Плод веры. Директор радио "Радонеж" Евгений Никифоров. Часть 1

Евгений Никифоров, директор радио "Радонеж", рассуждает о православии на Украине, рассказывает, какие темы больше всего интересуют слушателей радио "Радонеж", а также призывает активно поддерживать радио "Радонеж" и телеканал "Союз".

– Сегодня мы беседуем с любимым миллионами наших сограждан директором радио «Радонеж» Евгением Никифоровым. Добрый день, Евгений Константинович!

– Здравствуйте! Очень рад Вас видеть. Что ж так мало-то? Миллионами не только российских граждан, но и всего мира. Дело в том, что по официальному названию мы всемирное русское православное вещание. Это не потому, что мы были так амбициозны, когда начинали; нас благословил так называться Святейший патриарх Алексий в свое время по одной простой причине чисто формального свойства. Во-первых, потому, что мы работали уже тогда на коротких волнах, а они обеспечивали именно всемирное вещание. Это был очень интересный диапазон, который сейчас полностью демонтирован в России, хотя остался во всем мире. С другой стороны, «Радонеж» – русское вещание. Я спрашивал у патриарха: «Ваше Святейшество, как назваться? Всемирное православное вещание?» Он говорит: «Нет». Потому что он был канонистом. Просто «всемирным» мы назваться не могли, потому что есть Русская Православная Церковь, а есть еще много других православных Поместных Церквей. (С чем сейчас, собственно, и столкнулись: проблем, которые возникают в православии, много, и надо все их решать соборно.) Так что «Радонеж» – всемирное русское православное вещание, которое сохраняет свою всемирность, потому что у нас большая аудитория за границей.

Технологии так развиваются, что мы никак не можем позволить себе устаревать или быть вне трендов современного вещания, поэтому у нас большая аудитория и в Интернете. Вы можете спокойно зайти на наш сайт и слушать радио «Радонеж» в Интернете через мобильное приложение. Очень удобно. И это действительно большое преимущество, потому что там, где есть Wi-Fi, – вообще нет никаких проблем, а в Москве 4G всюду. То есть когда едешь в машине, уже не нужно подключаться, входить и выходить, все происходит автоматически.

Меня  технологическое развитие, в общем-то, радует. Хотя наши православные боятся всяких шестерок, которые готовы их погубить. Но для нас это большой плюс, потому что скоро будет 5G, новая технология, которая вообще устранит, мне кажется, эфирное вещание; мы перейдем в новый формат. Это настолько революционно! И это будет в ближайшее время. В Москве это будет уже к концу этого года. По крайней мере, экспериментально. А в Северной Европе и США уже сейчас, с этого года, мощнейшее 5G- вещание. Это отдельный рассказ...

– В Скандинавии вообще отказались от коротких волн, средних волн и перешли исключительно на интернет-вещание. Нас уже воспринимают как динозавров, скажем так...

– Даже не на интернет-вещание, у них цифровое вещание. Они отказались даже от FM-вещания. А FM-вещанию всего лишь двадцать лет, пятнадцать в Москве, и мы уже привыкли к этому. А технологии развиваются. Еще недавно был граммофон, потом пластинки, винил (люди покупали специальные головки, чтобы звук был). Потом были кассеты, потом диски. Где сейчас диски? Их нет, только технически иногда применяют. А так – все качают из Интернета различные программы, что и хорошо. Но это – с одной стороны.

С другой стороны, нужно подстраиваться к этому миру. Мы же живем на пожертвования наших православных слушателей. А они немножечко инерционны; поддержать любимое – достаточно сложно. И разъяснить, как это сделать, достаточно сложно, хотя сам процесс пожертвования очень простой, буквально в один-два клика.

Для наших слушателей и для зрителей, смотрящих канал «Союз», очень важно понимать, что мы живем исключительно на пожертвования наших слушателей (зрителей), и нужно быть сознательными слушателями, сознательными зрителями. Нужно понимать: если ты этого хочешь, тебе это нравится – поддерживай. Поэтому мы сейчас называемся (пока еще не в официальном названии) братством эфирным. Те, кто нас поддерживает, – наше братство. Есть люди, которые разделяют наши ценности, мысли. Они хотят это слушать. Мы от них зависим, они от нас зависят. И меня это очень радует.

И мы должны очень тонко чувствовать реакцию наших слушателей, с одной стороны, а с другой стороны, не быть слишком популистскими, «желтыми», не гоняться за чем-то жареным и, как нам кажется, востребованным. В общем, это сложный процесс разговора со своей аудиторией. И я этому очень рад, потому что это близость и разделение ответственности тех, кто говорит, и тех, кто слушает. Ведь слушатели принимают интерактивное участие, звонят нам в эфир постоянно. Это крайне интересный процесс, и для журналиста это, конечно, захватывающая профессия.

