Беседы с батюшкой. Таинства и обряды

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает исполняющий обязанности эконома Свято-Троицкой Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга игумен Макарий (Зеленков).

– Мы с Вами продолжаем  тему, которая была начата некоторое время назад, когда мы говорили о подготовке к таинствам Причастия и Исповеди. О чем продолжим разговор?

– Думаю, стоит сказать о том, что такое вообще таинство, обряд. И мы не затронули одну очень насущную тему – таинство Бракосочетания, к которому больше всего приходится готовить людей. Есть еще ряд вопросов, касающихся обрядов и таинств. Например, есть мнение, что монашество считается восьмым таинством.

– Если говорить о венчании, как бы Вы расставили акценты: это более таинство или обряд?

– Это и то, и другое. Есть такая точка зрения, что бракосочетание относится скорее к внешнему действию, которое является сопровождением обычной жизни: люди решили пожениться, нужно совершить обряд. А что под этим кроется, бывает, люди не могут понять долгое время. Перед бракосочетанием необходимо подробно объяснять, что происходит внутри человека при совершении каких-то внешних действий и почему существует связь между внешними действиями, совершаемыми священником в присутствии молящихся, и тем, что происходит внутри человека неким скрытым, мистическим образом.

– Что Вы говорите людям, которые приходят с просьбой их повенчать?

– Как я уже говорил, мы выясняем намерения людей, каковы их цели и мотивация, что для них означает это действие; самое главное, что они при этом собираются получить, осознают ли это и что должны делать в дальнейшем, чтобы не утратить полученное. И, конечно, объясняем желающим повенчаться, что происходящее с человеком сопровождается действием Духа Святого, в той степени, в которой человек позволит Ему действовать в себе. Нужно знать, что существует эта скрытая часть таинства и она существенна; собственно, это и есть то, ради чего люди приступают к этому таинству. При этом, конечно, его сопровождают внешние действия: поскольку человек существо материально-духовное, это неразрывно связано и одно зависит от другого. Человек изъявил свое желание, призвал Духа Святого, и это происходит внутри его содействием Божьей благодати.

– Наверное, с венчанием такая сложная ситуация потому, что Церковь признает законным и гражданский брак, и венчание. Могли бы Вы пояснить, почему так происходит и что дает именно венчание?

– С древнейших времен бракосочетание совершалось перед лицом Бога и людей, в присутствии всей христианской общины. Фактически восприемником этого венчания был не только батюшка, который потом был обязан сопровождать эту пару и помогать им в каких-то трудностях, но это была вся община, участвовавшая в совершении этого таинства. Это две половины одного и того же действия – признание его людьми общины и благословение Божие. Искусственным образом у нас это было разделено: отдельно регистрация и венчание, на самом деле это две части одного целого. Поэтому если люди зарегистрировали брак в загсе, то полдела уже, считай, сделано. Может быть, половинка не большая, но значимая. Некоторые говорят, что штамп в паспорте вообще ничего не значит, на самом деле это не так: документальное подтверждение этих отношений является признаком признания этого союза обществом. Хотя, конечно, это утратило свое значение в сакральном смысле, но бывает, что людям надо пройти путь после государственной регистрации брака, чтобы осознанно прийти к венчанию в Церкви. Таковы части одного целого, и приходится объяснять, что не нужно пренебрегать ни тем, ни другим.

– Можем ли мы дать людям какие-то гарантии, связанные с тем, что люди повенчаются и что-то в их жизни непременно изменится?

– Мы можем сказать, что у них непременно уже что-то меняется. Единственное, бывает, в силу невнимательности или духовной неопытности людей эти перемены они не замечают и не чувствуют полученные после этого благословения способности. Как бывает: человек причастился, выходит из храма и тоже ничего не чувствует. Для того чтобы почувствовать это действие реально, нужна внимательность, опыт, молитвенный настрой. Но мы можем точно сказать, что это действие происходит. Это абсолютно точно.

