Беседы с батюшкой. Возможен ли развод в христианской семье

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма Августовской иконы Пресвятой Богородицы п. Бугры Выборгской епархии священник Игорь Лысенко.

– Тему сегодняшней передачи мы выбрали по вашим звонкам и просьбам. Она называется так: «Возможен ли развод в христианской семье?» Когда я задумался об этом, мне показалось, что в этом есть какой-то очень странный диссонанс. Наверное, развод сейчас, к сожалению, стал уже распространенным явлением, но каждый раз, когда мы говорим о христианстве и о разводе, то получается, что это любовь и не любовь, радость и горе, ненависть и равнодушие. Мне кажется, что-то здесь не так. Что же такое развод? Может, мы начнем с самого главного: что такое христианская семья?

– Вы совершенно правы, подлинно христианская семья – это на самом деле «полный христианин». В Библии сказано: Сотворим человека по образу и по подобию Нашему, мужчину и женщину сотворил их. То есть семья, состоящая из мужчины, женщины и чад их, и есть образ Пресвятой Троицы. Как невозможно разделение Пресвятой Троицы, так невозможна и настоящая христианская разделенная семья. По крайней мере, разделенная своевольно, в каких-то своекорыстных, своевольных решениях, то есть когда кто-то из семьи начинает отделять себя и думать только о своем «благе» (в кавычках, конечно, потому что невозможно достичь блага без других, благо – это всегда служение).

Как сказал Господь: никто не благ, только Бог. А Бог всегда отдает, всегда делится, всегда жертвует. И если мы Его образ, то и мы благие лишь настолько, насколько заботимся о других. Тогда мы все время получаем от Бога помощь, Божественную энергию, благодать, радость, силы, мудрость. И тогда для нас развод невозможен, это как сухая вода или мокрый лед. То есть это то, что противоречит самой идее христианина, ибо христианин – это тот, кто любит, кто наполнен любовью, служением.

Поэтому, как только мы говорим о разводе, мы говорим о поврежденности семьи, о поврежденности христианского состояния и христианского отношения друг к другу и к жизни. То есть именно Христос-Любовь созидает семью. Поэтому во время венчания мы поем «Святые мученицы», когда трижды обходим вокруг аналоя. «Святые мученицы» – то есть «святые свидетели», те, кто свидетельствует о том, что Христос есть любовь, Христос есть объединение двух отдельных людей (мужчины и женщины) в одно целое. И сказано: что Бог соединил, то человек да не разлучает.

– Тем не менее у нас даже есть комиссия, которая занимается церковными разводами. Значит, бывают какие-то ситуации?

– Мы говорим о том, что в идеале христианская семья и развод – это несовместимые понятия. Хотя при этом, если говорим про Церковь земную, про ситуации, складывающиеся у членов Церкви, которые только еще хотят стать настоящими христианами, тут возможны разные случаи. Когда к Господу пришли фарисеи и спрашивали Его, искушая, в каких случаях можно давать развод (ведь Моисей сказал, что это возможно), им тогда был ответ: «Это по жестокосердию вашему Моисей вам разрешил». Возможна только одна причина для развода – если кто-то из супругов прелюбодей, кто уже соединил себя с иной плотью, с другим человеком; тем самым он разрушает этот союз.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «У меня такой вывод: развод в христианской семье – это еще более болезненная тема, чем в обычной семье. Вопрос: как помочь православным семьям не дойти до развода и куда следует обращаться?»

– Если семья христианская, то, конечно, обращаться ко Христу. Поскольку Церковь – это тело Христа, и именно Телом Христа в Церкви мы объединены (то есть одной Чашей, где Тело и Кровь Христовы), то к этому средству и надо обращаться как можно чаще. Так, как сказано в молитве «Отче наш»: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Так, как тяжелоболящим, как тем, кто особо нуждается в поддержке, находясь в самой гуще, в самом кипении страстей. Как к этому прибегали первохристиане, когда вокруг было бушующее море язычества, бушующее море страстей; впрочем, и сейчас мы это наблюдаем. Только постоянное соединение со Христом дает чудо выживания, иное отношение к жизни, к пониманию любви.

