Нравственное богословие. Выпуск от 3 июля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем уроки «Нравственного богословия», и сегодня мы начнем разговор о теле. Сейчас, когда в мире царствует культ тела, чтобы не сказать – культ плоти, многим представляется, что христианство принципиально противоположно и даже антагонистично всему тому, что касается тела; что христианство находится в оппозиции или даже является врагом всего того, что является телесной стороной бытия человека; что христианство – оно духовное, а обычной человек – телесный, и потому христианство не может всего этого понять и принять и воюет со всей телесностью человека, пытаясь превратить его в некое духовное существо.

Это либо простое незнание, либо информационный вирус, как иногда сейчас говорят, потому что все совершенно не так! Именно христианство изменило отношение к телу, назвав его святым. Тело в христианстве может стать святым, тело может, должно и призвано стать храмом Божиим, храмом Святого Духа. Именно христианство перестало считать мертвое тело некоей скверной. До этого все осквернялись прикосновением к мертвому телу. И существовали разные обряды для того, чтобы как-то очистить скверну, которую вносит тело почившего в мир, в дом, в мою среду. И эти обряды очищения были связаны с тем, что надо было очиститься от неизбежного прикосновения к мертвому телу. Только христианство, можно сказать, кардинальным образом – революционно, поменяло отношение к телу и перестало считать его скверной.

Так, для буддизма цель – освободиться от тела. Для любой античной философии тело – это тюрьма. Для современного ислама тело вообще временный попутчик: сбросил его, и больше оно никогда не понадобится. А для христианства тело есть тот элемент, с которым человек навсегда связан, потому что христианство исповедует воскресение мертвых, а значит, обретение человеком тела даже в Царствии Божием.

В Царстве Бога Живого человек может быть только с телом, только в телесном составе, потому что быть человеком – значит, иметь тело, бестелесным туда не войдешь. Христианство как раз освятило, очистило этот аспект человеческой деятельности, сделав тело – даже мертвое тело – настолько святым, что через прикосновение к нему люди освящались и на мощах, то есть на мертвых телах, и на гробницах мучеников, совершалось высшее таинство – Евхаристия, литургия.

Именно христианство изменило отношение к зачатию, потому что прежде многие считали это очень гнусным процессом, многие считают его таковым и до сих пор. А христианство зачатие благословило! Христианство благословило супружеское ложе и перестало считать соединение мужчины и женщины, происходящее в браке, скверным; оно перестало считать это чем-то постыдным не только с человеческой точки зрения, но и с Божественной точки зрения. И те молитвы, которые произносятся в таинстве Венчания, являются лучшим тому подтверждением.

Более того, именно телесное соединение мужчины и женщины в браке (или, как принято говорить, «совокупление человека во едину плоть») стало для Священного Писания образом соединения Бога и Церкви. То есть именно христианство провело такую параллель, дало такой образ, когда телесная близость, соитие раскрывает тайну спасения человечества, тайну соединения Бога с человеком – высшую тайну спасения, высшую тайну мира, если угодно.

И в Послании апостола Павла к Ефесянам, которое читается при совершении таинства Венчания, эти слова должны удивлять, должны быть неким гимном супружеской любви и телесного соединения в любви, потому что Бог не гнушается, Дух Святой не гнушается использовать этот образ для выражения тайн Божественной Премудрости.

Именно христианство изменило отношение к увечью и инвалидности, потому что если до него какая-то телесная неказистость делала человека изгоем, ставила его вне полноты общения, то христианство протянуло этим людям руку и сказало, что это увечье никакого значения не имеет, потому что в Царстве Божием каждый обретет полноценное тело.

В любом теле человек может прославить Бога, и любое тело может стать вместилищем Божественного присутствия, а не только красивое и совершенное. Так думали в античные времена, когда действительно красивое тело считалось телом бога (с маленькой буквы). А христианство говорит о том, что в любом теле может жить Бог.

Пример тому – сам апостол Павел, который был очень неказистым и телесно очень непредставительным человеком, с достаточным количеством разных изъянов. И они только усилились от того, что ему пришлось претерпеть, – это и побиение камнями, и удары палками. Естественно, все это еще больше усугубило его некое убожество (убожество именно как убогость, как инвалидность). Телесно он был не такой, как все. И мы, встретив его на улице, скорее всего, отвернулись бы от него. Но в этом теле Дух Святой действовал с великими силами и чудесами.

