Аудио |
|
Скачать .mp3 |
– Юрий Нечаев и Наталья Левитина – супружеская пара известных оперных певцов.
Юрий Нечаев родился в городе Антраците Луганской области. В 1983 году окончил вокальное отделение Хабаровского училища искусств, в 1988 году – вокальный факультет Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского. С 1989 года является ведущим баритоном Большого театра. За эти годы объездил с гастролями весь мир, исполняя главные партии в ведущих театрах.
Наталья Левитина окончила Саратовскую государственную консерваторию имени Л. В. Собинова, затем – Центр оперного пения Галины Вишневской в Москве. В настоящее время активно гастролирует, выступая сольно, а также принимая участие в различных проектах совместно со своим супругом.
Вы являетесь исполнителями, выступавшими на лучших мировых театральных подмостках. Не могли бы вы рассказать о своем творческом пути? Как вы пришли на большую сцену?
Юрий Нечаев:
– Я родился в Донбассе, в городе Антраците. Там говорили на странном языке: наполовину украинском, наполовину русском. Как правило, основным языком был русский, хотя изучали и украинский. Это рабочий регион, шахтерский. И люди были очень связаны с Россией тем, что существовало много смешанных браков, ведь через 60 километров уже начинается Ростовская область, города Новошахтинск, Новочеркасск. То соединение культур, которое было, давало очень большие результаты.
– До Большого театра Вы получили образование там, у себя на родине?
Юрий Нечаев:
– Нет. Мама у меня была экономистом в нефтяной и газовой промышленности. Она окончила Ростовский институт нефти и газа, по распределению была направлена в Краснодар в нефтегазовую разведку, и мы уехали с ней туда. А из Краснодара в 1973 году переехали на Сахалин, там как раз началось шельфовое бурение севера Сахалина, в Лахе, это Адаптинская коса. Там я окончил школу.
Я хотел быть артистом театра и кино, и в 1977 году поступал во Владивостокский институт искусств. Когда сдавал вступительные экзамены, жил с музыкантами. Мне было семнадцать лет. Два или три тура я прошел и уже мог стать артистом.
Но тут музыканты мне говорят: «Понимаешь, дорогой ты наш, почти в каждом большом городе есть или театральное училище, или институт, а театр на этот регион один. Выпускается двадцать человек. Один попадает в театр, а остальные девятнадцать оказываются безработными или массовиками-затейниками. А в кино попадает вообще один из ста тысяч. Ты что-то еще умеешь?» Я говорю, что пою украинские песни. И там, в общежитии, спел «Ридна мати моя». Они говорят: «Пойдем» – и привели меня на вокальную кафедру. Я еще раз спел ту же песню. И преподаватели с вокальной кафедры, видя, наверное, мою перспективу, тембр голоса, фактуру, молодость, сами пошли и переложили мои документы с актерского отделения на вокальное, на подготовительный курс, потому что у меня не было музыкального образования.
Когда прошел год учебы во Владивостоке, к нам из Хабаровска приехал очень красивый парень лет тридцати шести, который уже оканчивал Хабаровское училище искусств, Цикиновский Евгений. И он, услышав меня, говорит: «Что ты тут делаешь?» – «Учусь». – «И что? Через семь лет ты получишь два подготовительных и пять основных? Ты же петь хочешь?» – «Да». – «Езжай в Хабаровск, там есть Григорий Алексеевич Иванов, драконовский педагог». Я спрашиваю: «Что такое «драконовский»?» – «Ну, или сразу голос потеряешь, или будешь всю жизнь петь». Я отвечаю: «Хочу. Я такой человек, что мне именно такие педагоги и нужны».
И я приехал, спел ему. Он говорит: «Голос хороший, но петь Вы не умеете. Беру». Я перевелся и буквально за полгода сделал большие успехи.
Я должен был служить в ансамбле песни Дальневосточного округа, но в военкомате были свои виды на нестроевую службу, и я попал на Камчатку. Там я отслужил два года в строительных войсках, но это было только название, на самом деле я служил солистом вокально-инструментального ансамбля военных строителей. Вернувшись оттуда в Хабаровск, я окончил училище, потом Московскую консерваторию и в 1988 году прослушался в Большом театре. И вот уже двадцать восьмой сезон – в Большом театре.
– Наталья, у Вас такой же тернистый длинный путь?
Наталья Левитина:
– Как-то вдруг выяснилось, что у меня есть голос. Мой любимый педагог в консерватории, Людмила Васильевна Лукьянова, говорила, что человек, который единожды понимает, что у него есть голос, – это совершенно пропащий человек, он бросает все, и уже голос его ведет либо до победы, либо на тернии.
