Беседы с батюшкой. О Коневском Рождество-Богородичном монастыре

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы о Коневском Рождество-Богородичном мужском монастыре отвечает настоятель петербургского подворья обители иеромонах Давид (Алексеев).

– У нас сегодня очень интересная тема, которая касается жизни монастыря. С радостью ответим на ваши вопросы.

Тема, казалось бы, касается жизни только тех людей, которые уже в монастыре, либо священников. И вообще очень сложная, казалось бы, богословская тема. Тем не менее тема жизни в монастыре касается, наверное, всех православных людей. Потому что, так или иначе, мы сталкиваемся с жизнью монастырей в том числе, конечно, в городе. Мне хотелось бы прежде всего спросить: чем отличается жизнь в обители вне города и жизнь подворья монастыря; в чем их разница; в чем, может быть, разница задач служения?

– Если говорить о том, какая разница в служении монастыря и подворья, то святая обитель, конечно, является микрокосмосом, неким целым, в котором существует как бы весь мир, весь мир укладывается в эту обитель. Она абсолютно самодостаточна, Бог дает ей все силы, все возможности для того, чтобы это место, укрепляемое молитвами, посетила благодать Божия. И там люди, ведя благочестивую монашескую жизнь, всегда имеют и все необходимые силы, и возможности, чтобы на этом месте вести подвижническую жизнь.

Что касается подворья, надо отметить, что все подворья организовывались с какой-то определенной целью. Они несут именно служение монастырю, помогают монастырю либо рассказывают о монастыре, несут миссионерскую функцию; либо берут на себя материальную часть, снабжение монастыря. Мы говорим о больших подворьях, которых у нас в городе несколько, они даже отмечены какой-то особой благодатью Божией и чудесами, если говорить о нашем подворье Коневского монастыря в Санкт-Петербурге. Потому что мы знаем, что это подворье было отмечено присутствием иконы, которую увозили для паломничества, для поклонения. Она даже один раз спасла город от пожара. Мы знаем, что пожар остановился на месте, где были братские кельи. Все это зафиксировано в истории, это было в 1826 году. В благодарность жителями и Священным Синодом были выделены деньги, и было построено подворье в Санкт-Петербурге, на Загородном проспекте; оно до сих пор существует в первозданном виде.

– В монастырях и обителях, которые мы знаем в нашей стране, наверное, где шесть насельников, где триста – по-разному абсолютно. Жизнь в монастыре – для кого она? Кто может прийти в монастырь, каким образом в принципе можно найти свой путь в монашестве? Достаточно ли просто желания – я прихожу в монастырь и говорю: я хочу стать монахом? Что меня в этом случае ожидает, что мне скажут на это мое желание?

– Конечно, я бы разделил этот вопрос на две части. Все-таки, с одной стороны, если углубиться в историю любого монастыря, мы всегда находим некую традицию, связанную либо с образованием этого монастыря, либо с тем образом жизни, который вели монахи на этом месте в связи с какими-то особенностями, подвижниками, которые своей святостью это место преобразили в ту обитель, которую мы видим сегодня. Конечно, времена меняются. Может меняться и количество монахов в зависимости от переживаемых народами или странами каких-то событий. Здесь можно сказать так. История, связанная с монашеством, – это прежде всего служение человека Богу. Это служение проходит согласно с волей Божией. Поэтому одного желания человека, который приходит в монастырь, не всегда бывает достаточно, чтобы это желание осуществить только своими силами.

Поэтому человек проходит определенную проверку временем, познает самого себя. Очень часто люди приходят в монастырь с желанием уйти в монахи, но быстро находят свою половину и продолжают свои христианские подвиги уже на семейной стезе. Это тоже хорошо, это не значит, что человек ошибся. Просто монастыри даны нам для того, чтобы мы проверили себя. Все-таки монастырь есть место подвижничества. Каждому христианину это подвижничество на пользу. Просто мера, которую на себя может взять каждый человек, чтобы заняться этим подвижничеством, зависит от глубины его желания, глубины его ощущения собственного подвига, который он несет. Это очень важно понимать. Конечно, здесь его поддержат и настоятель, и братия. И какие-то условия покажут, может быть, где-то на несостоятельность его желания, на ребячество в чем-то. А где-то, наоборот, воодушевят на более крепкий подвиг.