Конечно, это зависит от того, насколько люди подготовлены, насколько они осознают свою веру в Бога, Которого призывают на помощь и действием благодати Которого с ними что-то происходит. Именно для этого мы так обстоятельно и готовим людей, объясняем, рассказываем, чтобы они понимали, что с ними происходит. Понятно, что люди должны приложить к этому дару Божьему, к этому благословению свои усилия, свою любовь, для того чтобы умножить его и принести многократный плод.

– В некоторых храмах сейчас можно столкнуться с такой практикой, как венчальные литургии. Могли бы Вы пояснить, какова связь венчания и литургии?

– Эти таинства имеют друг к другу прямое отношение. Действительно, в древности венчание совершалось во время литургии. Повенчавшись, получив благословение, супруги тут же подтверждали свое бракосочетание совместным причастием из одной Чаши. Именно через причастие Тела и Крови Христовых осуществляется полнота единства супругов. Поэтому связь здесь непосредственная. Вообще вся Вселенская Церковь имеет единство во Христе через единую Чашу, и частный ее случай – муж и жена, которые имеют такое же единство.

– Скажите, пожалуйста, таинство Венчания заканчивается тем обрядом, который совершается разово в храме, или оно имеет некую протяженность, как, например, после таинства Крещения человек какое-то время не смывает с себя миро. Есть какая-нибудь параллель у таинства Венчания?

– Таинства Крещения и Венчания имеют в своей обрядовой части некие сходные, параллельные места. Например, по древней традиции новокрещеные люди пребывали в течение длительного времени в своих белых одеждах. В настоящее время все молитвы, посвященные входу, участию человека в этом таинстве (потом завершение торжественной части, когда человека отпускают после совершения таинства), – все эти части присутствуют, но в нашей современной практике они сокращены. Приведу еще один пример: когда постригают монаха, по существующей традиции несколько дней он постоянно находится в храме и молится. В отношении венчания тоже есть такой момент: когда читаются молитвы на снятие венцов, это означает, что часть события, совершенного здесь и сейчас, завершилась. В древности была такая практика, что эти венцы снимали не сразу, а через какое-то время после прочтения молитвы. В наши дни все это происходит в течение одного часа, пока совершается венчание.

– Батюшка, Вы сейчас затронули вопрос о монашестве. Раз уж мы поговорили о венчании, то, может быть, скажем о таком параллельном обряде, как постриг в монашество. Является ли это таинством?

– Как я уже сказал, существует такое мнение, и некоторые святые отцы считают его особым действием Святого Духа. Когда желающий постричься в монашество дает эти обеты и получает пострижение от игумена, то действительно происходит особое действие Духа Святого, которое дает человеку возможность исполнить эти обеты и жить по-монашески.

Важно упомянуть, что из всего разнообразия действий, которые совершает в человеке Дух Святой, мы условно выделяем наиболее существенные, без которых не совершается развития человека, его духовного восхождения в принципе, не может происходить какое-то движение. Но происходит много других событий, действий сотрудничества человека и Бога. Понятно, что условно мы определяем, что над человеком сейчас совершено какое-то действие, которому соответствует действие благодати Божьей, и потом оно усиливается и продолжается, этот процесс идет и дальше. Для того человек и приходит к этому таинству, чтобы потом развить полученное благословение и, не ленясь, приумножить его и прийти к концу своей жизни с солидным багажом.

– Вопрос телезрителя из г. Себеж Псковской области: «Сейчас я стал ходить в церковь, исповедуюсь, причащаюсь; может быть, я неправильно готовлюсь, но я ни разу не ощутил того, что со мной произошло что-то особое после причащения».

