Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках (г. Москва) протоиерей Василий Гелеван.

– Сегодня важный день в истории нашей страны – День славянской письменности и культуры. Давайте о нем поговорим. Это праздник, объединяющий не только СНГ. Я знаю, что Ваши корни идут из Закарпатья, с Западной Украины. Что бы Вы отметили как самое важное в этом дне? Почему важно его не забывать?

– Пожалуй, самое важное – вспомнить сегодня, что это язык, на котором мы молимся, потому что именно равноапостольные братья перевели Священное Писание на славянский язык. Важно помнить, что это язык, на котором мы читаем, пишем, это наша культура. Это слагающая национального самосознания. И благодаря равноапостольным Кириллу и Мефодию мы сегодня это имеем. Мы молимся. Как было написано во времена Кирилла и Мефодия: «Рады беша словене слышати Писания на родном языке».

Действительно, к тому времени была трехъязычная ересь о том, что Писание может существовать только на еврейском, древнеримском и древнегреческом языках. И эти предрассудки разрушили равноапостольные Кирилл и Мефодий, когда принесли в нашу землю свои списки. Надо сказать, что первыми были свитки: Псалтирь плюс замечательное житие святого Алексия, человека Божия, и святого Евстафия Плакиды. Вот первые тексты, которые были переведены на славянский язык. Позднее уже и сами братья, и их последователи, ученики, переводили тексты, этот процесс затянулся надолго, пока не перевели полный корпус. И только теперь становится понятным, какое грандиозное дело было совершено: они положили основание этим переводческим работам. И сегодня мы это имеем; слава Тебе, Господи.

– Да, это огромный труд. На самом деле, как многие говорят, оттуда и началась наша самостоятельность, наша идентичность.

– Отчасти мне удалось лично осознать объем этой работы по переводу, когда в свое время я служил за границей и мы столкнулись с реальной проблемой отсутствия переводов богослужебных текстов на местный язык. Мы здесь, в России, привыкли, что у нас все есть, все готово, мы рождаемся с этим: у нас есть службы, литература, молитвы. А, например, в Бразилии православный человек в более бедном положении, нежели любой из нас. Поэтому мы подняли этот вопрос на уровень межправославной епископской конференции и получили поддержку всех канонических епископов, которые представлены на южноамериканском материке. Это было поставлено как всеобщая задача, и всеми силами мы работали несколько лет. Сейчас эта работа продолжается. Хотя я здесь, но точно знаю, что там люди работают, переводят. И поверьте, работы хватит еще не на одно поколение. Теперь становится понятно, какой грандиозный труд подъяли святые равноапостольные.

– Очень важно молиться на родном языке.

– Это чрезвычайно важно. И «рады беша словене», и любой человек будет рад читать Священное Писание на своем языке, молиться, думать, писать, читать, разговаривать на родном языке.

– Есть некий посыл от большого количества людей, что славянский язык уже устарел. Могут сказать, что его не понимают, это не их родной язык, а родной тот, на котором сейчас разговариваем мы с вами. Как Вы могли бы это прокомментировать?

– Слово «устарел» вообще несправедливо. Да, язык развивается, постоянно испытывает современные влияния. Но слово «устарел» по отношению к этому языку несправедливо, поскольку он существенно более глубокий, чем бытовой, на котором мы с вами сейчас общаемся и читаем. Современная культура нечасто может показать нам достойные похвалы тексты. Все-таки та древняя культура насыщена даже орфографическими формами, которые сейчас уже не употребляются, но это совсем не значит, что тот язык устарел, это значит, что мы немного деградировали. А для того, чтобы нам и интеллектуально, и душевно развиваться, не стоит это отбрасывать, а стоит все-таки потрудиться и поучиться.

Опять же почему мне это стало понятным? Потому, что в свое время за границей я осознал одну простую вещь: быть православным – это тоже интеллектуальное перерождение. Это нам кажется, что это все просто, раз досталось нам с молоком матери. Нет. Чтобы действительно вникнуть в богослужебные тексты, мало их перевести на современный язык, это нам ничего не даст. Да, я слышал такую мысль. Кажется, если мы всё переведем, то реки молочные потекут.

