Беседы с батюшкой. Книга протоиерея Сергия Вогулкина "Понять чужую боль"

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает протоиерей Сергий Вогулкин, доктор медицинских наук, профессор.

– Мы планировали встретиться в этой студии еще полгода назад, но все как-то не получалось, тем более что и повод был прекрасный – двадцать лет, как Вы в священническом сане (в этом году отметили, весной). От всей души Вас поздравляю! Я думаю, что и наши многочисленные зрители тоже присоединятся с самыми теплыми пожеланиями и словами. Во-вторых, конечно, поговорим о Вашей новой книге. Даже мы будем говорить не о ней, а на основании ее. В том числе и побеседуем о том, чему она посвящена. Книга называется «Понять чужую боль». Она обращена прежде всего к сестрам милосердия, насколько я понимаю, но не только к ним.

– Да, эта книга родилась из тех бесед, которые мы проводим с сестрами милосердия. Свердловский областной медицинский колледж готовит сестер милосердия, поэтому я как раз преподаю у них эту часть, духовную. Из бесед, которые мы проводили уже несколько лет, и родилось это, по сути, учебное пособие, состоящее из двадцати бесед, которые мы проводили с сестрами милосердия в процессе их обучения.

– Сестры милосердия, эти женщины, которые приходят туда, в этот колледж,  необязательно обладают элементарными медицинскими знаниями. И вот Вы говорите о боли, а ведь болезнь – это зачастую боль; боль и болезнь – практически синонимы, понятия, которые идут вместе. Как Вы объясняете им, что такое…

– …что такое болезнь?..  Вы знаете, сейчас есть такое выражение – здоровый образ жизни. Это очень интересно. Серафим Саровский говорил, что здоровье – это подарок человеку от Господа. Но этот подарок не всегда бывает полезен. Человек так устроен, что он согрешает, нарушает законы Божьи, ведет жизнь не такую, какую полагается вести человеку православному, человеку, знающему о Боге. Из этого и рождаются болезни. Серафим Саровский прямо говорит, что болезни нам полезны. Они нас дисциплинируют в этой жизни, заставляют думать над тем, как мы живем, заставляют исправлять те прегрешения, которые мы совершаем. Вот это очень понятно становится для сестер милосердия, которые еще, может быть, только в первый раз слышат о болезнях. Мы не говорим о происхождении болезней и так далее, но вот это понимание того, что болезнь является в большей степени результатом нашей жизни, дается им сразу, и они очень хорошо это воспринимают. Они сразу уже ориентированы на такое понимание болезни, православное понимание: что это не как наказание, но как путь к исправлению.

– Следующий вопрос вытекает из этого рассуждения. Человек понимает, что такое болезнь, но при этом как может сестра милосердия помочь человеку, который болеет, имея самые элементарные знания о медицине?

– Это сестры, так скажем, по диплому, это сестры по уходу. То есть они обладают навыками ухода за больными. Но это только малая часть. Самое главное – они несут больному слово. То, чего наши больные сейчас лишены. Врачам некогда, медсестрам некогда. Поговорить с больным некому. Слово всегда в медицине представлялось очень ценным, важным средством лечения. Поговорить с больным человеком опытному врачу, специалисту – это уже очень большое дело, особенно сочувственно. Сейчас этого практически нет. С больными мы «разговариваем» посредством рентгена, лабораторных анализов и так далее. То есть поговорить с человеком по душам некому. У сестер милосердия самая главная возможность,  задача – поговорить по душам. Поговорить о том, что действительно тревожит человека, утешить его, успокоить. И конечно, когда человек болен, в нем просыпается внутренняя тревога – а что делать-то? Если болезнь явилась следствием той жизни, которую мы ведем, то что делать в этом случае, как исправить то, что мы делаем? В этом тоже сестры милосердия помогают больным. Они их настраивают на духовный лад. Они им помогают приблизиться к Богу, открывают для них возможность излечения. Не выздоровления, а именно излечения, то есть составления гармонии человеческого тела, души и духа. И когда человек это понимает, то у него столько возможностей вернуться обратно к жизни! У него исправляется настроение. И он с терпением относится к той болезни, которую несет. У него появляется хорошая перспектива исправить свою жизнь.