– Конечно, может быть так, что человек, который никогда ранее в своей жизни не участвовал в таинствах и приходит к причастию, ничего не почувствует. Бывает, что когда люди впервые приходят на первое причастие в 50–60 лет, они даже до конца не понимают, что же сейчас им влагают в уста. Все начинается с того, что человек должен это осознавать, понимать, должен услышать это, потом пройти молитвенную подготовку, приступить к таинству, тогда эти плоды и ожидаемые изменения, конечно, придут. Но бывает, это происходит понемногу и незаметно. Действие Духа Святого описывается как действие тонкого, прохладного ветерка, это не землетрясение, не гром. Надо знать, что для этого человек после причастия должен проводить время в сосредоточении, молитве, чтобы попытаться это почувствовать.

Может быть так, что, начав приобретать этот опыт, человек пока что ничего не чувствует. Но многие свидетельствуют о том, что, причащаясь, ощущают этот прилив сил; более того, когда по какой-то причине у человека происходит пауза и он не причащается больше чем обычно (может быть, месяц, два), то говорит: я как будто голодный, бывает трудно сосредоточиться, не хватает сил, терпения – это признаки духовного голодания. Не нужно ждать каких-то восторгов или добиваться некой экзальтации, этого христианину делать не подобает. Выражается это в радости, спокойствии, мирном состоянии духа.

– Наша телезрительница в группе соцсети «ВКонтакте» спрашивает: «Как понять, что грех прощен Господом в таинстве Исповеди и больше не надо его исповедовать?»

– По этому вопросу тоже есть разные мнения. Бывает, что человек исповедует какой-то тяжкий грех и потом все равно его терзают какие-то болезненные воспоминания и ощущения. Со слов святых отцов, это так же, как затянувшаяся рана на теле человека, после которой, бывает, остается шрам, и при изменении погоды и других обстоятельствах он начинает вновь ныть, напоминать о себе. В этом тоже есть некий Промысл Божий. Если воспоминание возвращается к человеку, надо обсуждать эти вопросы со своим духовником и принимать соответствующие меры. Когда Господь посещает человека, он чувствует радость и умиротворение, хотя должен помнить, что он некогда сделал, чтобы потом не наступить, как говорится, на те же грабли.

– Если вернуться к таинству или обряду монашеского пострига, не могли бы Вы немного подробнее рассказать, как это происходит и какие перемены возникают в человеке после пострига?

– Монашеский постриг совершается, когда человек, желающий этого пострижения, полностью убежден и уверен в том, что это именно то новое его качество, когда он уже не повернет, он оставляет за своими плечами то, что прожито, и возврата к нему больше нет. Когда есть такое убеждение, человек подготовлен, он дает обеты, которые выражаются в простых и коротких ответах на вопросы. Постригающий игумен спрашивает пришедшего:
 

– Зачем пришел, брат, чего желаешь?

И желающий принять постриг отвечает буквально в двух-трех словах.

Игумен спрашивает:

– Обещаешь ли ты, что будешь в этом монастыре, будешь в послушании у игумена, братии?

Задает еще похожие вопросы, и желающий постригаться просто подтверждает:

– Да, желаю. Да, буду исполнять с Божьей помощью.

С другой стороны, постригающий иеромонах или игумен постепенно облачает желающего пострига в монашеские одежды. Надевает на него погребальный саван, монашеский параман и потом потихонечку все остальные одежды: подрясник, рясу, мантию, клобук. Дает ему в руки четки, крест со свечой. Все это постепенно укрывает человека от мира и мирской жизни. Такова внешняя символика. А внутри человек, пришедший на постриг, должен быть уже готов. Именно потому и принято решение – не постригать в монашество слишком юных, слишком молодых, потому что бывает, что люди еще не вполне осознают, на что они идут. Но после тридцатилетнего возраста это происходит уже более осознанно.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Мой вопрос о покаянии, по-гречески это “метанойя”, то есть “изменение сознания”, когда ты должен совершить некое действие. Человек пришел на исповедь, поговорил о грехах, отчитался, так сказать, и на этом его покаяние заканчивается; он считает, что больше ничего делать не надо. Не получается ли, что исповедь расслабляет человека? Главное – решимость, как говорил кто-то из великих отцов. Решимость – это самое главное, а исповедь расслабляет человека, потому что он поговорил о грехах и забыл».