Я родилась на Урале, в Челябинске. Там окончила училище культуры как режиссер музыкального театра, потом поступила в Саратовскую консерваторию, к профессору Людмиле Васильевне Лукьяновой. Наверное, все молодые люди торопятся жить, и мы, будучи студентами четвертого курса, уже начали думать, куда дальше ехать, и все поехали куда-то прослушиваться. Уже тогда меня зачислили студенткой в Центр оперного пения к Галине Павловне Вишневской, и я ездила между Саратовом и Москвой – заканчивала консерваторию и училась параллельно в Центре.
Мне очень хотелось попасть в Санкт-Петербург, я очаровалась городом, и мне казалось, что я обязательно должна быть именно там. Но все мы знаем, что человек предполагает, а Бог располагает. Потом муж сказал, что я молодец, что не поехала в Санкт-Петербург, там ужасный климат для певца: очень сыро.
Вся моя дальнейшая работа в основном связана с Юрой. Мы вместе создали с ним программу «Духовное откровение русской музыки»: это все то, что русскими композиторами и поэтами написано на эту тему, где есть прямое упоминание об иконе, о вере, о духовном искании...
Юрий Нечаев:
– ... о душе.
Наталья Левитина:
– ... о Боге. И оказалось, что набирается колоссальная программа, порядка пятидесяти произведений – от Глинки до Свиридова. Мы решили не распыляться, потому что невозможно объять необъятное, и выбрали четырех композиторов: это Рахманинов, Мусоргский, Римский-Корсаков и Чайковский.
Юрий Нечаев:
– Стоя на службе, слушая хоры, литургию, соло, люди должны понимать, что духовная музыка есть и в миру, по выходе из церкви. Наши великие предки оставили нам именно такие откровения – как продолжение церковной жизни в миру. Это произведения, которые говорят о смирении, покаянии... Они написаны на мирские тексты такими великими композиторами. Я считаю, что это правильно, вера должна быть основой. Мы здесь временные путники, на этой земле, и вся жизнь вечная – там. За этот маленький период земной жизни мы оставляем себе ту музыку, те фильмы, литературные произведения, которые нас отдаляют от Бога или к Богу приводят.
– Ваш путь к вере связан с музыкой? Вы говорите, что столько произведений непосредственно связано с Богом. Невольно задумываешься.
Юрий Нечаев:
– Конечно. Вот удивительно: когда мы учились в консерватории, мы пели в церкви. Нас, пятерых человек, на четвертом курсе даже чуть не выгнали. Нас спас Гугая Натанович Чтиц, мой профессор, декан (светлая ему память!), а еще то, что это была анонимка.
В консерваторию пришла анонимка с фамилиями тех, кто поет в церквях, а я пел в Тарасовке, под Москвой, и в Новодевичьем монастыре. Тогда были сексоты, которые докладывали о таких случаях, – это была их работа, на них обижаться нельзя, они выбрали свой путь. Заведующим кафедрой был Евгений Евгеньевич Нестеренко. Он говорит: «Гугая Натанович, вот пришла такая бумага, где есть и Ваши ученики, и из других классов. Надо что-то ответить». Тот спрашивает: «А скажите, кем подписано?» – «Анонимно». – «Ответьте, что мы разобрались». Потом он нам по-отечески сказал: «Не можете тихо – не работайте. А если работаете, то меньше говорите».
Но тогда, я считаю, это даже не путь к Богу был, а просто студенческий заработок. Мать Церковь давала нам какую-то копеечку.
– Все-таки это откладывалось в душе?
Юрий Нечаев:
– По-разному. Откладывалось как красивый, хороший жест. Церковь с тем своим уникальнейшим путем, который она прошла с человечеством, была для нас закрыта. Мы получали совершенно другую установку: Бога нет, это все от лукавого, вас обманывают; главное – это человек-коммунист, вместо Бога – партия. Партия знает, когда тебе умирать, когда жениться – приходи к нам, мы за тебя все решим. И было ощущение, что и без Церкви проживем, и без Бога нормально. Сами себе строили карьеру, выбирали пути.
Вдруг раз – и ничего не получается. И возникает мысль: почему так? Вроде все сложил, все делаю как надо, все просчитываю, интуиция работает – а оно как-то... не твое. По голове получил – начинаешь почему-то кричать Богу: «Господи, помоги, прости!» Вдруг отпустило – и снова не надо нам Бога, мы же сами все можем. Когда плохо – опять...