– Кстати, Вы в книге пишете, что сестры милосердия в том числе могут дать святую воду болящему. В чем тогда сила этой воды? Самое главное, как объяснить это человеку, который, может быть, впервые о Боге-то услышал от этой сестры милосердия?

– Святая вода, конечно, великая вещь, великая и замечательная. Господь создал воду для человека, чтобы он жил, чтобы он ее употреблял, пил. Но, к великому сожалению, человек своим поведением, своей жизнью уже так испортил воду, которая на поверхности! Сейчас трудно найти чистое озеро, реку. Сейчас основная, наиболее чистая вода находится под землей – это родники, артезианские скважины, та вода, которая изливается из самой глубины. Освящение этой воды как бы уже состоялось. И конечно, мы еще дополнительно ее освящаем. Эта вода, по мнению ученых, по исследованиям, обладает необыкновенными свойствами. Когда она попадает в тело человека, то очищает прежде всего кровь. Феофан Затворник говорил, что наши страсти, наши грехи портят кровь в нас, он прямо на это указывал. Так вот, святая вода, попадая в сердце, разносясь по всему телу, очищает эту кровь, делает ее невосприимчивой к различным болезненным компонентам, выводит то, что есть в нашей крови, а одновременно и в нашей душе, ту грязь, которая накапливается в организме человека. В этом ее огромная сила. Поэтому святая вода, поданная сестрой милосердия, – это лекарство практически от всех болезней, но прежде всего от душевного угнетения. Человек принимает ее с радостью, с молитвой, и уже одно это приносит ему огромное облегчение. Поэтому святая вода в руках сестры милосердия – это великое лекарство.

– Вы в своих беседах поднимаете много важных проблем. Среди них особенно интересна для людей более молодого возраста, наверное, проблема клонирования, потому что об этом очень много, особенно раньше, говорилось. Я помню, еще десять-пятнадцать лет назад очень много об этом говорилось. Сейчас разговоры поутихли, но между тем считаете ли Вы вообще возможным клонирование человека, как лично Вы к этому относитесь как человек в священном сане, как просто человек-обыватель, как профессор медицины?

– Сейчас установилось такое отношение к клонированию: подождем, посмотрим, а вдруг?.. А что будет?..  Вот такое ожидание. Возможности биологии, генетики настолько велики, что, в принципе, клонирование как таковое уже идет, уже возможно. Клонирование не целиком человека, но клонирование отдельных тканей, органов человека. Это на сегодняшний день представляется реальной вещью. Возможно ли клонирование человека? Если говорить о плоти человека – наверное, это возможно. Но тут возникает очень важный вопрос: что это будет за плоть? Кто будет этот человек? Человека создал Господь. Мы знаем, что Бога называют изрядным Художником, то есть это высочайший Художник. Его произведение неповторимо.

– Кстати, обратил внимание, это выражение Вы тоже используете – «изрядный Художник».

– Да, это есть в псалмах, есть в молитвах. Изрядный Художник – это Творец. Вот представьте себе, что какой-то известный великий художник написал свою картину. Любого из художников возьмите в истории, не имеет значения. Как нам увидеть эту картину? Мы делаем копии с нее и рассылаем по всему миру. И через копии мы как бы видим эту картину. Но копия и истинная картина – это далеко не одно и то же. В чем ценность того произведения, которое было создано этим гением? Она в его индивидуальности. Она неповторима, потому что он вложил туда частицу своей души. Что делает копиист? Какова вообще цена копии? Бумага, холст, краски, труд. Вот и все. То есть, по сути дела, копиист – ремесленник. Он просто пытается повторить то, что сделал гений. Мне кажется, аналогичный случай имеет место и здесь. Человек создан прекрасным, он создан Господом. Копия этого человека ни в коей мере не будет отражать полностью этого творения. Мне кажется, что, конечно, это будет несчастный человек, если можно его так назвать. Потому что он не будет иметь души скорее всего. Душа вложена в человека Господом. А в человека, который создан человеком, нельзя вложить душу. Кто в него вложит душу? В этом смысле, конечно, клонирование очень опасно и, по-моему, бесперспективно.

