Беседы с батюшкой. Приходская жизнь

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает проректор по учебной работе Екатеринбургской духовной семинарии священник Константин Корепанов.

– Батюшка, приход, настоятелем которого Вы являетесь, еще только строится, но, наверное, Вы уже обдумываете, какой должна быть община и как сделать так, чтобы новый храм был полон людьми, которые будут объединены. Предлагаю поговорить сегодня об общине, о приходской жизни. Хочется, чтобы Вы поделились с нами своими размышлениями и поговорили о приходе как о живом организме, об общине храма и о том, что она из себя представляет. И первый вопрос, который из этого вытекает: можно ли где-то найти образец общины?

– Конечно, можно. Не с нуля же люди строят общины. Общин много. Только в Екатеринбурге есть несколько вполне здоровых, активных общин, мне известных. Некоторые известны не только мне, но даже и очень широко известны. Например, община Успенского храма на ВИЗе (ул. Кирова, 65), где настоятелем является отец Евгений Попиченко. Они ведут очень активную деятельность в области социального служения, у них очень большое сестричество. Община известна даже в рамках всероссийских, потому что они организовывают форумы, мероприятия в рамках создания сестричества, социального служения на приходе. Они этот опыт тиражируют, и про них знают все.

Есть общины, известные только мне; например, община храма на Синих Камнях под управлением отца Алексея Яковлева. Не шибко популярная, но очень живая, деятельная община. В общем, есть такие общины. Скажем, двадцать лет моей жизни прошли в рамках сельской общины, начатой с нуля. Я приехал вместе с настоятелем, и, будучи обыкновенным мирянином, мы вместе с настоятелем с пяти человек организовывали общину в рамках поселка с населением в 2,5 тысячи человек. То есть у меня есть опыт перед глазами, как это делается. Поэтому я ничего не выдумываю, есть не только определенный образец, но и технология, методика, по которой можно общину строить.

– Но этот образец в любом случае не универсальный для каждого прихода.

– Нет.

– Если представить, как выглядит конкретная община, приход, какие там взаимоотношения, то они совершенно разные.

– Конечно. Но всегда есть определенные закономерности, и они всегда работают. Есть определенное лицо каждой общины. Хорошо это или плохо, но это неизбежно – община принимает на себя отпечаток своего настоятеля. Это имеет свои плюсы, а может быть, очень много своих минусов, но это неизбежно. То есть тот человек, который является организатором, вокруг которого община собирается, несомненно, накладывает отпечаток на всю общину.

Но если уж мы заговорили о принципах, мне хотелось бы сказать, что ключевым элементом, правилом, принципом формирования любой общины является представление о том, что община – Христова и собирается она вокруг Христа. Соблюсти это вполне, выдержать этот тон, этот принцип до конца на самом деле очень непросто, сложно. Потому что мы – люди, и когда нас слушают, когда к нам идут, когда нам верят, это очень большое искушение. Но нужно сохранить именно то состояние, которое демонстрировал Иоанн Предтеча: мне должно умаляться, а Тебе, Господи, расти.

То есть, по сути, правильно организованная община начинается с того, что человек, вступающий в эту общину, очень нуждается в помощи людей этой общины. Особенно в помощи настоятеля, священника, духовника. И с каждым шагом по жизни вместе с этой общиной он начинает нуждаться в этом все меньше и меньше, начиная больше нуждаться во Христе. И, в сущности, итог любого духовника, священника – отойти в сторону, чтобы человек мог самостоятельно строить свою жизнь только в общении с Богом. Христос становится большим в жизни человека, а священник – маленьким.

Но обратная сторона этого процесса в том, что человек, достигший этой зрелости, поворачивается лицом к общине, чтобы таким же помощником, детоводителем, педагогом служить тем людям, которые только входят в общину. То есть настоятель или духовник общины всегда, как говорит митрополит Антоний Сурожский, должен быть прозрачным, не заслонять собой Христа. А это, учитывая нашу человеческую составляющую, очень и очень трудно, и отсюда возникают разные искушения и сложности. Это первый принцип, который нужен для организации общины.

