Читаем Добротолюбие. Выпуск от 28 января

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Продолжаем читать «Наставления святого Марка Подвижника о духовной жизни». Речь о развитии страсти в человеке. В прошлый раз мы читали 138-й абзац (из «Двухсот глав о духовном законе»):

Когда отвергнем всякий и мысленный произвольный грех, тогда только начнем настоящую брань и с прилогами занимающих нас страстей.

 Мы иногда не наблюдаем помысла, входящего в наше сознание, а уже чувствуем, что гнев кипит в нашем сердце. Порой и этого не чувствуем, а просто совершаем некий поступок, о котором потом жалеем.

 Скажем, человек идет по улице, думает: «Как все достало! Как все надоело! Как жизнь тяжела… Грустная, нехорошая жизнь!» И вдруг ловит себя на том, что он уже пьяный. Он даже не заметил, что выпил. Не об этом думал. Ему было плохо, он зашел в кафешку, купил что-то, выпил. Даже не заметил! Мысли были о том, что все тяжело. Завтра будет то же самое, и послезавтра будет то же самое. Он не понял, что страстью его стало пьянство. «О каком пьянстве речь идет?!» Он не пьет, нет! Он просто пытается утешить себя, потому что другого утешения у него нет. Пройдет много лет, прежде чем человек поймет (а некоторые и через много лет не понимают), что у него страсть пьянства, что он зависим от алкоголя или чего-то еще.

Как получается у нас с самой простейшей, невиннейшей зависимостью от социальных сетей? Мы просто общаемся с друзьями: там написали, тут написали, нам пришло письмо, мы ответили. Пройдет время, у кого-то несколько месяцев, у кого-то несколько лет, прежде чем человек сообразит, что он сидит в социальной сети и ничего не делает. Периодически он отвечает на сообщения своих друзей, но сообщения приходят, скажем, раз в пятнадцать минут, а он ждет, когда кто-нибудь напишет, и листает страницы. Просто листает! Просматривает страницы своих друзей, просматривает новостные ленты, просматривает страницы людей, которых он знать не знает, но чем-то понравилась их аватарка или фотография на аватарке. Мало ли что человека влечет!? Он проводит время в Интернете, в социальной сети не для чего-то, не по какой-то причине, а просто потому, что не знает, чем себя занять.

Когда у такого человека пытаются отнять телефон, компьютер, планшет, человек растерян. Он страдает, он волком воет! Он не знает, что делать дальше, потому что не может без этого! Но скажи, что у него зависимость, он не будет с этим согласен. Будет протестовать: «Какая зависимость!? Вы лишили меня круга моего общения! Это единственная отдушина в моей жизни! Вы украли у меня друзей! Как вы смели? Даже варвары этого не делают!» Он категорически не согласен с тем, что у него зависимость. Признай он это, можно было бы легко все исправить. Но человек не признает.

Это очень характерная особенность, что брани никакой нет. Какая может быть брань, когда сердце объято страстью? Когда страсть внутри, мы ничего не можем сделать, мы сами себе предатели. Ведь брань предполагает, что есть некая крепость, святыня, которую я защищаю от вторжения. Тогда это брань. Мое сердце, будучи очищенным от страстей, требует, чтобы его защищали, чтобы скверна туда не проникла. Это брань. Если скверна уже в моем сердце, город захвачен, враг внутри города, о какой брани может идти речь? Максимум о партизанской войне. Но никакого реального сражения не происходит, потому что враг внутри города, враг во мне, внутри меня самого. Я сам себе враг. Я сам предаю себя!

Второе, на что нужно обратить внимание в этом отрывке: чистота наступает тогда, когда отвергается всякий произвольный грех. Когда я сам, добровольно, по собственной воле, грех не совершаю. Когда я грех не выбираю. Есть состояние, когда я творю грех, но совершенно не знаю и не могу знать о том, что это грех. Тогда это будет некая степень чистоты. Если же я добровольно, по собственной воле совершаю грех, зная, что это грех (или совершаю поступок, не помышляя о том, что это грех, но из всего того, что я читал, слушал, чем жил последние несколько месяцев, следует, что это грех, а я просто не обращаю на это внимание), то тогда я совершаю произвольный грех.

