Плод веры. Об Александре Соколове, авторе знаменитой иконы "Неупиваемая Чаша"

Об Александре Соколове, авторе знаменитой иконы «Неупиваемая Чаша», хранящейся в Высоцком монастыре города Серпухова, рассказывает его супруга – художник Мария Вишняк. Запись программы проходила на выставке, посвященной памяти этого известного иконописца.

– Мы находимся на выставке, которая посвящена памяти Вашего супруга, замечательного иконописца, которого сотни, тысячи людей знают, помнят и любят – Александра Соколова. Прежде чем поговорить об Александре, давайте расскажем о выставке. Как она организовывалась, в чем была ее задумка и из каких разделов она состоит?

– К сожалению, в этом году Александр скончался; наша выставка посвящена его памяти. Очень хотелось показать весь широкий диапазон Сашиного творчества, потому что среди многих его коллег с известными именами Александр все-таки занимает особое место. Есть прекрасные иконописцы, прекрасные мастера фрески, но мне трудно назвать кого-либо, кто работал бы во всех сферах так, как работал Александр. На этой выставке мы очень хотели показать картоны для мозаик, сами мозаики, подготовительную работу к проектам иконостасов, сами проекты храмов и иконостасов, ювелирную работу, которую Саша очень тщательно прорабатывал, прежде чем к ней потом приступали ювелиры. Естественно, здесь и сами иконы, очень много фотографий фресок, созданных Сашей в разных концах нашей родины.

Эта выставка ретроспективная, она охватывает если не всю его жизнь, то большую ее часть. К сожалению, замечательные стены Храма Христа Спасителя все-таки недостаточно вместительны, чтобы показать весь диапазон его творчества; мы надеемся, что в дальнейшем нам удастся более широко представить экспозицию. Низкий поклон за эту прекрасную выставку митрополиту Екатеринбургскому Кириллу, потому что она состоялась по его инициативе и по его благословению, он сам открывал выставку. Были люди, которые много лет любили Сашу, и были люди, которые совсем недавно узнали о его творчестве, но мне кажется, что объединяло всех то высокое, настоящее, чистое, что останется после Саши, останется после нас, если останется. Все временные трудности, неудачи, проблемы решаемы, а есть творчество, куда ушло Сашино сердце, и я думаю, что именно это объединило и привлекло столько людей.

– Возможно, не все наши зрители хорошо знакомы с творчеством Александра. Давайте расскажем, как он формировался как личность и как художник, кто на него повлиял?

– Саша крестился в 17 лет совершенно самостоятельно. Он родился в неверующей семье геологов, где, пожалуй, никто не ходил в храм, никто не интересовался проблемами вечности, а ровно наоборот, интересовались возрастом земных пород, как его отец – великий ученый в своей области. Саша задался этим вопросом, будучи мальчиком. Мы вместе с ним учились в художественной школе при Суриковской Академии художеств, и в нашем поколении очень многие ребята обращались к вопросам, зачем человек рождается в этот мир.

В 17 лет крестившись, мы чудом познакомились с нашим дальнейшим духовником, отцом Анатолием Яковиным, который 25 лет был не просто руководителем, а был роднее родного отца, был членом нашей семьи. Мы очень часто ездили к нему, он очень часто жил у нас в Москве. Его приход находится в 250 километрах от Москвы во Владимирской области, в затерянных Мещерских лесах. Семья его жила в Удельном под Москвой, поэтому он часто приезжал в Москву. Он оказал главное формирующее воздействие на душу Саши.

Саша был очень хорошим художником в школе. Он никогда не был отличником, но замечательно рисовал, что мы увидим и в дальнейших его работах: у него осталась привычка рисовать живые, интересные лица. Отец Анатолий развил в нем чуткость к видению мира вечного, к пониманию тонкого мира. Я думаю, что Саша был большим другом отца Анатолия, потому что эти люди проводили долгие часы в беседах, и было видно, что там разговор идет от сердца к сердцу. Я думаю, что отец Анатолий – самый главный человек в нашей жизни: он нас венчал (венчались мы с хризантемами, поэтому я их очень люблю до сих пор), крестил всех наших детей и, можно сказать, сформировал наши семейные отношения, которые, естественно, у двух художников были не совсем простые.

