Читаем Добротолюбие. Выпуск от 11 мая

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать наставления святого преподобного Иоанна Кассиана Римлянина. В прошлый раз в контексте разговора о борьбе со страстью чревоугодия, как его ведет Иоанн Кассиан, мы говорили, что подвиг христианину насущно необходим. В последнее время, как мы уже отмечали, людей, понимающих необходимость подвига для христианина, становится все меньше даже внутри собственно христианской традиции. Все больше и больше появляется людей, которые утверждают, верят и всерьез говорят о том, что христианин – человек, который не должен себе ни в чем отказывать, потому что любое ущемление своих желаний, своих «хотелок», своих устремлений приведет к унынию. А уныние – это тяжело, плохо, больно, неприятно, поэтому надо против всего этого бороться, надо делать все, что приводит к довольству, радости и веселью, а значит –ни в чем себе не отказывать.

Мы говорили, что по сути своей это совершенно не христианская установка. И ключевыми для этого являются свидетельства Послания апостола Павла к Галатам: «те, которые Христовы, плоть свою распяли со страстьми и похотьми» (см. Гал. 5, 24). И мы говорили, что плоть не есть наша собственно телесность, а есть источник страстности в нашем естестве, которая пронизывает и волю, и душу, и ум, и сердце и отравляет собой и телесные наши проявления. Вот с этой плотью (не в смысле с теми только страстями телесными, но с плотью как со страстями духовными и душевными) человеку надлежит бороться, противостоя своим испорченным желаниям, похоти плоти, похоти очес и гордости житейской методично, целостно во все дни своей жизни.

Против этого часто возражают, как бы утрируя это; играя словами, создают такой образ: «Если я съем кусочек хлеба с икрой, лишнюю баранку, не вовремя куличик, пряник, бутерброд или гамбургер, то неужели сразу попаду в ад?» Естественно, нет. Никто никогда не попадет в ад не только за то, что съел баранку, но даже если он Великим постом съест солидный кусок сала или мяса. Даже в этом случае в ад никто не попадет. За это не попадет.

Тем не менее важно всмотреться, что подразумевается под этим методичным, повседневным распятием своей плоти со страстьми и похотьми. В том же Послании к Галатам есть две фразы, на которых мы немного остановим свое внимание. Во-первых, малая закваска заквашивает все тесто (Гал. 5, 9). Второе: плоть желает противного духу, а дух – противного плоти (Гал. 5, 17).

Мы видим: эти два высказывания создают очень четкую картину. Конечно, за один кусок мяса никто не будет наказан, никаких прещений за это не будет. Но в целом из этих маленьких отступлений складывается привычка, складывается традиция, складывается страсть. Человек действительно в унынии, печали, тоске, что очень часто бывает связано с Великим постом, по той причине, что не имеет друга, тем более духовника, не имеет навыка борьбы со страстями, не имеет очень многих каких-то необходимых духовных составляющих, впадает в тяжелое уныние и в этом унынии достает пачку вкусных пельменей, варит и съедает. Ничего страшного в этом нет, никаких проблем – развеселился, утешился, и все.

Но ведь проблема не в том, что он съел пельмени, а в том, что он так привык выходить из кризиса. И чем тогда это отличается от любого алкогольного, наркотического, страстного опьянения? Теперь всякий раз, когда у человека будет тоска и уныние, он будет есть пельмени или какие-то другие вкусные мясные вещи. На какое-то время он уныние будет бороть, а потом уныние будет все чаще, а мясо будет помогать все меньше. Дело не в мясе. Дело в том, что уныние по-прежнему будет составляющей жизни человека. Он будет унывать постоянно, и пусть хоть каждый день он будет вкушать вкусные вещи, они не смогут его утешить, они не помогут победить его уныние, потому что требуется более серьезный прилив удовольствия, а не только тот, который получает человек от вкусно приготовленной пищи. Он будет искать этих удовольствий, потому что по-прежнему бороться с унынием не умеет. Он будет искать и найдет эти удовольствия на путях блудной страсти, или гневной страсти, или алкоголя, или наркотиков, не важно. Важно, что он на этом пути будет и дальше ублажать себя удовлетворением страстей и получением удовольствия от удовлетворения страсти вместо того, чтобы посвятить себя Богу и в Нем одном искать утешение как в Источнике жизни. Вот ведь что важно.

И мы знаем такие примеры. Каждый человек, проживший чуть больше двадцати лет на свете, знает, как это работает, хотя бы на собственном печальном опыте и примере. Он знает о том, как постепенно попадает в зависимость от страсти и вырваться уже из нее не может, становится рабом этой страсти. Когда-то в рамках уныния он это сделал, удовлетворил свою страсть, а потом начинает делать это более и более часто и в конце концов втягивается очень сильно.