– Толпы людей в храм придут.

– Ничего не потечет, потому что здесь нужно и Священное Писание читать, и Пушкина читать. Без славянского языка мы не сможем понять даже Пушкина.

– Вопрос телезрительницы: «Все-таки славянский чей родной язык? Мы не говорили так, кажется».

– Славянский язык – это прародитель языков народов, которые населяют наш регион. Он зародился там, где сейчас Чехословакия. Да, святые равноапостольные из Моравии прошли через Закарпатье. Там, в Закарпатье, проповедовали Кирилл и Мефодий, там до сих пор разговаривают на языке, который очень близок к евангельскому.

В моем детстве в Закарпатье мы говорили так: «перст», «чело», «секира» – это термины из старославянского языка. Здесь, в Москве, так не говорили никогда. Диалект, на который переведено Священное Писание, – это диалект южных народов. В Москве никогда не говорили именно так, как написано на церковнославянском языке. Это нужно иметь в виду.

– Интересная тема. Мне кажется, еще не одно копье будет сломано.

– Это такая матрица. После того как перевели Писание, оно начало влиять уже на языки и южнее, и восточнее, и западнее. И ведь не факт, что сейчас в той же Чехословакии разговаривают на языке святого Кирилла и Мефодия. Это процесс. Но как радостно сейчас взять в руки Служебник Сербской Церкви (или Болгарской) и обнаружить, что тексты абсолютно идентичны нашим, причем даже пишутся кириллицей. Это же фантастика! Какое расстояние отсюда… Там уже Евросоюз. Кажется, совсем другая матрица. Нет, матрица у нас единая. Церковнославянский язык и древнеславянский – это как раз наша матрица.

– Если попасть на службу в Сербскую или Болгарскую Церковь, вслушиваться, то все станет очень понятно. У них ударения немного по-другому.

– Да, немного другой акцент, более мягкий.

– Особенно это было заметно, когда мы путешествовали по Афону, там было много греческих монастырей; в конце путешествия мы пришли наконец-то в Сербский монастырь, и сразу стало легко, потому что богослужение стало понятным.

– Наши люди. Это нас роднит. Я думаю, не стоит искать какую-то разницу между сербами и нами так, как зрительница сейчас поставила вопрос: чей же все-таки язык? Он наш общий, родной, и это как раз еще одна ниточка, которая объединяет славянские народы.

– Если мы будем выяснять, чей язык, и кому-то его припишем, то, наверное, все разрушится. Этого, в принципе, и добиваются.

– Тогда бы словаки были самыми что ни на есть славянами, но почему только они? Мы тоже славяне. Не надо выяснять, кто первый, кто второй, – мы все славяне. Все – одна матрица, один генетический код, один языковой корень.

– У нас есть вопросы, которые нам прислали наши телезрители. Первый из них: «Что такое искушение и почему нужно радоваться, когда мы впадаем в искушение? И нужно ли радоваться?»

– В молитве Господней мы говорим: «не введи нас во искушение». Радоваться? Я не знаю, как можно радоваться на самом деле. Это не совсем близко. Я радуюсь искушениям ровно столько же, сколько радуюсь всякому благодеянию, полученному от Бога. Я понимаю, что нельзя быть лицемером, нельзя говорить так: «Да будет воля моя». Я говорю: «Да будет воля Твоя, Господи». Соответственно, чтобы не быть лицемером, я благодарю Его не только за добро – за радость, счастье, удовольствия, но и за скорби, и за искушения. Почему есть позитив? Не то чтобы я радуюсь, но я принимаю это с позитивом, потому что это повод для роста.

Если бы мы не имели вообще никаких искушений, мы были бы похожи на комнатные растения, у которых все хорошо, но они не развиваются. А поскольку мы все время подвергаемся искушениям, у нас есть повод закалиться в добродетелях, выкристаллизовать в своей душе только добро. Как написано в 33-м псалме: «Уклонися от зла и сотвори благо» – вот две вещи, которые являются плодом искушения. Поэтому, конечно, мы просим: «Господи, избави нас от лукавого», но мы не имеем в виду: «Господи, лиши нас искушения». В этой молитве мы просим: «Господи, коль скоро Ты попустил, чтобы я впал в искушение, помоги мне из него выбраться».

