Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает настоятель храма в честь Успения Пресвятой Богородицы и прихода в честь праведных Богоотец Иоакима и Анны в городе Верхняя Пышма, проректор по учебной работе Екатеринбургской духовной семинарии священник Константин Корепанов.

– Отец Константин, все-таки хорошо, когда у Вас есть возможность общаться со зрителями не только в форме лекций по Священному Писанию, но и в прямом эфире, когда Вы свой опыт, знания и житейскую мудрость можете отразить еще и в ответах на вопросы зрителей, дозвонившихся в прямой эфир.

Предлагаю начать сегодняшний разговор с темы, которую можно обозначить так: святые нашей жизни. Каждый день, открывая церковный календарь, мы видим, что отмечается память либо какого-то священного события, либо определенного святого. Бывает, святой достаточно известный, и мы, читая его имя, сразу понимаем, о ком идет речь, когда он жил, какая у него была жизнь. А бывает, читаешь имя – и оно, к сожалению, остается просто именем.

Дни памяти святых – это дни для их почитания, когда мы вспоминаем о том, кто они, кем они были, или все-таки эти дни – для нас, чтобы мы через изучение жизни конкретного святого (или через изучение церковной истории) перенимали опыт, брали определенные примеры и использовали в своей жизни?

– Устанавливая дни памяти святых или каких-то памятных событий, Церковь всегда, как и в прочих своих действиях, руководствуется икономией, церковным домостроительством. То есть Церковь думает прежде всего о людях, которые живут здесь и сейчас; о тех людях, из которых и созидается церковное бытие. Люди, которые уже ушли к Богу, которые прославлены у Бога, конечно, не нуждаются в особой памяти, чествовании; им все это не нужно, и они помогают людям в любой день, когда бы им кто ни помолился; даже и без всякой молитвы.

Скажем, есть много свидетельств, что в годы Великой Отечественной войны очень часто помогал святитель Николай или Ксения Петербургская, причем человек обычно не знал, кто ему помог, пока не находил икону этого святого (или святой) где-то в храме. То есть не то что святые реагируют только на призывание имени: позвали – и они пришли; очень часто бывает наоборот, и таких случаев очень много известно, просто про войну они наиболее яркие. Понятно, что в тот период был какой-то церковно-исторический разлом, люди выросли, ничего не зная о святых, и понятно, что призывать они никого не могли. Тем не менее в их жизни, оказывается, немалую роль играли эти самые святые, о которых они ничего не знали (потом узнали, и это сыграло какую-то роль в их дальнейшем самоопределении после войны).

Поэтому это важнее всего нам. Церковь заботится о нас, чтобы мы, как говорит апостол Павел, вспоминая святых, подражали их жизни. Конечно, напоминается житие этого святого и делается какой-то вывод о том, как мы в нашей современной жизни можем актуализировать духовный, церковный или апостольский опыт этого святого человека, как мы можем ему подражать, чем педагогически полезен нам пример этого святого.

В сущности, по этому принципу действует человечество во всю эпоху своего существования. Скажем, раньше сочинялись легенды про героев; сочиняя песни про героев, страна воспитывала поколение героев. Когда пришли коммунисты, они сделали то же самое – создавали легенды про революционеров (как мы теперь понимаем, совершенно надуманные легенды, не имеющие никакого соответствия с действительностью) и этим добивались, что вырастало поколение революционеров.

Потом такая же потребность возникла в создании видеоряда героев Великой Отечественной войны; к счастью, там не надо было ничего выдумывать – таких героев было очень много, надо было просто художественным приемом изобразить их подвиг. И мы, воспитываясь на примерах этих героев, перенимали от них опыт защиты своей Родины, и действительно воспиталось поколение, готовое защищать Родину. Это поколение уже состарилось, и вряд ли ему придется защищать нашу страну, но в то время оно действительно было готово это сделать.

Также героями в свое время становились ученые, естествоиспытатели, путешественники; рассказы о них создавались, плодились, транслировались, и рождалось поколение, воспитанное на этих рассказах. Поэтому в этом смысле это общечеловеческий культурный тренд, всегда актуальный. И в Церкви это было; Церковь стала распространять жития святых, стала устраивать дни памяти именно для того, чтобы напомнить людям о жизни святого, чтобы его пример вдохновлял, животворил и воспитывал людей Церкви.