– А почему оно тогда так захватывает умы людей?

– Хочется попробовать себя как творца.

– А это не желание стать равным Богу?

– В какой-то мере да, конечно. Но это бессмысленное совершенно желание. Надо заранее знать, что это совершенно бесполезно, это невозможно сделать, потому что все, что создано вокруг нас, создано из ничего. Ничего не было, и Господь все это создал. А человек может создать только из того, что уже есть, что ему уже дано. Поэтому как бы он ни старался, что бы ни пытался сделать, он никогда не сможет возвыситься до такого уровня.

– Несколько бесед Вы посвятили истокам милосердия. Вы говорите о миссии милосердия, об очень известных именах, о подвижниках. В чем миссия милосердия, на Ваш взгляд?

– Миссия милосердия в спасении человечества. Человечество сейчас находится на такой стадии, когда мы видим не прогресс. Технический прогресс – да, но если мы посмотрим на человека, то увидим регресс. Мы видим обратное возвращение в духовном плане, в душевном. Вообще говоря, «милосердие» сейчас очень редко употребляется даже как термин. Представим себе мир так, как он был создан изначально, как его создал Бог, как его обновил Господь… Господь нам заповедовал две вещи – любовь и милосердие. Все Его пребывание на земле пронизано этим: любовью и милосердием. Через это Он спас человечество. И мы, как Его дети, неразумные, неправильные, грешные, должны постараться следовать Его заветам.

– Батюшка, ну как неразумные? Мы же думаем, живем, до старости даже доживаем…

– Мало мыслить только о жизни, о том, где поесть, где поспать, где развлечься. Этих мыслей у нас сейчас очень много, тем более что возможностей для этого огромное количество. А подумать о смысле жизни нам некогда. Мы погрязли в суете. Мы не видим, мы даже творения Божьего не видим. Ну что мы видим, живя в огромном городе? Стены, дома, машины. То есть мы того, что создал Господь для нас – природу, – не видим. Поэтому, конечно, мысли наши сейчас очень ограниченны.

– А я Вам скажу: безграничны. Открываешь Интернет, телефон, любой гаджет, телевизор включаешь – и ты уже оказываешься не только у себя в комнате, а можешь побывать на концерте известного исполнителя, посмотреть замечательный фильм и даже попутешествовать.

– Конечно, конечно, но это ни в коей мере не заменяет прямого общения с природой. Только тогда, когда человек вырывается из всего этого, когда он действительно видит вокруг себя поля, леса, эту красоту, закат, – с этим ничто не может сравниться. Тогда у него возникают мысли: для кого это, Кто это все нам дал? Потому что «общение» с так называемыми гаджетами дает нам пищу только потребительскую. То есть это очередная порция еды, не более того.

– Информационного плана.

– Да, информационной еды. Что желудок потребляет еду, что мозг потребляет все это. Одинаково совершенно. Поэтому, конечно, если говорить о спасении мира, оно только в любви и милосердии. Когда мы настроим себя на этот лад и поймем, что только так можем спастись сами и спасти других, только тогда что-то у нас может получиться. Как это сделать?  Конечно, сейчас в той среде, в которой мы обитаем, это очень трудно, потому что уже все сделано (что бы вы ни захотели, все уже есть – даже прикладывать какой-то особый труд для этого нет никакой необходимости). Но человек должен понять, что он может сделать что-то через добрые дела, поступки, через добрые слова, сначала принуждая себя к этому. Как говорили святые отцы, нудите себя делать добро. Это очень непросто сейчас – делать добро, но если человек заставит себя, он постепенно придет и к любви, и к милосердию. И через это будет и сам спасен, и сможет спасти свою семью.