Например, я знаю, что осуждать нельзя. Любой человек знает. Но, даже сознавая это, все равно сужу, потому что уверен: сделать с этим ничего нельзя. Таким образом, я оскверняю свою совесть. Или я не могу простить друга, своего близкого человека. У меня, конечно, нет перед глазами заповеди, что нужно прощать, но я знаю, слышал Евангелие, читал, что нужно всех прощать. Но для меня в данный момент эта заповедь ничего не значит. Я не прощаю. Таким образом, в обоих случаях совершаю произвольный грех.

Очень часто это происходит в нашем сознании, в нашей жизни. Важно понимать: мы и часто грешим, зная, что грешим; и мы часто грешим, не думая, что грешим, хотя и совершаем произвольный грех.

Хорошая иллюстрация к этому есть в одном христианском короткометражном фильме. Несколько лет назад в Белоруссии студия во имя св. Иоанна Воина начала выпускать короткометражные фильмы под общим названием «Притчи». Одна из притч (по нумерации – третья притча), выпущенная этой киностудией, показывает подобный сюжет.

Некая благочестивая женщина не приняла в гости Христа. Показано все достаточно ярко в конце, когда Христос ей является.

Он говорит:

– Разве ты не знала, что принимающий этих людей принимает Меня?

– Знала!

   (Просто она не соотнесла то, что было общеизвестным, с тем, что переживала в данный момент.)

– Разве ты не читала о том, что любовь больше всего?

– Читала, знала.

– Почему же так не сделала?

– Я как-то это не сопоставила.

Человек объективно имеет знания о том, что нужно делать. Но в конкретной жизни, им переживаемой, вовсе не значит, что он будет так делать. Он поступает по другим мотивам. Он не думает, что нарушает заповедь. Хотя он ее нарушает, потому что знает ее! Он не соотносит реальность, в которой оказался, с общеизвестной (или ему хорошо известной) заповедью. Таким образом, человек грешит произвольно, хотя, как ему кажется, в данный момент он ничего не нарушает.

Когда мы живем во тьме этого произвольного греха, у нас тьма-тьмущая, у нас страсть страстная, у нас вся душа отравлена страстью! О какой мысленной брани можно говорить в таком случае? Ни о какой. Мы всего лишь тешим любимые наши страсти.

Чтобы брань началась, чтобы сражение за сердце началось, из него сначала страсти нужно удалить, выгнать. Только тогда будет защита святыни своего сердца, будет брань. Пока мы не победили произвольный грех, не изгнали из сердца тьму, не очистили сердце от страстности, всегда нам придется бороться со страстью, которая внутри нас же и живет.

Если чистое, очищенное сердце защищается мысленной бранью, стоянием на страже и непропусканием вторгающихся помыслов, то нечистое сердце очищается только покаянием.

142-й абзац:

Не говори: я и не хочу, а он (помысел) приходит. Ибо, конечно, если не это самое, то причины сего верно любишь.

Человек, который наполнен страстями и вскипает при первом же появлении соблазна, любит страсти. В его сердце находятся страсти. Если приходит соблазн и сердце наше кипит, то виновато не внешнее искушение, не наша немощь. Виноваты мы, что любим страсть!

Это характерно для страстного человека. Он потому и страстен, что любит свои страсти, культивирует их, бережет, охраняет. Это актуально и для человека, который борется, вышел на мысленную брань, пытается запретить помыслу, увлекающему на грех, проникать в сознание. Если все-таки человек увлекается, соблазняется, рассматривает помысел,  это потому, что он любит то, что ему предлагается. Любит грех, любит удовольствие, любит свою волю. Себя любит, а не Бога!

