Хранители памяти. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Ч.8

Мы обращаемся к теме реставрации архитектурного облика Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря. О ее проблемах и достижениях рассказывает руководитель реставрационных работ - главный архитектор Центральных научно-реставрационных проектных мастерских Сергей Борисович Куликов.

– В этом выпуске передачи «Хранители памяти» мы обратимся к теме реставрации Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря.

Сергей Борисович Куликов, член Президиума Союза реставраторов России, главный архитектор Центральных научно-реставрационных проектных мастерских:

– Как говорится в Указе Президента, воссоздание исторического облика Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря – это часть единой большой концепции, которая была разработана и утверждена в 2011 году. Она называется «Воссоздание исторического облика Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря и святых мест Русской Палестины». Но здесь есть целый комплекс проблем.

Конечно, хотелось бы, чтобы концепция когда-нибудь была реализована. А относительно собора есть два аспекта. Во-первых, реставрационный. Собор – это как документ истории, уникальный памятник, типологически ни с чем не сопоставимый в нашей стране гигантский храм. Его объем почти 120 тысяч кубов – это очень много. Собор разносоставный, разнообъемный, сложный, с тяжелой, трагической судьбой. Были разрушения в 1723, 1941 годах, которые не добавили «оптимизма» в его будущую судьбу. В послевоенные годы долго шла реставрация.

На мой взгляд, одна из первых задач, которую мы ставили и пытались реализовать (насколько это получилось, не знаю), – это воссоздание сердца русского Нового Иерусалима и Русской Палестины. Мы говорим, что Русская Палестина – это как бы икона, графическое отображение подлинных святых мест, которые находятся в Израиле, и перенесение их на русскую почву. Сама Палестина – это пути и дни жизни Господни, а Иерусалим – это Страсти Господи. Это путь катехизации человека, который приобщается к Церкви и через погружение в среду собора должен ощутить веяние истории зарождения христианства. В этом была сложность, были большие споры, потому что есть два подхода: церковно-исторический и научно-реставрационный.

Научно-реставрационный подход требует фиксации, фактически консервации, остатков, сохранения следов памяти, которые были вещественно представлены: периоды, этапы развития. А с другой стороны – церковно-исторический подход, когда есть собор, который каждой своей частью соответствует циклу богослужения, путям Страстей Господних. Не должно быть лакун, все должно исходить одно из другого, то есть не должно быть рваного контекста, где непосвященному паломнику придется о чем-то догадываться или требовать экскурсовода. Человек должен остаться наедине с этим миром.

Такие сложности были, и что-то у нас получилось разрешить, а что-то – нет. Не бывает идеальных реставраций и решений. Реставрация должна оставлять некую интригу, некую коллизию, связанную с недомолвками, недосказанностями… Должна оставаться проблема, которая не решена. Дискуссия по поводу того, так или не так сделано, – оставлена.

Сделано техническое укрепление этого громадного комплекса, вернее, даже ансамбля зданий. Те проблемы, которые преследовали собор на протяжении его более чем трехсотлетней истории, были решены. Это вопрос конструктивной устойчивости, вопрос режима. Собор страдал от конденсата, потому что для российского климата и почвы пространство храма было не совсем выверено с инженерной, технической и теплотехнической точек зрения. Проблема конденсата указывалась во всех монастырских переписях. Было холодно, дули ветры, и был сырой пол. Тот пол, который был выложен изначально (чугунные плиты), всегда был в воде, его закрывали досками. Стены были неустойчивы, и первое обрушение купола в XVII веке, скорее всего, связано именно с конструкцией стен, потому что стены были выложены не полной кладкой, а в их центре была забутовка, причем очень странная – из гладких полевых камней. Видимо, намокание и подвижки камней привели к разрушению западной стены и обрушению купола.

Вариант, который уже потом, в конце XVIII века, создали Растрелли, Бернардацци, Бланк и мастера-плотники с куполом ротонды, все это барочное великолепие там сохранено с XVII века. Если приглядеться, то можно увидеть некоторые сохраненные фрагменты. Собственно, сама планировка дошла до нас с XVII века, кроме некоторых элементов отделки. Молитвенная запись, обращение в шатре ротонды, сама Кувуклия как подлинный Гроб Господень в своей основе сохранились. Кувуклия – это цель паломников, цель поклонения, некий драгоценный артефакт истории.

