Беседы с батюшкой. Молодежная агрессия

В екатеринбургской студии нашего телеканала - доктор медицинских наук, профессор, протоиерей Сергий Вогулкин.

– Тема разговора у нас сегодня непростая и, как сказал отец Сергий, животрепещущая – мы постараемся поговорить об агрессии.

– У меня очень большое беспокойство вызывает поведение нашей молодежи и состояние души молодых. Но у меня есть опасение: вдруг это, так скажем, стариковский взгляд на молодежь? А есть ли подобное беспокойство среди, например, православной молодежи? Тимофей, у меня к Вам вопрос: Вы чувствуете что-то неладное, какое-то внутреннее беспокойство, глядя на своих современников?

– Постоянно. Я Вам даже больше скажу: я иногда даже как-то внутренне собираюсь и напрягаюсь, выходя вечером с женой на пробежку вдоль парковой зоны.

– Думаю, что можно много чего услышать и увидеть во время этой пробежки. Сегодня у меня был  необычный день; как говорится, не повезло. Утром мы с внуком шли на стадион на тренировку. Там бегала группа девочек-студенток УРФУ. Когда они пробегали мимо нас, я услышал такую нецензурную речь! Меня это взволновало. Ведь эти студентки вот-вот станут специалистами, имея определенную власть и ценность в обществе. Ладно, я это как-то пережил. Далее сижу в автомобиле, жду внука. Идет мимо семья: мужчина, женщина и ребенок лет четырех-пяти. Муж любезно (без повышенных тонов) разговаривает со своей женой, но такой же нецензурной речью. А ребенок идет рядом и все это слышит. Но и это еще не все, что было сегодня. Играют ребятишки в возрасте от 9 до 11 лет и общаются между собой такими же словами. Меня очень тревожит эта агрессивность, это бескультурье молодежи. Вот как-то так сегодня день сложился...

– Проходя каждый день мимо школьного двора, я наблюдаю, как школьники разного возраста, в том числе совсем маленькие, играют на спортивной площадке. Я слышу то же самое, о чем Вы сейчас сказали. И у меня складывается впечатление, что дети не играют в футбол, в догонялки, в мяч или другие детские игры; они больше пытаются кого-то  обозвать, задеть, сказать что-то нехорошее, нежели вместе дружно проводить время.

– На том же стадионе дети играют в футбол, и тренер всю эту игру сопровождает такими словами! Он заставляет их передавать мяч от одного к другому и добавляет в речь вот эти слова. Речь идет, в общем-то, о серьезных вещах, ведь это элементы агрессии. Это уровень совершенно греховный, и боюсь, что речь может идти вообще о страсти. Потому что человек четко понимает, что его слышат, но не может от этого удержаться – это как раз страстное состояние. И он ничего не боится; как говорится, нет ни стыда, ни совести, это воспринимается как нормальное явление. Это не может не беспокоить!

Я сегодня познакомился со статистикой молодежной преступности, молодежных криминальных организаций. Ситуация очень нехорошая; она во всем мире нехорошая, но чтобы в России с высокими духовными традициями такие организации были массовыми и включали в себя десятки тысяч молодых людей – это, конечно, совершенно неприемлемо. Вопрос стоит буквально ребром.

– Ведется статистика. Проблема обсуждается на форумах, съездах на самых разных уровнях с самыми разными людьми: и учеными, и политиками. Проблема актуальная. Но неужели 30-40 лет назад такого вопроса не стояло, не было такой агрессии среди молодежи? Не было массовых драк, стычек?

– Конечно, хулиганство было, преступность молодежная была, но она не носила такого массового характера. Потому что все-таки была определенная идеология государства. В чем-то она была скопирована с христианства, несла в себе какие-то элементы христианства. И государственное воспитание – контролируемое, жесткое – во многом эту ситуацию исключало, то есть такого положения не было.

Да, было очень много проблем. Семья, по сути, была нивелирована в советское время. Было действительно жесткое государственное воспитание: ясли, потом октябрята, потом пионеры, потом комсомольцы, потом армия – все было четко расписано. И, конечно, все это было насквозь пропитано идеологией. Понятно, что в такой ситуации «воспитать» агрессию, культивировать ее, выплеснуть было очень трудно, и такого массового явления тогда не наблюдалось.

