нашего согражданина, каждого нашего близкого, чтобы под напором соблазнов, искушений, испытаний, даже лишений, пороков человек не гнулся и не ломался, а твердо стоял, чувствовал себя самодостаточным, таким, которого на мякине не проведешь.

Скажем, есть ягода земляника, а есть земляничная жвачка – вроде бы и запах такой же, и вкус напоминает, но одно – настоящий продукт, а другое чепуха. В этом смысле по аналогии здесь можно привести такие две фразы: есть пища для ума, а есть жвачка для мозгов. Что мы выберем, то в нас и войдет; что-то принесет нам пользу, а что-то, кроме пищевого или духовного отравления (или изжоги), ничего не даст.

– Кто является организатором сект? Кто их направляет, спонсирует?

– Конечно, есть структуры, которые управляются центрами из-за океана. Есть структуры, которые курируются спецорганами, разведорганами недружественных для России стран. Есть секты, которые создаются людьми с патологическими отклонениями или наклонностями; они создают некую идеологию, которая позволила бы им реализовать свои, так сказать, нехорошие устремления и наклонности на своих адептах, причем обосновав, что так и надо. Поэтому появляются различные извращенцы, называющие себя секс-гуру, и различные структуры, за которыми нередко тянется кровавый криминальный след, потому что во главе стоят патологические личности с бешеными амбициями, с чувством собственной неполноценности, которую они восполняют, издеваясь над своими последователями, чувствуя себя божком, истиной в последней инстанции.

Я повторюсь, цель любой секты – власть и деньги; это два наркотика, которые дают большие возможности, опьяняют человека и дают ему чувство, скажем, если не непогрешимости, то, по крайней мере, вседозволенности, развязывают ему руки. А если люди с обработанным сознанием еще его постоянно восхваляют как некое высшее существо, то он с катушек слетает напрочь.

– Кто может стать членом секты? Любой человек?

– Любой человек.

– Или это должен быть определенный психотип?

– Безусловно, в кризисной ситуации любой человек наиболее подвержен вербовочной деятельности, поскольку критическое восприятие происходящего ослабевает. По аналогии можно вспомнить, например, террористический акт на Дубровке, когда шел мюзикл «Норд-Ост» и террористы захватили заложников. Родственники, когда узнали через средства массовой информации, что там происходит, собрались вокруг этого здания, вокруг оцепления. Сразу же в группе этих несчастных, ошарашенных и ошеломленных людей появились вербовщики тоталитарных сект (допустим, такие, как саентологи).

Одиннадцатого сентября, когда разрушились башни Всемирного торгового центра, тоже пришло туда огромное количество родственников, и с предложением поработать с ними в качестве якобы психологов, поддержать их, появились опять же представители тоталитарных сект.

То есть человек наиболее подвержен вербовочной деятельности в критической ситуации. Безусловно, есть люди, по своему психотипу поддающиеся на льстивые слова. Либо, как говорят психиатры, немалый процент населения нашего Земного шара предпочитает, чтобы жизненно важные решения в их жизни принимал за них кто-то другой. Это страх ответственности за личный выбор. Поэтому  передам выбор кому-то: какому-то умному человеку (например, гуру, пастору, проповеднику, старцу).

Есть сейчас такая форма духовного искажения, духовной болезни, о которой неоднократно говорили и покойный Святейший патриарх Алексий II, и нынешний Патриарх Кирилл: явление младостарчества в Православной Церкви, когда некий священник, заслоняя собой Бога, говорит фактически именем Божиим. Естественно, со всеми его духовными недугами он выливает эту несуразную кашу, что у него в голове, в головы своих духовных чад. Это тоже есть. Кто последователи подобных людей? Опять же малограмотные духовно люди, предпочитающие: «вот есть старец, он пусть и принимает решение за меня; он скажет – я выполню благословение». Вроде бы и ответственности не несу, и голову ломать не надо: сказали – сделал. А вот куда он вас заведет – вопрос. Да, он будет идти впереди с флагом, барабанным боем и дуть в дудку. Но куда он идет: от края пропасти или, наоборот, в сторону этой пропасти – вот в чем вопрос.

Поэтому нужна осмотрительность, нужна рассудительность – добродетель, о которой говорят святые угодники. Был такой замечательный писатель Честертон. Он сказал замечательную фразу: входя в храм, снимают шляпу, а не голову. Поэтому надо думать.

– История Варвары Карауловой… Девочка из благополучной семьи, студентка. Как она могла туда попасть?

– Знаете, не все так просто. Конечно, средства массовой информации зачастую любят романтизировать подобные истории. Да, есть люди, которых бомбардируют любовью – есть такая форма вербовки. В нашем холодном, бесчувственном современном обществе, когда ты обретаешь группу людей, где тебе комфортно, тепло, приятно, где все тобой умиляются, хлопают по плечу и все тебя любят, ты готов отказаться от критического восприятия, лишь бы тебе было комфортно. «Мне здесь хорошо, и ладно». А тобой манипулируют. Повторюсь, есть, увы, люди, которые по своим патологиям избирают путь. Так вот, СМИ любят романтизировать подобные истории. Да, есть девочки, которых вербуют, влюбляя в себя. Я говорил со специалистами, которые хорошо знают историю с Карауловой, не все там так просто. В СМИ говорилось о том, что якобы она была влюблена и пошла за несчастной любовью. Но есть информация другого характера: что она обрабатывала сразу трех вербовщиков, говоря о том, что ей необходимо поехать туда, а денег нет; и со всех троих эти деньги получила. Это были ее убеждения – сафари на людей: почему не пострелять, если за это ничего не получишь?.. Поэтому она и сказала: «Когда выпустят, я все равно ломанусь в террористки». То есть человек ищет кровавый путь; видимо, ему это приятно. Увы, и такие люди встречаются.