– Есть ли герои нашего времени?

– Есть, конечно. Сколько хочешь. Есть люди, которые выносят людей из огня, спасают людей, рискуя жизнью. Есть мальчики, девочки, бабушки, дедушки, мужчины и женщины. Есть ученые, которые вообще не знают ни дня, ни ночи, работают, чтобы что-то сделать для своей страны. Есть офицеры, которые закрывают своими телами солдат; есть солдаты, которые закрывают своими телами офицеров. Есть люди, которые думают только о том, как защитить свою страну, и не знают в этом покоя. Есть учителя, которые действительно все свое сердце отдают детям, как это было сказано классиком педагогики. Есть священники, которые денно и нощно трудятся на ниве пастырства и открыты в любое время дня и ночи. Есть бессребреники, которые вообще ничего не имеют и каждую копеечку, которая у них появляется, отдают людям.

Есть удивительные святители, я бы так сказал. Сейчас принято очень много говорить шепотом и не шепотом в Интернете и за спинами о том, что наше священноначалие очень-очень не святое. Вот я могу засвидетельствовать о святых святителях, людях, которые и проповедуют, и молятся на службе, и любят службу, и предстоят на службе за свой народ, и все свои силы тратят на то, чтобы не им служили, а чтобы послужить тем, кто вокруг них.

На самом деле есть герои. Понятно, что Церковь в этом смысле объективно консервативна: она обращает внимание на героя только тогда, когда жизнь его, как правило, либо подходит совсем к концу, либо уже закончилась. И на это есть разумные причины – потому что слава, внимание для человека опасны. Церковь это знает, поэтому всегда герои появляются с запозданием. Почему про это общество не знает – тут уже я не знаю, как сказать.

– Герои, спасшие множество людей, к примеру, или те, что уже совершили определенный подвиг, который с общественной точки зрения является героическим, – это уже как бы констатация факта, что человек – герой. Я же хотел спросить про героя, которого хотят создать. Допустим, в советское время, рассказав про работника какого-нибудь предприятия, передовика труда, вешая его фотографию на доску почета, создавали некий образ работника, который денно и нощно думает только о благе своего предприятия, своего завода. Я пытаюсь поразмышлять, есть ли сегодня какой-то образ, который пытаются искусственно втиснуть в нашу жизнь?

– Есть, и этим занимается кинематограф. Интернет, кинематограф создает героев. Того, о чем Вы сказали, сейчас нет, и это большая проблема нашего общественного сознания, потому что правильным формированием общественного сознания специализированно и программно никто не занимается. Я не знаю, с чем это связано. Возможно, это как-то связано со страхом перед идеологией, но на самом деле внимания к общественному идеалу, какого-то культивирования общественных идеалов сейчас нет.

Фотографию того же передовика производства помещали на доску почета не так просто, это была специальная программа: оказывая внимание и поощряя этого человека, общество таким образом транслировало в социум, что те качества, которыми обладает этот человек, общественно значимы. Сейчас этим никто не занимается. И поскольку человек предоставлен сам себе, этим занимаются средства массовой информации, и они транслируют качества, которые абсолютно не социальны и совершенно незначимы. То есть, строго говоря, воспитанием общества сейчас не занимается никто.

– Грубо говоря, на какую удочку клюнул, тот образ себе и нарисовал.

– Да. В этом смысле Церковь в каких-то памятных датах, юбилейных событиях, мероприятиях всегда обращает внимание на церковный опыт, на святых, ближайших нам по времени, чтобы если не все общество (потому что для всего общества церковные качества и церковные святые могут быть и не так значимы), то хотя бы церковное сообщество продолжать воспитывать. Поэтому мы говорим о священномучениках. Говорим и должны говорить. Но, несмотря на то, что говорят много, результат пока очень-очень маленький, потому что знание опыта святых, ближайших нам по времени, в современном церковном сообществе оставляет желать лучшего, и использование образа святых как вдохновения для собственной жизни еще мало где встречается. Поэтому надо трудиться в этом отношении.