– Как меняется ваша аудитория в связи с новыми форматами?

– Поди узнай. Понимаете, это всегда для нас было загадкой. Мы даже устраивали специальные соцопросы. Надо же этот контакт, о котором я говорю, иметь, его выстраивать, и я сейчас расскажу, как это у нас устроено. Начинали мы с социологических опросов, пригласили  специальные службы, даже деньги заплатили, они написали нам профессиональнейшие анкеты, где по 23 пунктам нужно было оценить: что нравится, что не нравится, какая возрастная аудитория. В общем, очень серьезная работа. Оказалось, что нас слушают все возрастные категории, и людям нравится все, что мы им даем.

Если говорить объективно, то наша аудитория, конечно же, прежде всего пожилого возраста. Это инерционно наша аудитория, которую мы нарабатывали тридцать лет. Мы же первая независимая радиостанция России вообще! Первая радиостанция свободной России. Мы вышли на полгода раньше, чем «Эхо Москвы». Поэтому с тех пор люди как слушали нас, так и слушают. Тогда они были молодыми, сейчас уже стали зрелыми людьми. Но вместе с тем большая аудитория и молодежная (относительно молодежная; по крайней мере, по замерам мы так ее видим).

Все зависит от авторов, от ведущих. Какой ведущий, какой автор, такая и аудитория. Поэтому наши передачи делятся не по рубрикам, а по радио-приходам. Радио-приход отца Артемия Владимирова, отца Димитрия Смирнова, отца Олега Стеняева, отца Андрея Ткачева и других наших батюшек. И наша задача, собственно, в том, чтобы привлечь ярких личностей, которые «пробивают» эфир, которых хочется слушать, которые интересны. Они вечно молоды; это вечно живые люди, потому что они живут Христом. А Христос – это вечная юность, это вечные 33 года. Я грешным делом считаю, что мне тоже где-то тридцать три; по крайней мере, внутренне себя так ощущаю и соотношу свою деятельность прежде всего с тем, что завещал говорить и проповедовать Христос.

– У вас действительно широкий спектр тем и спикеров. Наравне с теми, кого Вы назвали, есть записи бесед отца Александра Шмемана на радио «Свобода». Недавно была беседа с известным диссидентом Александром Огородниковым. Как это сочетается в эфире? Как это воспринимает аудитория? Возникают ли какие-то вопросы? Насколько все это гармонично сочетается?

– Гармонично, потому что современно. Главное, не быть догматиком (в смысле внешним). Догматиком церковным, безусловно, нужно быть, мы даже обязаны быть в этом смысле очень догматичны. Главное, не зацикливаться, не коснеть. И задача нашего редактора в этом и состоит: чувствовать современность, чувствовать, что именно сейчас востребовано. Это самая главная задача православного редактора. Потому что центральные каналы выполняют задачи партии и правительства, у них бюджеты. Они сориентированы на то, чтобы заниматься своим контентом, и слава Богу. Кому нравятся эти каналы – пожалуйста; я их смотреть не могу. Хотя, к сожалению, должен сказать, что часто там бываю по одной простой причине – мне очень важно, чтобы люди услышали, что есть «Радонеж». Может быть, кого-то заинтересует то, что я скажу на этих каналах, и они переключатся на «Радонеж», начнут нас слушать.

И потом, видите ли, сейчас существует большая конкуренция; в хорошем смысле конкуренция. Это и радио «Вера», и радио «Воскресение» в Екатеринбурге. Много сейчас епархиальных радиостанций: в Санкт-Петербурге даже две станции – «Православное радио Санкт-Петербурга» и «Град Петров»; мы там вещаем тоже. И нормально разделяем аудиторию, просто одни люди предпочитают такое православие, как у нас: святоотеческое. Может быть, это для людей серьезных. Не скажу, что на других радиостанциях несерьезные, поверхностные люди, но там выполняют другие функции, на другое ориентированы. Но не буду разбирать коллег, это их задачи. Мы себя позиционируем очень просто и ясно: это святоотеческое православие, сказанное современным русским языком. Вот наша основная задача, и мы привлекаем таких батюшек.

Вы назвали Огородникова. Когда мы начинали, Огородников был на пике своей деятельности. И для нас он был не то что персона нон грата, но мы были не очень заинтересованы в политике и во всем том, что тогда происходило, не очень доверяли христианским демократам, к которым он себя, в частности, причислял, и вообще той матрице политической жизни, которую иногда переносили с Западной Европы. А сейчас он воспринимается уже как более содержательный человек. Естественно, годы насыщают знаниями, мудростью и так далее. Его невероятно интересно слушать. Это не просто поговорить о том, как было; как было, я знаю, я прожил эти годы. Наши герои прошлого интересны нам не просто как предмет ностальгических воспоминаний, а как люди с очень живым, подвижным умом, которые насытились большими знаниями и интересны очень многим.