– Того, как сейчас была описана исповедь, как раз делать и не надо. Исповедь – это не разговор о жизни, не изложение своей горести и печали, исповедь – это обличение себя в грехах перед Богом. Исповедь начинается дома, когда человек, который имеет перед своим внутренним сердечным взором заповеди и оценивает по ним свою жизнь, уже дома разбирается с собой, кается перед Богом и готовит те слова, с которыми он выступит против себя на исповеди. И завершающая фаза исповеди – это озвучивание этих грехов в присутствии священника перед Богом в храме.

Исповедь – это не рассказ. Бывает, что люди приходят на исповедь и не могут вспомнить, о чем им говорить. На самом деле это признак того, что скорее всего к исповеди человек не готовился, просто ему на душе плохо – и он пришел с кем-то поговорить. Но это не исповедь. Исповедь – это когда человек приходит и говорит: «Господи, я виновен». Как на суде, когда судья спрашивает у присяжных: «Вы вынесли вердикт?» – «Да, Ваша честь». – «Каков вердикт?» – «Виновен». Все, после этого судья определит меру наказания. Так же должно быть с исповедью – приходит человек и говорит: «Господи, я виновен». И как Милостивый Судья, Он дает нам наказание; как правило, условно.

Поэтому то, о чем Вы говорите, как раз и расслабляет человека: когда просто пришел поговорить. Не нужно этого делать. Нужно готовиться к исповеди  по-другому – уже осознавая, чтобы сказать: Господи, я виновен; и виновен в том и в том, помоги мне исправиться. Это должно быть с усилием, напряжением, а не просто проливание слез около духовника. Это не исповедь.

– В обряде монашеского пострига есть очень интересный момент, когда игумен бросает ножницы. Расскажите, что это означает.

– Есть еще один древний обычай, когда желающий пострига в саване ползком ползет от входа в храм, и его прикрывают своими мантиями другие монашествующие от возможных присутствующих. Он ползет к ногам игумена, выражая тем самым свое крайнее смирение и крайнюю степень готовности принять монашеское, постническое житие, к которому он стремится. Игумен спрашивает его:

– Зачем пришел, брат?

И он отвечает:

– Постнического жития желаю, честный отче.

Когда игумен бросает на пол ножницы, это тоже смирительное действие – вот на полу перед тобой лежат ножницы, через которые ты получишь пострижение, тебе нужно нагнуться, поднять их. Надо трижды повторить это действие, чтобы трижды подтвердить: да, я беру их, я прикладываю усилие, вкладываю ножницы в твои руки – пожалуйста, постриги меня. Подобный момент присутствует во время обряда, когда казака делают атаманом: ему тоже трижды предлагают палицу, он ее трижды как бы отклоняет, а потом принимает палицу, но принимает и порку.

– Вопрос телезрительницы из Абхазии: «Что должен знать православный христианин о сектах?»

– Конечно, этот образ сектантского мышления и поведения мы должны на дух не переносить. Сектантские наклонности бывают как в семьях религиозных, так и нерелигиозных. Сектантский дух – это дух авторитарности, насилия над человеком, силового принуждения к чему-то, это самый главный зловонный компонент, который должен нас отвращать. Названий может быть много, секты меняют свои названия, программы, но суть одна и та же – насилие над человеком, принуждение, страх. Или когда человека обманывают, вводят в заблуждение. Со временем он начинает понимать это, но бывает уже поздно: так его уже деформируют в этом обществе, что исправлять очень тяжело. Поэтому главное, что необходимо, – читать Священное Писание, тогда мы будем различать этот сектантский дух своим духовным обонянием.