– При этом проводятся различные тематические выставки, во многих городах епархии существуют музеи или какие-то передвижные выставки, рассказывающие о подвиге святых новомучеников и исповедников. Как же тогда еще попробовать популяризировать их подвиг? Бывает, открываешь церковный календарь, читаешь: протоиерей Василий (может быть, указано место, где он служил и принял мученическую кончину). Но он для нас остается протоиереем Василием, который сегодня вспоминается...

– На самом деле очень понятно, как делать. Скажем, я давно в Церкви, но до середины 2000-х годов не знал, кто такой архиепископ Лука. Я, конечно, знал, что есть такой святой, врач, слышал о нем, читал книги, мне это имя попадалось по истории Церкви. И все. Потом была издана книга, вышедшая большим тиражом, хорошо анонсированная, – «Я полюбил страдание». Потом вышел фильм о святителе Луке. В результате это привело к тому, что сейчас, наверное, нет православного человека в России, который не знает имя архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого).

То же самое Царственные страстотерпцы: когда я пришел в Церковь, не было Храма-на-Крови, его не давали строить, и вообще это были никому не известные люди. Сейчас, путешествуя, я не встречал ни одного храма на территории Русской Православной Церкви, где не было бы иконы святых Царственных страстотерпцев, где бы им не молились, не служили.

То есть что делать, понятно – надо издавать жития, издавать их красочно, чтобы они были написаны именно интересно, живо, как роман, а не просто сухим, канцелярским языком. Чтобы фотографии были красивые. Организовывать празднества, приезд Патриарха. Снимать фильм о святом, пусть документальный, но снятый хорошо – сейчас это умеют делать. И через какое-то время жизнь конкретного святого станет известна.

Вот Вы упомянули о выставке, ссылаясь, очевидно, на ту выставку, которая сейчас организована в Екатеринбурге; про то, как люди хранили свою веру в годы гонений, в годы советской власти. Замечательная выставка! Все, кто там побывал, уходят оттуда впечатленными. Они говорят, что выставка замечательная, что они ничего этого раньше не знали. Но ведь как человек попадает на такую выставку? Предлагаешь: «Пойдемте на выставку». – «Да ну, это скучно, неинтересно, я не хочу». То есть надо человека буквально взять за руку: «Ну пойдем, заглянем на пять минут». И когда он заглядывает туда, он не просто смотрит фотографии, но слушает рассказ человека, который в теме и проводит экскурсию, – и человек уходит впечатленным. То есть на самом деле понятно, как делать, только нужна добрая воля людей.

– О святителе Луке. Лет десять назад я был в Симферополе. Часть поездки включала в том числе заезд в Троицкий собор, где находятся мощи святителя. Гид рассказывала, что это местночтимый святой, святитель Лука, хирург. То есть было понятно, что это местночтимый святой, святитель Лука Крымский, что служил он на этой земле, был хирургом, и, по сути, это была вся информация, которую я на тот момент знал об этом святом. А потом, видимо, действительно издание книги, популяризация сделали свое дело. И фильм о нем был очень хороший.

Но опять-таки про всех святых как снять фильмы?

– Я вырос в советское время и помню фильмы про Камо, про Шаумяна («26 бакинских комиссаров»). Я помню фильм про Николая Баумана. Я помню фильмы: «Котовский», «Пархоменко», «Щорс»... Целая плеяда людей, про которых снимали фильмы. Хотя я смотрел эти фильмы всего один раз, в мою детско-юношескую душу они запали. Фильмы были незатейливо сняты с точки зрения спецэффектов, каких-то элементов экшена, но их снимали профессионалы, люди, которые понимали в кино. Это цепляло подростков, юношей (собственно, на кого фильмы и были ориентированы), в результате человек западал на этих героев, ему хотелось подражать им.

Я до сих пор помню концовку фильма «Николай Бауман» (хотя смотрел я его фактически сорок лет назад): как хоронят Баумана, какие там эксцессы – запретили играть музыку на похоронах, тем не менее играют из открытых окон, чтобы его почтить. Я понимаю, что в реальности ничего этого не было, это всего лишь в кино, но это запало в душу.

