Путь паломника (Самара). Выпуск от 23 мая

Православная программа Самарской митрополии.

– У истоков создания в XIX веке Самарского областного краеведческого музея и его научной библиотеки стоял Петр Владимирович Алабин – российский государственный и общественный деятель, самарский городской глава. Сегодня фонды музейной библиотеки составляют уникальные издания разных периодов: как старинные, так и современные. В отделе краеведческой литературы хранится собрание епархиальных ведомостей, в которых описывается жизнь Самарского края до революции.

Анна Карнавская, библиотекарь научной библиотеки музея имени Петра Алабина:

– В епархиальных ведомостях печатались очерки, статьи, публикации обо всех значимых явлениях того времени, будь то закладка нового храма, появление электричества в городе, обучение детей, назначение священнослужителей, некрологи с описанием жизни людей тех времен, когда происходило становление России, становление Самары как губернского города. Кладезь информации находится именно в этих журналах.

– Сегодня мы расскажем об одной из публикаций выпуска за 1878 год, в котором отражались события, связанные с освобождением болгарского народа от османского ига.

Анна Карнавская, библиотекарь научной библиотеки музея имени Петра Алабина:

– В истории России XIX века было четыре войны с Османской империей: одну мы проиграли, в трех победили. Последняя война 1877–1878 годов была освободительной. Недаром императора Александра II нарекли императором-освободителем. И дело не только в том, что он отменил крепостное право, но большую роль сыграло освобождение наших братьев-славян от османского многовекового ига.

– Примечательно даже не то, что горожане узнавали о военных событиях в Болгарии, а то, что известие о страданиях хотя и православного, но территориально столь далекого народа доходило до самой глубинки Самарского края. Даже там люди, которые, может быть, никогда и не выбирались по непроезжим дорогам до крупных населенных пунктов, отдавали последнее, чтобы помочь своим братьям-славянам. Священник Иоанн Соколов описал проводы новобранцев на войну в селе Воскресенском Новоузенского уезда.

Анна Карнавская, библиотекарь научной библиотеки музея имени Петра Алабина:

– Это письмо было написано в 1877 году и напечатано в «Епархиальных ведомостях» в 1878 году в 4-м номере (15 февраля) в части неофициальной.

(Читается письмо):

 Давно всем известно, что неприглядна вообще жизнь сельского священника. Тем не менее выпадают иногда и ему отрадные минуты, – минуты, которые не могут быть забыты в продолжение долгого времени. Я желал поделиться с кем-нибудь одною своею радостью, но голые стены кабинета не сочувствуют мне, и я решаюсь поведать свою радость всем своим собратьям по служению.

«Батюшка, родимый! Филюшку моего скоро везти» – так начала разговор пришедшая ко мне старуха за несколько дней до отправки новобранцев. «Я плакала, плакала дома-то, пойду, говорю, еще к батюшке, поплачу еще у него, расскажу ему свое горе, не утешит ли хоть он меня чем-нибудь?» – зарыдала бедная женщина при этих словах. Тяжело стало и у меня на душе. Знаю уже, что горемычная старуха испытала все свои домашние средства, чтобы хоть несколько облегчить свое горе: ходила она с Филюшкою по всем родным в гости, звала их к себе домой, но печаль все-таки не оставляла ее разбитое сердце. И вот она решается на последнее средство: пойти к батюшке, поплакать еще у него, не утешит ли он ее? Да! Нравственный долг пастыря заставлял непременно утешить старуху, но чем же и как?

Едва несколько унялась плакать старуха, как я начал с того, что сынок ее счастлив, что в такое время поступит в военную службу, когда сам государь со своими дорогими детками, братьями и племянниками находится на войне и делит радости и печали со всеми солдатиками. А матушка наша государыня заботится о солдатиках так, как не всякая родная мать может позаботиться. И пошла наша бесхитростная беседа. Указал в пример и на духовенство, которое отдает своих детей малолетками еще на чужую сторону, где они без родительского призору натерпятся и голода, и холода. Разговорилась моя старуха, и слезы высохли на щеках.

В заключение я предложил ей в следующее воскресенье – в день отправки новобранцев – прийти с сынком в церковь, отслужить Владычице молебен, да и с Богом в путь. «А когда твой Филюшка будет уже на службе, – продолжал я, – и пришлет тебе письмо, ты его принеси ко мне, я тебе его с толком прочитаю, а потом и обратно мы ему напишем».

Старуха ушла, и след ее, как говорится, простыл. Я возвратился в свой кабинет и хотел продолжить начатую работу, но старуха не давала мне покоя – разные мысли наполняли мою голову. Сколько, между прочим, думаю, теперь на селе отцов, матерей, братьев, сестер и жен, которые безутешно плачут о своих Филюшках. Все они ищут утешения и находят ли его? И вот только одна из всех их пришла к священнику за облегчением в своем горе. Другие же не догадываются прийти, а у некоторых просто недостает смелости. Самое же главное, они, по всей вероятности, и не знают, что истинное утешение при всех горьких обстоятельствах жизни всегда можно найти только в христианской религии и чувствовать под собою твердую почву.

Задала задачу мне старуха своим Филюшкой. И вот я, отложив начатое свое дело, решился утешить провожающих и провожаемых новобранцев. Я не стану описывать своих кабинетных трудов, положенных для этой цели, скажу только, что, вознамерившись утешить их, я по простому стечению подходящих обстоятельств решился пригласить прихожан к пожертвованию на больных и раненых воинов, да, кстати, и на страждущих от холода босняков и герцеговинцев, вследствие известного воззвания от митрополита Черногорского Илариона.