Здесь мы имеем дело с волей Божией о каждом человеке, и, конечно, не может сказать никто, чем увенчается наш жизненный путь. Нет таких людей, которые бы нам это сказали. Это знает один Бог. Поэтому здесь происходит тайна духовной жизни человека, тайна души, тех отношений, где человек, погружаясь в эту атмосферу подвижничества, предстояния пред Богом, действительно слышит от Бога те слова, те замыслы Бога о нем, которые ему нужно реализовать. Часто бывает, люди и с разочарованием уезжают из святой обители, как бы разочаровавшись в своих силах на первых порах. Но потом понимают, что Господь показал им их душу, их силы, и это тоже приносит определенную духовную пользу для их будущей жизни.

– Наверное, не нужно объяснять, что наша жизнь далеко не одна только радость. Очень часто мы вдруг понимаем, что совсем разочаровываемся в нашей бытовой жизни. Не скажу просто – мирской жизни, а именно бытовой. Когда это происходит, мы готовы бежать куда угодно. И первое, что мы вспоминаем (вспомнив и Тертуллиана, что каждая душа по сути своей христианка): что должно быть такое место, где мне будет хорошо. В этом случае мы сразу думаем о том, что, наверное, самое святое место – святая обитель. И начинаем искать этого. Но когда приходим в монастырь, первое, что нам предлагается, – быть трудником. Что такое трудник, в чем это особое служение?  

– Есть такое слово, его употребляют, но я хотел бы уйти от слова «трудник» и прийти к словам «друзья монастыря». Условия, которые предлагает монастырь пришедшим туда людям, все-таки добровольческие. То есть человек добровольно приходит в монастырь и приносит свои труды на благо обители. А это можно сделать тогда, когда у человека есть какое-то сердечное устремление сделать что-то доброе – либо в личных целях, либо человек понимает, что он действительно этим служит Богу. Может быть, это такие периоды, о которых Вы только что сказали, когда человеку нужно уединиться и подумать о своей душе, попробовать себя. И хорошо, если в этом подавленном состоянии он попадает именно в святую обитель, потому что здесь, в священном месте, человек обретает те силы, которые ему необходимы. И наоборот: когда человек приезжает в монастырь уже с каким-то заготовленным планом, кем он хочет видеть себя в этой обители, но не удобряет это свое желание трудом и какими-то духовными подвигами, а просто пытается все подвести под свое видение, свою модель мира, тогда, конечно, этому человеку и в святой обители может быть плохо. И в монастыре может быть тяжело не только ему, но и тем людям, которые его окружают.

Мы знаем, к сожалению, что не всегда люди получают ту духовную пользу, которую вроде бы должны были получить от поездки в монастырь. Мы часто слышим от других, что что-то не понравилось в святой обители, что-то другое их не устроило… Хотя они прекрасно понимают, что цель приезда в монастырь – это подвижническая жизнь. Для того чтобы жить подвижнической жизнью, надо понимать те слова Христа, которые Он сказал на Тайной Вечере. Он сказал Своим апостолам: вы Мои друзья. И только такой уровень отношений может быть у человека с монастырем, кем бы он ни был – монахом, послушником, человеком, который просто приехал потрудиться в святую обитель. Он есть друг. И те стеночки, которые мы строим сами, в человеческом понимании (член братии, кандидат в поступление в братию, еще что-нибудь подобное) – это всего лишь уровень преуспеяния, условность.

Так или иначе, все призваны послужить и потрудиться в святой обители. Если говорить о нашей обители, я бы сказал, что у нас много друзей, которые помогают и лично игумену, и, может быть, некоторым монахам, которые занимают ключевые должности монастыря, от которых зависит снабжение монастыря или еще какие-то вещи. Это делает их именно друзьями, они переходят в стадию тех людей, которые не просто условно берут на себя мешок и тянут на себе, а входят в какие-то отношения и получают ту самую духовную пользу, что необходимо получать всем, кто приезжает в святую обитель.

– Вопрос телезрительницы: «Насколько я компетентна (я достаточно изучила Библию), Иисус, наоборот, говорит: идите, крестите, исцеляйте... Он был среди мира. Откуда это взялось: для чего создаются монастыри?»