Поэтому когда в семье начинается разлад, когда кому-то из членов семьи кажется, что его не любят, не ценят, что ему тяжело, это означает, что он находится в искушении, что он сейчас не христианин, думает только о себе. Это как царапина на пальце. Если мы начнем на ней сосредотачиваться, думать только об этом, она будет все больнее, больнее и больнее и даже может превратиться в какую-то рану. Если же мы озабочены другими делами, другим служением, то это достаточно быстро проходит, безболезненно. То есть мы не обращаем на нее внимания (конечно, предохраняем ее, совершая некие гигиенические правила, чтобы не попала грязь).

Вот и в семье чувствуешь иногда, что возникают трения, непонимание из-за того, что ты устаешь, что ты уже лишен того гормонального фона, который некоторые воспринимают как любовь. На самом деле гормональный фон, эта влюбленность (как некоторые говорят, конфетно-цветочный период), не более чем капсюль в большом заряде. Вначале он воспламеняет, и при правильном обращении надо все-таки, чтобы этого хватило на всю жизнь, чтобы это медленно горело, но ярко и с той интенсивностью, которая позволяет сохранять эту соединенность.

В этом смысле совет самый простой – не думать о себе, а думать о другом. Чем больше ты даешь другому (а он наполнен Богом), тем больше тебе вернется от Бога. Поэтому, как только возникает это желание себя пожалеть, задуматься о том, насколько ты обижен, насколько тебе недодали чего-то, очень важно вспомнить о том, что всегда есть искушения. И уж если Христа искушали и в пустыне, и в дальнейшем и само распятие для Него было настолько тяжелым испытанием, когда пот Его был как кровь, то и каждому из нас надо понять, что легкой жизни, совсем безмятежной не бывает. Безмятежность бывает только краткая и только при падении. Это такое состояние невесомости, когда ничего не давит, ничего тебя не обременяет, но это означает, что очень скоро будет весьма болезненный удар о дно со всеми последствиями.

– Совсем недавно мы вспоминали Усекновение главы Иоанна Предтечи. Всем православным христианам известна эта история пьяного пира и прелюбодейного брака. И в нашей жизни бывает такая ситуация, когда происходит обличение нашей собственной неправедной семейной жизни. Насколько мы имеем право закрываться от размышлений на эту тему? В том числе и на исповеди у священника, если я говорю о каких-то семейных проблемах, должен ли я посоветоваться с женой: «Жена, я пошел к священнику, буду обсуждать с ним вопросы нашей семейной жизни». Насколько это возможно?

– Это очень индивидуально и зависит от внутреннего духовного и личностного развития. Когда человек сам еще очень раним и духовно не развит, ему в этом смысле очень может помочь по-настоящему любящий священник. Может быть, как раз священник и подскажет, что лучше бы прийти с женой и этот вопрос обсудить вместе с ней. Поэтому так важно искать духовника. Не просто первого попавшегося, а того, который действительно душу свою полагает за тебя.

Для меня таким был отец Василий Лесняк. Было настолько очевидно, что он гораздо более страдает за меня, любит меня, чем я могу даже себе представить... Поэтому когда общался с ним, никогда не возникало желания чего-то скрывать. Наоборот, чем больше ты ему отдавал, тем больше от него через Господа получал. И когда общаешься с человеком, подлинно любящим тебя, никогда не возникнет желания пожаловаться, чем-то опорочить супругу, что-то неправильно сказать. Любовь порождает любовь.

То есть когда чувствуешь, что с тобой говорит любящий священник, любящий человек, начинаешь по-другому видеть своего супруга или свою супругу, начинаешь относиться к своей половине с большим сочувствием, с большей нежностью, с большим пониманием. Но для этого надо именно такого священника найти, даже если это трудно.

Исповедоваться в таких тонких вопросах можно только у опытных, только у любящих батюшек. Не у каждого. Особенно надо быть аккуратным по отношению к молодым священникам. Они очень часто бывают категоричными не в меру своего развития. Хотя бывают редкие исключения, но в основном все-таки лучше выбирать священника, который уже имеет опыт семейной жизни, лучше, когда у него больше трех детей. Как одна матушка говорила, что только после пятого ребенка начала ощущать себя мамой, а до этого что-то в ней еще не созрело. Поэтому к этому надо относиться достаточно серьезно, потому что все-таки соединенность брачного союза – это чудо, которое дает самое большое чудо на свете – детей.

