Канон. Инок Киприан Строкин. Часть 1

На первой неделе Великого поста в студию программы "Канон" придет профессор, композитор, дирижер, пианист, а ныне - насельник Нило-Столобенской пустыни инок Киприан Строкин. В беседе с Александром Крузе батюшка расскажет о своем монастыре и поделится чудесными историями из жизни.

– Русский ученый Владимир Михайлович Бехтерев считал, что музыка не только фактор, облагораживающий и воспитывающий, но музыка есть целитель здоровья. Как всегда в это время, вашим душевным здоровьем занимаемся я, Александр Крузе, и еженедельная музыкальная программа «Канон».

Сегодня у меня в гостях насельник Нило-Столобенской пустыни, музыкант, композитор отец Киприан. Здравствуйте, батюшка!

– Добрый день!

Инок Киприан, в миру Сергей Владимирович Строкин, музыкант, дирижер, пианист, композитор, профессор. Родился в Москве в 1946 году. С детства занимался музыкой, был учеником известного дирижера, хормейстера и педагога Александра Васильевича Свешникова. В 1970 году окончил Московскую государственную консерваторию имени П. И. Чайковского. С 1986-го по начало 2000 года руководил студенческим хором в Химико-технологическом институте имени Д. И. Менделеева. Под его руководством хор вырос в уникальный коллектив, продолжавший вокально-хоровые традиции Синодального хора и по своему мастерству не уступавший ведущим профессиональным хорам. Академический хор Российского химико-технологического университета имени Менделеева завоевывал призы на конкурсах всех уровне: от внутрисоюзных до международных. Коллектив побывал с концертами во многих городах нашей страны, совершил гастроли по Италии и везде получал теплый прием. У Сергея Владимировича четверо детей. В 2003 году он стал насельником Саввино-Сторожевского монастыря, приняв иноческий постриг с именем Киприан. В настоящее время является насельником Нило-Столобенской пустыни.

– Вы выдающийся пианист, композитор, руководили большим академическим хором. Сегодня Вы насельник Нило-Столобенской пустыни. Пожалуйста, расскажите немного об этой обители.

– Нило-Столобенская пустынь – это островной монастырь на озере Селигер в Тверской области. Удивительные места, удивительные красоты, и самое главное, намолена каждая пядь земли. По силе духовного воздействия на любого человека: будь то монах, прихожанин или паломник (когда я еще жил в миру, то посещал много монастырей), думаю, нашему монастырю просто нет равных. Великий святой Нил Столобенский преставился в 1554 году, и он предсказал, что через сорок лет на этом месте будет монастырь. В 1594 году первый наш Патриарх Иов дал благословение на открытие монастыря. В монастырь пришел некий иеромонах Герман и привел с собой шесть монахов. Они построили деревянную церковь, шесть деревянных келий, что стало рождением монастыря.

– А в чем уникальность обители?

– Приведу интересный факт. Двадцать семь лет прожил отшельником преподобный Нил. Представьте, его ребра не знали постели, он не ложился спать, в келье были вбиты два подплечника, и когда тело утомлялось от различных работ, преподобный опирался на них руками, чтобы не упасть, и вот так, даже не садясь, находился в полудреме. Паломники приходят, удивляются: «Надо же! Как же так, он не спал? Это такие мучения...» Для преподобного Нила это было не мучением, а необходимостью. Он понимал бренность земной жизни, ее кратковременность и буквально каждую минуту этой земной жизни нуждался в общении с Богом.

– Вы, как никто другой, можете поделиться радостью общения с Богом, радостью Его ощущения, осязания. Расскажите нам о чудесах, которые случались в Вашей жизни.

– В моей жизни?

– Или когда Вы были свидетелем чудес.

– Во-первых, я сам получил два исцеления, расскажу об одном из них. У меня было отслоение сетчатки на обоих глазах, и я видел лица размыто, как сквозь матовое стекло. Врачи говорили, что это неизлечимо, прогрессирует и надо готовиться к полной слепоте, сделать ничего нельзя. И вот больше года назад произошло следующее. На праздник Благовещения у нас традиция: каждый год  духовник обходит кельи и кропит крещенской водою. Когда он с послушником пришел ко мне в келью, тоже стал кропить с молитвой, а потом неожиданно брызнул святой водой прямо мне в лицо. Она попала мне в глаза: я даже не успел зажмуриться. Глаза промылись. И представляете: открываю глаза, проморгался – я всё вижу! Я сначала не поверил, но вот уже больше года не надеваю очков.

– Врачи, которые Вас обследовали, наверное, были в шоке?

– Врачи не в шоке. Когда они увидели снимки глаз, то хотели положить меня в больницу, чтобы изучать этот феномен. Я им сказал, что ковыряться в здоровых глазах совершенно не надо, всё это уже изучено и описано. Врач спрашивает: «Где?» Я говорю: «В Евангелии, читайте Евангелие, там всё есть». Вот такой пример.

– Это действительно чудо!