Мы вообще очень счастливые люди, потому что в нашей жизни было много удивительных людей, которые застали еще прежнюю эпоху, которых сформировала еще христианская, так называемая дореволюционная культура. Всех этих людей нам открыл наш отец Анатолий. Многим из них я писала портреты, многие из них оказались прекрасными учителями в нашей жизни. Портреты вы сможете увидеть на будущей выставке. Очень надеюсь, что она состоится, потому что очень важно, кто рядом с нами; все-таки люди – это главное богатство, которое мы имеем. Мы много раз ездили к владыке Антонию Сурожскому в Лондон, что тоже было очень немаловажно для нас и для наших подрастающих детей.

Когда Саша начал заниматься иконой, два года он писал сам после армии (он служил в Морфлоте на Балтике, на Ладоге). Потом пришел к отцу Зенону в Даниловский монастырь и попросился ему в помощники. Мы с ним очень подружились. В ту пору отец Зенон был очень доступный, очень внимательный, сердечный человек, и у него еще не было так много работы, как стало впоследствии. Он много времени уделял молодежи, и я думаю, что к нему прилепились сердцем очень многие. Там же начал свои славные труды и дела Андрей Фехнер, известный как прекрасный резчик, а впоследствии руководитель большой артели резчиков, с которой тоже работал Саша. Многие иконописцы начинали там с отцом Зеноном, поэтому эти портреты, которые я писала, находясь рядом с Сашей и с этими прекрасными иконописцами, остались как вехи в нашей жизни.

– Здесь собрано очень много работ, и под многими надпись: «Частное собрание», «Частная коллекция». Кто обладает этим удивительным даром, который Александр создавал?

– Я думаю, что сегодня эти люди благодарят Бога за то, что им удалось в свое время при Сашиной занятости дождаться, пока он напишет для них иконы. Как правило, это наши близкие друзья, которые знали Сашино творчество, знали его лично, и, конечно, им хотелось, чтобы эти глубокие, милующие лики были у них дома, смотрели на них, смотрели на их детей. Это наши близкие друзья: семья Морозовых, семья Армена Саакяна, семья Шашковых. Друзья просто дали эти работы на выставку, чтобы многие порадовались тому, что теперь уже будет сокрыто.

Некоторые люди заказывали для себя иконы в этап знакомства с Сашей. Такова икона Божией Матери «Ярославская», которая принадлежит Виктору Ивановичу Тырышкину, строителю Ярославского собора.

Есть иконы, конечно, из нашего дома. Это наша любимая дивная «Владимирская», последняя икона, которую Саша завещал Нике как венчальную, если она будет выходить замуж. Есть иконы из нашего собрания, как вы видите, недописанные: изумительный лик Спасителя, но нет перекрестья и нет надписи. Саша не успел закончить икону святителя Николая, икону Архангела Михаила.

– Давайте расскажем, пожалуй, о наиболее известной иконе Александра. Наверняка даже те телезрители, кто не знает его имени и фамилии, знают эту икону.

– В 1992 году, когда восстанавливался Серпуховской Высоцкий монастырь, появилась острая нужда найти, восстановить или написать заново икону, которая была бесследно утрачена – «Неупиваемая Чаша». При этом было сказано, что икона была не живописная, а иконоподобная, иконописная. В ту пору наместником монастыря был отец Иосиф. Он приехал к Саше и, уже зная его творчество, рассказал об этой проблеме. Они вместе с Сашей создали иконографию, которая осталась такой, какой и была: Младенец находится прямо в Чаше, Богоматерь Оранта с поднятыми руками.

Когда Саша написал эту икону, он понял, что невозможно брать за эту работу деньги, потому что слишком велика эта беда русского человека – наше излишнее питие. Посоветовавшись с нашим духовником, Саша ничего не взял за эту работу, он просто подарил ее в монастырь.

