Преображение (Одесса). Царственные страстотерпцы

Беседа с протоиереем Димитрием Предеиным.

– Семнадцатого июля Святая Церковь чтит память святых Царственных страстотерпцев. Об их жизни, святости и страдании пойдет речь в сегодняшней программе.

Расскажите о революционных событиях, которые повлекли отречение императора Николая II.

– Государю-императору очень не повезло со временем его правления страной. Когда он в 1896 году стал правителем огромной страны – Российской империи, это был период, в который уже начались ярко выраженные революционные брожения в массах. Все это наложилось на военные действия. Две крупные войны пришлось перенести стране при Николае II – это русско-японская война 1905 года и Первая мировая, которая началась в 1914 году. Обе эти войны очень тяжело дались стране. С одной стороны, это был период крупных экономических реформ. Год 1913-й был периодом расцвета экономики. Сейчас мало кто об этом вспоминает, но ведь в значительной степени это была и личная заслуга государя- императора – то, что он позволил все это развитие экономики повести по таким рельсам, которые были бы вполне прогрессивны. Но война, к сожалению, полностью подорвала все успехи. Начался голод, разруха, огромные военные потери. Все это снижает популярность любой власти в любой стране. Так случилось, что все это происходило в его царствование. Революции случились именно при нем. Хотя уже задолго до этого предсказывали, что эти революции будут. Мы можем вспомнить и пророчество святого праведного Иоанна Кронштадтского о том, что будут революционные события.

– И Оптинских старцев.

– Да, и Оптинские старцы об этом писали. Во всяком случае, революция 1905 года, потом буржуазная революция 1917-го, потом Октябрьский переворот – все это были ступеньки, которые вели к фатальной черте, за которой последовало отречение императора Николая II от власти.

– Каким он был как политик, как государственный деятель?

– Мнения историков на этот счет расходятся. Раньше было принято считать, что он был слабовольным правителем, что довольно неудачно принимал многие решения, был слишком подвержен чужеродным влияниям – и со стороны своей супруги, и со стороны Распутина, каких-то третьих лиц. Но есть и другая точка зрения. Если более внимательно проанализировать его поведение в разных трудных ситуациях и как он влиял на различные события, то правителем он был весьма неплохим. Другое дело, что фатальное стечение обстоятельств было такое, что никто на его месте с этим лучше бы не справился.

Моя точка зрения: он был хорошим императором. Он не был выдающимся государственным деятелем, но к своим обязанностям он относился очень ответственно, никогда не пренебрегал той работой, которую именно он должен был выполнить, даже в мелочах. Например, он лично вручал унтер-офицерские часы, которые были наградой тем, кого посвящали в унтер-офицеров. У моего прадеда были такие часы, которые он лично получил от государя-императора Николая II с дарственной надписью. Помню, там было написано: «Павел Буре, часовщик двора Его Величества». Конечно, это привязывало людей к нему лично, потому что они ощущали, что он настоящий отец своему народу. Он не просто чиновник, как президент в других странах, а именно наследственный монарх, который получил от отца эту страну и должен ее передать своему сыну. Ясно, что он о ней болел душой, заботился о ней больше, чем любой государственный чиновник. Поэтому я полагаю, что он был хорошим императором. В более спокойное время, более благоприятное – например, если бы он был вместо своего отца Александра III, думаю, он совершенно спокойно и успешно справился бы с управлением государственным кораблем.

– Каким он был христианином, неся императорский крест?

– Здесь все абсолютно бесспорно. Есть множество достоверных свидетельств о том, что он был настоящим сыном Церкви, очень благочестивым православным воцерковленным христианином. Он много молился – и в домашней обстановке, и в храме Божием, регулярно посещал воскресные и праздничные богослужения. В целом у него был, я бы сказал, молитвенный дух. Во многих ситуациях видно, что он полагался на волю Божию, что обращался к Богу с просьбой, чтобы Сам Господь ему открыл Свою святую волю. Я бы сказал, он был образцовым христианином. Не скажем, что по жизни он был святым, как святые Божии подвижники, которые несли особые подвиги благочестия. Он был, в общем-то, светским человеком. Образ жизни его был светского высокопоставленного человека, монарха. Он участвовал в балах, раутах, приемах, но у него была его внутренняя сокровенная духовная жизнь, которая была жизнью настоящего православного сына Церкви.

– Когда началась его Голгофа и с чем это было связано?

