Читаем Добротолюбие. Выпуск от 25 февраля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника. Обращаемся сегодня к четвертому разделу «Наставлений» преподобного Марка, который помещен в первом томе «Добротолюбия». Четвертая часть озаглавлена так: «К тем, которые думают оправдаться делами».

Последний раздел посвящен вопросу, который являлся актуальным (несомненно, каждый исследователь Священного Писания Нового Завета знает об этом) не только во времена Христовы, не только во времена послехристианские, он актуален всегда. Не менее актуален и сейчас.

Всегда (и Христос очень настойчиво говорит об этом) будет существовать соблазн оправдываться перед Богом делами. Всегда. И всегда, по усиленному предостережению Христа, верующему в Него более всего надлежит думать о том, чтобы не оправдываться делами, то есть не помыслить о том, будто бы он может оправдаться делами.

Ведь кто такой фарисей? Это праведный, добродетельный человек, если вспомнить прошлую беседу. Не в христианском смысле слова, но добродетельный человек: он не развратничает, хранит верность своей жене, воспитывает в Законе Божьем своих детей. Он соблюдает посты, отдает все положенные жертвы в храм, ходит в храм, молится Богу всякий раз, когда положено молиться, соблюдает заповедь о субботе, все заповеди о чистоте и так далее. То есть он всячески соблюдает свою жизнь, чтобы не оскверниться каким-нибудь грехом и чтобы совершить дела, необходимые для того, чтобы Бог наградил его в этой жизни и в той.

В этом смысле Христос предупреждает Своих учеников: такое состояние ваше, такое настроение и для вас опасно. И более всего предупреждает учеников бояться этой закваски фарисейской, то есть мысли о том, что я могу неким количеством дел оправдаться перед Богом. Неважно, какие это дела: дела, которые защищают меня от мерзости мира, или дела, которые показывают мое благорасположение к Богу.

То есть если я не хожу на дискотеку и думаю о том, как бы мне не ходить на дискотеку, потому что на дискотеке грех, на дискотеке скверна, то я надеюсь, что Господь за это действие меня помилует. Или, например, наоборот, я хожу в храм. Хожу и буду ходить в храм. И не заставите меня туда не ходить, буду ходить, потому что я уверен, что за то, что  хожу в храм, Бог меня наградит и помилует.

Вот это настроение, это состояние сердца присуще любой религиозной традиции вследствие греховной духовной природы человека или вследствие испорченной грехом психологии человека.

Каждый обычный человек, приходящий в Церковь, или почти каждый (я не знаю, как приходят туда святые), почти с неизбежностью начинает думать о том, что он может оправдаться перед Богом делами.

Допустим, он пришел от греха. Скажем, был пьяницей, развратником, вором, убийцей, наглецом… Перед ним встают все эти картины прошлого, ему стыдно. Откуда непонятно, но ему приходит мысль в голову, что Бог его накажет за это, а может, уже наказывать начал: он смертельно болен, или просто тяжело болен, или у него нет семьи, у него нет друзей, или на него пытаются повесить статью, может, даже и несправедливо. Но он как-то, по какой-то причине уже начинает бояться, что что-то в его жизни может пойти еще хуже; может даже, начинает бояться вечного наказания.

И вот он приходит в церковь и говорит: «Как мне избежать этого наказания? Как мне получить прощение? Что я должен сделать сейчас, чтобы заслужить это прощение?» Вот он начинает ориентироваться: на исповедь ли пришел, в храме ли где-то что-то услышал, спросил ли что-то у кого, но чаще всего обращается к священнику. И вот человек начинает читать, скажем, Покаянный канон или Псалтирь. Или причащаться. И через какое-то время он обращается к священнику или к кому-то из своих друзей с вопросом: «Я не понимаю, почему легче-то не стало? Я вот пощусь; да, вот Великий пост впервые, тяжело он мне дался, очень трудно мне было, так хотелось прямо мяса, но все-таки справился, победил, молился, причащался. Почему легче не стало? Болезнь как была, так и осталась. Попробовал с женой помириться, ничего не получается, еще больше взъелась на меня. Почему так-то? Бог не слышит меня?»

