Читаем Добротолюбие. Выпуск от 11 февраля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника. Обратимся к 182-му абзацу (из «Двухсот глав о духовном законе»):

Внедрившиеся в существо ума образы бывают злее и властнее чисто мысленных, но сии последние предваряют их и бывают их причиною.

Здесь говорится о роли воображения в развитии страсти, вернее – о зловредной способности воображения. Мысль – как она есть – не столь значительна, не столь заметна. В наше сознание входит огромное число мыслей. Промелькнула и погасла какая-нибудь мысль, как падающая звезда. Как пыль, которой мы дышим, проходит через наши легкие, и каким-то образом, каким-то чудом удается нашим легким все это переварить, добыть из всего этого вещества, необходимые для нашего организма. Так и мысли: мы их не замечаем – как пыль, носящуюся в воздухе. Казалось бы, они ничего из себя не представляют. Просто некий помысел, образ  легко прикасается к нашему сознанию, он никак не оформлен, не осознан; просто промелькнул, и мы его не помним.

Но горе человеку, если он в этот момент подключает воображение. Тогда мысль, попавшая на эту подходящую почву, в этот плодородный слой воображения, начинает обретать зримые черты, оформляться как некий образ, становится осознаваемой и пробуждает вполне определенное желание. Это всего лишь воображение, но мы вожделеем то, что воображаем. Воображение является очень странным орудием нашего сознания, мы с помощью воображения придаем формы и осознанность, конкретные черты, образы тому, что нам приятно. Воображая, мы все более и более прилепляемся к этому сердцем, начинаем это вожделеть.

В результате поначалу случайно промелькнувшие мысли, падая на почву воображения, обретают конкретные формы, и человек начинает испытывать к ним вожделение. Вроде он перестал воображать, вернулся к работе, занимается неким делом, идет куда-нибудь, что-то делает. Но одна мысль, промелькнувшая в сознании, вдруг, снова падая на почву воображения, мгновенно обрастает образами и пленяет сердце человека. Он вообще думал не об этом, он шел в магазин, ему надо было срочно купить, скажем, какое-то лекарство от головной боли. Но неожиданный образ, мысль, воспоминание, о котором он грезил, то, что он воображал, над чем он трудился много дней тому назад, вдруг вспыхивает и захватывает все его существо. И он возвращается из аптеки больным, ему хочется удовлетворить свою страсть. Такое случается часто.

Скажем, человек давно не пьющий, но допустивший в свое сознание этот маленький, коротенький мыслеобраз, через пять минут уже охвачен жгучим желанием выпить и никакой силой не может остановиться. Даже если все закрыто, уже три часа ночи и он в глухой деревне. Казалось бы, проще простого остановиться и перенести все на завтра. Но он не в состоянии, не может найти покоя. Это явление показывает, как вредно для человека воображение, связанное с той или иной страстью.

Или другой пример. Казалось бы, невинное дело: парень влюбился в девушку. Но она не отвечает ему взаимностью. Но он ходит и думает о том, как они будут вместе, как им будет хорошо, как они будут держаться за руки, вместе стоять под падающими сверху снежинками или ходить среди благоухающего вишневого сада, как он подарит ей розы, как они пойдут купаться на реку или будут кататься на лодке. Он мечтает об этом, он создает в своем воображении разные образы и страстно желает быть именно с ней.

Допустим, этот человек даже целомудренный – и никаких блудных мечтаний в его стремлении быть с этой девушкой нет. Он просто мечтает, как будет с ней. И вот он ходит, переживает это. И может переживать очень долго. Девушка уже вышла замуж, у нее уже дети. А он никак не может выбросить из головы эту свою мечту, потому что несколько лет ее лелеял. Он не может представить на ее месте другую девушку, он привык к этой.