Сейчас будет много критики. Шатер ротонды – притча во языцех. У этого шатра критиков больше, чем реставраторов. Было много послевоенных попыток его воссоздания. Перед нами стояла очень сложная задача, потому что нам надо было не только воссоздать шатер, но и перевести собор в обогреваемый режим, чтобы в нем можно было совершать службы не только по большим праздникам или в летнее время, а каждодневно в течение всего года. Этого мы добились.

На мой взгляд, результаты положительные: все, что было возможно сохранить, сохранено. Что вызывает критику, может быть заменено, то есть элемент обратимости реставрационного процесса учтен. Есть маленькие победы, но очень значительные, это сохранение на месте иконостаса не храма, а колокольни, остатков пилонов (восточного и западного) самой колокольни – они подлинные и вошли в тело новой воссозданной колокольни. Я считаю, что это техническая, методическая и историческая победа. Это жемчужина на фоне всего великолепия собора.

На данном этапе все, что позволила реставрационная мысль, производственные силы, сделано. Можно было методически более грамотно выстроить, можно было подходить более бережно к каждой части собора, но тогда сроки реставрации затянулись бы на десятилетия. В этом случае мы, может быть, получили бы еще более потрясающие научные результаты, вышла бы не одна книга и не одна монография. Но Русская Православная Церковь не получила бы собор в церковно-историческом плане как место паломничества и место Страстей Господних, чтобы в нем можно было все время служить и в Страстную неделю проводить все необходимые богослужения, чтобы это на самом деле было центром Русской Палестины и Новым Иерусалимом согласно той идее, которую задумал Святейший Патриарх Никон.

В соборе странное перетекание воздушных масс, тепловых потоков. Много чего было сделано в Новом Иерусалиме впервые, несмотря на краткие сроки. Например, когда была составлена климатическая карта собора, мы удивились: по логике, шатер ротонды высокий и все потоки должны собираться и устремляться вверх. Оказалось, что ничего подобного, он не работает так, как обычно в теплотехнике. Там есть зоны перегрева, недогрева, непроветривания, и это нужно было решать, не разрушая стены, не прокладывая мощнейшие воздуховоды. Там все сохранено, эти вопросы были решены. Есть теплообогрев, установлены теплые полы и системы кондиционирования. Если раньше шатер ротонды был однозначно холодный, то теперь он утепленный, с системой так называемых хлопушек, которые автоматически открываются, проветривают, и так далее.

Собор позволяет собрать одновременно 15 тысяч молящихся. По крайней мере, решен вопрос, чтобы люди не задыхались и чувствовали себя вполне нормально на протяжении долгой монастырской службы.

Вы представляете, как живет собор в Иерусалиме? Там более или менее ровный фон температур, есть проблемы перегрева, но толстые стены от этого спасают, а в целом нет разницы температурного режима в течение года. Там не возникает проблем конденсата, разрушения камня, живописи и элементов. Кстати, конденсат был причиной непрестанного разрушения фресок, иконостасов и любого убранства собора, потому что постоянно упоминается, что ремонт центрального иконостаса проводился с регулярностью в 10-15 лет. То есть все постоянно намокало, садилась краска, возникала плесень и так далее. Надеюсь, что сейчас этого не случится.

При всем уважении к Никону, он был Святейшим Патриархом, а не архитектором. У него была великая, могучая цивилизационная идея – сделать Ново-Иерусалимский собор равным любым подобным сооружениям в Европе, даже больше – создать пространственную икону, перенести Иерусалим на Русскую землю, чтобы приблизить православных людей к историческим местам возрождения христианства. Технически эта задача не решалась, такого опыта не было ранее в строительстве, не было адаптации такого типа зданий к нашим условиям.

– Мы еще продолжим рассказ о Воскресенском соборе и его реставрации, а сегодня время нашего эфира подошло к концу.

 

Автор передачи и ведущая Елена Чач
Записала Людмила Моисеева