Только в христианстве была провозглашена полнота Божества, обитающая телесно. Только в христианстве Бог действительно воплотился – действительно, потому что никогда ничего подобного прежде не было! Например, если взять какие-нибудь античные мифы или еще более древние мифы, то в них божество не воплощалось. Скажем, рождение какого-нибудь супергероя – Геракла или Ясона, происходило! Да, оно происходило с помощью Зевса, к примеру, но ведь это же не было воплощением Бога!

Для античной мысли буквальное вочеловечение Бога – это просто пароксизм какой-то, нонсенс! Этого не может быть – это когнитивный диссонанс! Бог и тело – вещи несовместимые! Бог не может быть так телесен, как телесен человек. И христианство в этом смысле начало совершенно новую эпоху в существовании человечества. И противостояло всегда христианство вовсе не телу – оно всегда противостояло плоти! Хотя, конечно, на пространстве Священного Писания эти слова иногда являются синонимами.

Ну, например, такое выражение – «Бог есть спасение всякой плоти». Или такое – «Бог явился во плоти». А иногда «плоть» и «тело» являются антонимами, то есть они противопоставлены друг другу. Например, «тела ваши суть храмы Духа Святого», но при этом «плоть всегда противится Духу». То есть в одном и том же Послании апостола Павла «тело» есть храм Святого Духа, то есть некая одухотворенная структура, а «плоть» есть то, что всегда противится Духу, а стало быть, то, что противоположно и телу.

У апостола Павла, который очень много об этом пишет, не было четкой терминологии, и поэтому иногда действительно кто-то по неведению, а кто-то, специально передергивая, хочет показать, что христианство противится телу. Хотя очевидно, что христианство никогда телу не противилось – христианство всегда противилось плоти!

Плоть же есть такая часть человеческого существа, которая подчинена вещественным началам мира, то есть она зависит от мира, исполняет волю мира или волю князя мира сего – «волю князя, господствующего в воздухе», и через это влияет на весь состав человека. То есть плоть – это та часть телесности и душевности, та часть человеческого существа, которая вожделеет мира и через это порождает страсти.

Например, когда апостол Павел перечисляет разные состояния, разные свойства или разные названия дел плоти, то он говорит, что к делам плоти относятся и блуд, и волшебство, и гнев. Это разные части души! Волшебство – это духовная похоть, блуд – это телесная похоть, а гнев – это проявление душевной раздражительности, своеволия, в конце концов. То есть это все разные состояния, но все они называются «делами плоти».

Из этого видно, что плоть – это не только то, что касается некой телесной части. Видно, что именно все существо человеческое имеет в себе некий испорченный сгусток, некий сгусток болезненности, который связывает человека с миром, ставит его в зависимость от мира, так что человек вожделеет то, что есть в мире, и принуждается исполнять волю этого мира.

Вот эту «плотскость», эту «плотяность» человеку и нужно уврачевать. И тело, таким образом, должно быть очищено (также как и все остальное), от дел плоти, то есть тело должно стать независимым от мира. Оно должно быть подчинено Духу, как задумал и создал человека Бог, – дух, душа и тело. Дух есть некая первенствующая, главенствующая часть человеческого существа, которая пронизывает и душу, и тело, которая через это духовное начало все одухотворяет и все подчиняет воле Божией.

После падения, когда человек вожделел воли иной, вожделел плода, находящегося вне Бога, – плода этого мира, он подчинил себя вещественным началам мира, подчинил себя воле иной, а не воле Божией. И через это во всем его существе образовалась некая извращенность. Тело стало господствовать над духом, и через это дух и душа, и тело стали плотскими, в них появилось некое плотское начало, то есть некая зависимость от мира сего и от «воли князя, господствующего на воздусе».

Человеку в христианстве надлежит через таинство Крещения, в первую очередь, вернуть себе нормальное состояние, когда тело и душа подчинены духу, когда тело одухотворяется. Требуется не уничтожение тела, не стирание телесности, а его одухотворение или (может кому-то нравится это выражение) преображение тела. Вот суть христианского отношения к телу.