Чем больше мы с супругом любим друг друга, тем более лучшие будут дети, тем больше они смогут нам вернуть, даже если исходить из позиций разумного эгоизма. Чем больше мы инвестируем внимания, любви, заботы, времени в детей, тем больше они нам вернут, но при условии, что мы это делали бескорыстно и со Христом. В любом другом случае разумность эгоизма превратится в простой эгоизм, когда мы будем подсчитывать: мы тебе улыбнулись пять раз, оказывали знаки внимания семь раз – и ты нам обязан через столько-то времени все вернуть с процентами.

– Хорошо, когда все-таки есть возможность в своей семье поразмышлять в том числе и о будущем. Но сейчас в нашем обществе есть еще одна серьезная проблема, ведь раньше венчанный брак был не просто нормой, это было в обязательном порядке. Когда Церковь была заодно и загсом, было именно так – и не было никакой другой возможности. Сейчас ситуация другая, и люди часто не заключают никакого брака, живут просто в сожительстве, и это уже встречается сплошь и рядом. В этом случае у меня такой вопрос. Когда мы венчаемся, это может явиться огромной помощью в сохранении брака?

– Все зависит от того, как мы приступаем к этому таинству. Если мы это делаем формально, особенно когда нас уговорили родители, или это просто дань некоей моде, то это скорее всего никак не будет отличаться от обычного брака. Ведь по статистике, к сожалению (несколько лет назад проверялось в нескольких епархиях количество разводов после венчания на количество браков), количество разводов венчанных браков и количество разводов невенчанных браков в процентном отношении практически совпадает. Но если мы имеем дело уже со зрелой парой, которая воцерковилась, может быть, достаточно недавно и они прошли через какие-то испытания и осознали, что венчание – это серьезно и ответственно, то в этом случае это их обязательно скрепит и им поможет. И бывали венчания уже буквально за несколько часов до ухода из жизни одного из супругов. Я могу сказать, что мои родители повенчались в самом начале 90-х буквально за год до ухода из жизни моего папы, когда он уже перенес инсульт. И я это почувствовал (как их дитя), хотя уже был достаточно взрослым человеком. И я видел по ним, что они изменились.

Это какие-то глубинные процессы, их не передать словами. Может быть, и можно описать, если этим долго заниматься, анализировать, какой была глубина и полнота отношений. Но это точно было. И недавно я тоже венчал пару, которая прожила в браке достаточно долгое время, у них были разные события в этом браке. Они повенчались, и я спрашивал, как и что, и они с удивлением говорили: «Вы знаете, очень большая разница между тем, что было, и тем, что стало».

– Может ли быть венчанный брак без гражданского брака?

– Конечно, для того чтобы не нарушать права детей, чтобы эти права были полноценными с точки зрения государственного подхода (сейчас ведь есть и материнский капитал, и другие льготы, которые положены детям), священники и епископы делают все для того, чтобы венчанный брак обязательно либо предварялся, либо соединялся с гражданским браком.

Но ведь жизнь более многообразна и сложна, чем мы думаем. Поэтому, конечно, в виде исключения, я думаю, возможны случаи, когда венчанный брак не сразу регистрируется в государстве. Например, в случае, если это очень поздняя пара (может быть, они были разлучены и им уже некогда, и они понимают, что государственные отношения им ничего не дадут). Но это абсолютные исключения, это ни в коем случае нельзя иметь неким правилом. Правилом должна быть соединенность, полнота брака во всех смыслах: и духовном, и душевном, и телесном.

– Однажды у митрополита Антония Сурожского я прочел такую историю, когда к нему обратился его друг священник, который сказал: «Владыка, у меня беда, я разлюбил свою жену». И он описывал это так, что для священника это катастрофа. Это так?

