О земном и о небесном. Закон о домашнем насилии

Беседа с архиепископом Пятигорским и Черкесским Феофилактом.

– Владыка, сегодня у нас интересная тема: закон о домашнем насилии, который вызывает массу вопросов. Очень интересно узнать Ваше мнение. Когда Вы его прочитали, как Вы поняли, закон направлен на защиту семьи или на разрушение?

– Когда я  познакомился с этим текстом, первое, что меня удивило, это то, какое количество организаций (начиная от государственных чиновников, заканчивая НКО, общественными, в том числе религиозными организациями) привлекается к тому, чтобы войти в распахнутые двери другой семьи. И у меня сразу вопрос: как можно сохранить семью, когда она становится доступна для такого количества людей? Это, конечно, вызывает тревогу.

– Я прочитала, что такое же мнение высказал Патриарх, он выступил против принятия этого закона. Начались многочисленные отзывы, и реакция в обществе такая: Патриарх против, значит – Церкви милее «Домострой».

– Нет, ни в коем случае. Что касается «Домостроя», то это документ XVI века, который не имеет под собой никакого религиозного обоснования, а является социально-общественным документом. Он не введен в Церковь как основная книга, по которой выстраиваются домашние отношения. Ничего подобного. Надо прямо сказать, что Церковь категорически осуждала и осуждает любое проявление насилия. Любое проявление агрессии по отношению к другому человеку является несомненным грехом. Церковь не только осуждала, но всегда противодействовала подобного рода насилию. Мы можем найти колоссальное количество примеров из житий святых, когда они ревностно и властно его останавливали.

Что касается обсуждения этого закона, оно заключается не в том, что Церковь против защиты тех людей, которые подвергаются домашнему насилию. Мы ставим под серьезное сомнение то, какими методами собираются его предотвращать. Не станет ли методология, которую предлагают внедрить посредством этого закона, наоборот, возможностью не только усугубления, распространения, а еще и провоцирования насилия? Сама внутренняя подоплека закона к этому очень хорошо располагает.

– Валентина Ивановна Матвиенко, спикер Совета Федерации, считает, что этот закон укрепит семью. Она понимает, что он вызывает много вопросов, и сказала, что законодатели открыты к диалогу и ждут конструктивных предложений. Если бы у Вас спросили, у Вас было бы одно замечание – ограничить круг лиц, входящих в семью для решения этих вопросов? Или Вы предложили бы что-то еще?

– Что еще меня удивило и с чем я совершенно не могу согласиться – это отсутствие презумпции невиновности человека, которого обвиняют в чем-либо. Сам закон предполагает некоторый нонсенс в процессуальном праве. То есть достаточно, чтобы соседка, которая находится на лестничной площадке, услышала, что в семье теща говорит мужу своей дочери: «Ты всю жизнь ей испортил», а он отвечает: «Глаза б мои Вас не видели» (или что-то подобное, как обычно бывает, когда разыгрывается внутренняя драма; например, кто вынесет мусор). Достаточно звонка этой соседки в соответствующие органы: ей кажется, что в этой семье происходит какой-то очень серьезный и жесткий конфликт. А завтра придут те люди, которые перечислены и как бы имеют право участвовать в разбирательстве, и, основываясь только на своих предположениях, они сделают вывод: является этот человек действительно потенциальной угрозой и нанес ли какую-либо психологическую травму своей теще, которой очень резко ответил.

Или, к примеру, пожилой человек (а нередко за пожилыми людьми водятся разного рода свойственные возрасту или заболеваниям какие-то формы девиантного поведения) заподозрит своего внука, что тот что-то украл. Достаточно обвинения только с одной стороны, чтобы другого человека, против которого выдвигается это обвинение, считать преступным. Это вызывает очень много вопросов. Не станет ли это, наоборот, методом разрушения семьи?

– У меня возникли  вопросы по определению психического страдания. Если цитировать закон, то семейное бытовое насилие не содержит признаков административного правонарушения, уголовного преступления, но наносит психические страдания. Получается, что приехавший полицейский должен определить вид психического страдания. Как-то это странновато. Как Вы думаете, правильное ли это определение и кто должен выносить вердикт: на самом деле это страдание или в семье какой-то нонсенс происходит?

– Совершенно верно. В том-то и вся проблема этого законопроекта, что дальнейшее его законоприменение очень расплывчато. Вы справедливо задаете вопрос: кто же должен принимать решение? Если это полицейский, который по очевидным признакам может сказать о каком-либо совершенном действии, – это один вопрос. Другое дело – какая-либо психологическая экспертиза состояния людей. Но ведь если сразу сделать исследование психоэмоционального состояния человека, находящегося в раздражении по какому-либо поводу (например, разбитой вазы, подаренной давным-давно), – все что угодно может происходить с ним в этот момент.

Мы прекрасно понимаем, что судить только по одному факту недостаточно. А крик из-за закрытой двери может для кого-то стать единственным фактом, который будет доказательством вины этого человека. Но ведь судить по этому факту нельзя. Например, мама говорит ребенку: «Выключай компьютер, нужно садиться делать уроки», а ребенок находится в состоянии «я не закончил последний уровень». Он уже большой, знает телефон омбудсмена, снимает трубку телефона и говорит: «Мне тут наносят психическое страдание, потому что не дают закончить игру».