Дальше преподобный Марк Подвижник описывает ступени развития страсти в человеке. Первая ступень – прилог. Описана она в 139-м абзаце. Вторая ступень – приражение, описана в 140-м абзаце. Третья ступень – сосложение, описана в 141-м абзаце.

Прилог – это когда человека посещает воспоминание о прежде совершаемом грехе. Воспоминание вполне бесстрастное. У человека промелькнула мысль, как он раньше жил, с кем  был, с кем  спал, что  ел… Просто мысль, мимолетное видение, образ.

Или человек вспоминает некий сюжет: художественный, жизненный, киношный, книжный. Он когда-то читал книгу, один эпизод на него произвел впечатление, и он давно о нем забыл. Но вдруг вспомнил неожиданно. Эпизод описывает греховное состояние: прелюбодейный акт, гордыньку, изобилие, роскошь. Что-то вспоминается, мысль проносится.

Когда он читал книгу тридцать лет назад, это даже не задело, но в памяти осталось. Теперь мысль вдруг неожиданно вспыхивает, и он пытается ее додумать: «Позволь, позволь, где же я это читал? Где же я это видел? Что это за кино? Что это за автор?»      Мысль присутствует. Она не выброшена из сознания. Человек вспоминает. Ему интересно: когда это было, с кем это было, что он читал, что он смотрел, при каких обстоятельствах, каким он был тогда? А картинка не убирается.

Тогда возникает приражение. К картинке, воспоминанию, образу направляется движение сердца. Сердце откликается на воспоминание, оно удерживает при себе воспоминание. Человек откликается сердцем, он еще не воспламенился, но есть интерес. Интерес не праздный и не случайный.

Когда мимолетные образы остались в сознании, а к ним и сердце влечется, прилепляется к помыслам, такой эффект есть третья ступень развития страсти.  Сосложение. Картинка в сознании складывается с сердцем. Вспыхивает страсть!

Пока картинка лишь воспоминание ума и сердце параллельно скользит, это не опасно. Пока сердце не прилипнет к образу сознания, пока сердце не приклеится к страстному помыслу, он не будет страстным. Его легко выбросить из головы. Когда же сердце приклеилось к помыслу, когда оно приклеилось к картинке, к образу, тогда помысел получает силу. Пока он только акт нашего сознания, он бессилен.

Мы можем относительно бесстрастно перебирать в сознании множество страстных сюжетов. Я гиперболизирую ситуацию. Это почти никогда нельзя сделать безнаказанно. Почти всегда получается какая-то беда. Тем не менее человек может перебрать в уме все те вина, которые он пил, или рестораны, которые он посетил. Назвать по имени всех тех женщин, с которыми он был в своей жизни. Вспомнить их лица, фамилии, места, где они встречались. И все делать бесстрастно.

Это не совсем бесстрастно. Что-то побудило удариться в воспоминания!? В какой-то момент человек может сидеть, перебирать это в памяти, потом встрепенуться: «Да что это на меня нашло?» Встать и пойти. Никаких последствий не будет. Он прошел над бездной, но сердце не сосложилось с помыслом. Страстности не вспыхнуло, страстности не возникло. Он прошел по краю бездны. Картинки разума, воспоминания не соединились с сердцем.

Я подчеркиваю, что само по себе пребывание картинки в сознании действительно потенциально опасно (если оно сосложится с сердцем). Какое-то время никакого злого эффекта может и не быть. Но стоит картинке сосложиться с сердцем, и уже справиться с мыслью, образом, воспоминанием, мечтой чрезвычайно сложно!

У людей, которые сколько-нибудь очистили свое сердце от произвольных грехов, очень часто это бывает. У человека есть воспоминания, есть прошлая жизнь. В нем вспыхивают конкретные воспоминания, события, образы, факты, лица, биографии, судьбы, истории… Все это мелькает. Если это просто воспоминания и ничего более, он постепенно привыкает к этому. Но картинки-воспоминания засоряют его разум, сознание. Там постоянно что-то страстное копошится.