То есть сейчас нужно, чтобы профессионалы (а они есть) снимали фильмы. Обратите внимание, что сейчас дефицит тем. Фильмы на те темы, которые рождают интерес, сняты по нескольку раз. А ведь это огромная драматургическая тема: святой в годы гонений, святой в лагере, в ссылке, святой служит среди большевистской Москвы, святой на войне. Это же интересные темы! Например, фильм «Поп» очень интересно сделан, неплохо снят и оказал очень большое влияние; по крайней мере, люди узнали про Псковскую миссию, что это такое.

То есть на самом деле кино – до сих пор нераскрытый ресурс, и можно снимать не только фильмы, известные своей гадостью. Например, недавно вышел фильм «Сестренка». Не смотрели?

– Нет.

– Посмотрите. Фильм снят недавно, вышел недавно. Замечательнейший фильм по всем показателям. И снял, как я понимаю, молодой режиссер.

– Это наш фильм?

– Да. Фильм про нашу войну, про наших детей.

– К счастью или к сожалению, те фильмы, которые Вы перечислили до этого, я не смотрел...

– Вы ничего не потеряли.

– Я могу сравнить это, наверное, только с тем, когда хороший режиссер драматургично снимает хорошую рекламу. Бывает же такая реклама, которую помнишь спустя годы, потому что у нее есть определенный сюжет, она выглядит как небольшой фильм, а не просто так, когда пытаются с улыбкой навязать какой-то товар.

Телезритель спрашивает: «Не могу определиться с выбором жизненного пути. Мне 33 года, не женат; по душевному расположению ближе монашество. Мама просит, пока она жива, не уходить – я ее единственный сын. Пока отдаю все на волю Божию, стараюсь усиленно молиться, чтобы Господь указал путь, и жить в миру чисто. Так уходит год за годом, в монастырь пока не ушел, не женился. Если так пройдет вся жизнь, получится, что я и от подвига уклонился, и семью не создал, и Богу не послужил. Что делать? Искренне хочу послужить Богу, Церкви, Отечеству и ближним».

– Замечательный вопрос. Можно почитать житие Сергия Радонежского, который был поставлен в такие условия. Его родители попросили ни в коем случае не уходить, пока они его не отпустят; он ждал, пока они сами не ушли в монастырь, и потом уже пошел в отшельничество на Маковец.

Еще интересное житие (совсем конгениальное вопросу) Иоанна Златоуста. Он тоже был один ребенок у матери, тоже однозначно стремился к монашеству, но мать просила не делать этого, пока она жива. И он дожидался. Но то время, которое ждал, он проводил по-монашески, то есть сделал себе отдельную келью на территории своего имения, молился там, исполнял монашеское правило, воздерживался, постился так, как положено монаху. Был у него даже отрицательный опыт: он захотел ослушаться мать, но из этого ничего хорошего не получилось. Поэтому, пока мать не похоронил, пребывал в монашеском делании, не отлучаясь от мамы.

Поэтому можно жить по-монашески: научиться исполнять суточный круг богослужения, читать какие-то часы, научиться читать каноны, пользоваться Псалтирью, научиться молитве. А все остальное время помогать маме, заботиться о ней. Мама, по-видимому, уже в зрелых годах, и скорее всего ей нужна помощь по саду, огороду, ремонту. Я думаю, человек должен верить, что его судьба в руках Божиих. Если он призван к монашеству, то Бог все устроит так, что он в монахи попадет, мимо не пройдет, была бы его добрая воля. Сомневаться здесь даже не надо.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «Как случайности влияли на жизнь святых? В 1917 году митрополита Тихона избрали патриархом с помощью жребия. Эту случайность можно считать случайностью или это провидение Божие?»

– Конечно, это провидение; случайностей не бывает, в мире Божьем им не находится места – все вписано в замысел Божий. Для нас они могут восприниматься как случайности, но все это замысел Божий. Самое удивительное, что в момент жеребьевки ни один человек не сомневался, что это жребий Божий. Даже такой человек, как митрополит Антоний, очень тяжело переживавший то, что не он стал патриархом, тем не менее на старости лет сказал: слава Богу. Потому что он бы Церковь погубил. Очень созревшим умом он осознал, что Промысл Божий был правильным, что это был особый жребий.