– Самые тяжелые времена в его жизни наступили в 1917 году, когда он столкнулся с элементарной изменой. Люди, на которых он, казалось бы, вполне мог положиться, предали его. Это прежде всего касается генералитета армии в Российской империи. Генерал Алексеев и особенно Рузский повели себя, я считаю, очень низко, подло по отношению к нему. Они оказали на него моральное давление, в чем-то даже фальсифицировали данные, которые поступали государю. Они дозировали информацию, представляли все в искусственном свете, чтобы специально вынудить его на  отречение от престола.

Когда Николай принимал это очень тяжелое для себя решение, он, с одной стороны, преступил закон. Основной закон Российской империи запрещает государю отрекаться от власти. Если это все-таки происходит, то нужно было сразу иметь гарантированного преемника, которого он в тот момент не мог предоставить, его так и не нашлось. В той ситуации это было и невозможно, потому что процессы в стране происходили такие, что на кого бы он ни указал, народ не был готов принять другого императора. То есть дело было не в его личности, а в том, что сам институт царской власти трещал по швам. Страна уже была не готова дальше с этим мириться. Так что в этом отношении его ожидала настоящая Голгофа. То, что он испытал в последние месяцы своей жизни (начиная с марта 1917 года, 2 марта по юлианскому календарю, когда он подписал акт об отречении, и заканчивая его насильственной смертью, убиением 17 июля 1918 года), – это настоящая Голгофа, это крестный путь. Страдания, которые он испытал в этот момент, были именно добровольные. Он принял их, и я полагаю, что даже если у него и были какие-то погрешности, недостатки управления страной, какие-то грехи перед народом, перед обществом – он их полностью искупил.

– Это очистилось страданием.

– Безусловно.

– Как проходили дальнейшие события – арест, ссылка, расстрел?

– Это очень печальная история. Мне думается, что это просто было какое-то наваждение в умах людей. Ясно, что когда Временное правительство его арестовало и сослало в Тобольск, это была еще более-менее обратимая ситуация. И надзор был не такой строгий. В этот период он мог бы, если б захотел, и за границу бежать. Но когда взялись за дело большевики, стало ясно, что это путь к смерти, причем довольно скорой. Его перевели в Екатеринбург, там уже за ним следили очень сурово. Было ясно, что он оттуда, из Ипатьевского дома, уже не выйдет живым. Этот период он перенес с настоящим христианским мужеством. Да, ему было очень трудно в то время, тем более что он видел: вся его семья находится вместе с ним. Если бы он был за них, по крайней мере, спокоен, что они где-то в безопасном месте… Но он понимал: если его ожидает смерть, то вполне возможно, что и его семья разделит с ним этот крестный путь. Можно только подивиться его самообладанию, упованию на Божественный Промысл, потому что до последних дней свой жизни он не терял чувства собственного достоинства. Когда мы читаем обо всех этих событиях, то невольно проникаешься уважением к тому, насколько он был проникнут этой харизмой царской власти. Он буквально себя до конца ощущал носителем…

– …помазанником.

– Да, носителем особого Божественного помазания.

– Как вели себя все страстотерпцы в это время?

– Они вели себя спокойным и естественным образом. Ясно, что пытались сохранить оптимизм до последнего момента, на что-то еще надеялись, на какую-то гуманность. Может быть, надеялись на то, что ситуация изменится к лучшему, тем более что для этого были основания. Ведь армия Колчака двигалась как раз в этом направлении, к Екатеринбургу. То, что смерть святых Царственных страстотерпцев последовала именно в это время, можно объяснить тем, что большевики боялись, что Колчак сумеет захватить город и освободит императорскую семью – и таким образом они смогут переправиться за границу. Возможно, большевики еще бы повременили с этим, но решили уже ни в коем случае не выпустить государя живым из этого заключения, поэтому приняли решение, которое было вообще беззаконно. Ведь не было решения никакой судебной инстанции. Это не было решение суда, не было официальным преследованием судебной властью. Это было решение местного Совета уральских комиссаров о том, чтобы расстрелять царскую семью.

– Видимо, сверху?