Вот этот вопрос сам по себе показывает, что человек измеряет свою деятельность, именно деятельность. Ведь что такое оправдаться делами? Ты смотришь на то, что ты делаешь, и считаешь, что это твое делание есть, по твоему мнению, достаточное основание для того, чтобы отношение Бога к тебе поменялось. Ты делаешь дела, ну должен же как-то Бог на это отреагировать.

То есть, по сути, любой человек, поскольку Бога-то он не знает, он только о Нем слышал, (прочитал где-то что-то, размышления какие-то у него), представляет все отношения с Богом и Самого Бога по-человечески. Если я должник перед человеком, я ощущаю, что человек на меня обиделся, я ему дарю цветы. Если не получается, тогда машину подарю. Вроде растаял человек, все хорошо, ну, на машине мы сошлись. Или хожу прошу прощения десять раз, пятнадцать, двадцать. Не получается. Деньги даю. Как-то я пытаюсь найти то дело, которое примирит меня с человеком, перед которым я виноват. Особенно это бывает, наверно (я не специалист в этой области), с людьми, конфликт с которыми перерастает в некое судебное делание, судопроизводство. Для того чтобы это дело урегулировать, находят компромиссное решение, скажем: я тебя прощу, если ты мне заплатишь материальный ущерб один миллион рублей. И все, я спокойно дело прекращу. Или, например, согласен на пятьсот тысяч (или на полтора миллиона). Неважно.

Человек вольно или невольно, поскольку живого Бога не знает, выстраивает свои отношения с Ним в таком ракурсе: сколько и чего я должен Тебе отдать, чтобы Ты перестал на меня сердиться? За исключением святых (как у них бывает в начале их жизненного пути, я не знаю) все остальные вольно или невольно измеряют именно так свои отношения с Богом.

Или, допустим, человек приходит в церковь не от грехов. Он вполне собой доволен, у него все хорошо, у него замечательная семья, замечательный муж или жена, замечательная работа, денег хватает, никто не бедствует, никто не болеет, никто не умирает, мама, папа, слава Богу, живы. Но человека что-то тянет в храм. Он приходит и спрашивает Бога, людей, священника, что он должен делать. И начинает это делать. Пост соблюдать? Ладно, буду пост соблюдать. Молитвы надо? Ладно, буду молиться. И делает это, потому что он хороший человек, он привык поступать так, как должен поступать. Он хороший работник, он хороший семьянин, очень душевный человек. И вот в его сознании родилась мысль о том, что Бог все-таки существует, а раз Он существует, то надо с Ним как-то выстраивать отношения. И он выстраивает отношения с Ним так же, как он всю жизнь выстраивал отношения с людьми. То есть надо делать то, что Он от меня хочет. Что Он хочет? Он хочет, чтобы я молился, ходил в храм, давал милостыню и соблюдал посты. Вот такой набор примерно в голове у каждого человека. И вот он начинает это делать.

Поскольку все в его семье хорошо, то так продолжаться может достаточно долго. Хотя обычно недолго продолжается, потому что он человек хороший, очень внимательный, чуткий, открытый, действительно добрый и честный и умеет делать то, что нужно делать. А поскольку он честный, добрый, то услышит какие-нибудь слова, которые быстро  разрушат его мир. Например, он услышит о том, что надо любить врагов. Обычно у честных людей это очень трудно получается. Или он услышит о том (а об этом говорят и пишут часто), что нельзя осуждать других людей. А он не может не осуждать, потому что  понимает, что он-то хороший, правильный, а вот та сестра неправильная, их соседи неправильные. И вот та коллега на работе никак не может понять, как воспитывать своих детей. У другой оба сына хулиганы, а у той муж алкаш.

Человек понимает, что все живут неправильно, а он правильно. Если это женщина, то, конечно, она благодарит Бога: «Благодарю Тебя, Господи, что у меня здоровые, хорошие дети, хороший муж, хорошая работа, что я не так мучусь, не так живу, как другие. Благодарю Тебя, Господи!»

Но ведь это и есть закваска фарисейская! Рано или поздно (обычно очень рано) вот эти хорошие люди  начинают понимать, что у них есть превозношение над неудачниками, у которых не сложилась жизнь, над своим соседом пьющим, над своим неверующим мужем (женой), что у них есть осуждение, превозношение, гордыня. И вот тогда, когда они понимают это, всерьез начинают трудиться и говорить: «Господи, что мне сделать, чтобы навсегда потерять способность осуждать?» И человек быстро заходит в тупик.

