Плод веры. О Златоустовском монастыре г. Москвы

Златоустовский монастырь, один из древнейших на территории Москвы, был разрушен в советское время. Инициативная группа стремится сохранить память о монастыре. Возможно ли это, если от монастырского комплекса практически ничего не осталось? Рассказывает Татьяна Зиброва, сотрудник Центра изучения истории и наследия Златоустовского монастыря.

– Сегодня у нас в гостях Татьяна Зиброва, сотрудник Центра изучения истории и наследия Златоустовского монастыря. Давайте сразу выясним, как правильно: Златоустовский или Златоустинский?

– Златоустовский – Златоустов монастырь.

– А почему употребляется: Златоустинский переулок?

– Это уже потом пошла этимология слова с таким суффиксом.

– Я прочитал в статье в журнале «Московское наследие» очень интересное вступление: «Спасая в 2011 году из-под ковша экскаватора первые надгробные белокаменные плиты захоронений Златоустовского монастыря, никто не предполагал, что это станет началом большого пути». Кто эти люди и почему они спасали надгробные плиты?

– Монастырь в советское время был закрыт и разрушен, о нем никто ничего не знал до 2011 года. Шли земельные хозяйственные работы по замене и прокладке труб. Рабочие люди обнаружили белокаменные надгробия и человеческие останки, прибежали в храм Космы и Дамиана на Маросейке. И, как мы говорим, прошлое само вышло из-под земли – монастырь в тот момент счел нужным заявить о себе, и с этого момента началось прикосновение к сегодняшней истории, изучение истории прошлой, что вылилось в деятельность прихода храма Космы и Дамиана, прихожанкой которого я являюсь. При нем создан Центр изучения истории и наследия монастыря, сейчас ведется огромная работа по изучению наследия, по его сохранению и развитию.

– Сейчас территория монастыря признана достопримечательностью. Что означает этот статус?

– Это охранный статус, причем называется:  «достопримечательность места». С XV века до 1930-х годов на месте сем был московский Златоустовский монастырь. Именно это пространство принято объектом культурного наследия; особенность в том, что здесь нет сохранившихся архитектурных сооружений монастыря (именно церковных) за исключением одного-единственного келейного корпуса. Это пространство – то, чем мы владеем, то, память чего сейчас изучаем, что воссоздаем и чем делимся с теми, кто приходит к нам на экскурсии в музей.

– Какая ваша мотивация? Зачем воссоздавать память о чем-то, на месте чего уже стоят другие здания?

– А как? Пять веков (с XV века) был монастырь. Даже несмотря на то, что пять храмовых зданий разрушены, он никуда не делся, все равно ангел стоит у Престола Божия. И даже попадая в это пространство с экскурсиями, проходя этот путь экскурсионного маршрута, музей, где представлены те самые артефакты, которые найдены во время хозяйственных работ на территории монастыря, попадая в часовню, которая создана в этом келейном корпусе, понимаешь, что монастырь есть. Он здесь, от него не отмахнешься, невозможно его не замечать. Таков зов сердца у нас, тех, кто прикоснулся к этому.

Интересный момент: люди после экскурсии не спешат уходить. Приходят с вопросом: «А что за монастырь в центре Москвы? Откуда он? Почему мы еще об этом не знали?» И в музее, часовне мы видим, что экскурсия закончена, надо расходиться, а люди стоят и уже начинают делиться чем-то своим. То есть видно, что им (как и нам, работающим там) хорошо, такой эффект, что хочется служить этому делу.

– Как относятся к вашей инициативе жители тех домов, которые там сейчас находятся? По сути, они живут на костях…

– Да, причем это два дома сотрудников НКВД, построенные после закрытия монастыря. Лубянка рядом, такой перевертыш истории – гонители Церкви стали жить на месте церкви, храмов, на костях, как Вы говорите. Есть те, кто это понимает, осознает, поддерживает. Например, в 2014 году силами жильцов и нашими в память о монастыре был установлен памятный камень в Большом Златоустинском переулке.

