Читаем Добротолюбие. Выпуск от 24 июня

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника – «К тем, которые думают оправдаться делами». Обратим внимание на 140-й абзац:

Некоторые, исполняя заповеди, ожидают, что это на весах (правосудия Божия) послужит противовесом их грехам; другие же этим думают умилостивить Умершего за наши грехи. Спрашивается, чье из них мудрование правильно?

Попробуем ответить на это вопрошание. Допустим, мы, исполняя заповеди, считаем, что это будет противовесом нашим грехам. То есть, делая какие-то добрые дела, исполняя заповеди разовым образом (кого-то простили, кому-то помогли, кому-то простили долг, кого-то сопроводили или еще что-то), мы делаем это с мыслью, что таким образом компенсируем зло, которое сделали раньше.

Мысль хорошая, встречается в Церкви достаточно часто. И вот в ответ на это вопрошание преподобного Марка попробуем поразмышлять о том, что же на самом деле получается.

Например, человек совершил убийство. Каким добрым делом он может компенсировать содеянное зло? Родить нового ребенка? Хорошо! Но как это поможет родителям убитого, его жене, его ребенку? Это же совсем другой человек! Как это может повлиять на судьбу и компенсировать потерю отца для сына, мужа для жены, сына для матери? Да никак!

Приведем другой пример. Предположим, я сказал своему сыну, что он дурак. Подобное мы делаем часто, не задумываясь. Священное Писание, в особенности Новый Завет, говорит, что всякий, кто так скажет ближнему своему, подлежит геенне огненной. То есть если я так назвал сына, то обрек себя на геенну. Сознавая это, я пытаюсь как-то компенсировать нанесенный мной ущерб и теперь буду называть ребенка солнышком. В качестве «компенсации» за то, что я назвал ребенка дураком, я пять раз скажу, что он солнышко. Загладит ли это нанесенную обиду, забудет ли ребенок в сердцах сказанное слово? Даже если забудет (особенно если он маленький), то как это повлияет на мою душу? Ведь за то, что я его назвал дураком, я обречен на суд. А солнышком я его и так должен был называть. Слово «дурак» произносить в любом случае не следовало.

Или вспомним евангельский эпизод с пятью девами, которые шли навстречу жениху и взяли с собой недостаточное количество масла. В контексте Священного Писания с точки зрения художественной, литературной, духовной они ведь вообще зла не сделали; у них, с нашей точки зрения, вообще нет грехов, нет никакого изъяна. Но их не пускают в Царство Божие. Им-то что делать? Если мы думаем, что за зло можно чем-то заплатить, то им-то вообще ни за что платить не надо, у них просто чего-то не хватает. Так, может, весь вопрос в том: надо, чтобы у нас чего-то доставало, а не в том, чтобы нам загладить какие-то преступления?

Или взять раба из притчи о талантах, который тоже ведь ничего плохого не сделал. Талант он сберег. Но в нем чего-то не было. И за это он был осужден. Значит, в действительности дело вообще не в том, что человек совершает какое-то зло.

Если мы задумаемся над этим еще глубже, как бы выходя за пределы той системы знания, в которой рассуждает преподобный Марк, если задумаемся над богословским содержанием этих антропологических феноменов, то должны будем вспомнить, что искупительной жертвой за наши грехи является смерть Самого Господа Иисуса Христа. И это достаточная цена за все совершенное нами, в этом есть и дар, и величина искупления. Конечно, любой человек, который не всуе называет себя христианином, должен помнить, что именно Его кровь омывает и наши раны, прощает наши грехи. И веры в Искупителя, в спасительность его крестной жертвы, в то, что Христос на Кресте умер за мои грехи, достаточно, чтобы были очищены мои злые дела. Стало быть, как ни крути, упомянутая выше точка зрения не удовлетворяет ни богословию, ни здравому смыслу.

Рассмотрим другой аспект. Мы соблюдаем заповеди, показывая намерение исправиться. Мы делаем так потому, что хотим быть такими, какими нам велят быть эти заповеди. Мы прощаем, потому что хотим прощать всегда. Может быть, у нас не всегда получается, но мы хотим идти с человеком всякий раз, когда он нас об этом просит. Мы хотим! Исполняя заповедь, мы показываем, что мы не просто хотим один раз это сделать в заглаживание какого-то греха, мы стремимся всегда так поступать, желаем быть такими, какими нас хочет видеть Христос.

Для чего это важно? Если человек стремится все время исполнять заповеди Христовы, если он последовательно старается, принуждает себя их исполнять, то таким образом он и свидетельствует себе, другим, Богу, что он действительно любит Бога и любит ближнего больше, чем самого себя. Получается, что смысл вовсе не в количестве совершенных дел (вот это – за это, а это – за это), все дело в изменении сердца человека, состояния его, а не в количестве добрых поступков, которое компенсирует или покупает нечто. Дело не в количестве, а в состоянии. У сердца должно быть такое состояние, которое можно считать любовью к ближнему и любовью к Богу. Для того чтобы у нас такое состояние было, чтобы мы в него вошли, мы и исполняем заповеди Божьи, переламывая свое сердце, перерождаясь в образ жизни по образу Иисуса Христа.