Вроде бы ничего не происходит. Но неожиданно к этому нагромождению образов прилагается сердце. Человек начинает думать: «А не позвонить ли мне однокласснице, с которой я встречался тридцать лет назад? Просто так. Просто узнать, как у нее дела». Иногда это заканчивается тем, что человек уходит из семьи и жалеет потом об этом. Но что сделаешь? Он просто хотел узнать, как у нее дела. «Просто» уже быть не может, потому что он хочет написать, позвонить, у него появляется желание. Только невнимательность к своей жизни мешает человеку увидеть, что это страстное желание. Он еще не замечает этого. Но любая деятельность, любая акция нашей воли показывает, что сердце с помыслом сосложилось. Это уже страстный помысел.

Или человек думает: «А пойду-ка я выпью или посмотрю фильм, давно не смотрел». Потом начинается пересмотр всех фильмов, которые человек видел в детстве, и у него пропадает молитва. Или еще что-то… Все случаи невозможно перечислить!

Важно, что такой мусор в голове потенциально опасен. Неизбежно к одной из этих мусориночек рано или поздно прильнет сердце, потому что сердце у нас не совсем чистое. Оно только чуть-чуть очистилось от страстности; в результате какого-то порыва, подвига, напряжения, усилия. Что-то мы достигли и произвольно грехи не творим. Если же мы не выбрасываем мусор из головы, то рано или поздно сердце с чем-нибудь сосложится. И мы поймем, что хотим написать, позвонить, выпить, купить, посмотреть, прочитать, накричать!

Это общее правило. Поэтому отцы, опытом познав опасность этого заряженного мусора в сознании, не экспериментировали с ним, а сразу выбрасывали его из головы. Как только приходил прилог, они сразу его выбрасывали. Они не оставляли его в сознании как невинный, считая, что невинных помыслов не существует.

Это очень серьезная, суровая, внимательная к себе жизнь. Высокое напряжение жизни! Поэтому люди и достигали той святости, о которой мы знаем. Не только потому, что они были семи пядей во лбу. Гораздо в большей степени потому, что они знали, что заряженные образы потенциально опасны! Они готовы вступить в любую связь с моим сердцем, и им не место в моем сознании. Их надо выгнать сразу!

Именно на этом основана простейшая заповедь Иоанна Лествичника: никогда не молиться о человеке, с которым у тебя была блудная связь. Никогда! В каком бы положении ни был этот человек, как бы ты ни хотел ему помочь, никогда за него не молись! Это обязательно окончится страстным увлечением, которое приведет тебя к падению.

Нет ничего случайного в жизни человека. Сердце постоянно находится в потенциально опасном стремлении реализовать себя в страстном чувстве, потому что до очищения сердце достаточно долго жило в обаянии страстности.

142-й абзац напомню:

Не говори: я и не хочу, а он (помысел) приходит. Ибо, конечно, если не это самое, то причины сего верно любишь.

Если мы сразу не выбрасываем образ из головы, из сознания, то этим показываем, что образ нам сладостен. Для чего иначе его держим? Он приятен. Ради приятности его держим. Даже не сознаем. Нам кажется, это просто помысел. Если так, почему мы прилепились? Почему не выбросим его из сознания? Потому что он приятен нам. А раз приятен, несомненно, сердце уже стремится к помыслу – и сосложение неизбежно. Мы потому и не можем выбросить из сознания помыслы, что хотим того, что эти помыслы внушают. Нам это очень радостно, очень дорого.

Или 179-й абзац:

Когда видишь, что лежащее внутри тебя пришло в сильное движение и влечет безмолвствующий ум к страсти, то знай, что некогда прежде ум сам был тем занят, привел то в действие и вложил то в сердце.

Если мы воспламеняемся, если что-то нас влечет, это и показывает нашу страстность. Показывает, что мы горим желанием, горим любовью к своей воле, к удовольствиям, к миру. Не враг торжествует над нами своей силой, а мы любовью не к Богу, не к заповедям Его расслабляемся и даем ему возможность через помыслы делать из нас своих рабов!

Записала Инна Корепанова