– У меня возник вопрос. Вы говорите, что только находясь на лоне природе, в каких-то патетических местах, начинаешь думать о душе…

– …Это безграничность...

– Да, да. Но мы же находимся в других условиях. Вы же сами сказали, что мы живем в этих домах, на этих улицах, в этих бетонных коробках, видим вокруг себя то, что видим.

– Во-первых, никто нас это не заставляет. Начнем с этого. Мы сами это выбрали. Мы погубили все, что нас окружало, и съехались сюда, потому что здесь жить удобно.

– Проще.

– Проще жить, да. Все решено за тебя, что ни захочешь – все к твоим услугам. Это, конечно, очень обеднило человека… В этих коробках, стенах человек не чувствует себя человеком. Надо сказать, что милосердия в городах очень мало. В деревнях – да, там люди более отзывчивы, потому что они ближе к природе, они понимают ее лучше. Они лучше понимают существо человека, его назначение. Поэтому там больше милосердия. В городах его очень мало. А ведь это суть человека, потому что Иоанн Златоуст говорил: человеком можно стать только тогда, когда обретешь милосердие. Потеряв милосердие, человек – не человек более.

– Да как же быть милосердным? Выходишь с работы, с предприятия, видишь нуждающегося. Стоит человек, что-то просит – деньги, продукты, еще что-то.

– Подай.

– Проходишь пятьдесят метров – требуется помощь другому человеку.

– Сделай.

– Проходишь еще сто метров, оказываешься в транспорте – здесь тоже требуется помощь женщине, старику…

– Да. Делай столько, сколько можешь.

– И этот круговорот бесконечен. Когда же жить, когда работать? Можно же всю жизнь только и заниматься тем, что всем помогать…

– Если бы человек так делал, это был бы совершенно замечательный человек. К великому сожалению, так не бывает.

– Но мы же не такие.

– Вы знаете, мне привели очень интересный пример. Зашла бабушка, сидит молодой человек, смотрит на нее. Ему говорят: мальчик, уступи место. Он говорит: «А закона такого нет». Понимаете? То есть мы уже с детского возраста не учим людей милосердию. Вообще если  посмотрим, то милосердию не учат нигде – ни в школе, ни в семье, ни в колледже, ни в институте. Не учат милосердию. Где-то мы видим очаги такие, есть учебные заведения…

– Хорошее понятие – очаги.

– Да, именно так. Понятно, медицинский колледж, волонтеры есть, сестер милосердия готовим.

– Миссионерские курсы.

– Да, но этого так мало, так это незначительно, что люди с удивлением смотрят на ту же сестру милосердия. Откуда вдруг взялось такое явление? Хотя наша история, наш тысячелетний опыт говорят о том, что Россия была милосердной. Славянские племена – самые милосердные племена из всех, кто их окружал. Милосердие, вообще говоря, в генах, в крови славян. И то, что мы приняли потом христианство, было настолько логично! Куда это все пропало? Несколько поколений в советское время было отучено от милосердия. Совершенно понятно, что сейчас мы пожинаем те самые плоды.

– Ну хорошо, оставим пока милосердие, потому что в Вашей книге не только этому посвящены главы. Двадцать бесед, есть о чем поговорить; их наверняка гораздо больше было – и тем, и бесед.

Экстрасенсы, колдуны. Продолжается эта вакханалия, как ни включишь телевизор… Я очень редко его включаю, но как ни включишь – там шар, свечка, женщина, телефонный звонок…

– Постоянно. Целый канал выделен для этого. Это говорит о том, что человечество деградирует. Оно находится уже на языческом уровне. От православия, от высоких духовных уровней мы спустились на уровень язычества. И цифры об этом говорят. Сейчас в России в среднем минимальная официальная цифра (я думаю, что она намного меньше, чем есть на самом деле): пять миллионов сектантов. И обратите внимание, 250 000 официально зарегистрированных экстрасенсов, ясновидцев, колдунов и так далее. Двести пятьдесят тысяч! Это огромная масса. Конечно, люди, попав в ситуацию духовной неразберихи, сомнений душевных, каких-то кризисов и стрессов и так далее, очень часто попадают в эти секты. Среди них есть те, о которых я говорил в своей книге, – так называемые медицинские секты.