– А теперь ситуация изменилась?

– Теперь ситуация кардинально изменилась. Дело в том, что семья при советской власти игнорировалась, поскольку не могла воспитать того советского деятеля, того работника, который был нужен, поэтому государство заменило всю эту систему собой. Сейчас, когда это государство исчезло, рухнуло, семья вроде бы должна была опять взять на себя свою функцию, но для этого надо знать, как это делается. А поскольку уже поколениями никто всерьез воспитанием детей не занимался (а цель семьи только одна – воспитать ребенка), то это та ситуация, когда ребенок, по сути, остается без присмотра. На него, конечно, пытаются воздействовать – иногда очень грубо, иногда, наоборот, слишком ласково, но это воздействие неоправданное, потому что сами родители ведут образ жизни, противоположный тому, чему они учат.

Например, как можно воспитать достойного семьянина в неполной семье? Какой пример найдет там ребенок? Ведь первые нравственные устои ребенок получает в своей семье. Какие устои он сейчас получает? Огромное количество семей живут в неоформленных отношениях, так называемом гражданском браке. Чему это может научить ребенка? Прелюбодеянию, чему же еще… Очень много неполных семей, и совершенно понятно, что правильно воспитать, особенно мальчика, в такой семье не смогут. И у детей уже с раннего возраста возникает недовольство этой ситуацией. Мама то гладит по головке, то ругает, и ребенок внутренне никак не может понять, кто она.

Эта ситуация, воздействуя на ребенка, постепенно приводит к недовольству, а потом и к агрессии. Потому что ребенок видит, что в других семьях есть отцы, которые худо-бедно, но воспитывают своих детей. «А у меня где?» Тридцать процентов детей рождаются в неполных семьях; это одна треть всего будущего поколения! Конечно, ребенок недоволен этой ситуацией, и отсюда потихонечку начинает формироваться агрессивность. Эта агрессивность направляется в разные стороны: сначала против себя (так обычно бывает), потом на других. Сейчас можно сказать, что агрессивность против себя перешагивается и сразу направляется на других людей.

– На окружающий мир.

– Конечно. Но даже если семья полная, это еще не значит, что она может обеспечить полноценное воспитание ребенка. Многие семьи так называемого протестантского типа – когда муж и жена постоянно выясняют, кто главный в доме. Понятно, что ребенок остается за пределом бесконечного перетягивания каната, и его это не устраивает. Он приходит домой, а там бесконечная ругань, бесконечное выяснение отношений. Как он к этому может относиться? Понятно, что это способствует развитию отторжения семьи, развитию агрессивности.

– Песни со словами «я на обочине жизни» вызывают массовое поклонение у молодежи.

– Те песни, которые сейчас поют, – это песни совсем другого уровня. До недавнего времени еще появлялись песни высокого уровня, высокого характера: патриотические, задушевные. А сейчас песни о мирской суете. Понятно, что свое недовольство, свою агрессию певцы выражают через песни, поэтому в песнях проповедуются бесконечные измены, могут петь даже о суицидальных попытках и так далее. Это «культура», которая дополнительно формирует восприятие молодежи.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «В Евангелии Христос говорит: "Если не станете как дети, не войдете в Царствие Небесное". Не знаю, какие дети были во времена Христа, но если взять современных детей, то они в четыре года на такие изощренные хитрости идут, чтобы добиться своего, что взрослым и не снилось. Так на детей какого же возраста нужно равняться? На трехлетних, годовалых или на младенцев новорожденных?»

– Интереснейший вопрос. Я думаю, равняться надо на тех детей, которые полны безграничной любви и доверия ко всем людям, которые открыты сердцем, окружены любовью и сами источают Божественную любовь. А какого они возраста – трудно сказать. Потому что дети в таком состоянии бывают разного возраста. В хороших семьях такое состояние у ребенка может продлиться несколько лет, и ребенок вырастет полноценным. Но, к великому сожалению, сейчас многие дети уже с раннего возраста чувствуют, что их не принимают. Иногда их с самого рождения общество не принимает. Например, отказные дети: уже с раннего возраста у таких детей формируются зачатки будущей агрессии, потому что их никто не любит, никто не ждет, никто не ласкает, никто не говорит хороших слов. Понятно, что все это в конце концов приведет к плохим последствиям. Поэтому надо ориентироваться на хороших детей.

– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Я работаю в детском саду помощником воспитателя. У нас на кухне стоит такой мат, что просто невозможно. У меня вопрос: стоит мне там работать или все-таки нужно оттуда уйти?»

– Знаете, если Вы оттуда уйдете, это будет неким предательством тех детей, которые там есть. Я думаю, что надо всеми силами добиться того, чтобы тех людей, которые работают на вашей кухне, не было в детском учреждении. Вот это надо решить. Тут, конечно, надо проявить некоторое мужество и  смелость, но думать надо прежде всего о детях, а не о себе. Мы можем убежать от проблем куда угодно, но это не решение проблем. Думаю, надо мужественно взяться за это дело и изжить из детского учреждения такие вещи.

– Много говорят об этой проблеме, она актуальная, насущная. И телефонные звонки, которые раздаются в студии, лишь подтверждение тому. Но если так много об этом говорят, то почему проблема никак не решается? Неужели это настолько сложная проблема? Неужели нет каких-то методов? Или люди просто не хотят это решать, потому что это никому не нужно? Вот я, например, прохожу каждый день около площадки, слышу, как дети матерятся, и прохожу мимо, не делаю замечания, не останавливаю то, что там происходит...

– Проблема очень сложная. Проблема в нас самих прежде всего, потому что мы избегаем этой проблемы. Так же мы проходим и мимо храма – никто не крестится, нам уже как-то неудобно: «Никто не крестится, а я что?» И тут такая же ситуация. Никто не вмешивается, а я вмешаюсь? Как это? Но совершенно понятно, что это не решение проблемы.

Мы должны не просто поставить этот вопрос, как делается в большинстве случаев: проблема ставится, и все. Это вообще не решение проблемы. Проблема здесь в другом, и проблема двоякая: проблема бескультурья и проблема бездуховности. Вот эти две проблемы требуют решения, и если мы их сейчас не решим, то потеряем еще одно поколение.

Статистика очень интересно показывает: количество молодежи, которая приходит в храмы, не нарастает; более того, во многих регионах России количество молодежи в храмах уменьшается. А количество верующей молодежи возрастает. Но они верят всему, что им дается, они находятся под некоторым гипнозом СМИ. То есть они верят во все, что им преподносят, но не верят по-настоящему в Бога, не идут к Нему. И вот это и есть основная проблема. Если сейчас подойти к молодым, которые выражаются такими словами и для которых это обычный язык, и начать говорить им о Боге, они этого не поймут. Для них это совершенно заоблачная высота, которая им и не нужна. Им нужно то, что на земле, чем можно наслаждаться.

Поэтому единственный вариант – поднимать культуру людей. Кто должен поднимать? Родители? Дай Бог, если родители еще способны на это. Хорошо, если родители приучают ребенка к чтению, адаптируют ребенка к классической культуре, к возвышенным идеям, регулярно показывают ребенку красоту созданного Богом мира. Если сами родители имеют такое душевное состояние – это очень хорошо. Но, к великому сожалению, когда видишь, что сейчас происходит в школах, колледжах, институтах, понимаешь, что семейный этап уже потерян. К великому сожалению, родители не могут сейчас быть примером для своих детей. Возникает вопрос: что делать?

– Кто тогда?

– Педагоги – вот та огромная масса людей, которые вообще-то присягнули на воспитание детей. Ведь воспитание – основная задача и школы, и колледжа, и института. На втором месте – развитие и только на третьем – образование. А на первом-то месте воспитание. Даже в законе «Об образовании» написано, что на первом месте – воспитание. Но школа просто отстранилась от воспитания, педагоги не знают, что делать, потому что сами педагоги не являются носителями культуры.

Конечно, есть масса отличных педагогов, масса образованных людей, но, к великому сожалению, многие педагоги не являются носителями культуры. Они являются носителями своего предмета, свой предмет знают замечательно, могут о нем рассказать, а дальше что? Воспитательного момента нет. Если возложить это только на людей, которым деньги платят за воспитание, то это будет та же ситуация, которая сейчас – им и сейчас за это деньги платят. И что? И ничего.