Абзацы со 151-го по 155-й говорят о том, как человек должен относиться к прежде совершенным грехам. Прежде чем прочитать эти слова, вспомним о главном в учении Церкви о грехе и очищении от него.

Во Втором послании апостола Петра, в первой главе (мы часто ссылаемся на это послание), есть очень длинное предложение, которое говорит о том, что в человеке, который называет себя христианином, в человеке перерожденном должно быть и терпение, и благочестие, и братолюбие, и терпение, и кротость, и прочее, и прочее…  Разные духовные качества перечисляются. А дальше делается резюме: если эти качества в тебе пребывают, то все хорошо и ты награды своей не лишишься. А вот если этих добродетелей, этих состояний в ком-то нет, то он ослеп и забыл об очищении от прежних грехов.

По мысли апостола Петра, очищение от прежних грехов является необходимым условием для того, чтобы упомянутые добродетели, духовные качества проросли в человеке. Поскольку, если исходить из Послания апостола Петра, именно необходимость помнить свои грехи является единственным условием, чтобы в человеке совершались изменения, чтобы он возрастал в Боге, возрастал духовно, то, естественно, обойти разговор о том, что свои грехи надо помнить, никак нельзя. Марк Подвижник поднимает этот вопрос и говорит о том, как человек должен помнить грехи и чего при этом он делать не должен.

Вот 151-й абзац:

Прежние грехи, будучи воспомянуты по виду (подробно), повреждают благонадежного. Ибо если они возникают вновь в душе, сопровождаясь печалью, то удаляют от надежды, а если воображаются без печали, то опять влагают внутрь древнее осквернение.

Получается таким образом, что любой образ, памятование о прежде совершенном грехе в подробностях (то есть воображение) вредно. Потому что если эта картинка встает в памяти в подробностях и без печали, то есть мы не содрогаемся от того, что вспоминаем, то она пробуждает те страсти, которые когда-то толкнули нас на совершение этого греха, оскверняет нас. Если же мы памятуем совершенный грех с печалью, то с неизбежностью рождается отчаяние, потому что, в подробностях представляя с печалью этот грех, мы понимаем, что человек, сотворивший это, никаким образом не может быть прощен, спасен, исцелен.

Эта мысль достаточно понятна и принципиальна. Об этом же достаточно подробно говорит в следующем абзаце преподобный Марк. Однако, несмотря на это, бывают такие исключительные события, состояния, что и буквальное, подробное воспоминание о прежде совершенных грехах для человека мудрого и осторожного может послужить к его пользе, ко благу.

Например, человека чрезмерно хвалят, он переживает некую минуту славы; похвала и честь, оказанные ему, слишком велики. Такое в наше время бывает нередко, потому что любое сделанное дело сегодня приобретает слишком большой резонанс, особенно при оскудении духовной культуры многих людей, когда чрезмерная и неразумная похвала захлестывает и человек тонет в этой похвале от людей, от начальства, да еще и от средств массовой информации.

И вот в такое время подробная память о грехе с печалью по контрасту с переживаемой славой спасает от гордыни, помогает прочувствовать, кто ты на самом деле, и соотнести это с теми возвышенными, хвалебными словами, которыми тебя сейчас называют. Таким образом, даже уныние, отчаяние, которое сопровождает воспоминания человека о прежде совершенных грехах, уравновешивается славой. В результате и отчаяние не может захлестнуть человека, и слава не губит его. Человек, немного помолясь, быстро приходит в себя. Таким образом, одно исцеляется другим. Такие случаи вполне возможны.

Сто пятьдесят третий абзац:

Если хочешь приносить Богу неукоризненное исповедание, то не воспоминая по виду (в подробностях) прежних своих поползновений, терпи мужественно последствия их.

Память о прежде совершенных грехах нужна именно для того, чтобы преодолеть встречающиеся человеку скорби и трудности. Для того чтобы преодолеть эти встречающиеся скорби и трудности, вовсе необязательно вспоминать грех во всех подробностях, в этом нет никакой необходимости. Достаточно помнить сам факт нашего греховного поступка.

На самом деле человеческий ум, собранный через молитвенное делание в христианском делании, в аскезе, может легко вспоминать о совершенном грехе, никак не погружаясь в рассматривание его подробностей. Одного опосредованного воспоминания о совершенных грехах достаточно, чтобы ум смирился, чтобы сердце уязвилось. И человеку вполне этого достаточно, чтобы не рассматривать грех во всех подробностях.

И вот это представление человека о том, что сейчас он терпит за дело, и помогает любому человеку преодолеть те скорби и трудности, которые встречаются на его пути: преодолеть обиду, которую ему нанесли, гонение, которому он подвергается, непонимание, которое он встречает в своем окружении. Причем эта сноровка, эта способность человеческого ума таким образом находить основания для любой скорби, для любого переживания, для любой неприятности в событиях прошлой жизни очень целительна для человека. И когда человек привыкает к такому образу мыслей, даже когда память ему ничего конкретно не подсказывает, то есть он не помнит, чтобы делал что-нибудь подобное, привычка так думать помогает ему, и он говорит: «Я, конечно, вроде бы никогда так не делал, но кто его знает… Я такой грешный и испорченный; может, и сделал нечто подобное». И это действительно помогает, исцеляет. Ведь смысл в том, чтобы не обидеться, не впасть в уныние, отчаяние от какого-то переживаемого искушения или события.