Есть те, кого, мягко говоря, раздражает такое напоминание, потому что это все равно потомки людей, которые в 1934 году въезжали в построенные дома. У них судьба по-своему трагически сложилась: сложный дом, когда они въезжали, думали, что там все хорошо, но через три года, когда была очередная ежовская чистка, сами жильцы дома через одного были расстреляны.

Причем интересный момент, что список расстрелянных того года возглавлял наш насельник Златоустовского монастыря отец иеромонах Пахомий. Он был духовником Златоустовского монастыря и до последнего дня, до 1937 года, жил в колокольне, в последнем сохранившемся монастырском здании. Из жильцов его первого арестовали, а дальше идут жильцы этого дома.

Это такие сложные переплетения, как и история страны неоднозначная, и она очень ярко проявлена здесь, в Златоустовском монастыре. С отцом Пахомием так: мы считали, что до 1934 года все церковные здания были разрушены. А в 2016 году, изучая архивы, мы обнаружили, что в дело об аресте отца Пахомия было вложено письмо, которое писал его племянник из Америки: «Дядюшка, давно от Вас нет вестей»; спрашивает какого-то духовного совета. И датировка: 1937 год. Адрес: Большой Комсомольский (тогда уже переименованный) переулок, дом 5, колокольня. То есть мы понимаем, что колокольня еще стояла, отец Пахомий там жил, его арестовали там.

– Вернемся к моменту основания монастыря. Он считается одним из древнейших в Москве. Кто его основал?

– Первое упоминание в летописи о Златоустовском монастыре – 1412 год, на тот момент это было Подмосковье, Китай-город. Есть основания полагать, что монастырь уже был до этого момента создан.

Это был тихий загородный монастырь, непримечательный, в лесах. В 1470 году великий князь Иоанн III, проезжая мимо, увидев этот монастырь и деревянную церковь Иоанна Златоуста в обветшавшем состоянии, понял, что (так как Иоанн Златоуст был его небесным покровителем) не может проехать мимо и забыть этот факт. И в том же году начинается строительство каменного собора Иоанна Златоуста, рядом с ним Иоанн III закладывает и строит церковь апостола Тимофея, потому что именно в этот день он был рожден. И вот его такое внимание послужило для укрепления, становления, возрождения и развития монастыря.

Дальше – сложное Смутное время, очень мало сохранившихся фактов, потому что и архивные источники того времени немногочисленны. Но, как и вся страна, монастырь горел, разрушался, восстанавливался. Примечательно, что за всю его историю до разрушения в советское время не было момента, когда он был закрыт, в забвении. В нем всегда теплилась молитвенная жизнь, он всегда в той или иной силе своей крепости жил до советского времени.

По сути, это был ктиторский монастырь, у него не было никаких вотчин, за исключением церкви Иоанна Златоуста в селе Новлянское Воскресенского района (сейчас город Воскресенск), она существует до сих пор. Монастырь не был большим, он жил помощью благодетелей, жертвованиями на поминовение и так развивался.

– С какими известными личностями связан монастырь?

– Конечно, это род Апраксиных. Федор Матвеевич в 1712 году построил Благовещенскую церковь. В подклети этого храма он собрал своих ранее похороненных на монастырском кладбище родственников, объединил их здесь, и потом сам был здесь похоронен в 1728 году.

– Немножко о нем самом расскажем – не все, может быть, знают, кто это…

– Граф-адмирал Федор Матвеевич Апраксин – это очень известная личность, сподвижник Петра I. Причем у него звания генерала и адмирала – высшие звания сухопутных и морских сил. Знаменит он своими победами и участием в создании военно-морского флота России, Гангутским сражением (это день воинской славы, который отмечается 9 августа).

Больно, что его могила в забвении, как и могилы других сподвижников Петра, похороненных в Златоустовском монастыре. Вот в Выборге памятник Апраксину, в Воронеже есть памятная доска, в Кронштадте есть стела. А в Москве, столице пяти морей, родина Апраксина. Если посмотреть на карту, его могила – это асфальтовая площадка, дворовая территория, стоянка автомобилей. И ни памятной доски, ничего.