– Я советовал бы еще раз прочитать и Ветхий Завет, и Новый, потому что есть такое слово, которое даже присовокупляли и к Самому Спасителю, – Иисус Назорей, Назореянин. Что такое назорей? Был такой обет безбрачия, обет подвижнической жизни, который давал человек. Правда, в Ветхом Завете он давал его на время, можно было стать назореем, то есть человеком, который несет какой-то обет, на определенное время – скажем, на год или на три года, на пять лет. Этот человек принимал определенное посвящение, строго постился, имел обеты практически те, которые сейчас являются монашескими, – обет нестяжания, целомудрия, послушания. Он жил согласно закону Божьему, который был и тогда открыт частично человеку в виде десяти заповедей. В Новом Завете тоже раскрылось это назорейство – по примеру Самого Спасителя, Которого тоже называли Назореем, потому что Он сохранил эти три обета и показал, раскрыл в Своей личности Богочеловека то, каким должен быть человек, который всецело посвятил себя на служение Богу и людям в том числе.

Поэтому если мы говорим о том, каким образом преломляется монашество, то оно бывает разных видов – в зависимости и от состояния общества, и от духовного наследия, и от традиции. Это все согласно той традиции, которая перешла к нам из Ветхого Завета. Только сейчас, конечно, христиане по примеру Спасителя дают обеты не на какой-то определенный период, а на всю жизнь. Оставление этих обетов считается тяжким грехом. Человек уходит, оставляет то служение, ту благодать Божию, которую Бог дает, именно благословляя этот подвиг…

 Мы помним пример святого пророка Иоанна Крестителя, который тоже был представителем  организации, монашеской секты – иессеев, как тогда их называли. Они жили недалеко от реки Иордан, и были события, связанные с Иоанном Крестителем, когда он посылал своих учеников, которые задавали вопросы Спасителю о посте, о молитве. Мы это можем прочитать в Евангелии. То есть это были те люди, которые как раз представляли монашествующие группы верующих людей (еще тогда в Ветхом Завете), которые как раз являются примером. Мы знаем, что Иоанн Креститель тоже является одним из покровителей монашества, кроме Самого Христа. Мы оттуда черпаем многие и традиции, и слова, и наставления, и многое другое. Поэтому я бы советовал Вам найти эти места в Священном Писании, перечитать их и осмыслить для себя, и Вы увидите много общего. И может быть, что-то откроется Вам, чтобы Вы сами тоже нашли какое-то определенное для себя понимание, возможность посетить какую-то обитель, что-то увидеть и понять лично для своей души.

– Есть вопрос после этого звонка: по поводу того, что такое женское монашество, почему женщины уходят в обители. У нас есть Новодевичий Воскресенский женский монастырь, есть Пятогорский монастырь, Константино-Еленинский… Много монастырей, где в обители женщины. Откуда это берется? Ведь, казалось бы, женщина спасается чадородием. Почему женщины уходят в монастырь и что это за желание человеческое? Ведь монах – «моно» – один. Откуда это желание возникает в человеке? От радости, от горя, от страха?

– Я бы сказал, что монашество в любом случае радость, несмотря на его тяжелый подвиг, на те невзгоды, которые выпадают монахам. Всегда это так: скорби, поношения и многое другое, с чем сталкивается монашество в любом обществе. Это повторение подвига Христа. Если мы говорим о женском монашестве, это вроде бы против природы. Ну, это вообще против природы человека. Мы видим, что любой подвиг противоположен закону нашего естества, нашего тела. Всегда дух воинствует на плоть. Это если говорить об общей сути подвига, когда, попирая себя, свои инстинкты к чадородию, продолжению рода, человек идет против своей природы. Если говорить о женщине, то я еще вспоминаю слова апостола Павла, когда он говорит, что девство по своему подвигу ставится выше, чем семейная жизнь...

И конечно же, мы не исключаем, что женская душа тоже имеет такие стремления. К тому же мы еще помним о подвиге святых благоверных князей Петра и Февронии, которые в нашей традиции раскрывают смысл монашества не только мужского, но и женского, как такого вот супружества в Боге, но по плоти они были в различных монастырях. Вспомним и подвижника, нашего соотечественника святого праведного Иоанна Кронштадтского, который тоже со своей супругой жил как брат с сестрой, хотя они не были монахами. Внутреннее целомудрие этой пары действительно нас наталкивает на мысль, что здесь есть более высокие вещи, которым следовали эти подвижники. Единство между мужчиной и женщиной часто выражается и в монашестве, потому что таких случаев много. Я имею в виду, откуда пришла эта традиция. Она есть, она раскрывается у наших святых.