Ему бы надо от всего этого отречься. Выбросить все это из головы и начать жить реальной жизнью, найти другую девушку, с которой он мог бы создать семью. Но ведь это целый мир, в котором он жил много лет. Если он сможет это сделать, то для него это будет очень болезненно, обрушится его внутренний мир. Крушить, ломать привычные мечты больно. Но бывает, что человек выздоравливает и может быть счастлив с тем, кому он действительно предназначен Богом, безо всякой мечты.

Но если он не сумеет преодолеть эти мечтательные образы, то может всю жизнь прожить, даже не претендуя реально на то, о чем мечтает, просто живя прошлым. Как непонятый, непризнанный. Находя в этом определенное чувство удовлетворения, гордясь и услаждаясь тем, что он не такой, как все, он хранит верность своей единственной возлюбленной.

Например, пожалуй, самый известный поэт эпохи Возрождения Франческо Петрарка именно за счет этого стал известным, он именно так и делал. Он все свои сонеты посвятил женщине, с которой не жил, с которой не мог жить, потому что она была замужем. Но он создал воображаемый мир. И он жил в этом мире сам и погружал в него всех читающих его стихи. Все восхищаются его верностью, целомудрием, иногда, быть может, мнимым, восхищаются его удивительной любовью, но это всего лишь плод воображения, в реальности ничего этого не было.

И вот эти пароксизмы воображения очень вредны для человека. Они очень полезны порой бывают для искусства, но крайне вредны для созидания человеческой жизни в Боге, потому что Церковь есть столп и утверждение истины, и здесь очень важно всегда пребывать в истине и соответствовать ей.

Может показаться, что подобное действие воображения играет особую роль как раз в блудных грехах человека. Ничего подобного, особенно в последнее время. Когда эту функцию воображения берет на себя Интернет, человеку вообще не надо ничего воображать. Любые безобразия он может просто увидеть. И не эта сфера на самом деле является самой опасной для человека, да и раньше была не самой опасной.

Сейчас не плотские, блудные грехи, совершаемые поначалу в воображении, в наибольшей степени страшны для человека, а обида и гнев. Потому что именно когда человек обижен и постоянно воображает свою обиду, постоянно рисует соответствующие образы, то выйти из этого состояния бывает для него почти невозможно. Всегда приятно сознавать свою обиженность, думать, что ты в жизни не принят, не понят.

И вроде бы человека только что вывели из этого состояния, он смеется, радуется. И, в принципе, живи, все же хорошо! Но тут же мысль о том, что его когда-то, лет пятнадцать назад, обидели, снова расцвечивается яркими красками сознания. И он снова принимает мизантропический вид и не готов ни веселиться, ни радоваться жизни, а именно воспринимает все как обиженный человек, настолько ему приятно сознавать, что весь мир ему должен.

Для человека, культивирующего гнев или обиду, воображение играет самую плохую роль. Понятно, что для исцеления от этого нужен очень большой труд и очень серьезный подвиг.

Не воображение плохо. Раз Бог создал человека со способностью воображать, значит, это неплохо. Но воображение должно пройти через крест и благодать так же, как все в человеке, оно должно быть освящено и просвещено. Воображение может быть очень сильным оружием, помогающим человеку в трудностях его земного бытия. Ведь картины, описывающие нам Царство Божье, взывают к нашему воображению. Картины, описывающие вечные муки, взывают к нашему воображению. Притчи, которые рисует Христос, взывают к нашему воображению. Именно силой воображения мы можем представить себе и десять дев, и званых на браке, и Страшный суд – это все работа нашего воображения. К нему обращается Христос, чтобы мы с помощью этой силы могли удержать себя на пути ко спасению. И воображение может быть использовано для созидания человека. Но его нужно посвятить Христу, освятить Святым Духом.

Если же этого не произойдет, если наше воображение пребудет не освященным чтением слова Божьего и молитвой, неуврачеванным, нецеломудренным, то тогда оно сыграет с нами самую злую шутку, потому что замкнет нас в пределах нашего собственного сознания, когда мимолетная мысль бывает способна породить в нас настоящий всплеск эмоций и переживаний, создать внутри нас страстный мир, в котором мы герои, в котором мы несправедливо обиженные, непонятые, непринятые, неудовлетворенные и так далее. На это нужно обратить внимание каждому человеку: мысль прежде всего должна встречаться не с воображением, а с молитвой, чтобы не будить лихо, пока оно тихо.