– А есть какие-то сведения, что могила сохранилась? Склеп этот?

– Есть, потому что когда закрывался монастырь, он разбирался (не взрывался, не вывозился). Из тех же кирпичей, плит, надгробий построены фундаменты этих самых домов НКВД – все это в подвалах можно увидеть. Монастырь здесь, он просто трансформировался, но в камнях, в людях – здесь. Достаточно хорошо сохранен культурный слой, просто никто не занимался полноценным поиском, научной археологией этого места.

Мы ведем работу в этом направлении, пытаемся достучаться.  В этом году 6–7 февраля были VII Златоустовские чтения, в рамках которых прошел круглый стол, на нем как раз обсуждались вопросы включения этой территории как пространства исторического места, связанного с Петром I, в торжества, которые в 2022 году будут посвящены 350-му юбилею Петра. Нам хочется, чтобы в рамках празднований на это место обратили внимание. И согласно резолюции круглого стола у нас сейчас задача – создание мемориального комплекса на этом месте.

Круглый стол проходил при поддержке Департамента культурного наследия, управы, были представители Московской городской думы, был представитель Российского исторического общества, член правления директор Левыкин Алексей Константинович (выступал со словом). Были представители рода Апраксиных. Мы познакомились, сотрудничаем, делимся находками. Потомки Апраксина живут в Бельгии. Елизавета Владимировна Апраксина является переводчиком посла Бельгии в России и живет здесь. Так что, конечно, наша цель – исправить ситуацию.

– В какой форме? Как вы это видите?

– Сейчас основная задача – определиться с местом, потому что есть несколько пространств для размещения этого мемориала. Общаемся сейчас с правительством Москвы, отправили резолюцию, потому что это сложная территория – и дворовая, и закрытые офисные здания за забором, до сих пор там даже колючая проволока, и вот это наше здание – келейный корпус, единственный сохранившийся от монастыря со своей дворовой территорией, и общегородское пространство.

Надо решить, где получится выделить участок (как мы называем – «угол памяти» Апраксина), отталкиваясь от того, что уже есть. И от того, где это место в итоге найдется, зависит, в каком виде получится этот мемориальный комплекс. Нам, безусловно, хочется, чтобы на этом месте звучала литургия, несмотря на то, что у нас есть часовня, но храмового здания нет. И храм-часовню, включенный в мемориальный комплекс, мы имеем в виду как цель развития того проекта, который будет здесь создаваться.

– Правильно ли я понимаю, что о раскопках речь не идет?

– У нас она идет, но со стороны Департамента культурного наследия разнарядки такой нет. Когда и как это сложится… Конечно, нам хочется провести раскопки, тем более это место имеет статус культурного наследия, требует концепции развития. То, что мы создали музей, проводим экскурсии, занимаемся популяризацией этого места, понятно, но это инициативы снизу, общественные. Сейчас наша задача привлечь как можно больше внимания общественности, городских и федеральных властей к этому месту, к месту памяти, а как и в какие мероприятия это выльется, как это будет развиваться, мы не знаем.

– У вас хорошо проработана программа того, чего вы хотите достичь, в том числе виртуальные экскурсии. Давайте расскажем, ведь это не так часто встречается.

– Ведя эту деятельность, мы понимаем, что наши ресурсы ограниченные, и обращаемся за помощью, за поиском финансирования на наши проекты. В прошлом году мы выиграли грант мэра Москвы, он поддержал создание музея и открытие экскурсионного направления. А в этом году мы подали заявку и тоже получили поддержку на популяризацию деятельности экскурсионного направления и, в частности, на создание виртуальной экскурсии. Она на Златоустовских чтениях уже была презентована.