Вот об этом идет речь, когда человека призывают распять свою плоть со страстьми и похотьми. Если он будет методично, всегда распинать собственные желания, собственные страсти, делать это на регулярной, постоянной основе, используя опыт святых отцов, используя опыт Церкви, используя опыт, почерпнутый из общечеловеческой культуры, он будет пытаться найти иные источники, которые помогают рассеять печаль уныния, и будет себя насыщать этим, а не удовлетворением страстей, и в конце концов он победит ту или иную страсть и научится жить, находя в Боге источник своих радостей, утешения, черпая все необходимое для того, чтобы побороть ту печаль и то уныние, которые естественно неизбежно человека здесь борют.

Или человек перестает этому сопротивляться, перестает с этим бороться, перестает себя распинать, и тогда желания заполняют все его существо, и он никогда не может их насытить, насыщая их все больше и больше, отдавая этому насыщению страстей все больше и больше. Когда-то ему все равно надо будет остановиться и начать путь назад.

Об этом идет речь. О том, что ничего маловажного, незначащего в жизни нет. Ты можешь уступить один раз страсти, можешь уступить второй раз. Но если за это время никак не осознал, не понял, не нашел способ противодействия страстям, каким-то образом способа выхода из уныния с помощью Бога, то ты погибнешь. Вот в чем беда.

А если, превращая все в фарс и комедию, говорить, что за какой-то один кусок хлеба, не вовремя съеденного, кто-то попадет в ад, конечно, это не что иное, как просто неудачная шутка. Никто никогда не попадет в ад за то, что чего-то сделал или чего-то не сделал. Ни за какой поступок, даже самый страшный, или за что-то несделанное самое великое человек не попадет в ад. Человек попадает в ад только потому, что он не любит своего Бога, он не познал Его, не нашел в себе никаких сил, чтобы возлюбить Бога, никакого желания, чтобы Его возлюбить. Вот это является катастрофой. А борьба со своими страстями всего лишь некий антураж, на котором эта любовь к Богу как-то проявляет себя и реализует.

Кроме того, важно понимать, что все христиане проходят через таинство Крещения. Совершая крещение, они посвящают себя Богу, отрекаются от всех дел зла, от всей гордыни, от всех страстей. И обязуются быть Богу послушными. Поэтому для них любое непослушание Богу, любое угождение себе, а не Богу, исполнение своей воли, а не Божьей ими самими воспринимается как предательство. Не потому, что Бог считает это предательством (Бог милует и прощает), а потому, что они сами, сознательно давшие клятву Богу, считают это предательством. На самом деле разница в этом.

Есть и крещеные люди, которые ничего не чувствуют. И когда таким говоришь: «Что ж ты, брат, заповедь нарушаешь?» – они отвечают: «Ну, нарушил один раз. Со мной из-за этого что-то будет? Ну, второй раз нарушил. Ну, десять раз я нарушу заповедь, сто раз, неужели Господь не сможет меня простить?» Это состояние людей, которые крещеные, но не понимают, что они сделали, для чего, какие слова говорили, какому  Богу служат. Эти люди хотя и формально крещеные, но, по существу, отчужденные от Бога, они к Нему даже еще и не приближались.

А есть люди крещеные, которые осознали степень своего отречения от зла и страстей и искренне устремились к Богу. И не потому, что кто-то приходит и говорит, что они что-то нарушили (или Бог им говорит, что они что-то нарушили), они сами не могут найти себе места от того, что клятву свою нарушили, слово, данное Богу, нарушили, любви к Нему не имеют, а живут только угождая себе, а не Богу. Вот это состояние рождает подлинное покаяние, и в этом состоянии люди начинают осуществлять те слова, о которых мы уже говорили: распинать свою плоть со страстьми и похотьми. Не потому, что кто-то им это сказал, а таким становится устремление их собственного сердца. Они иначе не хотят жить.