– Следующий вопрос: «Может ли человек просить у Господа что-то в молитве за других людей, если сам  не исповедуется и не причащается? Господь не услышит его?»

– Не люблю эти вопросы, когда надо отвечать за Господа. Сложно это все. Это большое дерзновение. У меня нет смелости утверждать, примет или не примет Господь ту или иную молитву. Надеюсь, что примет. Потому что Господь есть Творец неба и земли и Творец каждого, и Он видит сердце. Мы, люди, судим как-то по внешнему. Мы иногда обижаемся друг на друга, осуждаем, но это необъективно. Осуждение не может быть объективным просто по той причине, что мы не боги, мы не знаем сердце другого человека. Иногда ты осудишь его, а через какое-то время выяснится, что он лучше, чем ты; значит, ты не имеешь права осуждать, это он должен будет тебя осудить.

На самом деле лучше вообще не судить друг друга, чтобы и Господь нас не судил. Поэтому выводы делать точно не надо. Такой посыл, что Бог не примет молитвы, – точно неверный. Это можно утверждать с абсолютной точностью. А там на все воля Божия. Во всяком случае, не хотелось бы, чтобы такие мысли стали  поводом для остановки молитвы. Пусть всякое дыхание хвалит Господа: хвалят и праведник, и грешник (на наш взгляд), и мытарь, и фарисей.  

– Следующий вопрос: «Как современная Православная Церковь относится к театру и профессии актера?»

– Хорошо относится, только я бы еще добавил: Церковь не фанатичная. Потому что и в Церкви среди священнослужителей можно встретить человека, который ригористично смотрит на все, в том числе на искусство. А если брать церковную позицию, то искусство (кино и театр) – это некий способ донесения информации. Мне нравится утверждение одного нашего современного актера. Он говорит, что актер вообще по определению должен, просто обязан быть верующим. Тогда у него получится донести до людей высокие истины, потому что он сам их пережил.

Искусство сегодня не всегда служит этой цели, чаще всего широкой публике нужно хлеба и зрелищ. Там малый спрос на интеллектуальный, культурный контент. Мы все видим это. Соответствующий спрос рождает и предложение. В каком-то смысле это бросает тень на само искусство и игру, и сразу вспоминается святитель Иоанн Златоуст, который осуждал ристалища (театры – говоря по-нашему). Но вспомните, что это были за театры во времена святителя Иоанна. Это был даже не Шекспир, там все было натурально. Если написано, что руку надо отрубить, так руку реально и отрубают, все по-настоящему. Если написаны какие-то интимные сцены домашнего быта, это реально и показывали. Безусловно, это осуждается. Есть современные театры, которые подобные вещи пытаются репродуцировать. Это мы не называем театром, искусством. Мы говорим о высоком искусстве, о настоящем театре, который возвышает, наполняет душу. И здесь не только можно, но и нужно благословлять таких актеров.

– Вопрос телезрителя: «В Евангелии от Матфея, в 21-й главе, Христос в конце притчи о виноградаре говорит: "Отнимется от вас Царствие Божие и будет передано народу, приносящему плоды", то есть подразумевается, что отнимется у какого-то народа. Есть трактовка, что это иудейский народ. Тогда получается абсурд, потому что апостолы и последователи Христа тоже были в основном иудеи. Может, там в переводе не народ имеется в виду…»

– Я не готов с ходу взять Священное Писание и проверить это, но, насколько я понимаю сам контекст этой беседы, речь идет об иудейском народе. И поскольку, как Вы указали, апостолы тоже родились там, то, казалось бы, это и на них распространяется. А вот нет. Святые апостолы – это уже новая Церковь. Святые апостолы и вслед за ними мы, христиане последующих веков, – это уже Новый Израиль, новый народ. Язычники – в прошлом, Церковь Христова – в нынешнем состоянии. Именно в таком контексте надо понимать. Тот закоснелый фарисейский народ, который отверг Мессию, лишился благословения Авраамова, а новое семя Авраама – это христиане. Да, Римская империя, в которую пошли святые апостолы, Малая Азия, впоследствии и наша славянская земля, которая была просвещена светом Евангелия благодаря трудам святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, – вот Новый Израиль, вот кому отдается теперь Царство Небесное.