Второй принцип вытекает из самой природы бытия Церкви. Возни с ним гораздо больше, но он более понятен и более быстро доходит до всех членов общины. Дело в том, что очень легко вместо общины создать кружок по интересам, где собираются люди, в сущности, одинакового душевного склада, обычно такого склада, каков настоятель. То есть либо интеллектуалы, либо простачки, либо любящие культуру, живопись, музыку, либо любящие читать святых отцов, «Добротолюбие» или еще с каким-то уклоном (многодетные семьи или, наоборот, одиночки с монашеским складом). То есть подбираются люди одного душевного склада. Вот этого категорически нельзя делать, потому что это разрушает природу Церкви. Это некий местечковый интерес.

Мы должны понимать, что в церковь ходят принципиально разные люди с разными интеллектуальными возможностями, с разным образовательным статусом, с разным демографическим статусом, с разным уровнем финансовых возможностей. Но все они должны понимать, что они в общине равны. Это должны понимать как бедные, так и  богатые; как умные, так и необразованные. То есть они все – братья и сестры. Нужно учить людей этому принципу, который озвучивает апостол Павел: «Друг друга тяготы носите и так исполните закон Христов». Вот это надо непрестанно общине говорить.

– Вопрос телезрителя из Новочеркасска: «У меня вопрос очень простой и касается военных. В Евангелии от Матфея в 5-й главе Господь говорит: “Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших...” У меня вопрос: как быть православному воину-христианину, защитнику Отечества, с убийством врага, которого возможно убить только из ненависти к нему?»

– Это очень сложный вопрос, и нужно очень долго рассуждать, чтобы ответить на него достаточно исчерпывающе; наскоком этот вопрос не решается. Для воина, солдата достаточно сознавать, что он защищает, во-первых, свою страну; во-вторых – слабого человека. Это его призвание, его служение, назначенное ему Богом. Он должен исполнять свой воинский, солдатский долг; этот долг обусловлен текстом присяги, которую приносит всякий воин. И это его долг как христианина, имеющего силу для того, чтобы защитить человека слабого. Это и есть его задача, его служение, его послушание своему народу, Церкви, и он должен это исполнять. Если вследствие исполнения этого долга ему приходится убить врага, он должен это сделать; это описывается его служебными, социальными обязанностями.

А то, о чем говорит Христос, адресовано людям, которые, скажем так, возросли, дошли до того, что понимают, что больше убивать не могут. В житиях святых (особенно древних) есть несколько сюжетов, где воины, именно устав от насилия, которое они вынуждены были употреблять, будучи хорошими солдатами, уходили потом в монастырь, чтобы посвятить свою жизнь Богу. Подобные сюжеты известны и в нашей истории. Например, Пересвет и Ослябя – это воины, которые именно по этой причине, устав от насилия (душа их больше не выносила этого), ушли в монастырь к преподобному Сергию.

То есть важно понимать, что мы живем не в Царствии Божием, мы живем в рамках этого мира. И в рамках этого здешнего мира человек должен уметь защищать страну, свою семью и то, что необходимо, в зависимости от того, какие на него возложены обязанности, какой у него долг перед совестью, перед Церковью или народом. Он должен исполнять этот долг. Но по мере возрастания душа начинает от этого отходить, человек от этого устает. Он исполнял это как долг, но душа устала, она жаждет чистоты, жаждет обновления. И тогда человек идет к Богу; он отворачивается от всего этого, посвящает свою жизнь Богу, становится монахом или просто уходит молиться. И наступает другой период его жизни. И обычно из этого состояния ему очень трудно вернуться в то состояние, в котором он был. Только иногда это необходимо, как, например, было с благоверным царем Борисом Болгарским, которого нужда, очень важные обстоятельства заставили уйти из монастыря, сделать дело, которое он должен был сделать (связанное с насилием), и вернуться обратно в монастырь. Он это воспринимал как исполнение воли Божией. Но за исполнение этой воли Божией, которое было связано с нарушением его монашеских обетов и употреблением насилия, он нес определенную епитимью и определенное покаяние.