А если посмотреть древнюю историю, то можно вспомнить и сестру святителя Василия Великого. Когда она узнала, где пребывает ее брат, пришла туда, но ее не пустили в монастырь, и она основала монастырь недалеко от той обители, где подвизался ее брат. К ней присоединились сестры, они жили тоже в христианских подвигах, в строгом посте. Когда люди приезжают на место этого подвижничества, видят: эта история говорит о том, что человек служит Богу не только духом, но и еще в мире старается свой подвиг провести так, чтобы люди тоже какую-то пользу получили от этого. Поэтому если основываться только на жизни нашей плоти, на наших жизненных перспективах, мы, к сожалению, никогда не увидим подвига, не увидим монашества, не увидим ничего высокого, потому что, к сожалению, наша плоть будет нам диктовать какие-то иные условия, руководствуясь которыми, мы, к сожалению, будем уходить совсем в другую сторону.

– Вопрос телезрителя: «В Евангелии от Иоанна, в первой главе, говорится: пришел к своим, и свои Его не приняли. О каком доме идет речь и кто эти свои? Весь народ Израиля или только иудеи? Или же те, кто не принял Его по линии родства Давида, то есть когда Его не приняли в Назарете? О ком идет речь?»

Хороший вопрос, большое спасибо.

– Конечно, речь идет о доме Израилеве. Дом Израилев – это тот народ, который Моисей вывел из Египта. Конечно, речь идет о верующих людях, об обществе, которое руководствуется верой. Это общество как раз не приняло Христа. Когда мы говорим о родственниках Христа, мы не думаем, что это только Матерь Божия и братья, хотя они тоже по-разному относились к своему сводному Брату. Тем не менее все равно речь идет о народе. Тяжела жизнь человека, который выбирает путь веры. Если помните, там еще есть такие слова: Я пришел, чтобы разделить мать и дочь, сына и отца, невестку и свекровь. То есть часто бывают врагами домашние человека.

Это, к сожалению, говорит о том, что не по степени родства устанавливается братство и духовная связь, а прежде всего по глубине той любви, которую люди испытывают друг к другу. Часто любовь Божия отличается от любви человеческой, часто человек выбирает свою любовь как некий произвол... Даже в семьях мы можем наблюдать эти разделения и по взглядам на духовные вещи, и на вещи в обществе. Все это результат того, что человек настаивает на чем-то своем. Не пребывает в христианском смирении, не принимает ближнего таким, какой он есть, а старается навязать свою волю. Да, я не говорю в масштабах народа, это очень сложно, но мы даже на примере семьи видим, насколько тяжело часто бывает людям договориться у себя в семье. Не то что договориться обществу по каким-то определенным вопросам... Поэтому здесь, конечно, речь идет об обществе, о том историческом контексте, который обымает Евангелие. И о той истории, которую нам нужно взять себе на учение: насколько это все тяжело и сложно, и только образ смирения, образ кротости, любви к ближним может дать нам путь и выход из спорных, сложных, тяжелых ситуаций.

– Тут напрашивается еще один вопрос. Когда возникает желание уйти в монастырь, мы представляем себе это так: я хочу – я иду. Но если есть какое-то попечение – о маме, о папе, о детях и так далее, все-таки мы понимаем, что, уходя в монастырь во взрослом состоянии, мы имеем родственников, в том числе детей. Как в этом случае можно уйти в монастырь, не решив этот вопрос?

– Конечно, этот вопрос нужно перед уходом в монастырь решить, чтобы прийти к определенному согласию и с самим собой, со своей совестью. И с ближними желательно тоже этот вопрос отрегулировать. Потому что нельзя быть счастливым вопреки счастью или несчастью других людей. Подвиг человека должен быть благословляем не только Богом, но и людьми. Конечно, обязательства, которые несет человек, он должен исполнить, чтобы идти далее. Но бывают такие ситуации, когда речь идет о спасении души, когда человек, к сожалению, в своем жизненном пути заходит в тупик. Монастырь подобен больнице, в которой он должен пробыть какое-то короткое время. Переоценить все взаимоотношения со своими ближними (может быть, сложные), благодаря которым он зашел в тупик. Не может найти с ними общий язык, не понимает ценность семьи, которую дал ему Бог, не понимает, для чего ему даны родители, почему именно такие родители ему даны, а не другие. Конечно, хорошо бы, чтобы он решал эти вопросы в святой обители, чтобы нашел себя.