И все уже становится очень непохожим, уникальным лично для каждого. И, бывает, много лет, десятилетий такой «хороший» человек не может приобрести, скажем, способности не осуждать, потому что ему предлагается полюбить людей, перестать превозноситься над теми людьми, которых он осуждает. А человек не в состоянии это сделать. Как я могу не превозноситься над другим, если тот неудачник, а я успешный? Если он делает плохо, глупо, как я могу его не осудить?

И понимание не приходит, потому что человек думает, что есть некое дело, которое навсегда сделает его способным не осуждать других людей. Дела такого нет. Действие может быть, но дела, именно того, что мы называем делом, нет. Мы пытаемся заслужить благоволение Бога или подкупить Его. Поэтому люди, оправдывающиеся, пытающиеся делать это не со зла и даже не из-за неведения, а просто потому, что так устроен человеческий грех, так происходит с любым человеком, пытаются выстроить именно таким образом отношения с Богом. Поскольку ничего не получается, потому что Бог не принимает таких отношений, то  наступает отчаяние и уныние. Сначала уныние, а потом бывает и отчаяние: «Что нужно сделать, что? Я борюсь, я бьюсь, я делаю, но ничего не получается. Я столько молитв прочитала, а Ты? Я все посты соблюдаю, а Ты? Я каждый день хожу в храм, а Ты? Я уже почти ежедневно причащаюсь, Господи, почему Ты меня не слышишь?»

Вот эта мысль, проносящаяся в нашем сознании, ясно говорит, что всё мы делаем в надежде оправдаться делами. «Господи, я молюсь, а Ты? Я причащаюсь, а Ты? Я хожу в храм, а Ты? Я соблюдаю посты, а Ты?» Но ведь мы и так должны всё это делать, что же мы вменяем эти дела себе в заслугу!? Почему мы так с ними носимся? Потому что мы считаем, что делаем что-то, оказывая Богу одолжение. Но нет! Причащаясь, ходя в храм, молясь, постясь, мы всего лишь делаем то, что и так должны делать: это норма, а не подвиг, это наше послушание Богу, мы должны так жить.

Сам Христос говорит притчу про раба. Если раб, которому велели приготовить пищу, сделал это, он что, награды заслуживает? Нет, он сделал то, что надо, а если не сделает, то  будет бит. Апостолу Петру Господь говорит, что если они даже выполнили все, что нужно, то и тогда могут сказать единственное: «Мы рабы, ничего не стоящие; что должны были сделать, то и сделали» (Лк. 17, 9–10). За что награда? Мы всего лишь в лучшем случае избежали наказания, и кто знает, каких бедствий, каких скорбей, каких болезней мы избежали только потому, что делаем то, что делаем. За это никакой награды свыше не должно быть. Мы это должны делать. И на самом деле, если эта фарисейская закваска  оставила бы нас, мы должны были бы сказать: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты вернул меня к нормальной жизни, сам я этого никогда не сделал бы. Благодарю Тебя, Господи, что Ты меня сделал не особенным, а просто нормальным. Ты открыл мне норму и помог ее исполнить». Нет никакой причины для воздаяния, для требования чего-то у Бога, для надежды на что-то сверх того.

И в нашей реальной, повседневной жизни эта тенденция похвалиться делами проявляет себя в том, что мы сравниваем себя с другими, ведь мы надеемся на эти дела, и нам очень важно, чтобы у нас эти дела были. Вот у других нет, а у нас есть.

Мы ходим в храм. Мы стоим там, ничего не делаем, более того, вспоминаем вчерашний сериал, думаем о том, что цены повысились. Как я буду выживать теперь, как распределить свою пенсию или свою зарплату, чтобы хватило в течение всего месяца или всей недели? Я думаю об этом и попутно мысленно осуждаю бабушку, которая шуршит пакетом, или мужчину, который не отключает постоянно звонящий телефон. Но при этом я выхожу из храма довольным, потому что первое, что я вижу,  это людей, которые в храме не были. А я ведь был, я заведомо лучше, чем они. Один из кафе выходит, другой –  с работы, а я – из храма. С одной стороны, это происходит непроизвольно. На самом деле, как мы увидим из поучений Марка Подвижника, очень даже произвольно: нам нравится сознавать, что мы выходим из храма, а они из кафе.