Еще в Ветхом Завете было принято решать подобные вещи жеребьевкой. Мы знаем, что и апостолов вместо отпавшего Иуды тоже выбирали жребием. Есть такие слова из притчи: в полу метается жребий, но решение его от Господа.

Но здесь была не простая жеребьевка; это было почти всецерковное движение. Это была соборная молитва, общее желание, вера и молитва, чтобы Господь указал достойного. Все начинали понимать, в каком тяжелом состоянии оказался корабль Русской Церкви. Очень хотели, чтобы все предпочтения, все амбиции, все собственные мнения отпали, чтобы действительно был избран не самый умный или сильный, волевой, административный, а тот, кто справится, тот, кто это вынесет.

– Вопрос телезрительницы: «В Ветхом Завете и при Господе Иисусе Христе нужно было платить десятину. А в наше время входят ли записки о здравии, упокоении на проскомидию  или заказные на Божественную литургию в десятину? Мы приобретаем свечи, книги, иконы, и это, наверное, входит. А записки?»

– Если Вы ставите вопрос так, то могу сказать, что входит. Но Вы должны прикинуть приблизительно уровень своего дохода и все это соразмерить. Если Вы действительно с помощью записок, свечей и всего прочего набираете десятину, то совесть Ваша может быть спокойна.

– Отец Константин, Вы человек, который долгие годы посвящает изучению Священного Писания и делится этим с нами. Есть святые Нового Завета, которых знает практически каждый: святитель Николай Чудотворец, святитель Лука (Войно-Ясенецкий), святая Матрона Московская, святая Ксения Петербургская. А есть еще и святые Ветхого Завета. Может быть, определенным образом они отличались от святых Нового Завета? И есть ли святые, праведники или пророки, жизнь которых произвела на Вас неизгладимое впечатление? Вы можете рассказать об их жизни?

– Если сравнивать святых Ветхого и Нового Заветов, то в целом жизнь святых Ветхого Завета так, как она представлена на страницах Библии, смотрится более трагичной. Это всегда трагический персонаж, это люди невероятной веры, творившие невероятные чудеса. Это всегда некий трагизм шекспировского героя и всегда высокая степень драматизма. И это не только мученическая кончина. Когда мы читаем о кончине Екатерины, мы торжествуем, потому что она победила. В отношении святых Ветхого Завета это не чувствуется. Понимаешь, что они делали очень много, но дело их рушится.  Не знаю, с чем это связано. Может быть, это связано с тем, что Христос еще не воскрес, и это сказывалось на жизни людей, живущих до Воскресения Христова.

А что касается людей и тех святых, которые на меня повлияли, конечно, самый возлюбленный мой типаж (я всегда об этом говорю), мой человек – пророк Иеремия. Человек необыкновенно трагической судьбы, который должен был делать то, что делать не хотел всеми своими силами. Он был готов пойти в ад хоть сейчас, хоть сейчас уйти к праотцам, только бы не делать то, что Бог ему поручил. Но все-таки он делал это. Зная, что никто его слушать не будет.

Представьте его ситуацию: ты должен говорить то, что велит тебе Бог, зная, что никто слушать тебя не будет, никто тебе не поверит. И в любом случае все сделают по-своему; в любом случае наступит то, о чем ты говоришь. И никаким образом предотвратить это ты не можешь. Ты вынужден говорить. Зная, что единственное, что ты заработаешь, – это насмешки, побои, темницу и смерть. И все равно ты должен идти и говорить. Ничего другого не остается. Господь же ему говорит: слово Мое будет огненным огнем гореть у тебя внутри, и ты не сможешь его удержать, все равно скажешь.

Там трагические страницы. Формат передачи не позволяет об этом подробно рассказывать. Иерусалим взят. Он говорил об этом, предупреждал, устал бороться с человеческой глупостью. Но осталась горстка людей, они рассеяны, напуганы. Происходит эксцесс. Нищих, голытьбу пытаются увести в плен… Солдаты спрашивают Иеремию, что теперь делать. Говорит: «Оставайтесь, все нормально, ситуация хорошая, стабильная». – «Нет, не останемся». – «Почему? Бог говорит – оставайтесь, будете жить!» – «Нет, как не слушали Бога, так и не будем слушать». – «Вы же погибнете…» – «Ну и что? Но по Богу все равно не будет…»

Он плачет на развалинах Иерусалима и говорит: «Зачем мне все это? Я знал, что так будет, и не смог это остановить. Зачем я видел, как торжествует ложь и глупость человеческая? Зачем я должен сейчас сидеть и плакать на развалинах Иерусалима?» Вот эта трагичность… И, несмотря на все это, вопреки всему покорила и заворожила беспредельная преданность Богу. Он хочет убежать от всего этого, но в то же время идет и делает то, что говорит ему Бог.