– Следующий вопрос по Соборному посланию апостола Иакова. «Вера без дел мертва». Что подразумевается под словом «дела» у сегодняшних христиан?

– Дела милосердия, безусловно. Если прямо сейчас, то это волонтерское служение – самое актуальное и востребованное, помогать людям, которые сейчас переполнили наши больницы. Это самое необходимое. Если все другие учреждения закрыты (в темницу сейчас не попадешь, там карантин), то в больницах на всех потолках уже написано: «Стань волонтером, помогай». Если говорить о священнослужителях, то это молитва, конечно же, какие-то дела проповеди. Это тоже дело, и поверьте, это непростой труд: найти нужное слово, проповедовать правильно, с горячей, пламенной верой и любовью к людям. И, конечно же, это служение, которое несут больничные священники. Их, к сожалению, немного, но они молодцы, трудятся самоотверженно, приносят Причастие к людям, которые инфицированы современным вирусом.

– Батюшка, Вы же тоже больничный священник.

– Не хочу про себя говорить, но я тоже в этом участвую. Я был включен в эту группу, регулярно сдаю анализы (тесты). Последний раз сдавал в понедельник, сделал КТ, легкие чистые (слава Тебе, Господи), можно работать дальше.

– То есть Вы одеваетесь в эту амуницию?

– Да, у нас все это проработано. Мы одеваемся в белый скафандр, очки, респираторы, у нас Евангелие, Крест, последование о исповедании, Святые Дары. И все, что ты туда приносишь, должен оставить там. Евангелие, распечатанный текст Требника и конвертик из-под запасных Святых Даров остаются там. Впрочем, некоторые батюшки это забирают, но это тонкости.

Это жизнь, и очень хочется успеть что-то сделать, что-то такое (не надо думать, что героическое), к чему сердце зовет. Хочется  жить, понимая, что не только сегодня живешь, но и завтра будешь жить. Завтра задашься вопросом, каким было твое вчера. Это очень важно, потому что завтра, даст Бог, ты еще будешь жить. Надо иметь такой ответ: «Я сделал то, что было в моих силах, не отсиделся, не струсил, не боялся только за себя – нет, я сделал это».

Между прочим, ничего особенного там и нет. Если четко соблюдать все инструкции, ничто не угрожает ни священнику, ни волонтеру, ни врачам. Врачи изматываются. Они кажутся могучими, несокрушимыми героями, но на самом деле они тоже люди. И когда эта ситуация длится не день, не два, а уже месяц, это очень серьезно выматывает и психологически, и физически, они устают, и им нужна помощь. Так что, братья и сестры, вот наше дело, которого сегодня от нас ждет и Бог. Тут я могу точно сказать, что от нас ждет этого Господь; и ждут люди, наши братья и сестры, которые в подавленном состоянии, угнетены беспомощностью, бессилием перед этой незнакомой болезнью, они в депрессии. И когда мы придем к ним, проявим какое-то участие к их боли, она станет гораздо меньше.

– Вопрос телезрительницы: «Я сейчас читаю Ветхий Завет, 3-ю Книгу Царств, и там написано, что царь Давид послал своих подчиненных делать перепись народа Иудеи и Израиля, но Господь за это разгневался на него и наказал. Объясните, почему нельзя было этого делать?»

 Сложный вопрос. Нужно открывать толкования и разбирать вообще все (и контекст, и историю).

– Да, не надо ни сочинять, ни фантазировать, а открыть Священное Писание и почитать. Я бы Вам порекомендовал, если у Вас есть доступ к Интернету, поискать толкования Священного Писания. Есть святые отцы и современные толкователи, которые могут компетентно ответить на этот вопрос. Простите, мы не готовы к этому.

– А если Интернета нет?