– Простите, что?

– Медицинские секты. Да. Медицинская секта – это секта, которая занимается лечением, причем это лечение альтернативное. Не то официальное, а альтернативное. Что они пытаются делать? Они вообразили, что могут какой-то необыкновенной энергетикой лечить людей. Надо сказать, что удивительно, люди идут в эти секты. Секты иногда совершенно фантастические… Например, одна из сект издает журнал. Этот журнал надо прикладывать к больным местам. Да, вполне серьезно. Приложил к больному месту, и все. Причем от любой болезни. Есть секты знаменитые – Блаво, например. Он издает свою музыку, причем от всех болезней. У человека цистит – музыка от цистита; артрит – музыка от артрита. Человек послушал музыку – все как рукой сняло. И таких сект очень много, просто до смешного. К медицине это иногда не имеет никакого отношения, потому что руководитель секты в прошлом шофер или милиционер. Люди идут туда. Мне-то кажется, что они идут туда только потому, что за деньги, которые они туда приносят, их там любят. За деньги. Если прийти просто в нашу поликлинику – тебя никто не любит. Понятно, конечно, тебя надо обслужить, выдать карту…

– …Придется.

– Да, послать в лабораторию и так далее. Но вообще тебя там никто не любит. А тут ты приходишь в секту – и тебя все любят. И человек идет за этим. Он понимает, что если он придет в больницу, то начнутся анализы, уколы, а туда приходишь – и все у тебя хорошо. Тебя окружают любовью, говорят: сейчас мы снимем всю порчу, венец безбрачия… Человек идет за этим отношением. Если бы у нас медицина была такая, если бы она так же радушно принимала больных, так же душевно к ним относилась, все эти секты разорились бы. Но, к великому сожалению, я бываю в больницах – и у меня такое впечатление, что если бы не было больных, то сестрам и врачам было бы просто замечательно. У меня такое впечатление, что больные там как бы не очень и нужны.

– Немного неуместное понятие.

– Да, тем не менее. Они мешают сестре что-то записывать, работать, отвлекают врача от каких-то его дел своими разговорами, вопросами. Но ведь болящий человек задумывается,  почему он заболел. Он задумывается о смысле жизни, о смысле прошедшей жизни и о будущем. А кто ему ответит на эти вопросы? Наша медицина на это не способна. Нет, она лечит сейчас, конкретно: сейчас нужно сделать это и это – все. Поэтому, конечно, существование этих сект – вещь неслучайная. Несмотря на такую абсурдность, просто абсурдность – и лечение мочой, и какие-то наговоры… Абсурдные вещи. Сейчас, правда, есть такая хитрость, когда эти секты стали использовать психологические вещи, вплоть до гипноза, до внушений, и через это, конечно, человек получает некоторое облегчение.

– Потому что он себя настраивает, программирует.

– Семьдесят процентов каждой болезни – это психология. Двадцать – это функция. Десять процентов – органика, то, что действительно болит, что действительно нарушено. И вот секты работают с этими семьюдесятью процентами. Мы, медики, с этим не работаем. Нам бы десять процентов наши, а вот это все не наше. Так не должно быть, потому что через психологию мы лечим саму болезнь, так как основная масса всех болезней – болезни так называемого психогенеза. Психосоматика, то есть то, что получается в результате нашего отношения. Если изменить это отношение, то эффективность всех наших действий возрастет в несколько раз.

– Вы удивили меня понятием «медицинские секты». Между тем есть еще одно выражение – «болезни печали», о которых Вы разговариваете с сестрами милосердия. Что это такое?