Первый раз я прочитал Библию в 1991 году буквально одним огромным глотком, хотя понимаю, что это, наверное, невозможно без подготовки. Мне просто подарили Библию. Я ее прочитал. Даже Закона Божьего в то время я не знал. И меня  личность пророка Иеремии покорила и заворожила, а также то, как он описывает свои переживания в «Плаче Иеремии». Чего-либо подобного я никогда больше не встречал.

– Спасибо за этот красочный рассказ и выжимку, наверное, самых ярких личных переживаний.

Вопрос  телезрителя из Самарской области: «Хочу задать вопрос по поводу произведения блаженного Августина (предопределения святых). Оно небольшое, я прочитал его несколько раз и понял одно, что никакой синергии Бога с человеком нет. Все зависит от Бога. Это утверждение блаженного Августина. У восточных отцов я не встречал такого. Это правильное утверждение? И не с этого ли произведения пошли кальвинисты?»

– И с этого в том числе. Произведение печально известное. В целом оно – в контексте борьбы Пелагия  и блаженного Августина. С точки зрения Пелагия, благодать совсем не нужна. Все делает человек, в сущности хороший, достигающий собственными усилиями каких-то результатов. О благодати Божией вообще нет речи. Естественно, это не христианское учение. И блаженный Августин вступил с Пелагием в полемику. Но он был не самым подходящим человеком для такой полемики. (В этой полемике принимал участие еще и Иоанн Кассиан, и у него совсем другое, очень выдержанное и православное отношение к ереси Пелагия.) Не потому Августин был неподходящим, что недостаточно образован, а потому, что его собственный опыт (это хорошо видно по «Исповеди») говорит, что он спасся только благодаря Божественной благодати. Это, несомненно, так.

И любой человек, который был вытащен из ямы (как, например, Мария Египетская или Никита Столпник), любой человек, который действительно был очень далеко от Бога и вдруг неожиданно переменился, всегда воспринимает всю свою жизнь как чудо Божественной благодати. Но кроме этого он еще должен читать Священное Писание и смотреть, что говорит Бог о том, как спасается человек. А у блаженного Августина это не получилось. Он не прошел как бы искуса, размышления, рассмотрения своего опыта в свете Священного Писания, поэтому не смог выйти за границы собственного опыта, чтобы рассказать не то, что он чувствует по поводу спасения людей, а что свидетельствует об этом Церковь.

Этот момент абсолютно ничем не уравновешенного предопределения особенно ярко проявился в этой книге. Это заложило очень нехорошую основу во все западное богословие, которое по своему существу, в основе своей в значительной степени августинианское. И эти проблемы потом выйдут в западном богословии очень необычно. До сих пор они в значительной степени играют роль в протестантизме и особенно в кальвинизме.

Но Священное Писание, Православная Церковь никогда так не учили. В западной части тогда еще единого православного мира были люди (например, Ириней Лионский, практически современник блаженного Августина, Иоанн Кассиан), которые учили иначе. Особенно Иоанн Кассиан. Хотя он и не знал слова «синергия» (он по преимуществу латинский автор), но говорит именно о том же, о совместном делании Бога и человека. О том, что спасение есть всегда совокупный результат человеческих усилий и Божественной благодати.

– Батюшка, чуть ранее Вы сказали, что нужно изучить суточный круг богослужения, научиться пользоваться Псалтирью. Наталья, наша телезрительница, спрашивает, что значит пользоваться Псалтирью. Это читать и понимать ее?