Поэтому единственный выход в этой ситуации – педагоги должны понять, что они – носители культуры; они – те, кто должен через свой предмет, вне своего предмета, в коридорах школ и училищ, везде, где бы они ни были, прививать культуру тем ученикам, которые им даны. Даны, кстати, государством; и деньги они получают за воспитательную работу прежде всего.

Конечно, я понимаю, что сейчас огромные требования, и педагогам некогда этим заниматься – девяносто процентов времени педагога уходит на заполнение бумаг. Думаю, что это тоже не случайно, потому что отвлечь педагога от своей прямой обязанности – это, вообще говоря, вредительство. Мне так кажется. Педагог прежде всего должен быть воспитателем, носителем высокой культуры. И понятно, что в педагогических вузах должны воспитывать будущих педагогов именно таким образом – через высокую культуру, через понимание истории как таковой.

Например, преподаватель истории говорит об истории и формировании Российского государства, называет фамилии известных людей: Александра Невского, Дмитрия Донского. Но почему он не добавляет, что они святые? Из каких соображений он так поступает?

– По незнанию.

– Не знаю. Может быть, по трусости. А когда он рассказывает о консолидации Российского государства, почему он не говорит о совершенно потрясающей великой роли Сергия Радонежского в этом? Его роль более значительна, чем роль тогда существовавших князей. Почему об этом молчат? Почему мы говорим о героях, победителях, писателях, художниках и не говорим, что все они православные люди? Почему мы не говорим о том, что у нас есть великие нравственные люди? Мы не приводим примеры высочайшей нравственности, а таких людей немало в Российском государстве. Да все наше государство формировалось на православии, а православие – это нравственная религия. Но педагоги об этом почему-то не говорят. Чего они боятся? Боятся, что их ученики будут более образованными и культурными? В чем тут страх-то вообще?

– Батюшка, вот Вы говорите о них?

– Обязательно говорю, потому что понимаю, что это надо делать. И у педагога всегда есть время для этого. Если педагог образован, то он понимает, что во время своего урока или лекции он может обсудить несколько проблем. На проблему обычно уходит 10-15 минут. Между проблемами педагог обязан сделать отступление, своеобразный умственный отдых для слушателей. Чем его наполнить? Почему в это время не сказать несколько слов о нравственности тех людей, которые составили цвет твоей науки?

Понятно, что когда я говорю о хирургии, я говорю о Николае Ивановиче Пирогове как о педагоге, как о верующем человеке. Когда я говорю о Павлове, я обязательно говорю, что перед каждым крестом он останавливался, снимал шляпу и крестился, его за это поносили, ругали, но нельзя было его тронуть – Нобелевский лауреат. Как же об этом не сказать студентам? Они же медицину изучают. Почему бы не сказать, что великий врач Гааз причислен к лику святых у католиков? Не знаю, какой страх удерживает педагогов. Ведь это воспитательный момент.

– Может быть, неверие?

– Неверие во что? В то, что Александр Невский был святым? Или в то, что Сергий Радонежский был святым? Либо это просто бескультурье, либо страх, что выгонят за это. Хотя ни в одном документе официально не написано, что школа отделена от религии. Да, у нас светское государство. Ну и что? У нас многонациональное государство. В Германии, например, где светское образование, в школах преподаются основы религии. Они даже экзамен сдают по этому предмету. И во многих странах Европы это есть, и никому от этого хуже не стало. Нужны только действительно хорошо подготовленные люди, которые могут об этом говорить, которые понимают, о чем они говорят.

Если это будет так, тогда мы выйдем из этого состояния, подняв сначала культуру. А потом, может быть, поднимемся до уровня духовности, нравственности нашего общества. Потому что нравственные основы любого общества закладываются религией; нет другого механизма. Вот скажите мне, как можно не говорить о религии и в то же время утверждать о том, что мы должны сохранять культуру нашего многонационального государства? Как можно сохранять русскую культуру без религии, если она вся пронизана религией?

– Никак, это ложь.