– Это, без сомнения, катастрофа, потому что это показатель того, что священник находится в глубочайшем кризисе. Понимаете, когда мы говорим «любовь», мы очень часто предполагаем, что это нечто относящееся к нам, что любовь – это когда меня любят, а я уж в ответ, может быть, тоже буду любить. Любовь – это нечто совершенно обратное, это когда любишь вне зависимости ни от чего. Чем более человек слабый, чем более нуждающийся, тем больше я его люблю.

Для меня отец Василий Лесняк в этом смысле был абсолютным примером. Чем более поврежденным к нему попадал человек, тем больше на него изливалось любви. Именно поэтому с 24-летнего возраста он так терпеливо и полностью отдавал себя людям, поврежденным, в частности, винопитием.  Поэтому священник, переставший любить, – Вы понимаете, что это такое. То есть фактически это священник, отказавшийся от Бога, потому что любовь – это Бог.

– Это настолько катастрофа, что он может перестать быть священником?

– Я думаю, да. По крайней мере, на то время, когда он перестал любить, я думаю, он не совсем священник.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «В Евангелии Христос жестко выразился и дал только одну причину для развода – блуд. Но у меня вопрос: на каком основании представители нашей земной Церкви решили, что они имеют право давать разрешения на разводы по другим причинам? Получается, что они больше разбираются в этих вещах, чем Сам Христос?»

– К сожалению, Церковь земная вынуждена обращать внимание на реальность, на то, что происходит, как Христос и ответил фарисеям: «Моисей по жестокосердию вашему разрешил вам разводиться». И в этом смысле современные епископы и священники сталкиваются с реальной ситуацией, когда брака уже нет, когда люди уже ненавидят друг друга, когда они часто вступили уже в другой брак и приходят к священнику из некоего суеверия: «А вдруг мы захотим еще повенчаться? Или вдруг будем как-то повреждены? Вы уж нас, пожалуйста, разведите».

Вообще ведь таинства развенчания нет. Есть некая констатация факта того, что эти люди повреждены, это как диагноз в больнице. Конечно, если люди будут со Христом, если они будут Им наполнены, они не будут болеть во всех смыслах. Болезнь – это всегда состояние некоей поврежденности, даже тогда, когда эта болезнь приводит к духовному улучшению, когда святые благодарили Господа, что Он им послал болезнь. Но почему они благодарили? Потому, что благодаря болезни они усовершенствовались, в них что-то дозревало. А если бы они были зрелые изначально, болезнь была бы им не нужна.

– Как жало в плоти у апостола Павла.

– Да, оно постоянно напоминало апостолу Павлу о том времени, когда он был ревностным гонителем… А где-то надо и пожалеть. Помните, он говорит: «Нет, вы уж теперь его пожалейте, достаточно он пострадал». Наверное, такие вещи помогают нам все-таки быть снисходительными и понимать, что не все овечки, есть и козлища, но надо им дать шанс, как тому разбойнику.

– По поводу козлищ тоже очень интересная история. Оказывается, пастухи использовали свой посох для того, чтобы отделить козлищ от отары. Они наклоняли свой посох перед загоном, овцы прогибались и проходили, а козлища не могли нагнуть шею, не могли пройти. Удивительно простая и интересная вещь в качестве какого-то миссионерского повествования.

Что касается истории митрополита Сурожского, он попросил того священника сказать, какого цвета глаза у его жены, а тот говорит: «Я не помню». «Тогда, – говорит, – я ничего тебе не могу посоветовать, к сожалению. Приди домой, посмотри, какие глаза у твоей жены, только очень внимательно.  Рассмотри, какого цвета все прожилочки, и потом мне расскажешь, а я тебе дам совет». Он пришел домой к жене, внимательно посмотрел ей в глаза и увидел ту девушку, в которую влюбился двадцать лет назад. Это хорошая история, но вопрос здесь вот какой. Насколько возможно в нашей семейной жизни увидеть заново ту молодую девчонку, в которую влюбился столько лет назад?

– Если смотреть в глаза, это не то что возможно, всегда будет так.

– Что значит смотреть в глаза? Это значит слушать?