Воскресенье. Еще и не светает, а утреня кончалась уже. «Православные христиане! – обратился я ко всей своей немногочисленной церкви. – Всем вам известно, что нынешний день уедут от вас несколько человек новобранцев на службу царю. Далек и труден их путь. Давайте же все, от мала до велика, помолимся о них, чтобы Господь хранил их во всех путях их, а Пресвятая Матерь наша покрыла бы их Божественным Своим покровом. Итак, помолимся же! Благословен Бог наш...» –  «Аминь», – запели дрожащим от волнения голосом мои благоговейные старцы-причетники.

Вся церковь коленопреклоненно молилась Господу о провожаемых новобранцах. По окончании молебна я сказал небольшую речь в утешение всем, но, признаюсь откровенно, мало утешал, потому что речь моя сверх чаяния вышла не утешающая, а скорее располагающая к слезам, и мы только все наплакались досыта. Речь моя кончена, и вот появляется из алтаря украшенный сединами старец-причетник в богатом бархатном стихаре с тарелкою в руках. А на тарелке той лежат два десятка русских Евангелий малого формата разных цветов. Давая каждому новобранцу такое Евангелие, я, между прочим, сказал: «Вот, дети мои, Святая Церковь, в которой вы крестились, миропомазались, неоднократно исповедовались и Святых Таин причащались, а некоторые даже браком сочетались, сия Святая Церковь, провожая вас на службу царю, благословляет вас сею Священною книгою – Евангелием. Большая часть из вас грамотная и достаточно уже знакомая с этой книгой, но я даю ее всем – и неграмотным, в надежде на то, что они на службе выучатся грамоте и будут читать ее. Постигнет ли вас какое-то несчастье, или случится какая-то беда, или просто нападет в чужой стране грусть-тоска – сей час за эту книгу, и несчастье покажется не так горько, и беда не так велика, и грусть-тоску как рукой снимет. Итак, дети мои милые, благословляю вас именем Господним и прошу вас служить Богу, царю и Отечеству всею верою и правдою. Не посрамите же всех нас».

Затем обратился я ко всем предстоящим в храме, выяснил, как мог, им нужды государства, сказал, что все мы нравственно обязаны подать руку помощи больным и раненым воинам. Прочитал воззвание митрополита Черногорского Илариона с необходимыми для сельских прихожан комментариями, и глубоко тронулась любящая всех русская душа.

Считаю лишним пускаться в мельчайшие подробности, но в то же время нельзя не упомянуть о следующем выдающемся факте: едва я кончил свою хотя незатейливую, тем не менее довольно прочувственную речь, как один из влиятельных лиц прихода скинул с себя верхнюю теплую одежду и со словами: «Вот я имею у себя две теплые одежи, из которых одну и жертвую на тех несчастных, которые теперь страдают от холода без всякой одежи», – положил близ амвона. Затем один очень бедный крестьянин, живущий постоянно в работниках, скидает с себя верхнее еще новое байковое пальто и кладет туда же. За ним крестьянин, довольно состоятельный, обращается к соседу, близ стоящему, и, подавая рукав своего суконного на калмыцком меху пальто, говорит: «Сделай милость, помоги мне скинуть». И кладет туда же.

Нельзя передать тех чувствований, которыми исполнилась наша малая церковь. По- христиански проводили мы своих новобранцев на вновь предстоящую им службу царю и Отечеству и завершили день делом милосердия к страждущим нашим воинам и бедным боснякам и герцеговинцам. Денег собрано сто восемьдесят семь рублей, да одежи всякой добрый воз – все это и отправлено было в первой половине декабря».

Анна Карнавская, библиотекарь научной библиотеки музея имени Петра Алабина:

– У нас в Самаре Петр Владимирович Алабин был активным членом Русского гражданского управления на всем протяжении восточного конфликта с 1875 по 1878 год. Он очень активно помогал в организации литературно-музыкальных вечеров со сбором пожертвований, помогал в организации сбора пожертвований по подписке. По документам того времени становится понятным, насколько простые люди сопереживают братьям-славянам и как они хотят, чтобы те зажили именно в христианской вере.

Гурийский полк квартировался в Самаре достаточно продолжительное время. Что примечательно, когда полк уходил на фронт, на войну, свои ротные иконы они оставили у нас в Самаре. Конечно же, потом они их забрали, но на время их похода они хранились у нас. Народ Самары очень горячо приветствовал полк, и когда они уходили на войну, организовали большой обед офицерам и солдатам, провожая их хлебом-солью, как мы видим в документах того времени.

– В экспозиции музея нашли отражение отдельные периоды русско-турецкой войны 1877–1878 годов и самые значимые события, вошедшие не только в историю Самарской губернии, но и в историю всей войны. Шестого мая 1877 года делегация из Самары во главе с Алабиным передала третьей дружине болгарского ополчения самарское знамя как символ сочувствия русского народа братьям-славянам. Вручая святыню, самарский глава произнес: «Издалека, через всю Русскую землю, оно нами принесено к вам как живое свидетельство того, что оно дается вам не одним каким-то уголком России, а всею Русскою землею».

В 2018 году отмечалось сто сорок лет со дня победы Болгарии в освободительной войне против османского ига, но память о тех событиях находит отклик в сердцах современников и сегодня: в книгах, выставках, различных мероприятиях, которые проводятся к памятным датам. Очень простое, искреннее письмо обычного сельского священника – это отражение трагедии прошлого и свидетельство того, что такие христианские ценности, как помощь ближнему, самопожертвование, сострадание, были не простыми словами для наших предков, а их смыслом жизни. Многие страницы нашего Отечества подтверждают это. Нам есть с кого брать пример.

В дальнейшем мы продолжим знакомить вас с событиями, описанными в выпусках «Епархиальных ведомостей» Самары. Храни вас Господь!

Записала Нина Кирсанова