– У нас есть такая замечательная богослужебная книга, как Требник. Она включает в себя массу самых разнообразных чинов. Чаще всего люди, наверное, сталкиваются с освящением квартир, машин, разнообразными молебнами. Как Вы считаете, каково действие Духа Святого в этих чинах?

– Естественно, человек все в своей жизни хочет как-то украсить, облагородить. Понятно, что люди церковные, верующие хотят, чтобы это сопутствовало и в быту – на всех предметах, одеждах, квартирах, машинах и т.д. Но очень часто приходится сталкиваться с тем, что человек слишком трепетно и щепетильно относится к освящению, например, своей любимой машины, но если спрашиваешь его, когда он сам себя освящал в последний раз, он не понимает, о чем идет речь. (Человек освящает себя домашней молитвой, участием в таинствах.) Получается, что он больше стремится освятить свой дом, как бы получая гарантийное удостоверение о том, что ничего плохого не случится.

В молитвах на освящение дома есть такие слова: Господи, благослови ангела войти в это жилище. Мы просим, чтобы по нашим прошениям вошел ангел и жил в этом жилище. Но люди, которые невнимательно относятся к себе, могут своим поведением, своими грехами изгнать ангела из своего жилища, утратить это освящение.

Действительно, Дух Святой освящает предметы, мы можем призвать благодать Духа Святого на любую вещь материального мира. Конечно, это действие происходит, и оно очень сильное. При помощи молитв, при помощи благословения, окропления святой водой и помазания освященным маслом. Такое малое освящение может делать каждый человек. Священник освятил жилище, теоретически сам человек должен окропить углы своего дома, не лишним будет покропить перед сном и свою постель, чтобы спалось спокойно. Вот действие непосредственное, самое сильное; опять-таки: «по вере вашей да будет вам».

– Вопрос телезрителя из г. Новотроицк Оренбургской области: «В своей церковной жизни православный христианин, приходя на исповедь, кается в своих грехах, потом причащается и нередко после причастия грешит тем же самым грехом, в котором покаялся. Такой грех и покаяние в нем могут длиться в течение нескольких лет. Такой грешник приходит в уныние, оттого что в будущей жизни он не наследует благодати в райских обителях, и думает, что тогда “оторвется” в этой жизни. Что Вы скажете таким грешникам в подобной ситуации?»

– От них же первый есмь аз. Это история совершенно не новая, она происходила и раньше. И сейчас происходит. Действительно, в нашей жизни есть какие-то привычки, от которых бывает трудно освободиться. Такая привычка формируется в определенных обстоятельствах. Привычку человек пытается искоренить, а обстоятельства не меняются – человек застревает в этом состоянии, и выбраться ему бывает очень тяжело. Надо прикладывать усилия, и мы для того и участвуем в таинствах, чтобы выкарабкиваться из этого плена зависимостей.

Из моего личного опыта могу сказать, что когда я прихожу к своему духовнику и признаюсь ему в каком-то грехе, который уже когда-то совершал, он, бывает, поворчит, выговорит: «Сколько уже можно в этом каяться?» Но потом все равно смягчается и говорит: «Ну, помоги Господи». То есть снисхождение Божие к людям велико. Как говорил Иоанн Златоуст, попущено порой и священнику быть грешником, для того чтобы лучше понять грешных прихожан. Поэтому церковная община является носителем грехов друг друга.

Наверное, христианину нужно осознавать себя грешником. Иногда это состояние греховности или трудности борьбы со своими греховными привычками попускается человеку для того, чтобы он не возгордился, бывает и такое. Абсолютно безгрешным никто не был. Вы помните, что сам апостол Павел признавал себя величайшим грешником, и другие святые потом говорили, что они грешнее всех. Потому что они понимали, что кое-что не могут в себе исправить, настолько тонким у них было чутье греховности. И нам это тоже свойственно, мы тоже ощущаем это на своем уровне.