– Быть внимательным, думать не о себе, а о том, кто рядом. Помните, как рассказано про Христа? Люди видели, что Он говорит им с властью, как власть имеющий, и, поглядев в Его глаза, они все понимали. То есть когда ты глядишь в глаза (еще говорят, что это зеркало души, и если свет в твоих глазах тьма, то что же тогда тьма?), это восприятие человека через его духовную составляющую (а это как раз через глаза и происходит). Все равно любовь возникает лишь тогда, когда мы готовы отдавать, когда готовы соединяться в единое целое. Это каждый раз чудо.

Поэтому когда мы опять находим в себе силы отдавать, это обязательно нас подпитает. Это даст ту силу, ту энергию, благодатную новизну, когда ты увидишь в любом самом пожилом человеке того самого, которого ты полюбил, который для тебя был всем и с которым ты соединился. Это очень хороший пример и рецепт.

Я знаю, есть технологии восстановления семьи (они и в нашей епархии проповедуются и применяются), они в очень простом рецепте: узнать друг о друге больше. Когда ты не додумываешь за супруга, что он думает, как к чему-то относится, а спрашиваешь его об этом. И очень часто в его ответе находишь для себя совершеннейшую новизну, и оказывается, что находящегося перед тобой человека ты очень мало знаешь. Хотя ты его любишь, ты очень долго с ним жил, но он за это время изменился, что-то в нем еще выросло, умудрилось, что-то развилось. Поэтому чем больше мы спрашиваем, чем больше интересуемся другим, чем больше узнаем друг о друге, тем крепче наш союз, тем больше точек для соприкосновения, соединенности в то самое единое целое.

– Мы сейчас настолько занятые люди, работаем очень много, приходим домой очень поздно... Счастье, если семья видится просто за ужином, а бывает так, что даже за ужином невозможно встретиться. И семья превращается сейчас в инструмент зарабатывания денег, обеспечения какого-то достатка и так далее. И при этом мы не можем сказать, что мы не стараемся, что жестокосердны или еще что-то, просто сейчас такая жизнь, которая заставляет нас жить в том режиме, когда мы практически не видимся. Что делать такой семье?

– Во-первых, в таком состоянии очень легко дойти до теплохладности.  Господь говорит: «Будь горяч или холоден, но не будь теплохладен, ибо иначе изблюю тебя из уст Своих». Теплохладность – это фактически мертвость. Если мы меняем свои отношения только на зарабатывание денег, мы потеряем всё: и физические достижения, и, самое главное, – свою душу, возможность и умение любить.

Поэтому нужна профилактика. Как мы с возрастом понимаем: если не делать зарядку, не вести определенный образ жизни, в чем-то себя не ограничивать, мы приходим к болезням и вынуждены то время, в которое могли бы зарабатывать, проводить в больнице или тратить очень большие деньги на лекарства. Вот чтобы до этого не доводить, надо все-таки проводить профилактику. Так нужно делать и в семье, чтобы не доводить до распада, до развода.

Сколько я слышал от тех людей, которые развелись, что минимум полтора-два года состояние такое, как будто их распилили на две части. А в этом состоянии очень тяжело что-то делать, потому что здесь и тяжелые формы духовных поврежденностей, это может быстро перейти в психопатию с соответствующей патологией в физическом смысле, очень много онкологии отсюда возникает. Поэтому тут надо быть аккуратным и ответственным, чтобы не доводить до такого. Как обязательно один день отдать Богу, так хотя бы один день отдай семье, отдай общению.

– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Я была сегодня в храме на причастии, и на исповеди мне священник сделал замечание, что я стою на коленях во время Херувимской песни. Я уже лет сорок хожу в храм. Дело в том, что никто мне не делал такого замечания, и я нигде про это не читала. Однажды я разговаривала со священником, и он мне сказал: "Учитывая Ваш грех, желательно стоять на коленях во время Херувимской песни". Почему же меня сегодня так гневно обличили? Разъясните, может, действительно в этом большой грех?»

– Я являюсь преподавателем духовной академии, общецерковной аспирантуры и знаю, что уровень наших священников разный: и духовный, и образовательный; и отношение к людям и к жизни у них тоже разное.