– Хорошо, можно мне позвонить завтра, я сегодня найду ответ и скажу. А у зрителей прошу прощения, я не готов с ходу ответить.

– Продолжим тему с больничным священством. Сейчас по сети разошлась  трогательная фотография, где больная COVID-19 берет благословение у священника, целует его руку, а его в этом обмундировании и не видно. Это что-то невероятное. У меня семья болела этим вирусом, вроде бы все уже позади. Я не знаю, болел я или нет. На самом деле сам вид человека в таком обмундировании – это очень страшно.

– Мы заходим в подъезд и напротив указанной квартиры облачаемся в эту амуницию. Меня очень тронуло вот что: женщина, которая жила в одной квартире, ватой забила даже замочную скважину, чтоб не выходила зараза. Поступила человеколюбиво. Когда она поняла, что инфицирована, сделала все, чтобы даже соседи по лестничной площадке не могли заразиться. Меня это тронуло.

Ты переступаешь красную черту: заходишь туда, где реально есть неизученный вирус, который передается воздушно-капельным путем. Что ты там видишь? Видишь живого человека, радостные глаза (пусть она не очень хорошо выглядит) верующей, которая знает, кто пришел, потому что позвонила в службу.

Братья и сестры! Кто сейчас смотрит передачу, нуждается, звоните, пожалуйста. У нас есть горячая линия в службе «Милосердие». Зовите священника. Слава Богу, мы есть (хотя мало нас, батюшек). Мы готовы прийти и помочь вам (24 часа в сутки, у нас есть график).

Верующий человек, который десятилетиями ходит в храм, регулярно причащается, знает, зачем позвал священника. Да, он бессилен, бедный, даже не может стоять на ногах, падает от усталости, садится, но слышит молитвы, которые ты читаешь. Принимаешь его исповедь, после чего он отверзает свои уста и принимает Тело и Кровь Господа Бога нашего и Спаса Иисуса Христа. В этом суть нашего служения: принести Святые Дары для человека.

Потом мы выходим. У нас есть помощник, который помогает снять защитный костюм, потому что это сделать непросто: надо все выкручивать, аккуратно снимая, упаковывать –и отдавать на сжигание. Все это соответствует нормативам, которые разработаны Минздравом.

– Батюшка, сил Вам и крепости.

– Спасибо. Сил и крепости всем нашим батюшкам, которые сейчас трудятся.

– Всем, кто трудится и болеет. Дай Бог, чтобы все это закончилось. Говорилось же, что это может прийти в каждый дом. Надо быть готовым во всех смыслах этого слова.

– Мы с этим уже сталкивались: я четыре года тружусь в НИИ имени Н.В. Склифосовского. Конечно, не было такого всплеска заболеваемости, но сама модель ситуации проходит сквозь все больничное служение. В больнице всегда были немощные люди, которые ждали Причастия. Не всегда приходилось так одеваться, но суть прихода священника и причастия, которого человек ждет, остается неизменной.

– Вопрос: «Родители моего парня – сектанты. Я православная. Парень не верит РПЦ, но и не свидетель Иеговы. Как общаться с его родителями, если у нас разные мировоззрения в плане веры?»

– Никак. Не получится общаться. Невольник – не богомольник. Так и в общении. Когда ты будешь стремиться к общению, это будет выглядеть так, будто навязываешься. Это неправильно. Сам Господь никогда не навязывается: Он ждет человека с распростертыми объятиями, как показано на примере статуи в Рио-де-Жанейро. Как отец ждет блудного сына, так Церковь ждет своих чад. Но это совсем не значит, что мы должны навязываться. А выглядит это именно так, поскольку сказывается разница в глубинных мировоззренческих взглядах.

Я бы посоветовал молиться, потому что человек, вполне возможно, когда-то был крещен. Молиться о заблудшем человеке, чтобы Господь Своей любовью, милосердием привел его к покаянию, осознанию, познанию истины.

А еще (это не столько церковное, христианское, сколько общечеловеческое) – творить дела любви, о которых мы сейчас говорим: постараться принять человека таким, какой он есть, с его проблемами, быть любящим. Господь говорит в Евангелии от Иоанна: По тому узнают… что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою…любите друг друга; как Я возлюбил вас...