– Вот и все, на этом все заканчивается. Нет веры – нет культуры. А нет культуры – значит, по сути, нет общества. Потому что культура еще позволяет нам подтвердить свою идентичность: мы – русские (или татары, евреи, мусульмане). Культура – это наша идентичность. И совершенно понятно, что все это связано с религией, потому что она лежит в основе культуры. Если это убрать, значит, тогда не надо говорить о том, что мы сохраняем культуру, надо сказать: «Все, мы с культурой завязали. Культура нам больше не нужна». Потому что непонятно, на чем она основана. Песни и танцы – это культура?..

– Батюшка, я в последнее время слышу абсолютно с разных направлений такое утверждение, что современная школа все-таки прежде всего направлена на обучение, а воспитание – это потом, это где-то в другом месте, этим должны заниматься в семье...

– Как говорится, свято место пусто не бывает (в данном случае воспитание для нас – святое место), и этим занялись средства массовой информации – они воспитывают наших детей вне школы, в детском садике. Знаете, что у меня вызвало шок? Двухгодовалым детям показали мультфильм «Том и Джерри». Знаете, что они стали делать после просмотра? Они взяли свои стульчики и стали колотить друг друга. В мультфильме же все время какая-то драка между котом и мышью. Это ладно, их разняли, успокоили, и все. А ребятки постарше посмотрели боевик, после просмотра натянули через дорогу капроновый шнур, как в фильме, и проезжавшему мотоциклисту отрезало голову. Им интересно было посмотреть, что будет: правду в фильме показали или неправду. Убедились...

Вот кто сейчас основной воспитатель – СМИ. Причем 76 процентов родителей даже не обращают внимания на то, что смотрят по телевизору их дети, им совершенно все равно. Они не контролируют ситуацию! Было подсчитано, что за годы обучения в школе ребеночек видит восемь тысяч убийств и сто тысяч насильственных действий. Ну и как он после этого должен себя вести? Хотя и взрослый человек тоже подпадает под зависимость от телевизора, но для детей это страшная вещь.

У человека так устроен головной мозг, что есть сознание и подсознание. Я не буду расписывать в деталях, какие там еще есть уровни; самое главное, что между ними проходит слой цензурный: не все, что мы видим и слышим, попадает в наше сознание, не все мы анализируем, часть отсекается этим цензурным слоем и остается в подсознании. В подсознании фиксируется сто процентов всего, что мы видим, слышим, ощущаем, а осмысливаем мы лишь какую-то часть, которая прошла «цензуру». И подсознание рано или поздно нам тоже дает поведенческие реакции, которых мы даже от себя и не ожидаем. Мы удивляемся: «Как это я мог так отреагировать?» А это было в подсознании.

Вся беда в том, что у детей этот «цензор» еще отсутствует, он не сформировался, и все, что они видят, слышат, уходит сразу в поведение без анализа. Дети еще не могут анализировать, они копируют все, что видят, и это сразу становится их поведением. Доказано, что через 15-20 минут просмотра телевизора ребенок впадает в некий транс, в некое гипнотическое состояние и воспринимает все, что там показывают, без всякой критики, и это формирует его поведение. Это своеобразное измененное состояние сознания. То же самое измененное состояние люди получают, принимая наркотики.

– Я где-то читал и слышал о том, что есть возможности влияния на человека, особенно при современном развитии технологий, через цифровые вещи...

– Не надо ничего особенного: мелькания экрана телевизора совершенно достаточно для того, чтобы привести человека в такое состояние...

– Достаточно ребенка посадить перед телевизором – лишь бы он не отвлекал.

– Да. Он будет сидеть, все это смотреть, потом только не стоит удивляться его поведению. То, что идет оттуда, – это и есть сейчас самый главный воспитательный момент.

– «Кто виноват? Что делать?» – извечные вопросы, которые мы ставим перед собой. Или жизнь ставит перед нами.

– Мне почему-то кажется, что виноваты все. Семья виновата? Да, конечно, виновата. Потому что не обращала внимания на своего ребенка, не воспитывала его как положено, лишила его возможности стать культурным человеком. А некультурный человек не может быть образованным. Да, чему-то обучить его можно, но образование можно получить только тогда, когда у человека есть культура образования, когда он готов образовывать себя всю свою жизнь. Если тебе эту культуру не привили, конечно, ты можешь учиться, можешь получить диплом, но это не будет образованием.