Я далек от мысли о том, что исчерпывающе ответил на этот вопрос, потому что на самом деле это очень серьезный вопрос, который связан именно с тем, что человек должен уметь различать данность этого мира и призыв к Царству Божьему. В заключение я хотел бы сказать, что в Византийской империи, например, было такое правило. Солдат-христианин, защищавший империю и народ, сражался доблестно и честно (в период своего расцвета Византийская армия была сильнейшей армией мира и сражалась очень успешно), но после возвращения из похода каждый воин нес определенную епитимью и некоторое время не имел права причащаться.

Понятно, что в Российской империи это правило не соблюдалось (мы унаследовали протестантскую традицию в этом отношении). Но Древняя Церковь смотрела на это все-таки как на доблесть, как на честь, за это воздавали честь и хвалу мужчинам, воинам, полководцам. Но при обращении к Богу воин должен осознать, что все-таки это было зло (хотя и неизбежное), и определенное воздержание, молитвенное покаяние за то, что он вынужден был это делать, он должен понести. Люди умели различать защиту народа и стояние перед Богом.

– Вопрос телезрительницы из Тульской области: «Вся жизнь с детства очень тяжело складывается, и с детства имеется такое повреждение в мыслях, что скорее бы земная жизнь прокрутилась, как кинематографическая пленка, и скорее бы закончилась, вследствие того, что бывает невыносимо нести эти тяготы (я не могу их описывать, и не надо, наверное, этого делать). Как из этого выйти? Знаю, что святые просили хотя бы еще один день жизни для покаяния. У меня, получается, какое-то очень серьезное повреждение. Может быть, есть у Вас какие-то советы?»

– Надо остановиться, помолиться, подождать какое-то время для того, чтобы все то, о чем Вы говорили, уравновесилось, структурировалось. Быть может, что-то почитать на тему Промысла Божьего. Из житий святых что-то можно почитать. Дело в том, что Вы очень четко, правильно проговариваете важные моменты той ситуации, которую Вы описываете, но у Вас эти моменты  слиты воедино, они не структурированы, не разделены.

С одной стороны, любой человек, живущий хоть сколько-нибудь верой и хоть сколько-нибудь в христианском благочестии, тяготится жизнью этого мира. И это нормально, он должен тяготиться, ему должно быть здесь тяжело, ему должно быть здесь невыносимо. Он тоже может и имеет полное право сказать, как сказал Христос: «О, род лукавый и прелюбодейный, доколе буду с вами? Доколе терплю вас?» И это нормальная ситуация, такие мысли, такие чувства могут пробуждаться в человеке.

Другое дело, когда они становятся единственным состоянием человеческих переживаний; это, несомненно, плохо и говорит скорее всего о возрастающей гордыне. Но сами эти чувства, на сердце лежащие, имеют место. Как говорит апостол Иаков, мы не должны любить ни мира, ни того, что в мире, ибо дружба с миром есть вражда против Бога.

С другой стороны, как Вы справедливо сказали, упомянув о святых, они просили себе хоть еще день на покаяние. Но на то они и святые. Тем не менее для нас это является образцом; мы должны понимать, что жизнь, пока она длится, дана нам именно для покаяния. И все трудности, которые мы встречаем в жизни, какими бы тяжелыми они ни были, посланы нам Богом. Они предопределены для нас Промыслом Божиим как то орудие, тот путь, та деятельность, что и выведут нас к свету, очистят нас от совершенных грехов, помогут нам победить мучающие нас страсти, очистят наш разум, наше сердце и сделают нас дерзновенными пред Богом, подготавливая нас и к встрече с Богом, и к исполнению воли Божией, к которой призвал нас Бог во Христе. Вот это все нужно соотнести.