– Да, я уже больше года не надеваю очков, всё вижу, читаю самый мелкий текст. Если хотите, можете мне дать что-нибудь, я прочту.

– Я Вам верю на слово.

– Вот такое чудо! У нас многие паломники прикладываются к мощам преподобного и исцеляются. Одну такую паломницу я очень хорошо знаю. У нее был рак четвертой степени, и она приехала в монастырь, просила молитв, приложилась к мощам, к чудотворной скульптуре преподобного в музее монастыря. Это было шесть лет назад. Сейчас она совершенно здорова, у нее нет никаких метастаз, а была безнадежная ситуация.

– Вот какова сила молитвы!

– Да, молитва – это великое дело. Без молитвы, конечно, все пусто, ненужно и бессмысленно. Молитва – она всеобъемлющая.

Звучит «Слава и ныне Единородный Сыне…» в исполнении академического хора Химико-технологического университета им. Д. И. Менделеева под управлением С. Строкина.

– Батюшка, хотел бы спросить, как в Вашей жизни появилась музыка?

– Я сел за рояль в пять лет.

– А семья была музыкальная?

– Нет. Мой прадед, Михаил Гаврилович Строкин, был известным композитором. В пять лет я сел за рояль, и, еще не зная нот, начал сочинять. Естественно, это были первые опыты, первые попытки, но я уже твердо знал, что буду музыкантом. Музыка прошла через всю мою жизнь. Семья моя была глубоко верующей, православной.

– Несмотря на советские гонения?

– Несмотря ни на что. Ведь я в школе не учился, а в восемь лет поступил в Московское хоровое училище к Свешникову.

– Лично к нему?

– Конечно, это мой самый главный учитель, наставник. Сначала расскажу о Церкви, потом – о Свешникове. Вы представляете, какие были времена? У входа в храм стояли дружинники. Бабушек пропускали, а молодежь спрашивали: «Ты в какой школе учишься? В каком классе?» – и разворачивали назад. А меня пропускали. Они прекрасно знали, что я могу взять камень и «влепить» кому-нибудь как следует.

– Как явный заступник веры.

– Они привыкли к тому, что я прохожу, и уже никто у меня ничего не спрашивал.  Вот так. С пяти лет бабушка читала мне Евангелие, читала и сказки Пушкина. Потом любовь к Богу стала развиваться дальше.

– В восемь лет Вы поступили к Свешникову, а потом в консерваторию?

– Да, потом консерватория.

– А когда Вы стали сочинять?

– Как я уже говорил, практически с пяти лет. Но пожалуй, первые серьезные сочинения:  хоровые, для детского хора мальчиков или женского хора – это были обработки народных песен. Из них осталась «Как в лесу-лесочке», есть где-то в Интернете. И так дело и пошло. Потом появились фортепианные сочинения. Одно из значительных сочинений – поэма на стихи Рубцова «Дороги русские». Эта поэма – трагедия Руси XX века. Она не о тех дорогах и колдобинах, по которым мы боимся ездить на автомобилях. В этой поэме колдобины исторические: боль, слезы, страдания земли Российской. Случилось так, что поэт Николай Рубцов погиб. Кстати, это один из самых значительных поэтов XX века.

– Вы были с ним лично знакомы?

– Да, я был лично знаком с ним, мы встречались несколько раз. Я читал ему свои стихи, он меня, кстати, «заразил» поэзией. В 70-м году Николай Рубцов погиб. Понимаете, он все время говорил правду, не кричал: он не был крикуном, а говорил эту правду тихо. Но его правду слышали все: и враги, и друзья. Вот за эту правду он и поплатился жизнью, его убили в тридцать пять лет. У Крупина, с которым мы тоже дружили, я буквально украл томик стихов Рубцова, и уже в 75-м году была готова моя большая поэма.

– Как вообще к Вам приходит музыка? У каждого особое чувство, и, как правило, никто не знает ответа.

– Да, думаю, что никто не знает, потому что я сам не знаю, как она приходит. Но вот это качество, состояние – быть в музыкальном образе постоянно – просто мучительно, и без него просто нельзя. Когда-то Максим Горький сказал: «Рожденный ползать летать не может». Плохо сказал.

– Как бы Вы сказали?

– Я бы сказал так: рожденный летать не летать не может.

Где-то к 75-му году была уже готова моя поэма. Конечно, там сплошная антисоветчина, и ее нигде не печатали. Когда я организовал академический хор, мы исполняли эту поэму, правда не целиком, частями. А в 2011 году большой хор Российского государственного гуманитарного университета (кстати, это мой бывший хор, которым сейчас руководит профессор Борис Тараканов, начинавший у меня совсем молодым человеком) исполнил ту поэму целиком.  Это был девятый фестиваль «Русская музыка», который проходил в Гнесинской академии.  И вот в самом конце фестиваля была исполнена поэма. Успех был просто потрясающий, я даже сам не ожидал.

– Спустя столько лет поэма впервые прозвучала целиком!

– Да.

Продолжение следует.

Автор и ведущий Александр Крузе

Записала Нина Кирсанова