Хранители памяти. Временная выставка "Шедевры церковного искусства Болгарии" в Третьяковской галерее. Часть 3

В новом выпуске программы - рассказ о самых древних иконах, представленных на выставке "Шедевры церковного искусства Болгарии". Эти образа, написанные в XIII-XIV веках, свидетельствуют о влиянии на болгарское искусство византийской традиции и о взаимодействии культур различных православных государств в этот период.

– Здравствуйте, дорогие телезрители! Мы находимся в Государственной Третьяковской галерее на выставке «Шедевры церковного искусства Болгарии». О представленных здесь уникальных памятниках – наш сегодняшний рассказ в передаче «Хранители памяти».

Елена Михайловна Саенкова, куратор выставки «Шедевры церковного искусства Болгарии» в Государственной Третьяковской галерее, кандидат искусствоведения:

– Центральный экспонат нашей выставки – двусторонняя икона, происходящая из храма святого Стефана в Несебре, «Христос Пантократор» и «Спас во Гробе». Она была создана в XIV веке, скорее всего, местными несебрскими мастерами. Отмечу только, что Несебр (или древняя Месембрия) имеет тысячелетнюю историю. Это один из духовных центров Болгарии, где на очень маленькой территории существует большое количество древних храмов, монастырей. Так сложилось, что памятники из Несебра действительно представляют собой древнейшие страницы истории болгарской культуры, они достаточно хорошо сохранны для своего времени и дают представление о том, как византийская традиция уживалась и воспринималась в среде болгарской культуры.

Мы с вами видим образ Христа, очень похожий на классические византийские памятники, но есть некоторые детали, свидетельствующие о том, что мастера по-своему воспринимали эстетическую составляющую живописи. Например, где-то большую активность оставляли красному цвету: на нимбе Спасителя мы видим перекрестье, дополненное красными лучами. Таких примеров очень немного, хотя они встречаются в византийской традиции, но столь яркий, открытый красный цвет – особенность местной культуры. Я перебрасываю как бы такие переклички: мы знаем, что и Новгород очень любил красный цвет, и есть примеры афонских памятников, афонской живописи, где красный цвет тоже играл активную роль. То есть мастера, воспринимая иконографические образцы, не следовали строго заданному прототипу, имея возможность варьировать его и самим подбирать какие-то определенные цвета, потому что искусство, находящееся в рамках канона, – все равно творчество, оно все равно свободно.

О том, что не всегда справлялись с прототипом, свидетельствует следующая надпись: Евангелие, открытое в руке Христа, начинается с традиционной надписи на греческом языке Я есмь Свет миру, но, видимо, мастер не рассчитал количество строк и букв, и надпись внезапно закончилась на середине второй страницы. Эти пустые строки не устраивали с точки зрения эстетики и общей композиции. Очевидно, рядом не было человека, который мог бы начертать продолжение надписи на греческом языке. Мастера, как правило славяне (как наши, так и болгары), не знали греческого языка. Это был некий заказ, который воспроизводился строго по определенному подлиннику, определенному образцу. И мастер заполняет свободное пространство неким орнаментом – имитацией надписи.

Для исследователя всегда большой соблазн увидеть в этих имитирующих буквы каракулях, рисунках (называйте как хотите) некий скрытый смысл. И вот один из болгарских исследователей, очень долго думая, разглядел там имя мастера и дату. Но это, наверное, было какое-то такое особое его научное откровение. И он решил, что это XIII век, что противоречит и стилю живописи, и, в общем-то, датировке храма. Иногда встречаются псевдокуфические надписи, иногда и в архитектуре есть ряд украшений, которые издалека напоминают какую-то надпись. Все пытаются ее расшифровывать, но это просто элемент декора, как и здесь.

На обороте иконы представлено изображение Христа во Гробе. Мы видим греческое слово «апокафилосис». Это уникальное изображение, имеющее очень древние традиции, мы знаем такие примеры с XII века. Замечательно, что образ, как мы уже говорили, двухсторонний. Он мог выноситься на середину храма во время Страстных богослужений. Я хочу напомнить, что современная традиция участия плащаницы (шитой ткани или иконы c изображением Христа во Гробе) – это достаточно поздняя по меркам церковной истории практика, возникшая только в XIV веке. Соответственно, следует вопрос: до того как появилась традиция выносить плащаницу, что существовало в храме в качестве образа Страстной Пятницы? Вот как раз такое изображение Христа во Гробе.

Двусторонние иконы действительно были многофункциональны: их могли брать на крестные ходы или литании, которые совершались в самых разных случаях. Иногда их участие было строго регламентировано в зависимости от праздников и присутствия священноначалия. Иногда такие ходы возникали стихийно: например, если внезапно происходило вторжение вражеского войска, с чтимой чудотворной иконой пытались совершать крестные ходы вокруг города, храма или села, – все зависело от соответствующей обстановки. Потом вот такие двухсторонние иконы выносили в дни соответствующих праздников. То есть вполне возможно, что этот образ мог присутствовать в дни Страстной седмицы, Страстной Пятницы как центральная икона храма.