И важно понимать, что когда мы тяготимся этим миром, этой жизнью и думаем: «Скорей бы конец», – мы на самом деле пытаемся сойти с креста в самом прямом смысле этого слова. Да, тяжело, но дотерпеть мы должны именно до конца. А для того, чтобы дотерпеть до конца, мы должны понять, что время нашей жизни находится в руках Божиих: сколько нам велено терпеть, столько и нужно терпеть.

Вот когда Вы остановитесь... я условно говорю – остановитесь, имея в виду, что не надо торопиться сделать все выводы и всё сразу понять, а позволить мыслям каждую тему в отдельности проработать. В конце концов в Вашем сознании воссияет свет, Вы поймете, что и для чего нужно делать. Тогда в Вашем сердце установится мир, Вы смиритесь перед обстоятельствами и примете их как то необходимое, что посылает Вам Бог для созидания Вашей души, Вашей жизни.

– Телезрительница в социальной сети «ВКонтакте» спрашивает: «Как все-таки читать “Добротолюбие”, чтобы это было полезно в духовной жизни? Ведь многие мысли отцов не получится правильно осмыслить и понять».

– Передача «Читаем Добротолюбие» существует уже несколько лет, и мы медленно, тихонечко движемся к завершению первого тома «Добротолюбия». Такое размышление над словами святых отцов помогает людям понять, как читать «Добротолюбие». По крайней мере, судя по отзывам, люди действительно понимают эти слова святых отцов и как-то стараются использовать их в жизни.

Но в целом я исхожу из той точки зрения, что никаких заумностей на самом деле в природе не существует. В природе человеческого разума, человеческих переживаний, человеческой жизни ничего непонятного, недоступного другому человеку не существует. Отцы писали свой опыт. Большинство из них не были высокообразованными людьми. Они, конечно, были грамотными, но таких высокообразованных людей, как Григорий Богослов или Григорий Палама, среди них было очень и очень мало. То есть большая часть людей были простыми; грамотными, но не получившими высокого, глубокого по тем меркам образования. И они излагали свои мысли, свои чувства, вовсе не рассчитывая на людей изысканных, получивших какую-то специальную подготовку. К ним приходили крестьяне, рыбаки, юноши,  испорченные жизнью дочери и сыновья богатых родителей и понимали, что они говорят. Книги святых отцов (например, «Лествицу», или Исаака Сирина, или Макария Великого) сотни лет читают люди совершенно разного уровня и понимают.

Поэтому на самом деле не надо бояться, что мы как-то не так это поймем, – этого не бывает. Надо просто читать и слушать свое сердце, на что оно откликается. И самое главное (как говорит апостол Иаков в отношении слова Божьего, но это применимо к любому тексту духовного содержания) – надо делать то, что они говорят. Когда мы начнем искренне и в простоте сердца исполнять и евангельскую заповедь, и то, что прочитали у святого отца в отношении того, как эту заповедь исполнять, и будем это исполнять, то благодать Божия научит нас, что мы должны делать дальше, правильно мы это делаем или неправильно. Бог ведь никуда не делся, Он не за пределами мироздания – Он с нами до скончания века.

Однажды на телеканал «Союз» приезжал архимандрит Ефрем из Ватопедского монастыря. Я не был в студии, но по экрану смотрел прямой эфир. Наш отец Дмитрий его интервьюировал, задавал вопросы. Это было уже достаточно давно, но слова отца Ефрема запали очень глубоко. Я долго не мог это озвучить, не находил слов для выражения своего ощущения. Отец Ефрем сказал это так четко, точно, и мне это запомнилось на всю жизнь. Отец Дмитрий спросил его о том, как людям, которые живут где-то в российской глубинке, найти духовника, старца, опытного наставника? Как им спасаться? Это хорошо, когда есть Ватопед, куда любой грек может приехать и все вопросы решить; если не с одним старцем, так с другим. А что делать человеку, который живет где-нибудь в Подкаменной Тунгуске? Как ему спасаться, если он уверовал? И отец Ефрем говорит: «Вы не так рассуждаете. Бог ведь есть везде. И умудрить человека всем необходимым к его спасению Он может; все, что нужно, Он человеку пошлет, была бы на то добрая воля этого человека».