– Ученые дали такой термин онкологическим заболеваниям. Дело все в том, что сама онкологическая болезнь (даже слово «рак») для человека очень значима. Он понимает, что рак – это к смерти. Он не медик, он не понимает, что многие опухоли можно лечить эффективно, иногда со стопроцентным излечением. Он этого не понимает. Он слышит это слово, и его настроение от этого, естественно, становится плохим. Он впадает в тоску, начинает думать о конце, о тех мучениях, которые ему предстоят, о лечении, которое тоже бывает не всегда легким. И он впадает в печаль. И что интересно, ученые считают, что эти люди, больные онкологическими заболеваниями, погибают не от болезни, а от своего настроения. Вот почему эта болезнь и носит название болезни печали. Если человек сознательно поймет, что эта болезнь от того, как он жил, от тех событий, которые происходили в его жизни, если он изменит свою жизнь, если с этого момента начнет жить по-другому, если будет видеть перспективу своей жизни, возможность исправления того, что он сделал в своей жизни, болезнь останавливается, не прогрессирует. А иногда уходит совсем. Потому что это напряжение душевное иногда приводит к удивительным вещам.

Один из известнейших шахматистов с запущенным онкологическим заболеванием излечился полностью, когда проводил турнир на пятидесяти двух досках по памяти. Не глядя на доски. И вот после этого тяжелейшего стресса он полностью излечился. То есть огромное значение имеет психологическое состояние. И вот этих болезней печали не должно быть. Мы учим сестер милосердия, чтобы они именно это несли больным, убеждали их, что так нельзя, нельзя относиться к болезни с горечью, с тоской, с каким-то ожиданием чего-то плохого. Если удастся переломить этот момент, болезнь примет совершенно другое течение. Вот что такое болезни печали.

Сейчас к этому присоединился еще СПИД. Тоже одно слово это вызывает в человеке трепет, боязнь и нескончаемую печаль, это совершенно понятно.

– Уточню: болезнями печали медицина практически не занимается: в том смысле, что не работают с духовной составляющей; единичные подготовленные специалисты, обладающие этими знаниями, сестры милосердия. Получается, человек остается один на один?

– К сожалению, это так, но ситуация все-таки меняется. Посмотрите, у нас онкологический центр, восстановлен Всецарицынский храм, имеется маленький храм внутри самого помещения, десятки больных идут, сотни. Совершенно понятно, что это спасительно. Духовный рост человека спасителен даже для тех, кто имеет тяжелейшие заболевания. Когда мы начинали служить, первые службы были в маленьком Всецарицынском храме. Уголок буквально в комнате отгорожен, и висит большая икона «Всецарица». Была ниточка, и на ней висело два-три колечка – подарки от больных, кто получил исцеление. Сейчас, когда я бываю там, вижу, что половина иконы увешана этими подарками. Действительно, чудо исцеления совершается на духовном уровне. Когда человек приходит и понимает, что это необходимо для него, для исправления его жизни, что он может исповедоваться, причаститься. И это настолько сильное воздействие оказывает, что болезнь отступает. Таких чудес в полном смысле этого слова мы наблюдаем очень много.

– Вы говорите о возвращении веры. Что под этим подразумевается? Куда она девается?

– Многие говорят о приобретении веры, вот я так не считаю. Я считаю, в каждом человеке от рождения талант веры есть. Посмотрите на маленького ребенка. Он всему верит, всем доверяет. Это само сосредоточение веры. Если правильно развить этого ребенка, то он станет верующим человеком. Талант веры заложен в каждом от рождения. Другое дело, что мы своими усилиями, прежде всего родительскими усилиями, этот талант зарываем в землю. Он у нас был, он никуда не делся, просто зарыт очень глубоко. Потом мы и сами начинаем: мы такие сильные, образованные, зачем нам все это нужно… И только когда приходит испытание, когда человек заболевает, когда от тяжести болезни он уже готовится предстать перед Всевышним, он вдруг вспоминает: а ведь что-то же было… И он начинает выкапывать этот талант веры, снова его поднимать. Талант никуда не девался, он был всегда с ним, просто мы его хорошо закопали еще в детстве. И вот сейчас он один, а ведь надо было его умножить в жизни своей, развить его, сделать многогранным. И милосердие, и доброта, и отношение к людям, и любовь – все это увеличивает наши возможности искупить свою жизнь.