Сто восемьдесят шестой абзац:

Совесть есть естественная книга (велений Божьих): деятельно читающий оную получает опыты Божественного заступления.

Совесть – книга воли Божьей. Очень интересно пишет преподобный Марк Подвижник. Причем это «естественнонаучная» книга, то есть естественная книга воли Божией, в отличие от сверхъестественной книги той же воли – Священного Писания. То есть речь идет о естественном нравственном законе, как он звучит, например в Евангелии: Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними (Мф. 7, 12). О значении естественного нравственного закона в жизни каждого человека очень подробно и ярко говорит и апостол Павел в первой и второй главах Послания к Римлянам.

Таким образом, получается, что совесть очень нужна человеку именно для научения его путям Божьим. Совесть обычно говорит нам о некоем минимуме справедливости. Совести недостаточно для милосердия, но вполне достаточно для справедливости.

Парадокс как раз в том, что многие люди, ищущие и говорящие о справедливости, как правило, бывают несправедливы. Большинство, нельзя сказать, что все, но огромное большинство людей, говорящих о справедливости или ищущих ее, на самом деле несправедливы.

Несправедливо, например, то, что многими людьми накоплено богатство. Действительно, это так. Но взять это несправедливо накопленное богатство, отнять у них и присвоить себе или раздать другим людям будет столь же несправедливым, просто об этом никто не задумывается. Или, скажем, несправедливо будет судить власть, если ты сам никогда во власти не был, никакого опыта управления не имеешь или, сверх того, не смог достичь успеха даже в собственной семейной жизни. Это будет несправедливым: судить о власти, если у тебя самого неправильный, неуспешный опыт руководства даже своей семьей.

Обычно об этом никто не говорит. Справедливость ведь хороша только как тезис, как лозунг, реально жить по справедливости очень сложно, трудно. Но обычно многие люди просто не задумываются, даже не понимают, насколько это трудно.

Вот, например, Сам Христос. К Нему привели женщину, взятую в прелюбодеянии. И Он не бросает в нее камень. Это милосердие. Но то, что люди не бросили в нее камня, – это справедливость. И Христос именно к справедливости взывает, потому что каждый из желающих бросить имел тот же грех, за который и его можно было бы побить камнями. То есть если ты хочешь, чтобы с кем-то поступили справедливо, значит, ты должен требовать, чтобы та же справедливость была применена и к тебе. Это очень тяжело.

Конечно, мы все пылаем, как нам кажется, справедливым гневом в отношении какого-нибудь негодяя, не очень задумываясь над тем, что по Божьим, человеческим и государственным законам за некоторые наши провинности наказание должно быть не меньшим, а иногда и большим! Если мы жаждем наказания для какого-то негодяя, то должны требовать наказания и для себя, потому что этого требует справедливость.

Об этом много написано во Второзаконии. Также на эту тему много писали разные мудрецы древности, будь то Конфуций или другие авторы, которые тоже говорят, что человек должен быть справедливым, но это очень трудно.

Для нас же важно именно то, что мы не можем прийти к христианскому совершенству, минуя вот эту самую естественную праведность, естественный нравственный закон. Мы не можем прийти к совершенству, минуя справедливость. Мы не можем научиться молитве, приобрести высокие духовные дары, минуя жизнь по совести, то есть, попросту говоря, жизнь по справедливости.

Именно это, между прочим, объясняет успех христианской проповеди в среде иудеев в первые часы, дни, месяцы бытия Церкви после сошествия Святого Духа на апостолов. Именно потому, что они не то что долгие годы, но долгие столетия неизмеримыми и очень суровыми скорбями приучались к тому, чтобы быть справедливыми, учиться соблюдать нравственный закон. Поэтому когда пришла благодать, они действительно смогли ее принять и принести эти благодатные дары.