Я расскажу случай, это очень важно. В 1996 или 1997 году на Международном оперном фестивале имени Ф. И. Шаляпина ставили «Пиковую даму», я пел там партию Томского. А партию Германа пел народный артист Юрий Марусин. В день премьеры он мне звонит и говорит: «Юра, я, наверное, петь не буду, даже говорить не могу – у меня лимфоузлы огромные, наверное, простыл». Мы едем в кафедральный собор Петра и Павла. Поехали пораньше, часа в четыре. Заходим. Стоит какой-то батюшка, разговаривает с прихожанкой. Я думал, поставим свечи, помолимся, попросим у Господа сил. Вдруг этот батюшка подходит и говорит: «Здравствуйте. А вы кто?» – «Мы певчие. Сегодня премьера, а главный исполнитель, Герман, не может петь». Он говорит: «Пойдемте со мной». Заводит нас в алтарь, там есть храмовая Седмиезерная икона с фрагментом пояса Божией Матери, очень почитаемая, и он нас ею благословляет.
Мы приезжаем в театр. Юра идет к фониатру, она говорит: «Да, у Вас большие лимфоузлы, Вы пока посидите, потом придете, я Вам сделаю укол, и Вы споете». Он приходит через 15 минут, а там вообще нет никого. И он так поет премьеру! У меня есть запись того спектакля. И он говорит: «Спасибо батюшке!» А мы даже забыли, как батюшку зовут.
Проходит колоссальное количество времени. Я попросил отца Владимира в Казани стать моим духовным отцом. Он согласился. И в 2004 году я ему рассказываю эту историю: «Представляете, мы пришли, какой-то батюшка нас благословил, и...» А он говорит мне: «А я все думаю, как они тогда спели?» Что это? Как это Господь устраивает? Так я обрел духовника, отца Владимира в Казани.
И вот я пришел в храм. Я стал абсолютно по-другому читать литературу. Я стал плакать в храме, мне было так хорошо, так светло! Потом мы познакомились с Натальей, она стала приезжать в Казань, и мы ходили в храм вдвоем. Отец Владимир нас соборовал в первый раз. И я уже настолько ощущал потребность в службе, потребность прийти в церковь! Мне стало очень хорошо, радостно, уютно туда ходить. Я начал находить для себя какие-то ответы, понимать, что я вообще ноль в этой жизни, всё только по милости Божией. Есть поговорка: «Если вы хотите насмешить Бога, расскажите Ему о своих планах». Я понял, что другой путь, которым я, может быть, шел бы и достиг чего-то, – он тупиковый, он без Бога.
И мы с женой, тогда еще неженатые, пришли к тому, что нам необходимо повенчаться и создать христианскую семью. Хотя путь к этому был у нас тернистым, мы проверяли себя в каких-то ситуациях. Но оказалось, что Господь судил нам повенчаться. Два года назад в лавре, в семинарском храме отец Михаил Вахрушев нас повенчал.
– Брак – это одно из семи основных таинств христианства. Целью брака является духовно-телесное единство, взаимная поддержка, взаимопомощь. Как вы поддерживаете друг друга? Какой главный закон семейной жизни?
Юрий Нечаев:
– По-разному. Мы – мирские люди...
– Более того, вы оба – творческие личности. Как вы решаете профессиональные вопросы?
Юрий Нечаев:
– И в профессии, и в жизни есть свои перипетии. Но когда батюшка Михаил нас венчал, он сказал: «Просыпаться и проводить целый день вы можете как угодно, но ложиться вы должны в мире, помирившись». Вот такое наставление. Нам казалось, что повенчаемся – всё, теперь манна небесная, благодать, все само организуется, само устроится.
Наталья Левитина:
– Мы были наивными людьми.
Юрий Нечаев:
– А потом начались испытания. Звоним батюшке Алексею в Казань. Он говорит: «О, теперь только все начинается. Теперь бесы к вам придут, будут испытывать, крутить вас».
Наталья Левитина:
– Он нам сказал, что венцы, которыми нас венчали, помимо всего прочего символизируют еще и мученический терновый венец.
Юрий Нечаев:
– Мы понимали, что нужно только смирение, только покаяние, надо просить прощения друг у друга и у Бога.
Расшифровщик: Наталья Ершова
Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!
Пожертвовать
Литургия Преждеосвященных Даров 29 марта 2024 года
Профессор А.И. Осипов. Первые плоды духовной жизни
Профессор А.И. Осипов. Три истины? которые открыл Христос. Часть 2
Профессор А.И. Осипов. Три истины? которые открыл Христос. Часть 1
Православный взгляд. Беседа с митрополитом Томским и Асиновским Ростиславом
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!