– Видно, что нашу телезрительницу это волнует.

– Без сомнения, ведь это очень трепетно, она встала на колени во время самой важной части литургии, может быть, от полноты чувств, от полноты своего трепета. И здесь налицо формальный подход. Очень часто бывает такое фарисейство, хотя надо все-таки смотреть на ситуацию более подробно, изучать ее. Слава Богу, что не прозвучало имя священника, поэтому мы не будем никого обличать и называть. Потому что надо разбираться, но все-таки лучше эти замечания в такой момент не делать… Надо смотреть на ситуацию. Всегда можно найти объяснение, всегда все очень индивидуально. Главное, что я хотел бы у телезрительницы попросить прощения и попросить ее простить этого священника и помолиться о нем.

– Мы часто говорим о том, что наш приход – это наша семья. И в этой семье тоже складываются очень разные отношения. Бывает так, что именно со священником возникают самые сложные отношения. Это могут быть просто отношения между прихожанином и священником, а могут быть и разные другие. И в этом случае насколько священник имеет право вмешиваться в семейную жизнь прихожан?

– По постановке вопроса – никакого права не имеет. Потому что понятие «вмешиваться» уже несет оттенок насилия, нарушения. Тут только через любовь, через личный пример, через молитву, но ни в коем случае не с осуждением, не с каким-то правом. Мне кажется, священник не имеет права разделять человека, потому что все-таки семья – это единый человек. И давно всем известно, что нигде ребенку не будет хорошо так, как в семье, даже в самой плохой. То есть самый лучший детский дом хуже практически самой плохой семьи.

– Есть какая-то родственность.

– Да, есть некая тайна, некая таинственность. И даже самого жестокого человека, как разбойника на кресте, Господь может посетить, вразумить и дать ему это ощущение, что он Его чадо. Может быть, это с возрастом приходит, но ведь мы для того и живем на земле, чтобы быть подготовленными к Царству Небесному. А в какой момент? Кто-то в восемьдесят лет, кто-то в восемь, а кто-то в восемнадцать. Поэтому здесь очень важно, чтобы священник понимал, что он не хозяин, а служитель и пастырь. Пастырь добрый тот, кто душу свою полагает за своих овец, а не тот, кто ими управляет и посохом бьет.

– Вопрос телезрителя из Смоленской области: «У меня есть невеста, у нее был венчанный брак, она сейчас в разводе. Можно ли после свадьбы нам повенчаться?»

(Далее диалог с телезрителем.)

– А Вы уже были венчаны, были в браке?

– Нет, я в браке не был.

– У того, кто вступает в брак и венчается в первый раз, есть возможность, чтобы это венчание было полноценным. Если бы Вы уже тоже были в венчанном браке, то таинство Венчания было бы усеченным, учитывался бы тот факт, что каждый из вас был уже в этом состоянии.

(Окончание диалога с телезрителем.)

– Существует ли молитва о сохранении семьи?

– Очень важно, чтобы мы не относились к молитве как к заклинанию, чтобы не получилось так, что вот есть сборник (как очень часто бывает в некоторых лавках), где написано: эта молитва – от этого, а эта – от того. Тогда наша молитва становится неким заговором, некой формой, она теряет свою сущность. Когда мы молимся, молим Бога, мы по-детски лепечем: «Господи, сохрани нас…» Молитва о сохранении брака тем действеннее, чем она более искренняя, более детская и непосредственная. «Будьте как дети», – говорит Господь.

Почему главная молитва «Отче наш»? Если мы обращаемся к Отцу, значит – мы дети, а детям не нужен заученный текст. Поэтому это стремление к неким формам, к неким утвержденным молитвам на все случаи жизни, мне кажется, не совсем христианский подход.

– То же самое, наверное, и с иконами?

– В каком смысле?

– В самом начале XX века была очень популярна икона, где над каждым из святых было написано, за что он отвечает.

– Да, это из той серии, когда мы по-фарисейски хотим все распределить, разложить все по плану, но без сердца, без любви.