Конечно, для братии монастыря это может быть тяжестью, ношей, которую они на себя возьмут, вводя к себе в братию на время такого человека. Но тем не менее спасение его души, польза, которую он должен получить для решения подобных вопросов, важны. Это может не занимать много времени. Человеку, чтобы понять себя, достаточно несколько дней побыть в святой обители, чтобы увидеть самого себя, увидеть, что от перемены его местоположения отношения с ближними не меняются. Это как раз сигнал к тому, чтобы самому немного поменяться, а не ждать все время изменения ситуации вокруг себя. Это тоже часто сегодня мы наблюдаем: как люди оказываются в святой обители именно из-за тяжелых жизненных обстоятельств. В таком случае кратковременное пребывание в святой обители им очень на пользу, чтобы переоценить себя, подумать о своей душе, о своей жизни, о тех благах, которые ему Бог дает, а он от них часто отказывается. В данном случае это нужно сделать.

– Вопрос телезрительницы: «В каждом монастыре, конечно, свой устав, но главное для жизни монастыря, наверное, молитва. Какое должно быть соотношение молитвы и послушания?»

– Мы помним и преподобного Антония Великого, который то вставал на молитву, то садился сшивать листья финиковой пальмы, то есть трудился и работал. Послушание как работу, наверное, Вы имеете в виду, а не степень готовности души к принятию воли Божией. Если человек стоит перед выбором, какой монастырь ему выбрать, конечно, он выбирает тот, который ему по силам… Кто-то, так сказать, предпочитает больше бывать в храме, кто-то больше любит что-то делать своими руками. Все зависит от самого человека. Конечно же, нельзя сказать, что один и тот же монастырь будет удобен и для одного человека, и для другого. Я думаю, это все подбирают индивидуально. Мы знаем, что люди, прежде чем уйти в монастырь, посещают несколько святых обителей, в которых пробуют себя и чувствуют, насколько душа готова к каким-то определенным подвигам. Может быть, духовный климат им пока тяжел или вообще недостижим.

Надо смотреть на широкую палитру нашей Родины, в которой много монастырей. Все они, к счастью, разные… Если вспомнить о нашей святой обители, нашей обители немногим более тридцати лет; я имею в виду духовного развития, ее возрождения, потому что до этого монашеской жизни там не было около семидесяти лет. Братия еще довольно молодая, они чувствуют впереди много больших перспектив, стремятся к подвигу, хотят свершить нечто важное. Тем более мы видим, какие события вокруг монастыря сейчас происходят. А есть обители, которые не закрывались, например Псково-Печерская лавра. Там мы еще можем увидеть старцев, которых многие люди ищут, чтобы почерпнуть этой мудрости, даже просто житейской, необязательно духовной. Это тоже все необходимо. Поэтому все зависит от того, какую задачу перед собой ставит человек, какими силами он обладает.

– Вопрос телезрителя, поступивший на наш сайт. Вопрос сложный, касается он того, возможно ли прийти в обитель человеку, у которого есть диагноз о психической болезни. Насколько это возможно?

– Я такие случаи знаю. Не могу сказать, что они многочисленные. Другое дело, что именно человек может делать, пребывая в обители. Мы знаем, раньше, в Синодальный период, существовала практика: богадельни, дома для душевнобольных были на попечении у монастырей... Но сегодня больному человеку, человеку с определенными недугами будет тяжело нести послушания. Надо понимать, что это будет нелегко. Его могут принять. Я знаю, единичные случаи есть, когда принимают таких, и они какую-то пользу приносят, что-то делают в зависимости от того, насколько человек настроен. Друзей у монастыря много, и Господь не ставит преграду кому-то для какого-то подвига. Но сможет ли этот человек с душевным расстройством выдержать этот сложный в каких-то моментах ритм монастыря? Иногда это удается, когда возможно человеку создать какие-то условия. В некоторых обителях таких условий может не быть. Поэтому надо, конечно, пробовать. Как говорит Господь, стучите – и отворят вам, просите – и дастся. Надо все это согласовывать с игуменом монастыря, с главой его. Если он сочтет это возможным для него, то такое место, думаю, найдется.