К вопросу о посте. Мы постимся, и нам очень не по себе, нам надо с кем-то пообщаться, чтобы увидеть, что мы-то постимся, а больше ведь никто не постится. А если мы увидим, что постятся все, то будем поститься больше, чем все, чтоб опять-таки показать, что мы не какие-нибудь там легкие постники, мы по-настоящему готовы поститься. Вот все едят майонез постный, а я не буду: «Что, ты ешь постный майонез? Ай-ай-ай! Немощен человек стал, немощен! А я вот не ем!» Мы никого не осудили, как будто бы и не превознеслись. Но вот это сравнивание себя с теми, кто «ниже», ясно показывает, что наша духовная жизнь замешена на закваске фарисейской. Мы хвалимся своими делами и надеемся, что за такой великий пост нас помилует Господь, и за то, что мы не едим майонез, нас Господь помилует, и за то, что мы отказались от шоколадных конфет, Господь, несомненно, нас помилует. Все едят, а я нет.

И вот это настроение, тенденция сравнивания с другими есть первый признак того, что наша духовная жизнь основана на похвальбе собственными делами. И мы любим об этих делах говорить, конечно, не как с трибуны: «Да, такой я! Ничего не могу сделать, вот такой! А вот вы такие, и ничего тоже с вами не сделаешь. Сами судите, вы такие, а я такой!» Мы любим показать, что мы не такие, как люди, что нам есть чем похвалиться, погордиться перед ними. И это очень нас греет, очень утешает.

Но мы совсем не любим говорить о своих грехах. О грехах других любим, потому что этот разговор поднимает нас в наших собственных глазах и в глазах других людей. Говоря о немощи другого, я в течение этого разговора себе самому и слушающим меня показываю: «Я-то ведь лучше, чем он! Вы же понимаете, какой он и какой я. Какая у него немощь!»

Но если такому кто-нибудь скажет в ответ: «А о своей немощи расскажите. Что любите Вы?» – тот замолкает, потому что наверняка есть то, что он любит, и он говорит об этом на исповеди, но не скажет об этом здесь: ему стыдно, ведь это унизит его в глазах людей и своих собственных. Значит, он фарисействует, лицемерит.

Когда человек любит говорить о чужих грехах, он должен любить говорить и о своих. Все честно, и никакого лицемерия. Если ты не любишь говорить о своих грехах, не говори о чужих. Но в том-то и дело, как мы уже некоторое время назад разбирали у Марка Подвижника, что мы хотим показать, что лучше тех людей, которые рядом с нами, чтоб никто из слушающих нас не подумал, будто бы тот человек достоин внимания, а я нет. Пусть думают иначе: я достоин внимания, любви и заботы, а те нет. Но все это говорит только об одном: человек, так рассуждающий и так думающий, живет, надеясь оправдаться делами.

Иногда эта тенденция проявляет себя на молитве, причем очень ярко. Если то, что мы сравниваем себя с другими или любим погордиться, похвалиться, принизить и осудить  другого человека, все-таки трудно заметно, то на молитве это очень видно. Если человек, оправдывающийся делами, не читает молитвы, а обращается к Богу с молитвенной просьбой как бы от себя, не просто прочитывает установленный текст, а действительно желает что-то попросить у Бога, то всегда молитва такого человека имеет тот или другой изъян.

Вот он начинает свою просьбу к Богу: «Господи, помоги мне…» – и тут же вспоминает дела, которые его обличают, говорит: «Да, собственно, кто я такой?» И молитва его увядает, опадает, как осенняя листва; он теряет дерзновение перед Богом, потому что в глубине души надеялся на свои дела. И когда он встает перед Богом и вспоминает, что, кроме тех дел, которыми он привык гордиться, у него есть и те дела, за  которые стыдно, он не может молиться, ясно понимая, что всю свою жизнь измеряет делами, а не верой.

Или это прошение на молитве проявляется другим образом: «Господи, помоги мне, ведь я Тебе служу, ведь я пощусь, ведь я молюсь, ведь я столько милости Твоим рабам оказал, помоги мне!» Этим тоже человек ясно показывает, что он надеется на свои дела. И это путь, однозначно осужденный Богом.

О том, как нам перестроиться, как измениться к лучшему, и написал двести двадцать шесть глав преподобный Марк Подвижник.

Записала Инна Корепанова