Еще Вы назвали Александра Шмемана. Он тоже неожиданно, вдруг оказался ко двору. Мы решили попробовать, потому что все-таки это выдающийся проповедник, выдающийся человек. Но когда он начинал, его наша аудитория не принимала. Он проходил у нас в совершеннейших обновленцах; так сказать, западный человек. Не то что наша редакция так считала, а просто мы тогда думали, что не нужно провоцировать нашу публику. А сейчас наша публика уже созрела, поняла, что и это ей по зубам, она все это может выслушать, понять, отделить, где истина, где правда, где заблуждения, и получить наслаждение. Наслаждение от размышлений человека чрезвычайно талантливого, человека своеобразной духовной православной жизни, со своеобразным опытом западного христианства, которое он там не то чтобы впитал, он просто жил в этой среде и сохранил православие. Это очень интересно. А мы же его слушали на радио «Свобода», на вражьей радиостанции в свое время, как слушали «Голос Америки»…

– Вы сказали, что радиостанция была первой независимой в России. Но также и газета «Радонеж» успела застать, как Вы писали, цензурные органы Советского Союза. Вы демонстрировали у себя на странице в Facebook печать Главлита...

– Причем последнюю. Потому что через пару месяцев их вообще закрыли. Мы были последними, которые пришли, и они нам залитовали книгу святителя Игнатия (Брянчанинова), которую мы выпускали.

Выходили мы как газета уже без Главлита, это был 1995 год, но все равно это одно из первых изданий… И наша православная жизнь и международное медийное пространство существуют не всегда синхронно. Если на Западе и основные наши мейнстримовские газеты сейчас существуют так: примерно 1/3 продаж, 1/3 – подписка, 1/3 – раздача (и это совершенно естественная ситуация), – то у нас все немножечко по-другому. Да, и большая часть уходит в Интернет. Это касается, кстати, и Financial Times, и «Радонежа». Хотя в Financial Times невероятные ресурсы привлечены, на то они и «финансовое время» (если перевести на русский язык). Это мировая тенденция.

У нас же по-другому. Хотя мне говорили, что газета скоро загнется – ничего подобного. Мы сейчас еще не видим потолка. Если бы у нас было нормальное финансирование... Это сейчас наша беда, мы не можем себе позволить просто так газету раздавать. Это иждивенчество: как бы кто-то обязан кого-то просвещать. Было такое понятие – миссии; сейчас я категорически против миссии. Если мы обращаемся к серьезным людям, у которых есть серьезная потребность что-то узнать от людей, которые знают больше (или профессионально чем-то занимаются, тем самым уже по определению больше знают), то, простите, нужно последних поддерживать. Халявщина (в частности, духовная халявщина), я считаю, недопустима. Нужно сознательно относиться к своей душе. Это работа. Если вы действительно хотите что-то получить, вы должны поддержать тот ресурс, из которого черпаете. Там еле-еле душа в теле. Потому что православных вообще не очень много в России. Не тех, которые называют себя православными, – таких у нас за восемьдесят процентов. Тех, кто ходит в храм, кто сознательно относится к своему духовному росту, не очень много. Называют до десяти процентов, но я думаю, 15 процентов – здравая оценка. Опираться-то мы можем на это, мы работаем для Церкви. А если для Церкви, для круга нашего расширенного братства, то, дорогие братья и сестры, не забывайте поддерживать этот ресурс.

Повторюсь, у нас сейчас, несмотря на невероятную финансовую скудость, тираж еще не знает потолка. Мы сейчас выходим только по Москве (к сожалению, мы можем только Москву обеспечить); и подписка – вся Россия. Московский тираж у нас тридцать тысяч, а это больше, чем у других бумажных московских изданий, включая «Независимую газету». Так что я горжусь, что газета есть, что она находит своего автора. Просто немногие любят читать Интернет. Мне многие батюшки говорили: «Я люблю прийти, по старинке раскрыть газету, почитать, что у нас вообще происходит, посмотреть ответы на те вопросы, о которых просто иногда нет времени подумать». Мы стараемся дать оперативные, ясные, блистательные иногда публикации; даже я бы сказал – не иногда, а всегда. Потому что такие, как Худиев, Мараховский и многие другие наши пишущие авторы, – это настоящее сокровище. Их тоже, кстати, очень мало. Задача все это собрать как жемчужины. Много ракушек в море, а ты поди прыгни, закрыв нос, пробудь под водой пять минут, вытащи эти ракушки, и из сотни – одна жемчужина. Вот примерно так мы работаем.