В этом ключе и нужно рассматривать телесные проявления, телесные элементы человеческой жизни, то есть всегда необходимо понимать, что тело, которое носит христианин, есть храм Духа Святого – оно есть то тело, которым не возгнушался Христос, оно есть то общее, что роднит меня со Христом. И только находясь в теле, я могу причащаться Тела и Крови Иисуса Христа, чем и пронизана вся жизнь человека, живущего в Церкви.

И когда мы рассматриваем эти разные проявления телесности в современной повседневной человеческой жизни, то, главным образом, все вопросы, которые мы можем разобрать на уроках «Нравственного богословия», касаются двух аспектов христианского отношения к телу. Первый аспект – это телесность сама по себе. Как нам относиться к телесности, то есть к той области человеческой жизни, которая касается физкультуры и спорта – той области, в которой человек разными способами тренирует свое тело, поддерживает свое тело в определенном тонусе, определенном статусе?

Разумеется, это приводит человека к какому-то радостному переживанию в связи с тем, что он что-то может или что его тело привлекает внимание. Вот этот аспект телесности есть первое, что часто волнует верующих людей. И ответ на этот вопрос люди желают получить у христианства: «Как к этому относиться?» А второй аспект телесности касается контекста отношения полов. И вот, собственно, эти два вопроса мы и разберем.

Первый вопрос касается проблемы физической культуры, то есть культуры нашей природы, нашей физики, нашего тела. Как, попросту говоря, надо относиться к тренировке, которую совершает наше тело, – к той тренировке, которой нам так или иначе предлагают заниматься? Ведь нас либо принуждают ею заниматься (делать физическую зарядку или ходить на уроки физкультуры); либо предлагают ею заниматься, чтобы мы привели, как это говорится сейчас, свое тело в порядок; либо мы сами хотим этим заниматься и занимаемся физкультурой или спортом; либо мы просто ходим в тренажерный зал для того, чтобы держать свое тело в тонусе и каким-то образом тренироваться. Как христианство ко всему этому относится?

Первое, что нужно сказать: христианство не разделяет общеизвестную античную установку, которая знакома нам по латинскому выражению «В здоровом теле – здоровый дух». Не разделяет! Ну хотя бы просто потому, что мы знаем слова, связанные с личностью того же самого апостола Павла, – «сила Божия совершается в немощи». И кстати, прежде чем получить ответ на это вопрошание, апостол Павел как раз и страдал от физической немощи, от болезненности.

Ученые расходятся в том, что это была за болезненность, – нам сейчас неважно, но это был именно телесный недуг, телесная болезнь, причем каким-то очевидным образом она была заметна, явна, известна другим. И через этот телесный недуг могло пострадать впечатление от той проповеди, которую произносил апостол Павел. Он переживает по этому поводу, и, несмотря на то что он исцеляет других, сам при этом остается неисцельным. А Господь ему говорит, что так лучше, потому что, «когда ты немощен, ты избыточествуешь и благодать будешь приписывать Богу, а не самому себе!».

Поэтому, строго говоря, христианство свидетельствует о том, что немощный человек при благодати Божией может сделать больше, чем человек не немощный. И если мы проанализируем разнообразные жития святых на этот предмет, то увидим, что действительно порой так бывает. И складывается такое впечатление (мы не будем настаивать на том, что это всегда действует как правило), что Промысл Божий специально приводит человека к тому, чтобы он стал немощным. И только тогда, когда он станет немощным, тогда через него и начинают твориться великие силы и чудеса. Пока человек силен, он ничего сделать не может; как только он становится слаб и немощен, то может сделать очень многое.

Поэтому часто мы видим, что в больном теле, в немощном теле, причем буквально порой в больном, как, например, у Пимена Многоболезненного, или в теле даже оскверненном, как у преподобной Марии Египетской, дух может быть очень даже здоровым. Но это как некая ремарка. Не разделяя античного взгляда на тело – на то, что «в здоровом теле – здоровый дух», Церковь и не отвергает его. И это очень важно понимать! Церковь не разделяет, но и не отвергает.