– Во-первых, пользоваться означает пользоваться. Псалтирь может стоять на полке, и человек ею не пользуется. Он может захотеть ее почитать. Но что он читает и как? Возникает много вопросов, как читать Псалтирь. Это же не просто произведение, которое открыл, почитал и поставил. Там есть определенная разбивка. Что-то читается в начале Псалтири. Что такое кафизма, как она начинается, почему там есть строчки, называемые «слава»? Что это за «слава», что там должно быть, для чего это стоит? Заканчивается какими-то тропарями, молитвой – как все это соотносится и читается? По каким случаям надо пользоваться Псалтирью, для чего? Как ее вставлять в свое молитвенное правило? Это надо научиться делать. Надо научиться пользоваться этой книгой, чтобы от этого была польза, благо. Чтобы ты понимал, что это за книга. Потому что на самом деле это некий почти музыкальный инструмент. Не случайно псалтирь – это музыкальный инструмент. Если его настроить под себя, под свое сердечное настроение, то это имеет великую силу, чтобы созидать, укреплять, вдохновлять человека. Но этому надо научиться. Есть очень много аспектов (я в двух словах не скажу), связанных с Псалтирью.

Кроме того, есть в Интернете разные практики. Кто-то говорит о том, что надо читать только русскую Псалтирь. Кто-то говорит, что Псалтирь читается только за упокой. Кто-то говорит, что надо читать только избранные псалмы на разные случаи жизни. А вот надо научиться именно так, как этим пользуется Церковь. И как этим могу пользоваться я, чтобы Псалтирь меня вдохновляла.

– То есть это тема даже не целой программы, а целой жизни.

– Конечно, можно и так сказать.

– Вопрос телезрительницы из Сарова: «Поздравляю с праздником наш телеканал и батюшку Константина за его прекрасный разбор Нового Завета. У меня вопрос по Новому Завету. Почему человек, который развелся, прелюбодействует? И человек, который женился на разведенной, тоже прелюбодействует?»

– Такова традиция той среды, в которой говорил Иисус Христос. Я нисколько не думаю, что это неправильно. Хочу сказать только, что мы настолько потеряли правильное представление о союзе мужчины и женщины, настолько глубоко отошли от традиции, что даже не чувствуем несообразности наших отношений, в которых  живем. То есть мы потеряли вообще всякие ориентиры.

Смысл простой: человек, который сочетается с женой, составляет с ней одно тело, одно существо. Совершенно одно. Она ему принадлежит, она часть его. Муж – часть жены. Навсегда. На всю оставшуюся жизнь. Так мыслил Бог, создавая мужчину и женщину. Так в целом мыслили иудеи. Даже если по какой-то причине женщина не хотела быть с мужем, а муж не хотел быть с женщиной, по традиции иудеев женщина отпускалась домой, но не выходила замуж. Ей нельзя было выходить замуж. Она не могла сочетаться с другим, по-прежнему оставаясь частью того союза, с тем мужчиной. Больше ничего не могло произойти.

Вот про это говорит Христос: указывает то общее, понятное каждому иудею, в те времена понятное каждому христианину, что двое есть одна плоть. Это было настолько очевидно для древних христиан, древних людей, что даже соединение с блудницей рассматривалось как образование единого тела. И поэтому апостол Павел восклицает: «Как ты можешь делать тело Христа телом блудницы?»

Ведь никто об этом не думает: пошел, согрешил – и всё. Но ведь ты тело Христово соединяешь с телом блудницы. Ты позоришь тело Христово, погружаешь его внутрь греха, сатанинской пропасти, глумишься над ним. Это страшное преступление. Именно так воспринимали это люди, исходя из того, что брачный союз есть телесное восстановление целостности  единого существа. Поэтому человек, который женится на отпущенной, разведенной, с этой точки зрения прелюбодействует.

Я нисколько не собираюсь то правильное, совершенно верное, глубоко прочувствованное представление о браке, которое озвучивает Христос, так просто распространять на современную реальность. Я далек от того, чтобы эту норму сейчас интерполировать под современную действительность. Сейчас все немножко по-другому, и мы должны исходить из того, что есть сейчас, чтобы на человека не налагать бремена неудобоносимые, ибо мы в ответе за души человеческие. И не надо ни в коем случае быть фарисеем, но надо хотя бы в недрах церковного богословия хранить память о том подлинном, настоящем учении о браке, которое озвучено в Евангелии.

Записала Нина Кирсанова