Вот, скажем, стоит человек на дороге, голосует. Дождь, мокро, холодно… А машины проезжают одна за другой, никто не останавливается. И вот одна машина особенно неудачно проехала мимо, не только не остановившись, но еще окатив человека с ног до головы грязной водой. Первое движение его, конечно, возмутиться и подумать, что водитель сделал это специально. Но если человек привык к пониманию, к осмыслению, к представлению о том, что все происходящее с ним имеет основание в его собственной жизни, то он, может, и не вспомнит именно такого случая, но зато скажет: «Да, никогда и никого я не окатывал водой специально. Но все ли я помню? Может, такое было когда-то, просто я забыл, не обратил внимания?» Иногда бывает, что память услужливо подскажет: «Да, было такое. Не в таких, конечно, условиях, но было». А может, и действительно не было.

Эта привычка понимать, что раз такое со мной произошло или происходит, значит, есть за что, приводит человека в состояние мира, памяти о Боге. А именно это ему и нужно. Вместо того чтобы стоять и дальше раздражаться, он может перенести это с миром, спокойно, понимая: «наверно, так надо»; или: «наверно, я это заслужил». Хотя, возможно, никакой причинно-следственной связи здесь и нет. Но в данном случае это неважно. Важно, чтобы человек осознал, что эту обиду, горечь, неприятность, которая с ним случилась, нужно как-то нейтрализовать. Не надо зацикливать на ней свое сознание, не надо, чтобы обида, скорбь, неприятности раздавили меня и полностью овладели моими чувствами, моим сердцем, разумом. Память о прежде совершенных грехах помогает этого избежать. Так что это, конечно, благая привычка.

Сто пятьдесят четвертый абзац:

Тяжелые скорби находят за прежде наделанные грехи, принося с собою сродное каждому прегрешению.

Грех, как и болезнь, требует соответствующего врачевания. Если человек в молодости развратничал, то участие в строительстве храма ему  никак не поможет. Если человек был когда-то алкоголиком, то богословские беседы, которые он сейчас ведет, никак ему в этом не помогут. И строить храмы хорошо, и вести беседы хорошо. Но это для другого и по-другому.

Когда человек сознает, что он в детстве вел себя нецеломудренно и развратно, то нужно вернуть потерянное целомудрие, разрушенную чистоту души. Нужно научиться смотреть на девушку как на сестру, нужно вернуть то зрение, которое когда-то было у него, когда он видел в ней просто сестру (или она в нем просто брата), когда не было нечистых мыслей и плотских побуждений, с этим связанных. Надо восстановить эту целостность. Если человек вел себя нецеломудренно, то нужны болезни и скорби тела, нужны скорби, вызывающие слезы, которые очищают душу.

Ведь когда человек, например, обращается к врачу с какой-нибудь болезнью, он хочет получить не просто какое-нибудь лекарство, а именно то, которое вылечит данную его болезнь, а не вообще какую-нибудь болезнь у кого-нибудь.

Поэтому человек, который, например, физически заболел, испытывает тяжелые физические скорби, должен помнить, что когда-то он получал чрезмерное удовольствие, совершая грехи. Ибо и похоть, и аборты, и алкоголь, и лень – это все по преимуществу телесные грехи. Поэтому для того, чтобы исцелиться от этих прежде совершенных грехов, тело должно особенным образом поучаствовать в исцелении, в очищении от этих самых грехов. Наслаждался беззакониями – теперь мучайся.

Это не наказание. Хотя что, собственно, плохого в самом наказании? Мы знаем из Священного Писания: кого Бог любит, того и наказывает (см. Евр. 12, 6). Но это все равно не наказание. Это лекарство, чтобы душа, принимая ту скорбь, которую посылает ей Бог, вспоминая о совершенных прежде грехах, очистилась от того, что привело ее, душу, к тому или иному греху, чтобы она очистилась от гордыни, самомнения, самоугождения, от самоволия, то есть от того, что является духовной причиной всякого греха.

Покоряя свое тело болезни, смиряясь перед скорбными обстоятельствами – финансовыми, социальными, психологическими, человек даже абстрактно, отвлеченно вспоминает о том, что грехи какие-то были, что надо же как-то пострадать и что-то за них понести. В этом терпении он обретает и смирение, и ведение о самом себе. Он начинает действительно вспоминать о тех грехах, которые давно забыл, и приносит покаяние, очищается от них. И он идет дальше и глубже, в конце концов понимая, что именно непокорность, сластолюбие, самоугодие, своеволие и были причиной всех его грехов. И он плачет, сокрушается об этом, просит исцелить душу. Таким образом, скорбь и болезнь, посланная Богом, является лекарством, исцеляющим человека от гордыни и приводящим его к смирению.

Записала Инна Корепанова