– Получается, что идет медицинская реабилитация, если человек борется, пытается выздороветь, идет на поправку. А это что, некая духовная реабилитация?

– Есть медицинская реабилитация, есть душевная, то есть психологическая, а есть и духовная, безусловно. Причем если  реабилитация направлена на то, чтобы вернуть человека в эту жизнь, к тому состоянию, в котором он был, нам кажется, что это уже хорошо. Хотя на самом деле это совсем нехорошо.

– Если задуматься, то да.

– Но мы стараемся восстановить ему трудоспособность, возможность жизнедеятельности, бытовые вещи восстановить, то есть вернуть его обратно. Хотя мы прекрасно понимаем, что именно от этой жизни он и заболел.

– И от этого состояния.

– Да. Духовная реабилитация направлена на то, чтобы вывести человека на другой уровень жизни, другой уровень понимания, чтобы он поднялся над этой жизнью, потому что решение проблемы на том же уровне, как мы это делаем сейчас, невозможно. Решение проблемы всегда случается только тогда, когда мы над ней поднимаемся, смотрим на нее сверху. А если это телесная, душевная проблема, то на нее можно взглянуть и исправить ее только с духовной позиции. Только оттуда, сверху. Поэтому духовная реабилитация является самой главной, чтобы человек понял, что так, как он жил до болезни, жить нельзя. Потому что это снова приведет к болезни. К великому сожалению, так и бывает. Сейчас основные болезни – либо хронические заболевания, либо рецидивы. Откуда они берутся? Да от того, что мы вернулись обратно, туда же. Это вот хождение по кругу совершенно бессмысленно. Если человек не вырос над собой, не поднялся над своими проблемами, он вернется обратно, к медикам.

– Хотел бы еще задать Вам вопрос непосредственно по поводу книги. Очень много сегодня звучали слова «сестры милосердия». А кому еще будет интересен этот учебник, на Ваш взгляд? Вы как автор лучше всего ответите.

– Когда я его начинал писать, я думал, что это только для сестер милосердия. Но подняты вопросы самые разные: по сути, этот учебник мог бы быть полезен и для священника, и для преподавателя, и для врача. То есть все, кто интересуется этими проблемами, могут найти там то, что необходимо. И даже для историка, потому что там есть беседы о святителе Луке (Войно-Ясенецком), о Сергее Боткине. Эти беседы исторического плана. Там есть история милосердия России. Поэтому, думаю, это учебное пособие могло бы быть полезным для очень большого круга.

И конечно, наверное, оно было бы интересно и людям болящим. Там есть рекомендации, как продолжать жить с болезнью. Дело все в том, что православие считает и здоровье, и болезнь одинаково необходимыми в жизни. Это не что-то исключительное. Сейчас как-то делят: вот это здоровые, это больные. Соборность медицины как раз заключалась в том, что все вместе служили больному. Здоровый понимал, что он будет больным, врач понимал, что он тоже может заболеть. Поэтому вместе служение у постели больного приравнивается служению Богу, то есть это богослужение. Оно совершалось соборно, всеми вместе. Сейчас у нас, получается, врачи отдельно, сестры отдельно, больной отдельно.

– Родственники отдельно.

– Да. То есть соборности сейчас нет. Вот если нам удастся ее возродить, тогда будет качество лечения, качество исцеления и выздоровления. Исцеление – восстановление целостности души, тела и духа человека – поднимется во много раз.

– Надеюсь, что это не последняя беседа в нашей студии, приглашаю Вас к нам в гости. Уверен, нам будет еще о чем поговорить.

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Маргарита Попова