– Ясное дело. Поступил сигнал из Москвы (я думаю, лично от Ленина), чтобы всю эту акцию провести. Это неудивительно. Мы знаем, насколько Ленин ненавидел царскую семью, вообще царей. Тут, наверное, была его личная месть за смерть его старшего брата. Но как бы то ни было, когда читаешь страницы описания того, как все это происходило, меня не покидает чувство, что в убиении святых Царственных страстотерпцев присутствовал какой-то мистический элемент. Хотя это вроде бы полностью не доказано, но есть некая сакральная сторона в этом убийстве, это было буквально ритуальное убийство. Те, кто его совершал, хотели не просто устранить конкурентов в политической борьбе. Они хотели именно раз и навсегда уничтожить царскую власть в Российской империи, чтобы в этой стране, на этой территории, на этой земле больше не было помазанника Божия, чтобы это был именно какой-то грех перед Богом, который лег бы на весь народ.

Так и произошло, потому что народ в этом участвовал своим молчанием. Люди-то знали, что в этом городе в это время царь с семьей находится под арестом, что его абсолютно ни за что держат там, могут убить. При этом народ безмолвствовал, ждал, чем все закончится. Вот это молчаливое соучастие фактически и было принятием на себя определенной доли этого греха. Я думаю, на тех людях, которые до сих пор считают, что коммунисты поступили правильно, что он этого заслуживал, грех цареубийства лежит по сей день.

– Почему император не уехал в Европу, когда ему это предлагали?

– Есть разные объяснения этому поступку. Возможность отъезда была абсолютно реальна. Были люди, готовые организовать этот выезд.

– И даже предлагали это.

– Да, они ему предлагали, давали определенные гарантии, что он окажется за границей в безопасном месте. Наиболее вероятным местом была, конечно, Британия, потому что там у него были родственники в королевской семье. Там ему ничто не грозило, тем более что материальные средства позволяли жить безбедно – и ему, и его потомкам, наверное, до седьмого колена. Его личное состояние на момент отречения от власти, по оценкам, на наши деньги приблизительно составляет триста миллиардов долларов. Ясно, что это огромное состояние.

– Это самый богатый человек.

– Возможно, на тот момент он был самым богатым человеком в мире. Тем не менее, понимая, что все это может потерять, если останется в большевистской России, что может потерять собственную жизнь и жизнь своих родных, он остался. Я думаю, он хотел до конца испить эту чашу страдания вместе со своим народом. Он ощущал личную ответственность. Он сомневался, правильно ли поступил, что отрекся от престола. Все это, видимо, наложилось. Он решил: как Господь судит, пусть так и будет. Он до конца решил положиться на Божественный Промысл. Я считаю, уже за это одно его можно было бы причислить к лику святых.

– Да, кстати, долгое время царскую семью не причисляли к лику святых, были противники канонизации. В чем были их аргументы?

– Аргументы были разные. В Московской духовной академии я слышал аргументы противников канонизации, среди которых был и профессор Алексей Ильич Осипов, который читал у нас лекции в этот период. Он говорил, что, например, государь-император курил. Курение – это страсть. Если он святой, то не должно быть у него никакой страсти. Но ведь его канонизировали не за святой образ жизни.

– И вряд ли он в Ипатьевском доме курил.

– Да, там ему уже было не до курения. Можно вспомнить, что были святые, у которых были более серьезные грехи и страсти при жизни. Допустим, святой мученик Вонифатий, у которого был грех прелюбодейства буквально незадолго до его мученической смерти; тем не менее его мученическая кровь полностью очистила его от всех его грехов. Более того, она сделала его святым Божьим угодником.

Что касается государя-императора, то ему ставят в вину также ошибки в управлении страной. Но я считаю, что это вообще не может быть препятствием к канонизации. Ошибки могут быть у любого человека на любом уровне. Это же не были какие-то добровольные…

– …или догматические ошибки.

– Да, какое-то вредительство, злой умысел. Это не были ошибки догматического характера. А в управлении страной ошибается любой правитель, даже самые гениальные правители допускали самые нелепые ошибки.

Кроме того, в вину ему ставили то, что он отрекся от престола, потому что не имел права это делать формально. Но мы об этом уже говорили, это было вынужденное отречение. Во-первых, его заставили это сделать, а во-вторых, он сам верил, что это, возможно, послужит на пользу стране. Это как раз плюс к его моральному облику; я считаю, что он не пытался держаться за власть любой ценой. Он готов был на любые жертвы, даже отказаться от власти, только чтобы стране было хорошо. Так что все эти аргументы ни по отдельности, ни вместе взятые не являются настоящим препятствием для канонизации.