Мы же пытаемся взойти к духовному совершенству, перескочив через многокилометровые ступени обыкновенной житейской нравственности, праведности. Именно поэтому для нас очень часто восхождение к совершенству, к любви, к молитве представляется невозможным и действительно невозможно.

Что такое разделить хлеб с голодным? Это справедливость. У меня есть еда, у человека, рядом со мной живущего соседа, ее нет. Справедливость требует, чтобы я разделил хлеб с этим человеком. Чтобы я одел нагого, если у меня есть одежда. Чтобы я не смотрел на чужих женщин, когда у меня есть жена. Этого требует простая справедливость.

Про каждый из этих случаев можно сказать многими словами о справедливости из классиков отечественной мысли. Можно сказать так, как говорит Христос: каждый из нас хочет, чтобы его жена не смотрела на других мужчин, ну и веди себя так же. Каждый из нас хочет, чтобы, когда он окажется раздетым, его кто-нибудь одел. Так иди и одевай других. Каждый хочет, чтобы, когда он будет голоден, его накормили; так иди и накорми страждущих. Это всего лишь справедливость. Здесь нет христианского совершенства, это обыкновенная человечность. Но мы и к этому не готовы.

Именно это показывает нам путь Промысла в жизни людей, народов, эпох и, разумеется, в нашей собственной жизни. Знание о том, что есть нравственный закон, и о том,  как мы по-человечески, по справедливости должны поступать, помогает понять, что происходит с нами, что происходит порой с окружающими нас людьми. И мы понимаем, что нам делать в каждой конкретной ситуации.

Например, человек, ищущий волю Божию, с неизбежностью, с неотвратимостью понимает, что начинается эта воля Божия с того, чтобы поступать справедливо по отношению к родителям, к жене, к детям, к друзьям, к стране. И это понимание обрисовывает определенный путь деятельности, показывает, что конкретно следует сейчас делать. Если я мужчина, то должен работать, потому что мне нужно кормить семью. Если я женщина, то должна готовить, помогать мужу; если есть возможность, есть силы, то тоже зарабатывать деньги, кормить семью. Если муж и жена оба работают, то, разумеется, они делят все хозяйственные нагрузки пополам, потому что этого требует справедливость. Если, скажем, у них ребенок в чем-то нуждается, то, разумеется, они по справедливости должны о нем заботиться. По той же причине и о родителях следует заботиться. И так далее...  

Когда человек понимает, что есть этот естественный нравственный закон и есть долг, который он по справедливости должен кому-то отдавать, о том, что ему делать, вопросов не возникает. И когда человек начнет исполнять эти обычные, естественные, справедливые требования, то увидит, что и воля Божия ему обрисовывается более-менее ясно. Важно видеть это, понимать это, жить этим.

Но в том  и дело, что в наше время, хотя жестокости стало существенно меньше, несправедливости стало намного больше. А к правде Божьей взывает не жестокость людей, а их несправедливость: когда отец бросает ребенка, когда жена бросает мужа, когда муж не кормит свою семью, когда дети не заботятся о родителях, когда отнимают у слабого все, а перед сильным заискивают, когда, получив бесплатное образование за счет страны, народа, государства, люди используют это образование для того, чтобы зарабатывать деньги лишь для себя. И так далее.

Именно несправедливость взывает к правде Божьей. Бог восстает против всякого рода несправедливости гораздо больше, чем, например, против жестокости, потому что жестокость – это всего лишь немилосердие, а несправедливость – это попрание устоев мироздания.

И когда человек научится поступать справедливо, то есть соблюдать естественный нравственный закон, только тогда он сможет научиться и молитве, и любви, и милосердию. Это не значит, что справедливость выше милосердия. Это значит: для того чтобы достичь милосердия, надо сначала научиться быть справедливым.

Записала Инна Корепанова