– Вы недавно написали в Facebook, что восемнадцать лет назад газета «Радонеж» предсказала ситуацию на Украине. Насколько сбылись прогнозы и какие перспективы?

– Знаете, это был не столько наш прогноз (хотя нам он казался чрезвычайно верным), сколько аналитика. Мы просто раньше всех (из всех возможных СМИ) это все проанализировали, увидели и ужаснулись. А почему эта ситуация была проанализирована и что, собственно, мы там увидели?.. Многие еще благодушествовали, думали: «Да как так?» Как благодушествовал и Ельцин с министром Козыревым: «Вот сейчас мы вступим в мировое сообщество... Мы же такие же стали, никакого коммунизма уже нет. Братья, мы такие же, как и вы, давайте же дружить!..» Так и мы думали, мы ж христиане как минимум.

Оказалось, что интересы остаются интересами. Мало того, религия была оценена известными спецслужбами как очень мощный фактор и инструмент борьбы. А мы живем в мире борьбы, войн. Сейчас уже очевидно, что мы живем в мире информационных войн... Что делают грамотные политики или военачальники? Они долбят по штабам. Кто бы что ни говорил, Русская Церковь – это один из таких «штабов», и удар по ней будет нанесен. И уже 25 лет тому назад мы примерно это просчитали и увидели, что война будет идти.

И сейчас, в частности, в Екатеринбурге происходят очень странные, не совсем понятные еще до конца события. Они очень интересны, потому что это начало большой политической войны, которая с флагами антиклерикализации во всей стране будет. Екатеринбург – это только начало, потому что он центр нашей оппозиции (нарочитый такой центр получился, несмотря на стотысячные крестные ходы к Ганиной Яме). Там сейчас проигрывается главный сценарий, который мы должны очень серьезно проанализировать и понять, что происходит, чтобы ответить на все вызовы.

Мы раньше думали, что в религию (святая святых) не полезут: «Это невозможно, это же разговор с Богом! Как? И это вы будете использовать в политических целях? Вы будете влазить в нашу Церковь и разделять ее ради своих политических соображений?» И чтобы «отцепить» Украину от России Госдепом (а у него же еще партнеры – вся Европа и другие страны, даже Япония вполне в этом тренде находится), вложено сейчас уже около 400 миллионов долларов; просто на одну задачу – отделить. Как отделить? Основная цивилизационная платформа: вера, язык, культура...  «Вот мы сюда как раз влезем…»

– Значительная часть Вашей жизни связана как раз с Украиной: Вы родились, выросли в Одессе. Когда последний раз Вы там были? И как изменилась Одесса?

– Очень интересный и длинный вопрос. Я был там всего лишь несколько дней на похоронах матери два года тому назад. Вообще-то большую часть жизни я прожил в Москве и в Одессе не так часто появлялся. Я переехал в Москву в 1980 году, поступил в аспирантуру и остался. С тех пор коренной москвич и никак иначе себя не ощущаю. Вместе с тем почему-то все остальные напоминают мне: «А Вы, оказывается, из Одессы». И пытаются со мной даже на одесском сленге говорить. Это, конечно, немножко забавно.

Изменилась ли Одесса? Любопытно, что когда я уезжал в 1980 году, это был миллионный город. За эти годы полмиллиона уехало и полмиллиона приехало. То есть демографически город очень изменился. Произошла громадная эмиграция евреев из Одессы, и тот шарм, смеховая культура, которая очень обязана именно еврейской диаспоре в Одессе, такой мощной подпитки уже не имеет. Хотя город продолжает быть очень креативным. Масса каких-то интересных людей, интересные молодежные коллективы, идеи. Странный одесский шовинизм (я его так называл), когда говорили, что Одесса будет центром мира, песенки про это пели. Очень странная позиция: ощущение своей непровинциальности.

Одесса и в советские годы никогда не ориентировалась на Москву. Если говорить о векторе ориентации, то одесситам что имперская Москва, что националистический Киев были ужасно несимпатичны. Несмотря на то, что Одесса – абсолютно русскоязычный город. Но город интернациональный вместе с тем. Но это не плавильный котел (как в Америке все перемешались). Ничего подобного: там русские жили достаточно особо, украинцы особо жили, и молдаванский район, и итальянцы...

Если говорить в бытовом плане, то Одесса, конечно, изменилась, но сохранила свою идентичность, свою европейскость, которую увидел и очень точно описал Александр Сергеевич Пушкин. Вот что называется дух места! «Там все Европой дышит, веет…» Одесса всегда чувствовала себя таким европейским городом.

– Спасибо! Мы продолжим этот разговор в следующей программе.

– Спасибо! Рад буду поговорить и на многие другие темы.

Записала Нина Кирсанова