– Спасибо за откровенный и подробный ответ. Был вопрос по поводу труда и молитвы. Коневский монастырь – это ведь все-таки остров… Все думаю о том, что зимой, когда Ладога замерзает, люди ходили пешком в монастырь, и это был реально подвиг, аскетический подвиг, потому что добраться туда нелегко. Но сейчас паломничество в монастыри стало легким. Мы можем вспомнить Афонский монастырь, где автобусы возят от монастыря к монастырю. Раньше это нужно было делать пешком. То есть это был реальный духовный труд. Но чем отличается в данном случае турист, который просто приезжает поглазеть на монастырь, от человека, который приезжает в монастырь для того, чтобы стать, может быть, другом монастыря?

– Я думаю, что вне зависимости от формата приезда человека в монастырь он все-таки получает какую-то пользу. Исключением этой пользы может являться только его нежелание ее получить, потому что Господь нас ни в чем не ограничивает и говорит о том, чтобы мы дерзали постоянно на что-то доброе. Конечно, то состояние общества, которое мы наблюдаем с развитием его сегодня, не сравнить с тем, когда преодолевали практически полугодовой переход пешком зачастую на Святую Гору Афон, чтобы посетить монастырь. Человек шел, и все это время у него уходило на то, чтобы подумать о самом себе, потому что его путь в монастырь начинался уже в самом начале пути, а не только тогда, когда он в него приходил.

Мы даже помним случай из святых отцов, когда один из грузинских подвижников, подойдя к Иерусалиму, лишь увидев его, даже не войдя в него, взял несколько камешков себе и сказал: «Братья, теперь мы увидели эти святые места, пойдемте обратно». Поэтому я бы сказал, что нас Господь ничем не ограничивает в той благодати, в возможностях посетить монастыри... Сейчас эта открытость монастырей как раз связана с тем, что людям нужно это увидеть. Когда человек приезжает туда и перед ним нет шикарных витрин, не расшаркиваются перед ним люди, а живут своей жизнью, он начинает рассуждать о том, зачем сюда приехал, что хочет увидеть здесь. Тогда человек действительно получает короткий, но очень нужный, своевременный ответ, зачем он сюда приехал.

– Вопрос телезрительницы: «В Екатеринбурге есть замечательный женский монастырь, я туда прихожу помогать во время поста. Ближе к Пасхе мы расписываем куличи, и людей не хватает. Очень часто некоторые люди уходят на молитву, особенно в какие-то важные моменты, но настолько напряженная работа, там такой большой объем, что, например, монахиня, которая отвечает за это, остается одна, и я не могу уйти, бросить ее. И у меня возникает дилемма: а что полезнее для моей души – расписывать куличи или пойти на молитву?»

Спасибо большое за вопрос. «Марфа, Марфа!..»

– Я тоже вспомнил о Марфе и Марии, но думаю, что все-таки Вам стоит вспомнить еще и о том примере, который всегда описывали в патерике, – о братьях, которые находились на послушаниях в монастыре. Одному из монахов было видение, что в монастыре во время богослужения ангел ходил и помазывал всех молящихся, в том числе помазал и пустые стасидии, где должны были сидеть монахи, но их не было в храме, они были на послушаниях. Поэтому я думаю, что и Ваш подвиг тоже Господь благословляет и не оставляет Вас Своей благодатью, восполняет ее, просто иным способом. Конечно же, мы должны стараться по возможности и быть в храме, и послушания исполнять. И тех, и других благословляет Бог.

– Очень хороший ответ. Я вспоминаю именно предпасхальное служение, когда сестры, которые расписывали куличи, все время пели псалмы. Это было так удивительно! Еще не наступило воскресенье, тем не менее даже в четверг и в пятницу они пели радостные песнопения.

Последний раз, когда я был в Коневском монастыре, я столкнулся с тем, что там большая ферма. Там много животных. Конечно, я увидел, что многие друзья монастыря там трудятся. Честно скажу, когда я подошел туда, я понял, что для меня этот труд невозможен, потому что я не мог преодолеть брезгливости. Я подумал в этом случае: если бы я пошел трудником, другом монастыря и мне бы поставили это в мои обязанности, а я бы сказал «нет, не могу», – что в этом случае? Это просто мое своеволие или я должен подчиниться и работать там, куда меня поставили?