Это чувство неисправленности будет нас сопровождать до конца: грубые грехи будут уходить, а какие-то тонкие согрешения оставаться. Если мы с этим в некотором смысле не смиримся, тогда нам будет невозможно подойти к Чаше. Некоторые так и не могут подойти, потому что считают, что они грешники, недостойны. То есть такой человек считает, что из-за того, что он поисповедовался, стал совершенно достоин. Значит, в этом есть некий духовный смысл.

– Вернемся к теме Требника. До революции очень часто встречалась практика, когда люди приглашали к себе священника, для того чтобы просто помолиться дома: совершить водосвятный или благодарственный молебен. Как Вы считаете, уместна ли сейчас подобная практика?

– Конечно, уместна. Бывает, люди просят прийти и не просто освятить жилище, а послужить водосвятный молебен и этой водой окропить свой дом. Для таких людей имеет значение молитвенное общение со священником, пришедшим в их дом. Я с радостью совершаю такие молебны, это тоже молитвенное общение с прихожанами. Иногда это происходит не в отдельной семье, а приглашают освятить помещение, в котором работают люди. И люди хотят вместе и помолиться, и послушать объяснение смысла происходящего. Видно, что это им интересно и насущно для них. Если люди понимают это и просят, то, конечно, священник с радостью все исполнит.

– В нашей церковной жизни есть еще один важный элемент, который мы используем, – это свеча. Вокруг свечи ходит очень много разнообразных домыслов. Скажите, батюшка, существуют ли какие-то канонические обряды, связанные со свечой, и какое значение она имеет в церкви?

– Свеча имеет и символическое, и практическое значение. Почему сохранилась традиция при чтении Евангелия давать священнику в руку свечу? Потому что в древности, когда не было электричества, в темном храме нужно было просто осветить книгу, чтобы суметь различить буквы и прочитать отрывок из Евангелия. С другой стороны, свеча является символом молитвенного предстояния. Хотя по большому счету есть некая зацикленность на установлении свечей, на том, что это имеет сакральный смысл... многие святые мужи говорили: вы лучше сами будьте как горящие свечи – это самое главное.

Бывает, что для человека смыслом посещения храма становится то, что он пришел, поставил свечу и тем самым как бы исполнил самое главное сакральное действие. Такой человек забывает о таинствах, забывает обо всем остальном. Причем это могут быть люди, которые долго ходят в храм, но при этом придают свече такое значение. Один из оптинских старцев говорил своему духовному чаду, монаху, укорявшему мирянина за то, как тот ставит свечи: «Пускай ставит, от этого греха не будет, ничего страшного». Хотя возводить это в ранг священного действия, конечно, не стоит. Свеча – это символ.

– Вопрос телезрительницы из Ульяновской области: «Когда я бываю на службе и читают за здравие, мне нормально, а когда читают за упокой, мне плохо. Почему?»

– Иногда мне задают подобные вопросы: почему в какой-то определенный момент богослужения бывает плохо, причем в одном и том же месте богослужения появляются какие-то неприятные ощущения – или голова начинает кружиться, или тошнота подступает. Бывает, что человеку препятствуют разные силы и изнутри, и снаружи, чтобы через разные трудности помешать ему сосредоточиться на молитве или обрести состояние благодушия и мира. Могу сказать по себе, что когда я только начинал ходить в храм, у меня ужасно болела поясница, болели колени, хотелось выйти, присесть или даже прилечь, для того чтобы боль ушла. Благодаря терпению и сосредоточению на молитве все это проходит. Через месяц или полгода замечаешь, что на этом месте акафиста или молебна коленки почему-то вдруг не болят. Потому что время прошло. Надо проявить усердие и знать, что может быть такое вмешательство и изнутри, и снаружи. Значит, надо потерпеть и не обращать на это внимания. Мое мнение, подтвержденное практикой: надо проявить усердие к молитве, и все лишнее, навязываемое снаружи отпадет.