– Когда люди задавали нам этот вопрос, они, видимо, находились в сложном состоянии... Может ли искренняя молитва возродить любовь, помочь услышать своего близкого человека, спасти от развода? Существует ли какой-то краткий перечень того, что нужно делать, чтобы спасти брак?

– Мы уже говорили об этом. Для того, чтобы брак был, нужно, чтобы была любовь. А любовь – это Сам Господь. И призывание Его, возвращение Его в отношения – это и есть рецепт. Когда мы понимаем, что любовь – это «не когда нам, а когда мы».

Если мы чувствуем, что что-то распадается, значит, мы недостаточно любим, недостаточно отдаем, недостаточно делимся. Как сказано у апостола: «Да спасется жена неверная мужем верным», то есть когда муж показывает образец любви, служения, отношения. Поэтому, конечно, здесь применимо: «сей род изгоняется постом и молитвой». То есть молитва абсолютно необходима, но искренняя, жертвующая, благодатная, когда ты со слезой, с сокрушенным сердцем... Рецепт всегда во Христе.

– Вопрос телезрительницы из Татарстана: «Как себя вести женщине и мужчине, когда у них уже повторный брак? И мы оба никогда не были венчанные. Нужно ли венчаться при следующем браке?»

– Я уже ответил, что если муж и жена уже были в венчанном браке, то епископ может благословить их венчаться, но это таинство будет уже усеченное; будет учитываться, что это второбрачные. То есть это некая констатация факта, что, конечно, хорошо бы, чтобы хотя бы сейчас у них сложилось, чтобы была какая-то благодатная помощь. Но поскольку они не удержались в первом браке, то учитывается, что здесь уже нет той чистоты, о которой мы говорим в венчальных молитвах, ложа, свободного от кого бы то ни было, поскольку они уже это испытали.

Если так случилось, что вы вступаете в следующий брак, то надо помнить, что удержаться в нем сложнее, чем в первом. Хотя, может быть, опыт ваш больше, может быть, вы уже осознаете, что это последний шанс. То есть тут надо понимать, что все-таки Церковь учитывает нашу поврежденность, нашу слабость и помогает в самом страшном случае, в самых невероятных наших искривлениях и поврежденности, чтобы хоть немного, но подпитать нас, помочь нам, чтобы не навредить нам. Как про Господа говорили: «Трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит». Поэтому если есть хоть какие-то росточки, огонечки некоего чувства, некоего желания жертвовать, то, конечно, Церковь будет этому помогать.

– Я понимаю, что все-таки людей очень волнуют самые простые вопросы, связанные с сегодняшней жизнью в семье.

– Можно ведь уйти в детализацию, попытаться каждый случай расписать, как с теми святыми, кто за что отвечает, но это анализ, который разрушает единство. А есть все-таки общий рецепт. Как я всегда говорю в своих проповедях и лекциях, надо помнить, что грех один – это недоверие Богу. И в этом случае мы не слышим Бога, тогда все, что ни делаем, является грехом.

Может быть миллион причин для развода, но они все будут вторичны. Первично следующее: мы хотим, чтобы нас любили, забывая, что Господь нас всегда любит, Он не может не любить. Но это надо осознать, это надо услышать, надо Ему довериться, и тогда мы получим от Него достаточно сил, энергии, терпения, великодушия для того, чтобы делиться, чтобы быть щедрым, чтобы отдавать.

– Я так понимаю, что если в душе, в сердце, в поступках появится желание исправить свою жизнь от греха, в этом случае у нас может быть только один способ – обращение к Господу.

– В таинстве Причастия.

– То есть у нас есть только один Врач – Господь Иисус Христос. И рецепт один – это обращение к Нему.

– Один Учитель, один Наставник, один Спаситель.

– Если у нас все это есть, было бы очень странным отказываться от этого и идти к какому-нибудь шарлатану.

– Если Бог за нас, то кто против нас?

– Конечно. Если попытаться сделать логический вывод из нашей передачи, можно ли теперь ответить на вопрос: возможен ли развод в христианской семье?

– В христианской – нет. Если развод, значит, это еще не христианская или уже не христианская семья. И чтобы стать христианской семьей, надо преодолевать это желание разделиться соединенностью во Христе.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Елена Кузоро