К сожалению, мы не знаем, что было написано изначально, потому что существующая живопись – XVII века. Вполне возможно, она повторяла древнюю иконографию. Иногда двусторонние иконы переписывались, записывались, меняли свою иконографическую тематику по воле заказчика или в случае различных проблем, возникавших с иконой вследствие пожара или других катастроф. К сожалению, болгарские коллеги не проводили исследований, поэтому мы не можем точно сказать, что было изображено изначально. Но мы можем предположить, что этот замысел Христа Вседержителя на лицевой стороне и изображение Спаса во Гробе действительно изначальный и восходит к XIV веку, к литургической византийской практике.

Этот образ находился и в иконостасе и, вероятно, был обращен в сторону молящихся стороной с изображением Христа, соответственно, образом Спаса во Гробе в сторону священнослужителей в алтаре. Вполне возможно, что он также присутствовал на богослужениях в Страстную Пятницу. О том, что он был литийной иконой, которая выносилась на крестные ходы, свидетельствует сама конструкция доски. Мы можем присмотреться и увидеть остатки ручки, такой же, как и на наших древних чтимых иконах, например на Владимирской иконе Богоматери и других, хранящихся в нашей экспозиции.

К сожалению, не все иконы имеют сведения о точном происхождении, и мы не знаем, для каких церквей они создавались. В этом отношении случай с двусторонней иконой Христа Пантократора и Спаса во Гробе, когда мы знаем ее биографию и судьбу, уникальный. Многие иконы по разным причинам перемещались: иногда разрушались храмы, иногда их переносили по обету, порой поселение могло постепенно исчезать. Есть известные случаи, описанные в литературе, когда образы покидали свое местопребывание по велению свыше. К сожалению, некоторые древнейшие памятники, хранящиеся в собрании Национального исторического музея, не имеют биографии, говоря современным языком. Но по стилю живописи, по характеристикам и особенности письма мы можем говорить, что перед нами замечательное произведение византийской традиции, такое же, как, например, образ Иоанна Златоуста рубежа XIV – начала XV века.

Это один из немногих примеров единоличного изображения святителя Иоанна Златоуста, в средневековой традиции чаще он изображался вместе с другими учителями Церкви. Единоличные изображения, как правило, либо создавались по особому заказу, либо это было посвящение храма, либо какое-то ктиторское пожелание. К сожалению, никаких ктиторских надписей на этом памятнике не сохранилось. Обращаю ваше внимание, что действительно замечательный, тонкий лик святителя, прекрасно написанный, с очень плавными переходами в личном письме, с тонкими линиями указывает на руку греческого мастера или болгарского, но близко следовавшего византийской традиции.

Хочется отметить, что национальность мастера не имеет никакого значения. Как правило, мы всегда очень хотим где-то углядеть: это было наше, а это было не наше. В свое время мы были воспитаны на такой советской традиции искусствознания, когда пытались доказать ранние этапы существования государства и, соответственно, ранние этапы постижения секретов мастерства художника. И искусствоведческие труды, следуя политической концепции, были наполнены размышлениями о том, что все ранние древнерусские памятники – это русская работа. Но это не имеет значения. Значение имеет уровень качества произведений и их значимость для христианской культуры в целом.

Обратите внимание на такую деталь  – в местах утрат мы видим дерево, сильно испещренное жучком, и, несмотря на эти утраты, образ производит впечатление своей цельностью и собранностью. Наиболее хорошо сохранились лик и руки. Так часто бывает, потому что личное письмо, выполнявшееся в несколько слоев, имеет более плотный, более устойчивый ко времени характер живописи, и на сохранившихся фрагментах доруинированных памятников, как правило, всегда доходят лик и руки святых.

К этой же византийской традиции принадлежит образ несколько более раннего происхождения, который наши болгарские коллеги отождествляют с образом святителя Мефодия, потому что на фоне сохранилась буковка «М». Согласно их размышлениям, по иконографическим образцам, так называемым «Подлинникам» или «Руководствам для иконописцев», где содержатся описания образов святых, это образ святителя Мефодия, если судить по изображению особых витых прядей бороды. Но вполне возможно, что это мог быть и образ другого святителя. К сожалению, надписи фрагментарны, они лежат поверх записей.

Следует отметить украшение фона на иконе с изображением святого (пусть это будет святой Мефодий) –  лепной левкас, получивший распространение в достаточно широком географическом ареале: это и итальянские памятники, и памятники греческие, византийские, дойдет эта традиция и до Новгорода. Такие переклички в совершенно разных землях существовали потому, что мастера передвигались, путешествовали, расходились в какие-то практики, традиции, обычаи, новые техники. Изображение святителя Мефодия как раз и дает нам представление о том, как могли украшать фон помимо использования золота или яркого красного цвета.

 (Продолжение следует)

Автор и ведущая Елена Чач

Записала Людмила Ульянова