– Зачастую бывает, что приходится работать там, куда ставят. Конечно, мы учитываем особенности каждого человека. Бывает, что для человека, кроме подвига труда, еще нужно совершить подвиг победы над самим собой. Этот подвиг гораздо сложнее для человека, чтобы сделать усилие над своими страхами, над чувством брезгливости и многим другим. Нет, конечно, такой привычки, которую нельзя было бы с Божьей помощью победить, я так думаю. Но надо все-таки полагаться на волю Божию в данном случае, потому что часто человек определенные вещи воспринимает как фатальные, неизменные в себе. Так рассуждают люди, страдающие многими недугами, которые не видят перспективы выздоровления, – это алкоголизм, наркомания, игромания. Если поговорить с таким человеком, он будет убежден, что излечиться ему невозможно. Я боюсь, что даже те врачи, которые пытаются ему помочь, имеют такую же точку зрения; по крайней мере, это все, может быть, говорится не в лицо пациенту, но за глаза они все говорят, что это, к сожалению, невозможно без какого-то чуда. Поэтому, думаю, что все было бы возможно. И для Вас точно так же: любые подвиги человеку под силу, если они действительно реальны. Просто это все зависит от того, насколько Вы готовы положиться на волю Божию.

– Спасибо, для меня это реальный ответ на мою нужду.

Вопрос телезрительницы: «Я где-то читала, что монах – это тепличный цветок. Если его вынести на улицу, то этот цветок погибает. Многие монахи служат на приходах. Это не вредит их душе? И второй вопрос. Чем отличается жизнь первых монахов от жизни нынешних?»

– Это именно так, я соглашусь: для монашества прежде всего необходимы определенные условия, потому что есть вещи, которые губят монашество. Это те угрозы, соблазны, которые приходят в основном в больших городах. И те монастыри или подворья, которые существуют в большом городе, конечно же, это очень сложный организм, служение в которых может освоить только тот человек, который очень четко держится своего послушания и тех целей, ради которых это подворье несет свое служение в городе. Поэтому все зависит от людей и от понимания задач, которые перед ними ставит монастырь. Конечно же, у этих монахов вы не увидите каких-то аскетических подвигов, к которым вы привыкли в жизнеописаниях святых или древних монахов. Но это и есть цель, назначение их – служение именно в городе, в тех местах, где их видят.

Конечно же, это не классический вид монашества, мы знаем, что и русское монашество во многом отличается от традиционного древнего египетского монашества и афонского. Бывает, даже многие упрекают, говорят: зачем все это необходимо, зачем монашество? Но мы понимаем, что для нас личность Христа является многогранной – как неисчерпаемый источник служения человека Богу. Так и здесь не надо принимать классические виды монашества как единственно возможные. Человек держится своих обетов – целомудрия, нестяжания, хотя это тяжело представить себе в монастырях, где есть и денежные отношения, и человеку не всегда возможно выйти в мир безопасно, особенно вечером, даже по какой-то нужде в магазин или по какому-то поручению.

Тем не менее, несмотря на это, мы как-то несем с Божией помощью это служение. Конечно же, хотелось бы попросить и ваших молитв, и бережной заботы о монашествующих, которых вы видите на тех приходах, где они служат. Хотя сейчас эта практика уже все реже и реже, она уходит. Особенно епископы стараются навести порядок в своих епархиях, сейчас это уже отходит в прошлое. Поэтому прошу ваших молитв и заботы об этих людях, стараться поддержать их, насколько вы можете, по-христиански, чтобы не было еще дополнительных соблазнов – осуждения, непонимания, многого другого, что часто бывает во взаимоотношениях с миром.

– Почему у нас именно по монашествующей линии можно достичь самых высоких степеней духовной иерархии?

– Я бы сказал, это связано с особенностями служения. Тот уровень задач, которые выпадают на долю священнослужителя в очень высоком священном сане, конечно, мог бы повредить их семейной жизни. Все-таки задача священника на приходе – показывать пример семейной жизни: это воспитание детей, взаимоотношения между супругами. А другие церковные задачи?.. Вы можете зайти на сайт Патриарха и посмотреть график его работы. Где в нем найдется место, допустим, для его супруги? Это было бы просто невозможно.

Божие всем нам благословение, большое спасибо за внимание, всех вам благ.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Маргарита Попова