В такую экскурсию включается вот что: ты стоишь на определенном месте, смотришь на то, что сейчас вокруг, надеваешь очки и видишь то, что было в конце XIX века, время наибольшего расцвета строений монастыря, видишь ту красоту, которая утеряна. Люди надевают очки и понимают: сейчас мы видим другие здания, это тоже часть истории нашей страны, она уже шесть веков творилась, и сложившаяся ситуация не оставляет надежды, что снова какое-то храмовое здание будет построено. Конечно, нам хочется, чтобы это была, возможно, уменьшенная в размерах Благовещенская церковь, где была усыпальница Апраксиных. Но уж как будет.

– Какие еще у вас просветительские планы? Как происходят сейчас  экскурсии?

– Да, эта экскурсия в очках – виртуальная реконструкция комплекса Златоустовского монастыря, и мы сейчас будем дорабатывать ее. То, что сейчас удается сделать в рамках гранта – это всего три точки вне территории монастыря. Дальнейшая работа возможна, но сейчас идет поиск финансирования. Пока мы будем делиться тем, что есть, и тем, что будет сделано в рамках гранта.

Увидев макет Страстного монастыря в музее Москвы, мы поняли, что макет храма Иоанна Златоуста у нас тоже должен быть. Мы обратились к багетной мастерской Вадима Пчелкина, он откликнулся, достаточно профессионально в течение полугода изучал все немногочисленные материалы: фотографии, архивные чертежи, описания. Но все это очень скудно и часто разнится, нужно вести большую аналитическую работу с точки зрения архитектуры. Сейчас при помощи народного сбора удалось найти средства на создание макета собора Иоанна Златоуста, подмакетник и колпак.

И вот на карте уже поставлен макет, рядом на планах те здания, те церкви в прозрачном пластике: они невидимы, но они есть, мы их внутренним оком видим. Теперь дальше ищем финансирование, чтобы работа продолжалась.

– В завершение нашей программы посоветуйте, с чего начать тем нашим телезрителям, которые в разных регионах сталкиваются со схожими ситуациями, с разрушенными храмами, монастырями и у которых, возможно, возникают идеи их восстановления или воссоздания, сохранения памяти. Потому что это кажется абсолютным безумием – пытаться восстановить память о давно уже исчезнувшем объекте.

– Вы сказали близкое слово – безумие. Когда мы начинали, не было такого, чтобы сели, подумали: а давайте-ка займемся изучением, воссозданием истории Златоустовского монастыря. Это просто пришло в нашу жизнь, и мы пришли в этот монастырь. Возникло какое-то внутреннее чувство, зов сердца: нельзя это оставлять, нельзя этим не заниматься, не хочется это оставлять без внимания. Нам это было интересно, потому что какая-то тайна все равно здесь есть.

Опять же единственное сохранившееся здание: по проекту на этом месте должен был быть третий дом НКВД, но почему-то он не был построен. Синодик монастырский был два раза утерян (первая запись датирована 1602 годом; и дальше до 1670 года). Он пропадает из монастыря, и только спустя два века его приносит в монастырь житель близлежащего дома (у него он каким-то чудным образом оказался). Об этом пишет в своих воспоминаниях архимандрит Григорий (Воинов), который сделал историческое описание Златоустова монастыря. Потом о синодике опять неизвестно, и он уже в советское время (в 1949 году) покупается музеем Андрея Рублева в какой-то антикварной книжной лавке. И уже в это время мы, изучая, разыскивая по всем архивам любые сведения о Златоустовском монастыре, наталкиваемся на этот факт.

Взяв в руки этот синодик (там более 8000 имен), мы понимаем, что не так просто люди, записанные с XVII века, в XXI попадают, начинаем в нашей часовне так, как это было в монастыре, совершать поминовения по ним. О Златоустовских чтениях, которые прошли в этом году, остались настолько теплые отклики участников! Все говорят о какой-то удивительной атмосфере. Причем совершенно искренне говорю: мы ничего специального для этого не делаем, просто живем этим делом. И, видно, людям хочется присоединиться – вот так отзывается.

– Замечательно, благодарю Вас за рассказ, за Ваше служение. Думаю, многих наших зрителей Вы вдохновили.

Ведущий Александр Гатилин

Записала Елена Чурина