О земном и о небесном. Наказания

Беседа с архиепископом Пятигорским и Черкесским Феофилактом.

– Владыка, в прошлый раз была интересная тема «Страхи», и тогда мы немного коснулись темы наказания. Давайте ее продолжим.

– Давайте. У нас особая канва получается: от страхов к наказаниям. Это назидает.

– Это логично. Вы можете представить мир вообще без наказания?

– Нет, не могу. И первое наказание было в раю. Господь сказал первым людям: «От всякого древа вкушайте, а от древа познания добра и зла не вкушайте, ибо когда вкусите, тогда смертью умрете». И это было первое наказание, первый наказ, пожелание, первая поставленная граница пространству человеческой свободы, за которой ты становишься уже несвободным. Наказание как наказ, пожелание.

– Почему редко понимают это слово в таком смысле?

– Мне кажется, тогда, когда нет желания, сил или веры прибегнуть к любви, все  силы тратятся на то, чтобы избежать наказания, как бы это парадоксально ни звучало. И не всегда этот вектор один и тот же. Одно дело, когда мы подходим к маме и искренне говорим о разбитой сегодня утром чашке. Не рассказываем, как мы хорошо себя вели целый день, а прямо сразу начинаем говорить об этой истории, просим любви, то есть  прощения. Это одна история. А другое дело, когда вдруг найдены осколки, следы преступления, и мы начинаем избегать наказания, придумывать невыразимые истории, как это все произошло, и вообще говорить: «Это не я». Эти два вектора связаны с внутренним правильным или не совсем правильным духовным устройством моей собственной жизни. Понятно, что у ребенка еще нет опыта. Но, с другой стороны, если у ребенка появляется опыт говорить неправду, значит, что-то не так в самой семье. Ведь этот опыт скорее всего был найден именно в примерах самых близких людей.

Поэтому нужно правильно понимать само наказание. Что для нас это наказание? Избежать ответственности или вынести урок. Меня наказали, то есть мне дали наказ. Я вынес урок из этого. А если некая ответственность и дальше – слезы, боль, лишения. Это тогда, когда я не вынес для себя урока.

– А если наказание вызывает только озлобление? Неправильно наказали или человек неправильно воспринимает этот наказ?

– Чтобы ответить на этот вопрос, я воспользуюсь опытом общения с осужденными в местах лишения свободы, где бываю нередко. И этот вопрос очень важен лично для меня, когда я общаюсь с ними. Я понимаю, что пространство, которое там,  далеко от семейной идиллии, любви и отношений «по правилам». Там все регламентировано не только уставными, но, к большому сожалению, разными  другими отношениями. Вот общаюсь с  одним человеком и говорю ему, что нахождение здесь должно стать для него временем полезным. И вдруг он, продолжая мою мысль, говорит: «Владыка, я понял, за что наказан. И время наказания позволяет сделать то, чего я бы не смог сделать в обычных условиях. Мне всегда не хватало времени ни для поста, ни для молитвы. Мне казалось, что оно когда-то придет. И вот “когда-то” наступило сейчас и здесь. Это помогает мне сделать  вывод, что сделанное мною не только нехорошо с точки зрения законодательства, но это нехорошо, потому что это меня лично испортило. Мне от этих сворованных вещей легче не стало, счастливее я не стал себя чувствовать. Но только здесь я смог это понять, в том числе через правильное понимание своего наказания».

Но были другие случаи, когда человек совершенно озлоблялся, особенно когда  считал, что наказание несправедливо, с его точки зрения. Потому что в этом пространстве он не видел своей ответственности, он ее избегал, опять-таки пользуясь тем детским: «Это не я. Я был не один. А почему только я? Там были еще…» И когда от этого отталкивается человек, исключая себя в этом суде, если так можно сказать, то, к большому сожалению, он исключает себя и в прощении. Потому что признать за собой слабость – это не быть слабым, это как раз позиция сильного. А не сделать этого – позиция слабого.

– А Вы часто сталкивались с тем, когда люди наказывают сами себя? И какие потом последствия?

– Да, когда говоришь: «Ну, тебе же говорили». – «Мне говорили, уже тысячу раз это слышал; опять то же самое...» Как апостол говорил: «Доброе, что хочу, не делаю…» И еще важно сказать, что нельзя забывать о прощении тех, благодаря которым ты сам себя наказал. Когда ты сам себя наказываешь, это только часть принимаемого лекарства, часть рецепта. Важно, чтобы ты принял прощение, но только от других, от тех, кто вместе с тобой оказался в тени печали.

– На исповеди священник узнает, что человек сделал что-то противозаконное или только собирается сделать. А потом его вызывают на допрос. Он обязан сохранить тайну исповеди? Для меня все было очевидно, пока я не прочитала один комментарий в Интернете на эту тему: «А если человек приходит и сообщает, что завтра он собирается убить пять тысяч человек? Священнику остается только помолиться заодно об упокоении душ этих пяти тысяч человек и продолжать молчать?»  Как быть в этой ситуации?