Вот так можно сказать и относительно «Добротолюбия». Благодать Божия не оскудела. Бог – Тот же до скончания века. Если человек не превозносится, если думает не о том, как ему научиться непрестанной молитве, получить какие-то дары, прозорливость или предвидение, как исцелять болезни, а думает только о том, как ему спастись, как в жизни своей не заблудиться, то не поверю, что он заблудится, открыв книгу святого отца или «Добротолюбие». Потому что Бог каждому дает все необходимое для спасения. В этом основа нашей веры. Если мы думаем, что Бог от нас бесконечно далеко, то это очень и очень далеко от православия.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «Когда строится новая церковь, на какие деньги приобретается церковная и прочая утварь?»

– Все это неоднозначно. Если церковь строит, как сейчас принято говорить, спонсор (говоря греческим языком – ктитор), то есть некий состоятельный человек, то чаще всего всю утварь покупает он сам. Если некий богатый человек (или группа богатых людей) только участвует в этом строительстве, не полностью его организует, а просто, так сказать, решил помочь неким усилиям прихожан, то утварь закупается общим решением, то есть люди собираются и решают, кто будет закупать утварь. То есть это спонсорская помощь или усилия прихожан. Потому что если община уже действующая, там есть люди, которые собираются во временном помещении, у них есть возможность молиться, возможность как-то взаимодействовать и возможность собрать эти деньги для того, чтобы купить утварь. Тогда этот вопрос согласовывается, решается. Например, самые дорогие и необходимые вещи (типа дарохранительницы, сосудов, семисвечника, престола) приобретают спонсоры, а все остальное, более мелкое, предполагается купить самим прихожанам.

Если же (а такое, поверьте, бывает гораздо чаще) храм строит сама община на свои деньги, то, естественно, всю утварь приобретает сама община. То есть здесь очень большой диапазон, как это конкретно решается. Понимаете, утварь утвари рознь. Можно купить Чашу, из которой причащают народ, за 15 тысяч, а можно и дорогую, с позолотой – все решает община (что она хочет видеть) или добрая воля человека, который хочет по какой-то причине подарить драгоценный сосуд этому храму, этой общине. Все очень по-разному.

– Вернемся к теме, с которой мы начали программу, и поговорим о  признаках того, что община является здоровой. Вы сказали, что главное, чтобы община строилась вокруг Христа. Во-вторых, чтобы это был не клуб по интересам, когда некое сообщество собирается, чтобы что-то обсудить, пообщаться. Есть ли еще какие-то признаки, по которым можно отличить здоровый приход от нездорового? И, наверное, понять это можно только погружением в общину?

– Есть два уровня восприятия общины, и они могут быть неоднозначны и (как все в этом мире) могут подвести. Первый взгляд человек бросает на общину в первый его приход туда. Любой приходящий в храм человек надеется, что его там встретят с терпением, вниманием и, если возможно, любовью. Если он это встречает, у него создается впечатление, что это хорошая община; это скорее всего так, но может быть вовсе и не так. Чаще всего это именно так. Это первый уровень восприятия – что человеку здесь рады.

Но на самом деле секты встречают человека точно так же. Поэтому это не является универсальным признаком и универсальным показателем. Действительно, если община здоровая, она рада каждому человеку, который туда приходит. Хотя на самом деле человек, приходящий в храм, общины может и не увидеть. Он увидит человека, который торгует свечами, продает книги, или моет пол, чистит подсвечники, или читает акафист в сторонке. Но все они, члены общины, не случайные люди. И если они действительно научились жить общинной жизнью, то есть научились подставлять плечо, научились молиться друг за друга, научились смиряться с недостатками ближнего, то, разумеется, они встречают каждого приходящего человека с радостью. Поэтому чаще всего такое первое впечатление правильно.