На ласку и зверь откликается, что уж говорить о человеке! Будьте с ним ласковой христианкой (не замотанной, правильной, а просто добрым человеком). Когда он увидит в Вас добро, тогда расположится к Вашему мировоззрению. Так всегда бывает.

– Вопрос: «Обязательно ли священникам носить черную одежду?»

Судя по всему, не всегда обязательно.

– Вы видите: мы, батюшки, практически всегда в черной одежде. Это здесь так принято. В Закарпатье бывают и красные, и голубенькие подрясники.

– У нас тоже есть, батюшка.

– У нас тоже, да? С юга. Во времена, когда мой папа еще был молод (он был рукоположен в 80-х годах), носили цветастые, расписанные пояски с косичками. Я сейчас вижу такие в Кубанской митрополии, Екатеринодарской епархии. Там носят. В Москве я таких не вижу.

– Кстати, у Иоанна Шанхайского были такие в преддверии эмиграции.

– В наше время в этой местности мы носим простые черненькие одежды. Почему черненькие? Черный цвет – само совершенство. Он воплощение всех цветов: в нем – вся гамма, весь спектр. Также это напоминание о монашеских одеждах, которые говорят нам о воздержании, строгости. Это одновременно и красота, и строгость.

– Вопрос: «Откуда берутся молитвы? Как пишутся акафисты? Кто их пишет? Как это происходит?»

– Первые молитвы вышли из уст Самого Господа. В Евангелии от Матфея мы слышим: Отче наш, Иже еси на небесех... Сам Господь оставил нам эту молитву.

Апостол и евангелист Лука в своем Евангелии оставил целый ряд гимнов, которые вошли в нашу традицию: «Слава в вышних Богу» (на Рождество Христово), «Ныне отпущаеши раба Твоего» (на Сретение Господне) и так далее.

Впоследствии молитвы составили святые отцы, жившие богоугодной жизнью, обладавшие несомненным литературным талантом. Вспоминается Роман Сладкопевец со своим кондаком «Дева днесь Присущественного рождает», а также Кассия со своей «Волною морскою…», которую мы поем в Великую Субботу...

– Андрей Критский, Иоанн Дамаскин…

– Величайшие интеллектуалы и столпы духа. Их жизнь, безусловно, достойна уважения. Благодаря своим способностям и своей жизни они смогли составить эти молитвы. Помните: «Отцы пустынники и жены непорочны, чтоб сердцем возлетать во области заочны… сложили множество божественных молитв»?

Ближе к нашему времени – святитель Афанасий (Сахаров), который большую часть своей жизни пробыл в советских застенках.

– Служба русским святым...

– Служба новомученикам и исповедникам Российским им составлена. Помните этот гимн: «Русь Святая, храни веру православную, в ней же тебе утверждение»? Это написал святитель Афанасий.

– Он почти наш современник.

– Да. Это близко к нам и территориально, и по хронологии.

– Когда эта молитва исполняется, такое ощущение, что она откуда-то из глубины веков.

– Да. Сейчас в Русской Православной Церкви существует Патриаршая богослужебная комиссия, которая составляет и утверждает богослужебные тексты, акафисты. Акафисты вновь канонизированным святым проходят строгую рецензию, прежде всего догматическое согласование, затем эстетическое и лингвистическое. В этой комиссии– серьезные, образованные люди. Зона их ответственности – чтобы современное литургическое творчество соответствовало канонам, так же как иконопись, песнопения, облачение и прочее.

– Вопрос: «Как благодарить Бога за все?»

– Нужно любить Бога.

– Может быть, дадите какой-то практический совет?

– Помните, есть акафист «Слава Богу за все»? Кто любит, тот благодарит, принимает и скорбь, и радость из руки Божией. Жить и идти вперед можно только тогда, когда благодаришь.

Только тот, кто любит, может благодарить. И только тот, кто благодарит, действительно любит. Любовь и благодарность – две сестры.

– Дела милосердия – это тоже благодарность Богу?