Школа виновата? Конечно, виновата. И колледжи, и институты. Мы пичкаем людей знаниями, которые через 1,5-2 года устареют и никому не будут нужны. Это совершенно тупиковый вариант. Мы должны дать понимание сути происходящих процессов. А как понять суть происходящего вокруг нас процесса, если не говорить о том, Кто это все создал? Почему мы говорим о том, что Ньютон открыл закон всемирного тяготения, и не говорим, что вообще-то закон всемирного тяготения был и до Ньютона, ему просто яблоко на голову упало, грубо говоря, не более, а сам закон существовал. И существует еще огромное количество законов, пока не открытых, но они есть. Только мы почему-то не говорим об этом нашим детям. Те знания, которые они получают, – это мизер по сравнению с той огромной массой знаний, которые неизвестны даже самим ученым. Например, избитая тема – теория Дарвина. Почему мы не говорим, что есть тридцать других теорий, которые объясняют происхождение человека?..

Государство виновато? Конечно, виновато. Потому что доводить людей до такой бедности нельзя, это делает жизнь небезопасной. По пирамиде потребностей Маслоу это второй уровень. Первый уровень – физиологические потребности, второй уровень – безопасность. И если человек не уверен в завтрашнем дне, то никакие последующие уровни, в том числе духовные, ему никогда не будут доступны. Обеспечьте человеку сначала безопасность: экономическую, политическую, военную. Все это должно обеспечить государство. Если оно этот уровень не обеспечит, о каком развитии вообще речь? Ни о каких последующих уровнях, вплоть до духовного, говорить не приходится. И Церковь, конечно, тоже виновата.

– Вопрос телезрительницы из Башкирии: «У меня под опекой две внучки: одной 18 лет, другой 10 лет. Младшую я воспитываю с двухлетнего возраста (сын умер, мама оставила ребенка). У девочки бывают приступы агрессии, она осознает, что она без родителей и очень болезненно реагирует на это. Приступы агрессии такие, что я даже боюсь. Она кричит: «Я никому не нужна, я с крыши спрыгну». Мы ходим с ней в храм, она ходит в воскресную школу уже три года. Когда приступы проходят, она понимает, что погорячилась, что не права. Ее всю трясет, после этого она плачет, просит прощения. По натуре девочка очень добрая, открытая, отзывчивая. Как быть во время таких ее приступов? Как ее лучше успокоить? И как поступать, чтобы в дальнейшем избегать подобного?»

– Тут речь идет о двухуровневом состоянии: душевном и духовном. Вы немножко перескочили сразу на духовный уровень. Девочке сначала нужно обрести душевное спокойствие, до какой-то степени эту проблему может решить детский психолог. Нужно обязательно девочку показать психологу и, наверное, провести какие-то элементы психотерапии; это будет профилактика таких состояний. И вот тогда уже, на фоне более-менее душевного равновесия, к ней придет понимание того, что ее любит Бог, что она принадлежит Ему, что Пресвятая Богородица о ней заботится, что ее святая ее постоянно поддерживает. Я думаю, надо вставить это промежуточное звено. И дай Бог, чтобы все у вас было благополучно. А то, что Вы определили ее в церковноприходскую школу и в церковь, это огромное дело; Вам за это большое спасибо.

– Батюшка, подведение итогов...

– Я хотел сказать только об одном – Церковь должна идти в школу любыми путями. Не надо идти туда с проповедью, надо идти туда с православной культурой. К проповеди наша молодежь пока не готова, она недостаточно для этого культурна. А наша православная культура – это богатейший материал! Это такое сокровище, которое мы просто обязаны донести до нашей молодежи. А потом, когда она будет готова, мы принесем ей и духовную составляющую. И дай Бог, чтобы у нас все получилось.

– В Ваших словах я услышал надежду, надежду и еще раз надежду, чего нам так сейчас не хватает.

– Образованный педагог должен понимать, что без Бога никуда. Как может быть образованным неверующий человек? Возьмите столпов педагогики, любых знаменитых ученых – все они были верующими людьми. Почему я, преподаватель математики, ни во что не верю? Да разве такое возможно? Значит, я недостаточно культурен, значит, я недостаточно знаю. Вот и все.

– Батюшка, спасибо Вам большое за то, что поделились своими размышлениями. Мне кажется, получилось интересно.

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Нина Кирсанова