Второй уровень. Когда человек погружается больше в общину, он начинает понимать, насколько он обретает здесь поддержку. Приведу такой пример. Встретились два человека где-то, им очень хорошо друг с другом, они нашли подходящую тему для разговора, общие переживания или еще что-то и так сдружились, что им хорошо. Они рады друг другу и так сроднились душами, что решили обменяться телефонами. Один говорит: «Слушай, ты мне так понравился, я хочу с тобой и дальше продолжать общение». Второй говорит: «Я согласен».

Они начинают созваниваться, общаться, и по мере их сближения выясняется, что на самом деле есть не только то, что их объединяет, но много и того, что их разъединяет. И чем ближе они узнают друг друга, тем труднее им выстраивать взаимоотношения. То же происходит, например, между мужчиной и женщиной, когда они создают семью: чем ближе они притираются друг к другу, тем труднее им становится жить. Потому что они узнают не только то, что их сближало (это было на поверхности), но много вещей начинают раздражать, и надо употреблять усилия, чтобы это преодолеть.

Так и в общине. Человек пришел туда, ему все нравится, но у общины есть определенные требования, а у него есть определенные недостатки. И вот на этом уровне выясняется, насколько община может принять этого человека, не переламывая его, а встраивая в этот целостный организм, в котором он мог бы почувствовать себя нужным, полезным, значимым. И в то же время нужно не просто встроиться в некую систему организации, а в некую систему, где люди живут Христом, найти свое место в этой общине и найти свой путь и свое служение Христу. Вот когда человек чувствует, что ему помогают это делать, тогда община действительно хорошая.

Если же человек чувствует, что его начинают ломать, говорят: «Ты можешь быть только чтецом. Нам очень нужен чтец, давай ты будешь читать, потому что как раз мужчины твоего возраста нам и не хватало». Все начинают на него давить, а он совершенно к этому не готов и не хочет этого, он хотел бы что-то другое. Вот это говорит о том, что на самом деле слушать его и слушать замысел Бога об этом человеке никто не готов. И тогда выясняется: да, здесь научились встречать человека, но жить с этим человеком здесь еще не умеют.

– Вопрос телезрительницы из Подмосковья: «Однажды священнику задавали вопрос об Иуде, и он сказал, что Господь знал еще раньше, что именно так тот поступит, что будет такой человек. И об этом говорил даже пророк Давид много веков назад. Получается, что появление Иуды было предопределено? Еще у нас очень много святых, которые были от чрева матери святыми. Тогда вопрос: а в чем же наша свободная воля, если всё предопределено?»

– Для того чтобы задать этот вопрос, можно было не вспоминать об Иуде. Об этом сказано в отношении всех людей…Бог предузнал человека; Он знает, какой человек, какова его свободная воля, и Своим Промыслом укрепляет человека в том намерении, которое находится в его сердце. Если человек стремится к Богу по своей собственной воле, Бог знает, когда, где и как нужно поддержать человека, чтобы немощная человеческая воля смогла прийти туда, куда действительно нужно прийти человеку: к благу, добру, к Богу. Без Его помощи и поддержки никакая наша воля не смогла бы достичь ничего и никогда.

Также Бог знает и человека, который избирает зло (или лукавство, или еще что-то плохое), и всячески старается остановить его на этом пути (как это было и с Иудой), зная, что он на этом пути не остановится. Но и этому злу, каким бы оно ни было, Бог попускает быть, ибо Он создал человека свободным, но употребляет это зло на благо всего человечества или каждого конкретного человека. В данном случае зло Иуды было его собственным злом, но Бог сумел употребить это зло, которое все равно было бы злом, и сделать из него достаточно большое благо.