В очень скором времени стали происходить удивительные события, икона стала очень почитаться. Из предметов, которые люди дарили в благодарность за чудо исцеления от пьянства, была создана риза, которая теперь укрывает эту чудесную икону.

– Мария, можно Вас попросить рассказать об иконах, которые лично Вам очень дороги и близки?

– У Саши всегда было очень много заказов, и время у него было расписано так, как будто в сутках 100 часов. Конечно, выполняя все, что люди от него ожидали, он все равно этим немного тяготился, потому что, как любому художнику, ему очень хотелось выполнить какую-то свою работу по зову сердца. Такие работы здесь на выставке представлены.

Больше 20 лет в нашем красном углу живет «Владимирская Богоматерь». Давно, когда наша семья очень нуждалась, она была написана для выставки, и на протяжении всей экспозиции я очень хотела, чтобы она осталась дома. Ее никто не купил, и теперь я этому очень удивляюсь: были 90-е годы, у людей было много «шальных» денег, и такое чудо оказалось никому не нужным. Она осталась в семье. Глядя на эту икону, Саша ушел.

Замечательная икона «Спас Нерукотворный», которую тоже Саша написал для себя. Мне кажется, что от этих икон исходит особая энергия: он дал волю такому теплу, такой нежности, милости какой-то, которая светится из этих глаз. Мне кажется, эти иконы очень живые.

Александру также нравилось рисовать большие легкие картоны для мозаик, и всего два из них здесь на выставке поместились. Он был очень сильный физически человек, работал очень легко и быстро, и было удивительно смотреть, когда он работал в куполах. Вероятно, этот опыт давал ему возможность многократно повторять его любимые темы. Любимой темой Саши был лик Спасителя. Удивительно, что после того, как не стало Александра, оказалось, что именно изображений Нерукотворного образа в его творчестве очень много. Это и маленькие зарисовки в дорожных альбомах, и картоны для мозаик, и по зову сердца написанный лик Спасителя, который остался незавершенным. Как будто Саша множил этот лик, как лик бесконечно дорогого ему Человека с большой буквы.

– Несколько раз в ходе нашего интервью Вы употребили прилагательное «милостивый». Что за этим словом для Вас стоит?

– Нам всем хочется, чтобы и люди были к нам милостивы, и Господь был милостив. Мне кажется, что милосердие было одной из основных Сашиных черт, потому что человек не может ни понять, ни изобразить то, что ему не свойственно. Тепло, которое идет из икон, на мой взгляд, одно из свойств самого художника.

– Мария, Вы уже несколько раз обращались к теме росписи храмов. Я знаю, насколько это сложная работа. Давайте чуть подробнее расскажем о тех храмах, в которых росписи вел Александр.

– Мы сейчас стоим перед фресками, написанными в селе Пучково в храме Казанской иконы Божией Матери, это около города Троицка Московской области. Это, наверное, один из последних храмов, который расписывал Александр. Верх они начинали с артелью, а весь низ, все большие композиции Саша писал один. Слава Богу, ему немного помогали наши дети, которые в последние годы все-таки приблизились к творчеству папы и принимали посильное участие в рисовании орнаментов, выкраске больших площадей фонов. Это действительно очень трудоемкая работа. Но, вероятно, в любой области так складывается, что если человек занимается своим делом, то у него все получается легко и просто, и даже такой колоссальный труд, как росписи храмов, для Саши никогда не был физически тяжелым. Трудом было преодоление всяческих печальных обстоятельств, которые препятствовали росписи, а сама работа, конечно, была аккумулятором для Саши.