– Да. Это такая молитва. Когда волонтер идет к больному, это его молитва, служение. Молиться можно словами, а можно и делами: у кого что лучше получается. У кого-то–сосредоточенная молитва, у кого-то – глубокое покаяние, а у кого-то нет ни того, ни другого, но он может засучить рукава – и пойти помогать. И это будет его жертва Богу, его молитва, благодарность за этот день, который дал Господь. Прожить день так, чтобы он наполнился смыслом. Как говорили: «Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».

– Эту фразу всегда можно применять.

Батюшка, если нет рядом молитвослова, можно ли молиться своими словами? Или придумать молитву, записать ее – и молиться?  

– Для себя, конечно, можно. Если говорить о личной молитве, безусловно, это допустимо, даже похвально. Только нужно иметь в виду несколько моментов (здесь есть подводные камни). Например, гордыня. Никуда не денешься.

Есть одна певичка, которая утверждает, что существует «лифт» с ее (извините) дивана прямо на небо, к Богу. Ничего себе! Это ж надо было так додуматься! Прямо с дивана – лифт к Богу! У меня такого лифта нет.

– Может, это катапульта просто?

– Да. (Смеется.) У меня нет такого: я скромнее смотрю на свои возможности. Но я не откажу себе в том, чтобы в течение дня остановиться и вознести свои мысли к Богу. Какие слова придут? Я не знаю. Но это будут мысли, обращенные к Нему. Я постараюсь обращаться к Нему, не куда-то, а к персонифицированной Личности, Богу. Я осознаю, Кто Он. Я говорю Ему «Ты», а не «Вы»; «Ты, Отец».

Первое искушение – когда переоцениваешь свои возможности. Не стоит так делать. Надо помнить, что на свете есть люди, которые делают что-то лучше тебя.

Есть люди, которые играют на гитаре. Я вспомнил, что в детстве хвалился этим. Ребята и девчонки сядут: «О, интересно!» Я играю – и радуюсь, что они меня хвалят. Потом поймал себя на мысли: «Я перестал заниматься, перестал расти!» Я получил удовлетворение: меня уже хвалят, я чего-то достиг. А дальше что? Нет, надо что-то еще. А как, если ты уже гордишься? Просто вспомни, что на свете есть кто-то, кто делает это лучше тебя. Это касается не только гитары, молитвы. Это очень полезно в жизни.

– Главное – в этот момент не унывать.

– Нет-нет, не унывать! Вспомнить, например, шведского гитариста, которого зовут Ингви Мальмстин. Замечательный! Он играет на электрогитаре классические произведения, сам сочиняет в этом стиле. Потрясающая техника! Молния! Его пальцы настолько быстро работают – ум Ингви Мальмстина не успевает осознать, что они делают. Для того чтобы синхронизировать свой ум с моторикой, он надевает на пальцы тяжелые перстни. Только так успевает понимать, что же он играет. Понимаете, что происходит?

А мы говорим: «Гимнастика». Куда там! Три блатных песни выучил – и уже доволен жизнью. (Смеется.)

Так и в молитве. Это три простейшие фразы. Но надо иметь в виду, что есть святые, которые оставили нам глубочайшие по богословию, выверенные молитвы. Мистический опыт, с которым мы можем сейчас соприкоснуться, читая их молитвы, они передали нам.

– Это какое-то личное переживание, огромный опыт. У нас же нет такого опыта!

– У нас нет такого духовного опыта, такой глубины познания Бога. Надо честно себе сказать: «Нет этого!» Поэтому я советую читать молитвы.

– Это как в пении. По-разному звучит монастырский напев в исполнении светских певцов и тех, кто поет в монастыре. Почему-то разные ощущения. Парадокс.

– За музыкой, мелодией, звукоподачей стоит нечто более глубокое. Звукоподачу можно как-то симулировать, имитировать тексты и мелодии. Но, увы, это всего лишь пародия.

Когда ты попадаешь в обитель, где поют уже много сотен лет, буквально окунаешься в эту атмосферу. Трудно сказать, что на самом деле происходит. Я, как музыкант, дирижер-хоровик (у меня есть квалификация), пытаюсь анализировать, что происходит, и не могу ответить.