Тридцать седьмой абзац:

Не внешнего врага надобно нам бояться; враг наш заключен в нас самих. Почему и ведется в нас непрестанно внутренняя война. Одержи мы в ней победу, – и все внешние брани сделаются ничтожными, и все станет у воина Христова мирно, и все ему покорно. Нечего будет нам бояться врага совне, когда то, что есть внутри нас, быв побеждено, покорится духу. Не должны мы верить, что нам, для совершенства сердца и чистоты тела, может быть достаточен один тот пост, который состоит в воздержании от видимых яств. Нет, к сему должно присовокупить еще и пост души. Ибо и она имеет свои вредные яства, от коих, отучнев, впадает в обрывы сладострастия, и без обилия телесного питания. – Осуждение ее есть пища, и притом преприятная. Гнев также ее есть пища, хотя не так легкая, а подчас вредная, и даже смертоносная. Зависть есть пища души, ядовито повреждающая ее соки и непрестанно мучащая ее – несчастную счастливыми успехами других. Тщеславие ее есть пища, которая на время услаждает ее приятным вкушением, а после делает пустою, обнаженной и лишенной всякой добродетели, и оставляет бесплодною и не способною приносить плоды духовные… не только лишает воздаяния за безмерные труды, но и привлекает большие наказания. Всякое похотствование и блуждание сердца непостоянного есть некое пасение души на своего рода пастбище, питающее ее вредными яствами, небесного же хлеба и твердой пищи делающее непричастною. Почему в святом пощении нашем удерживаясь от всего этого, сколько сил есть, мы сделаем целесообразным и благоплодным соблюдение телесного поста. Ибо утруждение плоти, быв соединено с сокрушением духа, представит приятнейшую Богу жертву и устроит достойное Его святости обиталище в чистых и благоукрашенных сокровенностях сердца. Но если, постясь телесно, мы будем опутываться пагубнейшими страстями душевными, то никакой не принесет нам пользы измождение плоти, когда при этом оскверненными остаемся в драгоценнейшей нашей части, когда т.е. мы бываем неисправны тою частью нашего естества, которая собственно соделывается жилищем Святого Духа...

Конечно, мы все слышим эти слова. Всякий раз, когда мы начинаем Великий пост, почти всю первую неделю слышим напоминания о том, о чем здесь говорит Иоанн Кассиан, только сказал он это задолго до того, как была написана Постная триодь. «Постясь, братья, телесно, постимся и духовно» – стихира из первой недели Великого поста. «Пост – не оставление брашен только предполагает, но и…» – и перечисляется определенный вид душевных и духовных добродетелей. Церковь свидетельствует в начале Великого поста, что смысл поста не в том, чтобы поститься телесно, но в том, чтобы к телесному посту присовокупить и пост духовный. Пост, который состоит только в ограничении употребления той или иной пищи, никому не нужен, он совершенно бессмысленный, его справедливо было бы назвать диетой, а не постом, потому что пост есть участие в нем всего человека: и душевного, и телесного. И если душевный человек не принимает участия в постном подвиге, то и телесный вменяется ни во что, его как бы нет. Это общее место, и в рамках великопостных текстов мы изрядно об этом говорили, слышали об этом, и каждый может, вновь и вновь вслушиваясь в слова богослужения, вспомнить о том, что телесный пост сам по себе не стоит ничего без поста духовного.

Но все-таки, исходя из этого прочитанного отрывка, мы хотели бы несколько акцентов расставить или несколько важных мыслей при этом подчеркнуть.

Вот такой образ приводит здесь Иоанн Кассиан: как некоторые продукты утучняют тело, так и душа утучняет себя тем, что питается страстной пищей. Вот он перечисляет осуждение, гнев, зависть, тщеславие – это все те «продукты», та «пища», которая, будучи вкушаема душой, приводит ее к утучнению. Душа становится тучной, не той легкой, которая устремляется к небесам, а тучной, которая уже не как воздушный шарик, а как гантеля, как гиря, она падает на землю и подняться уже не может. То есть душа дебелеет, становится тяжелой, она не способна подняться, потому что питается самой вредной пищей.

Для человека любой пост должен быть такой картиной, которая показывает: как я сейчас пощусь телесно, отказываясь от любимой приятной пищи, так же должен поститься душевно, отказываясь от приятной пищи, возбуждающей во мне страсти. То есть: как я, например, не вкушаю мясо, так должен в течение поста не вкушать осуждение. Как я не вкушаю сейчас молоко, которое очень мне нравится и очень полезно для меня, так же не буду вкушать и гнева, я буду стараться сохранять себя в кротости и смирении. Если этого в нас не происходит, если мы понимаем, что такое телесный пост, но совершенно не хотим никак вдаваться в пост душевный, то это говорит о том, что мы все наше делание перемещаем во внешнюю область, живем во внешнем подвиге. А это значит, что мы фарисеи, мы фарисействуем, исполняя только телесный пост. И значит, то главное предостережение Иисуса Христа беречься закваски фарисейской (см. Мф. 16, 6) мы не исполняем. Для нас это состояние очень и очень плачевное, ибо самое страшное проклятие Христос изрекает именно в сторону людей, соблюдающих внешнее благочестие, внешний подвиг.

Записала Инна Корепанова