Мне бы очень хотелось рассказать вам то, чему я была свидетелем. Когда Александр расписывал храм в Мытищах, сначала там не было лесов. Храм колоссальных размеров, очень высокий, и приходилось подниматься в купол, в главный барабан храма по скользкой, занесенной снегом и льдом крыше храма без всяких страховок, поручней, веревок. Мы сначала поднимались по пожарной лестнице, вылезали на крышу. Это был конец ноября – декабрь, уже мела метель и лежал лед. Саша все это бодро и весело каждый раз делал и, поднимаясь в храм, рисовал… боюсь ошибиться, вероятно, купол был 12 метров шириной. Рисовать огромный лик с должным выражением, который будет смотреться на колоссальном расстоянии от этого барабана и купола, будет рассматриваться людьми снизу – в этом, конечно, было величайшее искусство. Нам, простым людям, очень трудно понять, как это можно рассчитать, как это делается. Саша начинал рисовать, привязывая большую кисть к длинной легкой тростниковой палке. Он был невысокого роста, но очень сильным человеком. Этой легкой удлиненной кистью он начинал разметку и рисование в куполе. Это было похоже на работу волшебника, потому что даже небольшой лик нарисовать сложно, а здесь надо было нарисовать глаз, который больше, чем твой размах рук. Каждый день он многократно спускался и поднимался, чтобы увидеть, каков будет лик снизу. Это, конечно, завораживало.

Мы с Сашей оба рисовали с глубокого детства, знаем много сложностей и премудростей, но каждый раз, когда я видела, как мой муж работает в куполах, мне было очень трудно поверить своим глазам. Никаких книг, пособий, рисунков у него не было – в руках была только кисть. И тишина.

– Вы сказали о ваших детях, которые активно Вам помогают. Может, расскажете подробнее о семье, чем занимаются ваши дети?

– Старшая дочь – искусствовед, она окончила Московский университет. На сегодняшний день владеет тремя языками. Но она живет на Кипре, растит своих уже троих детей и помогает своему мужу, который строит православные храмы.

Вторая дочь – дизайнер по образованию, но, по великой милости Божией, в последние годы, больше десяти лет, она очень часто работала с папой, вместе с ним клала мозаику, участвовала в росписях, ездила в Сибирь; они очень много работали вместе в Уфимской области, в Подмосковье и в Москве. Когда не стало отца, Ника замечательно сделала три мозаики, которые сейчас украшают храм Преображения Господня в селе Дияшево Уфимской области.

Иван по образованию повар высокой квалификации, но он оставил свое кулинарное дело и в последние годы тоже все время работал с отцом.

Четвертый, Тихон, – успешный программист, очень талантливый, но все равно в свое время, когда ставился иконостас огромного Ярославского собора и требовалось позолотить несколько десятков почти трехметровых икон, Тихон со своими друзьями участвовал в золочении и получалось очень здорово. Дети, конечно, с детства видели «кухню» православного иконописца и православного строительства храмов.

– Мария, Вы очень много рассказывали о людях, которые повлияли на вас с Александром. В нескольких словах, какой урок Александр Вам преподал как человек, с которым Вы прожили так много?

– Наверное, главная школа была в том, чтобы не бояться жить тем, что тебе дорого, отметать все несущественное. У Саши в дневниках есть такие строки: «Сколько бы ни было в жизни лишений, обид, несправедливости, нас с тобой спасает только любовь». Мне бы очень хотелось пожелать этого всем, в первую очередь, своим детям. Саша говорил: «Любовь – это не дар Небесный, это семечко, которое надо посадить и вырастить». Мне кажется, что если у людей есть любовь, если у них есть этот дар Небесный, семечко, то все остальное вырастет волшебным, чудесным образом.

Саша был живым, полнокровным человеком. Он удивительно тонко чувствовал красоту мира, потрясающе глубоко знал культуру разных стран, разных времен. Куда бы мы ни приезжали, он знал историю этой страны, этой земли. Я всегда удивлялась, потому что то, что мы узнаем из путеводителей, жило в нем гораздо глубже, чем в книжках. Ему был бесконечно интересен этот мир. Он часто цитировал две фразы: первая – Платона: «Живи незаметно», а вторая принадлежит Аристотелю: «Бесконечно познание мира, бесконечны возможности человека».

Ведущий: Александр Гатилин
Расшифровка: Екатерина Федотенко