– Почему Церковь все-таки их прославила, какие аргументы были в плюс?

– Есть официальное заключение Комиссии по канонизации, в котором сказано, что святые Царственные страстотерпцы причисляются к лику святых в Русской Православной Церкви на основании их страстотерпческого подвига, только за это. Не говорится ничего об их личной жизни до того. Они были православными людьми, церковными, благочестивыми, но не святыми по жизни. Но их страстотерпческий подвиг – это достаточное основание для канонизации.

– Незлобие, как у Бориса и Глеба.

– Да. Мы мало знаем о личной жизни Бориса и Глеба до их убиения Святополком Окаянным. Мы мало что знаем о личной жизни князя Игоря Черниговского. Может быть, немножко больше знаем, потому что он все-таки монашество принял, но тем не менее это случай из того же разряда, когда людей убивали прежде всего по политическим мотивам, а Церковь их причислила к лику святых как святых страстотерпцев. Они могли этой смерти избежать, если бы сильно хотели, но они доверились Промыслу Божию. Они себя добровольно предали в руки тех людей, которые могли их убить и действительно убили. Поэтому я считаю, что в этой плеяде блестящих имен нашей традиционной святости Русской Церкви святой государь-император занимает вполне достойное место.

– В последнее время изучались останки из Ганиной Ямы. Каковы результаты экспертиз?

– С останками очень много проблем. Когда было захоронение останков в Петропавловском соборе Петербурга, в нем не участвовали ни президент Ельцин, ни патриарх Алексий II. До сих пор наша Церковь не признала подлинности этих останков. Думаю, имеет смысл сослаться на мнение митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева), который сказал, что Церковь может пересмотреть свое отношение к аутентичности этих останков, но для этого должны быть приведены веские доказательства их подлинности. И сама процедура идентификации останков должна быть прозрачной для общественности, чтобы это не было кулуарно состряпано, а потом выложено, что якобы все доказано. Возможно, один из самых достоверных способов проверить, что это останки именно государя-императора и членов его семьи, – сравнить путем экспертизы его останки с останками Александра III. Останки отца и сына должны быть очень похожи: на уровне хромосом, ДНК можно все это подтвердить. Если все это будет произведено, тогда пожалуйста.

– Какие добродетели святой страстотерпец Николай II стяжал при жизни?

– Я бы выделил такие добродетели в его духовном облике – это терпение, выдержка (самообладание) и милосердие, сострадательность. Они были ярко выражены на протяжении многих лет его жизни. Многие даже поражались, насколько этот человек был выдержанным, сдержанным, терпеливым в перенесении скорбей и вместе с тем насколько он был милосердным по отношению к людям, которые к нему обращались. У него было настолько доброе сердце, что он не мог никому отказать. Об этом писали некоторые его приближенные. Приходилось искусственным образом его ограждать от просьб людей, потому что было наверняка известно: если кто-то будет его о чем-то просить, он эту просьбу будет исполнять во что бы то ни стало. Он мог даже отложить государственные дела, чтобы помочь конкретному нуждающемуся человеку. Это показывает, что у него были по-настоящему устойчивые, приобретенные им путем многих духовных трудов христианские добродетели.

– Духовник детей в дневнике незадолго до их кончины после исповеди сделал отметку, что царские дети были чисты и невинны. Насколько ценно это свидетельство для облика их святости?

– В ситуации, в которой мы сейчас находимся и особенно в которой находились чуть раньше, любое положительное достоверное свидетельство является ценным. Я помню, как профессор Осипов приводил контраргумент. Он говорил: какие же они святые, если, даже находясь в Ипатьевском доме, играли в преферанс (об этом есть записи в дневнике). Понятно, что Церковь осуждает любые карточные игры, но это все-таки не игра в дурака или в буру. Это, скажем, довольно интеллектуальная игра. Понятно, что у них было время на молитву, которую они читали утром, вечером, на какое-то общение, чтение писем. Но в остальное время надо было хоть что-то делать.

– Кирилл Смирнов, по-моему, в ссылке принуждал играть в шахматы.

– Ну вот. Поэтому, полагаю, это не тот аргумент. А вот когда духовник пишет, что дети были чистыми и невинными, я полностью этому доверяю. Даже глядя на портрет святой семьи, ощущаешь это, от них исходит какая-то чистота. Я даже думаю, если бы царская семья выжила, если бы сейчас были их потомки, пусть даже это была бы ограниченная конституционная монархия, но можно было бы любоваться на их портрет. Думаю, что народ их любил бы, как британцы любят своих короля и королеву; было бы нечто подобное.