Можно ли это считать преступлением со стороны матери? Или это, наоборот, то самое понуждение, на которое мать должна иметь право в своей семье? И самый главный вопрос: а кто действительно должен принимать решение? И если только лишь по одному звонку, по одному навету принимать решение и применять меры ограничения (выселять человека на улицу из семьи, запрещать ему с ней общаться), тем самым вкладывая в эти отношения уже заранее боль обиды, – поможет ли это сохранить семью?

Конечно, если члены семьи говорят, что в семье есть негодяй, который поднимает руку на свою жену, на своих детей, то это нужно решать незамедлительно. Я думаю, никакая мама не станет терпеть такого отношения своего мужа, любая здравомыслящая женщина, что называется, сразу начнет бить во все колокола, изо всех сил защищать свою жизнь и жизнь своего ребенка. Но это совершенно другая история.

Если мы говорим о законоприменении, то, на мой взгляд, сегодня нужно сделать все, чтобы те законы и правовые нормы по защите материнства и детства, которые уже существуют, работали в первую очередь.

– Я для себя в законе выделила несколько пунктов, с которыми абсолютно согласна. Это то, что сотрудник полиции должен незамедлительно прибыть к пострадавшему, а не говорить: когда убьют, тогда и приедем; запрещено преследовать пострадавшего, приобретать и пользоваться любыми видами оружия. Вот такие положительные моменты. Что Вы для себя отметили?

– Положительным моментом остается то, что в конечном итоге все сужается до сотрудника органа внутренних дел. Важно, что остается ответственность, которая возлагается на него. Собственно говоря, закон о полиции говорит: совершая то или иное действие, сотрудник полиции несет ответственность. Это положительно, потому что тогда можно разобраться, что там было на самом деле.

Но здесь есть и некая недоговоренность. Несут ли ответственность люди из социальной защиты, из НКО? Они никакой ответственности не несут. То есть, с одной стороны, есть гарантия, что дело будет рассмотрено; с другой стороны, в силу разного рода несовершенств законодательства, мы понимаем, что возможен подлог из чьих-то мнений и интересов. Здесь трудно будет избежать коррупционных схем.

– Я знаю, что Вы уже встречались с прихожанами, обсуждали этот вопрос. Что говорят люди?

– Они говорят, что не готовы открывать дверь перед всеми. Одна из прихожанок во время такой беседы сказала простые и понятные для меня слова: «Я очень хотела бы, чтобы ко мне приходили на помощь тогда, когда я зову. Если я понимаю, что сама могу разобраться с этой ситуацией, даже если мне или супругу приходится повышать голос (сейчас мы покричим, но потом обязательно найдем общий язык; просто таким образом нужно выйти нашим внутренним эмоциям), тогда я лучше сама разберусь. Я не хотела бы, чтобы на звук упавшей чашки прибегала целая толпа к моей двери, взламывала ее, входила в дом: "Что у вас здесь происходит? Нам показалось, что здесь что-то неладно"».

Нужно дать возможность людям, что называется, до последнего разобраться внутри своей семьи. Но вместе с тем быть внимательными к просьбам или разговорам тех людей, с которыми мы общаемся. К примеру, когда женщина приходит к своей подруге и рассказывает о том, что происходит дома,  подруга должна прежде всего поддержать ее сделать решительный шаг. Но если очевидно, что семью не сохранить, она уже давно разрушена, тогда нужно сделать шаги к тому, чтобы сохранить свою жизнь и жизнь своих детей.

Если по свидетельству тех людей, кто живет в этой семье, угроза очевидна (не такая, что сегодня мама дала подзатыльник за то, что ребенок не убрал посуду) и оценивается состояние ребенка не за один день, тогда нужно прежде всего обращаться к родным, близким, друзьям – всем миром пытаться разобраться, что же в этой семье происходит. Но из-за одного звука разбившейся чашки не стоит выламывать чужие двери.

– У нас с Вами также остались вопросы, как у большинства россиян, касающиеся этого закона. Он еще не принят; я думаю, что будет обсуждение, мы тоже продолжим эту тему. Мы успели пробежаться по некоторым пунктам. Я думаю, что наши слушатели поняли Вашу точку зрения, и, может быть, кого-то это сподвигнет прочитать закон от и до, а не просто пройтись по верхам. Спасибо Вам большое. Ваше заключительное слово.

– У меня складывается впечатление, что беседа только начата, еще будет много вопросов у наших собеседников, и само время покажет, как развернется дискуссия вокруг этого закона.

Дорогие братья и сестры, ходите друг к другу в гости и не ищите для этого специального повода. Если люди, с которыми вы дружите, для вас дороги, если это ваши дети, друзья, соседи, найдите любую возможность общаться с ними на улице, во дворе, в подъезде собственного дома, переступать порог дома, когда вас зовут в гости. Никогда не говорите: «Некогда, не сейчас». Поверьте, когда ты знаешь, что за стеной у тебя друзья, тогда в нее можно постучать в самый сложный момент своей жизни. И тогда на пороге твоего дома при открытых дверях появятся твои друзья. Когда мы помогаем друг другу, то Бог всегда помогает нам сохранять нас вместе. Пусть Его благословение пребывает с нами.

Ведущая Юлия Бычкова

Записала Инна Золотовская