– Раз нами затронута заупокойная тема, не могли бы Вы чуть-чуть рассказать об отпевании? Если говорить о венчании, то в представлении многих это в первую очередь обряд, а не таинство, а с отпеванием ситуация обратная: многие думают, что это таинство, а не обряд. Можете пояснить, почему так происходит?

– По сути, отпевание – это торжественные проводы, воздавание последних почестей христианину, когда собираются молящиеся люди, которые по древнему чину, с великолепными песнопениями Иоанна Дамаскина провожают в последний путь своего родственника или близкого человека. Иногда бывает так, что в ряду духовных событий жизни человека нет ничего, кроме крещения и отпевания. Кстати, мне приходится спрашивать у тех, кто приходит венчаться: «А до вашего венчания было что-то еще в вашей духовной жизни?» Конечно, я намекаю на совместное участие в таинстве Евхаристии.

Но если венчание – это таинство, то отпевание – торжественные проводы. И порой священнику приходится задуматься, воздавать ли эти почести человеку. Понятно, что есть определенное чинопоследование: песнопения, порядок совершения этого обряда. Наверное, люди хотят вложить в это последнее действие все, что у них не состоялось до этого, поэтому происходит некое преувеличение значимости отпевания. Скорее всего из-за этого отношение к погребению как к еще одному таинству, хотя в Церкви оно не числится в числе таинств.

– Так много есть самых разнообразных народных обрядов, которые связаны с погребением, отпеванием: блины, разнообразные монетки, полотенца. Как Вы считаете, стоит ли относиться к таким традициям всерьез и вообще использовать их?

– Очень много условностей, которые люди стараются выполнять, потому что от кого-то об этом слышали. Они не понимают их смысла и не вникают в то, действительно ли это сообразуется с церковной традицией. Кто-то когда-то так делал, и считается, что нужно делать так же.

Что касается христианского обычая погребения, это подготовка тела к погребению. Существуют особенности совершения погребения в отношении мирян, монашествующих и духовенства. По сути, смысл молитв один и тот же – испрашивание у Бога прощения за грехи, которые совершил человек, в которых исповедовался, но, может быть, не успел исправиться. В этом самый главный смысл. Есть некоторые внешние моменты, которые необходимо соблюдать, они даже нигде не записаны. Нигде четко не прописана форма гроба или фасон костюма на человеке. Это просто хранится в народе, и каждый может добавить что-то от себя, но, скажем так, в рамках приличия. Много есть наносного, и я думаю, что в церковной среде, где люди держатся церковного предания, лишнего они не добавят.

– В качестве акцента хотелось бы попросить Вас еще раз сказать, что же самое главное из наших таинств и церковных обрядов?

– В том, что мы участвуем в таинствах, самое главное – это деятельное, осознанное участие в них человека, понимание того, ради чего он приходит в храм, чего он просит. Для того чтобы совершить молитву, необходимо в этом деятельное участие человека, надо, чтобы он не делегировал все священнику, сами люди не должны пренебрегать собственными усилиями и ответственностью. Я считаю, это очень важно и необходимо придерживаться этого.

– Спаси Господи, батюшка. В завершение прошу Вас сказать несколько слов напутствия на наступивший Успенский пост.

– Пост – самое благоприятное время для того, чтобы особенно усердно подумать о своей жизни, о своих грехах. Но подумать и о своем христианском творчестве, потому что в посту мы не только сокрушаемся и посыпаем голову пеплом, но еще и вспоминаем, ради чего постимся. Одно дело – постараться избавиться от ненужного в своей жизни, другое дело – нужно созидать и новое. Не так, что мы разрушим все прошлое до основания, но как только мы освобождаемся от своих грехов и нечистот, тут же возводим нечто чистое, великолепное, духовное, которое будет занимать это место, чтобы оно не осталось пустым. Этим мы должны заняться в посту и преуспеть в этом.

Ведущий Михаил Кудрявцев, диакон

Записала Ксения Сосновская