Да, они красиво, слаженно поют, скромно. Целомудрие, которое присуще им по жизни, выражается в звукоподаче. Скромность выражается в том, что они ничего не форсируют. Миллион чисто технических моментов. Но в совокупности они рождают состояние молитвы.

– Да. Это правда.

Вопрос: «Как Православная Церковь относится к профессии парикмахера? Что делать, если давно, в 16 лет, когда стоял вопрос о выборе профессии, духовник меня не благословил? Со временем меня все больше тянет в эту сферу. Хочется стать профессионалом, но нет благословения».

Что делать? Вопрос в большей степени не про профессию, а про благословение.

– Здесь благословение – как некая роковая печать. Это всегда очень интимно. Благословение – это личные отношения между духовником и чадом, поэтому здесь не существует универсальных ответов: дескать, пришел в студию батюшка – и отменил его. Я не могу этого сделать. Никто из священников никогда не сможет этого сделать, потому что это добровольное согласование между духовником и чадом.

– А если недобровольное? Если сказали: «Нельзя»?

– Надо уточнить.

– Надо спросить: «Почему?»

– Да.

– Не говорится, что это старец.

– Я тут ролик посмотрел. Есть младостарцы, которые еще ничего не достигли, только вредят и себе, и душеспасению и людей соблазняют.

– Так и я могу стать младостарцем.

– Да. Любой может.

– Легко.

– Тут дело вкуса. Надо всегда помнить, что Бог дал нам свободу воли. Никто не имеет права отнять ее у нас. Мы можем ею пожертвовать. А иногда по малодушию можем от нее избавиться. Сами бежим к духовникам и говорим: «Благословите на то, на это». Что ж, не хватает своей воли? Нет. Мы не хотим ее проявлять, потому что там, где воля, там и ответственность. А мы боимся быть ответственными.

Легко сказать: «Мне запретил батюшка. Не благословил». Ни в коем случае нельзя так делать. Очень личный момент, если батюшка меня благословил, поэтому я не буду это ни с кем обсуждать и спрашивать ни у кого не буду. Если у меня есть послушание батюшке, я буду делать так просто потому, что хочу быть послушным, потому что доверяю ему.

Если нет доверия, начал звонить в студию – значит, пора взять на себя ответственность. Стало быть, надо Вам, дорогая, взять ножнички, расческу – и начать заниматься своим любимым делом. Почему нет, я, честно говоря, не понимаю. В чем здесь проблема? Это же даже не ристалище. Наводить красоту, делать прическу…

– Срок давности (16 лет!), может быть, уже истек?

– Вы сейчас так нужны! Мы все сидим на карантине, наши парикмахеры взаперти. Я на днях уже подстригся. Пришла одна добрая душа (сама, просто домой) – и подстригла меня. Я хотел ей деньги дать – она говорит: «Нет, батюшка, во славу Божию. Помолитесь за меня».

– Батюшка, сегодня были затронуты очень важные темы. Я попросил бы Вас обратиться к нашим телезрителям. Думаю, Вы, как никто, понимаете глубину проблемы, того, что сейчас происходит, потому что действуете непосредственно вместе с медиками. Несколько слов телезрителям как итог нашей передачи.

– Как всякая передача, она прекрасна. Всякое общение,  всякая встреча напоминают нам о жизни вечной. А всякая разлука напоминает нам о смерти. Но разлука не навсегда, и смерть тоже не вечна. Поэтому, дорогие мои, будем помнить эти строчки из нашей юности: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь».

Сейчас есть конкретный вызов, который произошел по Божьей воле. Этот вирус – тоже Божье творение. Не будь Божьего благословения, не постигла бы человечество такая беда. Уж коль скоро она здесь, у порога, давайте будем готовы к ней со смирением, терпением, любовью, без ропота, без хулы на Духа Святого. Скажем: «Да будет воля Твоя, Господи! Принимаю и ничего вопреки не глаголю. Благослови меня, Господи, если нужно, переболеть. А если я кому-то нужен, благослови, Господи, помочь!»

Ведущий Сергей Платонов

Записали Елена Кузоро и Светлана Волкова