Апостол Павел в Первом послании к Тимофею, четвертая глава, восьмой стих, пишет: «…телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно». Мало – мало полезно! Но все-таки полезно! То есть телесные упражнения не называются здесь злом, не называются вредными, даже не называются бесполезными – они мало полезны. Значит, все-таки хоть чуть-чуть, но они полезны! Почему? Потому что апостол Павел в одном из своих посланий пишет: «Сначала душевное, а потом духовное».

Не все сразу рождаются преподобными Сергиями, правильнее сказать – Варфоломеями, или преподобными Серафимами, правильнее сказать – Прохорами. Не все рождаются людьми, которые с детства отмечены особой печатью, особым промыслительным действием Святого Духа, ведущим их и предназначающим их к монашескому деланию, на стези которого они достигнут величайшей степени совершенства и святости, как Сергий или Серафим.

Но есть люди разные даже среди святых. Скажем, святой праведный Федор Ушаков сначала был адмиралом и сделал немало пользы для своего народа и для своей страны. Он особенным образом отличался физической подготовкой в подростковом возрасте. Для того чтобы проверить себя, он даже ходил на медведя в одиночку. Но все это пригодилось тогда, когда ему надо было служить своему народу. А во время известное Господь упокоил его от праведных трудов в монашеской обители. Но прежде ему, чтобы пронести то служение, к которому он был предназначен, требовалась физическая подготовка. И она у него была! Понятно, что такая подготовка требовалась и, допустим, от Александра Невского.

Но не во всех людях, которые причислены к лику святых, нуждается общество, нуждается народ, нуждается государство – в людях, которые будут защищать страну; людях, которые будут руководить ее аппаратом управления, как, скажем, праведник той эпохи Федор Ртищев или как полководец Александр Суворов, или как многочисленные солдаты, которые защищали Русскую землю от четырнадцатого до двадцатого века.

Разная у всех судьба, разное предназначение – кому-то нужно быть солдатом, кому-то сталеваром, кому-то чиновником, а кому-то врачом. Для всего этого нужна определенная физическая подготовка – нужно для этого созреть, нужно иметь навык делать некоторые вещи, нужно иметь достаточный запас здоровья, чтобы преодолеть те трудности, которые по Промыслу Божиему необходимо будет именно преодолеть, чтобы достигнуть определенных результатов. Это все понятно!

Мы не знаем, кем будем мы, мы не знаем, кем будет наш сын, наш внук или наш близкий, и поэтому мы не можем утверждать, что именно сейчас ему нужно. Но развитие тела, как неотъемлемого элемента человеческого бытия, ему необходимо! Даже если он не будет воином и не будет врачом, но если он сразу не показывает необходимые навыки, необходимое стремление к монашескому житию, то, скорее всего – на девяносто девять процентов, тренированное, закаленное, развитое тело ему пригодится.

Оно пригодилось даже святому преподобному Силуану Афонскому – очень пригодилось! Как он сам свидетельствует, если бы у него было чуть-чуть поменьше здоровья, он бы ни за что не выдержал тех трудностей, которые на него обрушились. А их необходимо было вынести. И само тренированное тело, как понимает преподобный, было промыслительно дано ему.

Поэтому, как бы мы ни относились по своей воле к телесным упражнениям, к физкультуре, но святой отец, Священное Писание Духом Святым говорит, что телесные упражнения – это небесполезная вещь! Мало, но все-таки полезная! Потому что упражнения оживляют и дух тоже. Они дают бодрость, собранность, дисциплину и помогают, хотя бы отчасти, противостоять чреву, лени и похоти. Поэтому пусть мало, но они полезны!

Да, извратить можно и это! И это может стать культом, идолом и привести к разным безобразиям! Но в человеческом мире нет вещи, которой не мог бы извратить человек. Даже молитву, даже нахождение в храме человек может извратить, а уж тем более такую вещь, как телесные упражнения. Но нужно помнить, что, как бы ни были они малополезными, хоть чуть-чуть пользы в них все равно есть. И при уме и здравом смысле можно и из этого сделать для человека великую пользу.

 Записала Ольга Баталова