– Вы правы, священник действительно сохраняет тайну исповеди, но не для того, чтобы покрыть зло, а для того, чтобы лично поучаствовать в предотвращении этого зла. Совесть священника должна заставить его прийти в то самое место, где планирует быть этот человек, и сделать все, чтобы этого не случилось. Он должен не только убедить этого человека не делать злого, он должен тогда встать рядом с ним.

– Один?

– Один, несомненно. И предупредить, не объясняя причин своего предупреждения, о возможной опасности, вывести людей раньше из этого места. Но здесь, конечно, необходимы и личное мужество, и решительный шаг, чтобы сохранить жизни людей и не дать этому случиться. Думаю, что многие священники готовы к этому.

Кстати, такое бывает часто; может быть, не в масштабах придуманной истории с пятью тысячами человек. Я за свою многолетнюю священническую практику ни разу подобные истории не слышал. Но вот угрозы по отношению к своим родным и близким и готовность человека на какие-то крайние меры я слышал. И тогда подключался к решению проблем, помогая родным и близким изменить ситуацию, которая возникла в семье. При этом, не говоря об источнике, не обнаруживая, откуда мне стало это известно… Ты понимаешь, что наступает время твоей совести, твоих поступков, ты должен помочь сохранить эту семью от  самого страшного события в их жизни.

– Если взять церковную сферу, наказания для духовных лиц очень строгие?

– Да. Они подразумевают разного рода прещения, в том числе и лишение священного сана, чему мы в последнее время, к большому сожалению, становимся нередко свидетелями.

– Если суд светский не вынес наказания преступнику, он его избежал. Те, кто пострадал, жаждут возмездия, возмущенные несправедливостью, ведут речь о самосуде. В такой ситуации что Вы советуете?

– Это одна из самых непростых ситуаций:  в момент острой жажды правды человек по каким-то причинам эту правду не получает, не удовлетворяется этой правдой. А чаще всего это может быть неполная правда, которая заключается в том, чтобы другой нас рассудил, но по принципу «только не меня».  Говорят: «Нас рассудят». Когда ты понимаешь, что несешь меру ответственности в этом суде, – тогда хорошо. А когда под этим скрывается: «ты свое получишь, а я-то точно не получу, потому что я тут на все сто прав»?.. Это очень опасная ситуация для самого человека. Потому что человеку, который жаждет бесконечного возмездия, очень-очень тяжело оставаться человеком. Потом он всем будет требовать возмездия. Это и случайно наступивший на ногу в автобусе пассажир, и соседка, которая громко выкидывает мусор, и соседская кошка, и ребенок, который учится играть на фортепьяно... Потому что все вокруг не так, как мне хочется.

С таким человеком нужно очень долго и внимательно рассуждать и говорить. И речь не о том, чтобы убедить его, что наш суд самый справедливый и гуманный в мире, а о том, чтобы дать человеку почувствовать, что есть еще Суд Божий, есть от Бога воздаяние. Господь говорит: «Я воздам, Я возмездие. Отдайте Мне право суда, чтобы вам потом не стать подсудимыми. Ибо каким судом судите, таким и будете судимы…» Мое удовлетворение заключается не в том, что заплакал другой, а в том, что я из своей, если можно так сказать, совести отдал его в руки Божии. После этого я имею полное право не мстить этому человеку, хотя если человек сделал очень больно тебе или твоим близким, совершил какое-то страшное злодеяние, просто вычеркнуть его из жизни вряд ли возможно. Но я его отдал в руки Божьи. И моя совесть от этого свободна. И дальше, вне всякого сомнения, будет действовать Господь.

– На земле нет безгрешных людей. Все ли мы будем наказаны? И за каждый свой неправильный поступок человек понесет наказание?

– По мне, легче жить надеждой, что я буду прощен. Ведь конечный Суд Божий будет заключаться именно в этом: я приду к Нему и буду просить не наказания, а милости. А для этого я читаю каждый день молитву «Отче наш» и говорю: «… и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». И мой суд начинается именно с этого, и наказание других начинается именно с этого.

– Спасибо Вам,  что такую суровую программу Вы сделали светлой, полной надежды. Ваше заключительное слово.

– Дорогие братья и сестры, я хотел бы пожелать и вам, и себе самому: прежде чем  установить справедливость (и кому-то дать совет: «А ты подай на него в суд»; или для себя решить: «Я подам на него в суд»), все же надо решиться помолиться очень глубоко, очень искренне за этого человека. И начать суд со своего прощения. Я понимаю, что это очень сложно, что не всегда это может быть адекватным ответом. Но именно с этого можно не пустить суд в свою жизнь. Чтобы свою жизнь не превратить в сплошное судебное заседание. Пусть Господь будет милостив ко всем нам.

Ведущая Юлия Бычкова

Записала Инна Золотовская