Каждый раз человек поступает по своей воле: он ненавидит, злится, крадет, ворует, ревнует, завидует, убивает, много другого зла делает, и делает это все по своей воле. И Бог попускает этому злу, которое находится в сердце человека, случиться, но если Он попустил этому задуманному человеком злу случиться, значит, Бог знает, как из этого сделать благо. Мы этого не знаем и не видим. И только святые открывают нам эту тайну. На самом деле, если этому попущено случиться, значит, Бог знает, как из этого сделать благо сейчас, или через сто лет, или через тысячу. Он просто это знает. Но исходное положение – это то, что на сердце человека.

То же самое можно сказать о святых, от чрева матери освященных. Во-первых, таких людей отнюдь не так много. Если вы внимательно почитаете жития, то грешников там гораздо больше, чем святых людей, про которых потому и говорится, что еще с детства они показали свои особые склонности. Во-вторых, если вы обратите внимание, это всегда святые люди, появившиеся от почти таких же святых родителей, то есть это святые или праведные люди на протяжении нескольких поколений. Сама Дева Мария, Сергий Радонежский, Александр Свирский – это люди очень благочестивых родителей, причем благочестивых не в одном поколении. Кто же может родиться от таких людей, как не святые? Но даже в этом случае Бог знает, что в этом человеке, и знает, что этому человеку лучше с детства сразу получить, осознать, почувствовать эту благодать; и тогда он сможет принести огромный плод.

Вы думаете, это легко? Вы думаете, если человек освящен от чрева матери своей, то ему теперь легко все дается? На самом деле быть освященным от чрева матери и получить благодать Божию в осознанном детском возрасте крайне тяжело, и дается это только очень крепким, очень сильным, необыкновенным по всем человеческим возможностям людям. И Сергий Радонежский, и Александр Свирский – это люди, перенесшие чрезвычайный подвиг. Они перенесли подвиг не потому, что им дана благодать; они перенесли этот подвиг с величайшим терпением на грани человеческих сил, чтобы только устоять в этой благодати, устоять в этом призвании, которое они услышали чрезвычайно рано.

Если нам после многих лет, проведенных в различных грехах, слабостях и страстях, где-то в среднем возрасте, а кому-то и ближе к пенсионному возрасту приходится (именно приходится!) откликаться на призыв Бога, мы говорим: «Не могу – трудно, тяжело». Хотя благодать нам дана, она есть – пожалуйста, давайте будем на нее откликаться. Нет, мы не можем, нам себя жалко, просто жалко себя. Мы не можем, мы обвиняем Бога, что Он нам не дал благодать такую, как дал святым. Нет, Он дал нам благодать точно такую же, как дал святым. Мы ничем не отличаемся по благодати, скажем, от Сергия Радонежского или от Серафима Саровского – в крещении на нас сходит Тот же самый Дух. Мы просто не готовы принять эту благодать.

Бог не судит нас за это, Бог милостив. Но дело не в Нем, дающем нам столько или столько, призывающем нас тогда или тогда. Он все равно награду всем нам даст одинаковую, как говорится в евангельской притче. Все дело в том, что мы – праздны, как те работники одиннадцатого часа.

А если бы нас призвали с детства, готовы ли были мы всю жизнь отдать Богу? Отказаться от всех мирских радостей, которые здесь есть, и всю жизнь целенаправленно поститься, молиться, уединяться, бороться со страстями непреложно, каждый день, каждый час, каждую секунду, глядя за своей душой, чтобы в нее не проникло никакое зло? И это без отдыха, без отпуска, без каких-либо шалостей, утешений и прочих вещей. Только предузнавая человека, к чему он способен, видя, что он способен откликнуться на такое доверие Богу, Бог дает благодать. Когда Он видит, что человек не готов, Он этого не дает, потому что человек получит благодать, а потом пустится во все тяжкие, устав от напряжения духовной жизни. Бог никогда не ошибается. Но при этом во всех этих случаях сохраняется полная свобода воли и произволение самого человека.

– Спасибо Вам, батюшка, за разговор про общину, про приход и за ответы на многочисленные вопросы зрителей. Надеюсь, для каждого сегодня появилась пища для размышления.

Ведущий Дмитрий Бродовиков

Записала Нина Кирсанова