– Руководители сект становятся все более изощренными, отделения их растут. Сколько сейчас различных сектантских групп существует в России (и, в частности, в Новосибирске)? Ведь Вы недавно встречались с коллегами и обсуждали это...

– Знаете, специально подсчитать совершенно точно невозможно. Мы можем считать по известным крупным направлениям. Например, известная запрещенная секта «Свидетели Иеговы», объявленная экстремистской преступной организацией в прошлом году, в нашей стране насчитывала порядка 170 тысяч последователей. Есть секты псевдоисламского толка; допустим, ИГИЛ: в пик своего расцвета они вызывали симпатии до трехсот миллионов людей! Это в два раза больше всего населения нашей страны! Это секты- монстры. Есть движение неопятидесятников… В каждом городе есть структуры, они различаются по названию, зачастую друг с другом даже не дружат; идеология одинаковая, но конкурируют между собой. Поэтому точную цифру, думаю, сказать никто не сможет. Есть секты маленькие – 5-10 человек. Даже три человека могут составлять определенную ячейку, которая, скажем, по-своему сходит с ума, но и беды может принести немало. Поэтому говорить можно о сотнях подобного рода организаций.

Сколько у нас в городе? Обычно у нас варьировалось их около сотни. Опять же, повторюсь, это те, которые попадают в поле нашего зрения. А есть те, которые конспирируются. Есть псевдоисламские сектантские структуры. Там пятерки; одна пятерка даже не знает о существовании другой; это законспирированные структуры. Есть и другие организации... В среднем специалисты говорят, что вовлеченных (я имею в виду не ваххабитские движения, а то, что мы воспринимаем как тоталитарные секты уже в привычном качестве, не затрагивая вот этих радикалов) около миллиона человек. Это очень серьезная армия. И, в принципе, если лидер для них – истина в последней инстанции, занял для них место Бога, то они исполняют всё, что бы он им ни сказал.

Есть сто семьдесят тысяч иеговистов (если считать только взрослых). Допустим (не дай Бог), что-то происходит в нашей стране – какая-то внешняя агрессия или какие-то внутренние нестроения, и все слова пацифизма в этих структурах будут моментально забыты. Если им скажут приехать в определенное место, стоять с плакатами или прыгать («кто не скачет, тот москаль» или что-то подобное), они приедут за свой счет, будут жить на вокзалах, будут питаться «Дошираком», но это исполнят. То есть это готовая армия, которая будет выполнять, я думаю, самые крайние и неприятные вещи для наших сограждан, для нашего Отечества, если поступит такая команда. Если еще и учитывать, что у большинства из этих организаций центр находится за океаном...

– Попасть в секту просто. Выйти из нее практически невозможно, но тем, кому удается это сделать, требуется длительная реабилитация, если она возможна. Почему именно Церковь занимается реабилитацией таких людей? Почему это возможно только Церкви?

– Речь-то ведь идет о духовном мире человека. Поэтому в этом смысле идет духовно-нравственная реабилитация, и лекарства для духовной болезни тоже нужны духовные. Это во-первых. Во-вторых, специалистов на территории нашего Отечества в этой области, увы, очень и очень немного.

Почему Церковь? Наверное, потому, что мы тоже граждане своей страны; нам не безразлично, что происходит с близким человеком. Кто есть мой ближний? Тот, кто нуждается в моей помощи. И это не потому, что все остальные такие жестокие. Наверное, так уж сложилось, что нам немножко легче в этом разобраться, тем более что секты – это же зачастую религиозные, псевдорелигиозные организации, которые базируют свои искаженные учения (если не брать все остальные) на Священном Писании,  Библии,  Новом Завете. И разбор этих искажений легче всего и видеть, и осуществлять людям, находящимся в лоне Церкви.

Что касается другого рода организаций, то любого специалиста в этой области, которого я знаю, я знаю как действительно ответственного гражданина и честного христианина, небезразличного к судьбе Отечества и близких. Близкие – это не только мои родственники, все граждане мне близкие. Все, кто приехал из-за рубежа и нуждается в какой-то подсказке, поддержке, добром слове, соучастии в его судьбе, – мои близкие. А как иначе?

Поэтому я подчеркиваю всегда (и готов еще раз это повторить): всякой победе зло обязано тому, что много хороших людей сидят сложа руки. Если хотя бы часть нашего общества озаботилась тем, что происходит в нашей стране (по крайней мере, заметила эту проблему; именно в том качестве, в каком мы предлагаем через нашу киноработу, встречи, беседы), то, думаю, эти люди не остались бы равнодушными. Всколыхнулись бы и стали искать способы противодействовать этому явлению, о котором мы сегодня так подробно говорим. И тогда ситуация во многом могла бы измениться в лучшую сторону.

– Благодарю Вас, отец Александр, за интересную беседу. Думаю, мы продолжим эту тему после Вашего возвращения с очередного показа фильма. Ждем Вас в этой студии снова.

– С удовольствием!

Ведущая Инесса Титова

Записала Нина Кирсанова