– Какими добродетелями в жизни отличалась святая императрица Александра Федоровна?

– Императрица Александра Федоровна была женщиной незаурядных дарований. Она сама была герцогских кровей. Только на такой и мог жениться государь-император (цесаревич на тот момент): чтобы быть наследником престола, чтобы потом править страной, у него должна была быть супруга тоже королевских кровей. Есть интересный момент. До вступления в брак она была очень верующей христианкой, но лютеранского исповедания. Когда Николай Александрович ей предложил руку и сердце, для нее это было единственным препятствием (она сомневалась несколько дней, не давала положительного ответа), потому что ей пришлось бы менять вероисповедание, принять православие, чтобы быть императрицей. Это говорит о том, что для нее вера ее предков, ее отцов была очень важна. Этот шлейф лютеранской веры в ней, конечно, оставался. Я читал некоторые ее письма, выписки о семье. Видно, что у нее была немножко другая ментальность, все-таки она была немка, значительную часть жизни была лютеранкой. Но тем не менее она была настоящей верующей христианкой. Твердость ее моральных устоев у меня лично не вызывает никаких сомнений.

– Расскажите о семейной паре Николая и Александры. Какая была их любовь? Ведь это легендарная любовь.

– Да, это очень светлая страница в жизни государя-императора. День, когда принцесса Алиса дала ему свое согласие на вступление в брак, он называл самым счастливым днем в своей жизни. В это вполне можно поверить. Это был тот редкий случай для людей такого уровня, когда брак был заключен по любви. Не из династических соображений, а именно по любви. Эта любовь отразилась в детях, которые родились в этом браке. Мы видим, насколько эти дети были прекрасны, разносторонни, талантливы, хотя это не успело до конца раскрыться. Остается только пожалеть о том, что эти их таланты не были раскрыты полностью. Но я думаю, что в жизни будущего века Господь обязательно воздаст этим чадам царственной семьи за то, чего они недополучили в этой жизни.

– Чему можно поучиться у царской семьи? Ведь это замечательная семья.

– Взаимной верности и поддержке. Они были вместе и в радости, и в горе. В радости им легко было быть вместе, хотя не все было так безоблачно. Цесаревич Алексей имел страшную болезнь – гемофилию, несвертываемость крови. Он был постоянно под дамокловым мечом, под смертельной опасностью. Любой порез, любая гематома могли быть для него смертельной раной. Помню, я был в Царском Селе, в храме Федоровской иконы Божией Матери. Нижний храм, где молилась царская семья, весь отделан мягкой обшивкой – шелк, а под ним какой-то мягкий материал, чтобы даже случайно о стену Алексей не мог удариться, чтобы не нанес себе смертельно опасной травмы. Это говорит о том, что какой-то рок тяготел над этой семьей. Были пророчества о том, что у них будет печальный финал жизни. Во всяком случае, живя под этим предощущением катастрофы и трагедии, они сохраняли здоровый христианский оптимизм, и этому тоже можно у них поучиться.

– Как Вы относитесь к призывам каяться в убийстве царской семьи по особому чину?

– Я отношусь к этому отрицательно. Для нас, людей Церкви, в этом уже нет необходимости. Наша Церковь причислила государя-императора к лику святых. Если мы его почитаем как святого страстотерпца, то уже нет необходимости в дополнительном раскаянии в грехе его убийства. А вот для тех людей, которые его не почитают, это, безусловно, актуально. Они вначале должны покаяться в этом грехе, а потом вместе с нами разделить подвиг почитания святых страстотерпцев.

А для людей Церкви я хотел бы заметить, что каждый должен себя проверить, точно ли он почитает святых страстотерпцев, как он это делает, в чем проявляется его почитание. Есть ли у него икона святых Царственных страстотерпцев, приходит ли он в день их памяти в храм, чтобы поставить хотя бы свечу и помолиться им, вообще насколько часто он к ним обращается в молитве… Это моменты, по которым мы должны сверить, насколько мы сами послушны соборному разуму Церкви и насколько мы заслуживаем ответных молитв святых Царственных страстотерпцев о спасении наших собственных душ.

Ведущий протоиерей Андрей Гавриленко

Записала Маргарита Попова