Беседы с батюшкой. Молитвенное правило

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает кандидат философских наук, преподаватель кафедры богословия Московской духовной академии иеромонах Симеон (Мазаев).

– Сегодня тема нашей передачи – «Молитвенное правило». Апостол Павел призывает нас к непрестанной молитве. Возникает вопрос: зачем, собственно, нужна молитва? Многие светские люди, которые не имеют молитвенного опыта, достигают различных успехов, побеждают в олимпиадах, строят города, достигают высот в науке, медицине. Казалось бы, молитва им не нужна. Ко всему прочему Господь сравнивается с солнцем – оно светит и на праведных, и на неправедных, на молящихся и немолящихся. Господь знает, что нам потребно, до нашей просьбы. Казалось бы, все это как бы обесценивает молитву. Зачем нужна молитва?

– Это самый главный вопрос о самом главном делании христианина – зачем все это нужно, все то, что мы делаем? Приведу такой пример. Денис, может быть, Вы помните популярные произведения художественной литературы конца XIX – начала ХХ века. По-моему, в 1893 году в журнальном варианте начала издаваться книга Редьярда Киплинга «Книга джунглей», по мотивам которой был снят мультик, мы его в детстве смотрели, и сейчас его часто показывают. Интересная история Маугли со счастливым концом – о мальчике, воспитанном в стае волков в джунглях. Спустя некоторое время появилась вторая книга со схожим сюжетом: Эдгар Райс Берроуз, «Тарзан – приемыш обезьян». Сегодня я заглядывал в Интернет, там даже где-то на уровне Википедии уже пишут о том, что два самых узнаваемых литературных персонажа мировой литературы – Тарзан и Маугли.

Интересно, что эта художественная фантазия обоих авторов появилась не на пустом месте. Феномен детей-маугли известен с XIV века. Насколько я помню, первый документально зафиксированный случай о мальчике, воспитанном в стае волков, был в Германии в 1341 году. Хотя большая часть подобных случаев приходится на Индию. Людей очень много, уровень жизни очень низкий, и зачастую дети десоциализируются, то есть убегают от родителей. Некоторые, особенно бедные родители из числа крестьян, просто рожают детей и относят их в лес. Некоторые из этих детей по странному стечению обстоятельств оказываются воспитанными животными.

Первый такой известный случай в Индии произошел с одним мальчиком. Был найден шестилетний малыш по имени Дин Саничар в 1872 году в местечке Минспури в Индии. Он передвигался исключительно на четвереньках, причем развивал очень большую скорость, больше, чем опытные бегуны на двух ногах. Он был физически очень крепок. Единственные звуки, которые он издавал, – это горловое рычание. Он ел только сырое мясо, срывал с себя одежду, которую на него пытались надеть нашедшие его люди, и отказывался от нормальной вареной человеческой пищи. При этом сторонился людей. Охотники нашли его, привели в человеческое общество, пытались вернуть к человеческому состоянию, в котором он был рожден. Он прожил около двадцати лет, и опыт окончился неудачно. Он постоянно сбегал обратно в джунгли и явно тяготился обществом и повадками человека.

Спустя два года был найден еще один мальчик, уже десяти лет. Попытка вернуть его в общество обернулась полной неудачей. Единственную привычку, которую этот мальчик перенял от людей, – научился курить. Умер он еще раньше.

В Европе наиболее известный «ребенок джунглей», или феральный человек (феральность – дикость, этот термин ввел в научный обиход еще в XVIII веке Карл Линней, то есть уже этому известному ученому были хорошо знакомы такие случаи, когда детей воспитывают животные), – мальчик по имени Виктор. Его называли «дикарь из Аверона». Его тоже долго и безуспешно пытались вернуть в общество.

В Индии наиболее известный случай, уже более близкий к нам, описан в трудах известного миссионера, священника доктора Джосефа Сингха. Он рассказывает о двух найденных в логове волков девочках, возможно сестрах. Он взял их на свое попечение и долго наблюдал за ними, пытаясь определить, можно ли их вернуть обратно из мира зверей в мир людей. Опыт тоже окончился неудачно.

Киплинг, несомненно, писал свою «Книгу джунглей» под влиянием впечатления от поездки по Индии. Можно сказать, два этих самых узнаваемых персонажа – Тарзан и Маугли – имели, к сожалению, вполне реальных прототипов. У реальных детей джунглей, маугли и тарзанов, судьба в человеческом обществе складывалась крайне плохо. Она не складывалась вовсе.

К чему я это все рассказываю? К тому, что психологи очередной раз задумались об одном из основных законов своей науки. Как формируется личность? Если поставить вопрос так: что делает человека человеком, как формируется личность? В общении, если отвечать одним словом. В общении с людьми, превосходящими тебя, со старшими. Известный ученый Выготский ввел в научный обиход даже такой термин, означающий период, – сенситивный. Это совсем раннее детство, несколько лет. Я не могу сказать точно, я не ученый, но порядка первых пяти-семи лет. Это наиболее важный для развития личности человека период. Именно в это время закладываются базовые навыки – формируется речь и прочие навыки, которые отличают человека от животного. Если этот сенситивный период упущен, если человек был исключен из общения со старшими – мамой, папой, тренерами, учителями, воспитателями, нянечками, тетями-дядями и так далее, то он становится феральным, то есть ребенком джунглей, человеком-маугли. Без общения развития личности не происходит.

Можно предположить, что с точки зрения вечности, с перспективы горнего мира, вечного Царствия Божия наша жизнь от колыбели до могилы, от рождения до смерти – это и есть тот самый сенситивный период. В это время мы развиваемся в духовном плане, развиваем духовного человека в себе, духовную личность. Естественно, как было выше сказано, это развитие происходит не иначе как в общении с горним миром, с Богом, с ангелами, со святыми, в соборной или келейной личной молитве. Конечно, не только в молитве – через приобщение, участие в таинствах, даже просто через элементарный молебен, который совершается соборно в храме, или через требы, совершаемые на дому.

Таких поводов Церковь дает человеку много, в том числе освящение квартиры, машины, крестиков и всякой вещи. Что будет с машиной, если мы ее освятим? Колеса быстрее крутиться не будут, от аварии это не гарантия. Но это очень хороший повод. Купил человек машину, радость у него, новинка появилась. Это очень хороший повод поблагодарить Бога и попросить для себя и для тех, кого ты в этой машине повезешь, благополучия, здоровья, духовного просвещения и так далее. Вообще неважно, какой повод есть для молитвы. Главное, чтобы молитва состоялась. Именно в этом общении с Богом и происходит формирование духовного человека, духовной личности. Ребенок, не умея даже еще говорить, как-то гулит, «крякает», и мама отвечает ему на этом детском языке: это все не баловство и не забава. Для родителя, может быть, забава и баловство, но для ребенка это очень важная вещь, без которой он станет ребенком джунглей.

– Получается, если человек не проходит сенситивный период отрезком в жизнь…

– …даже если он будет олимпийским чемпионом по борьбе, министром правительства какой-нибудь страны, академиком, космонавтом, кем угодно, быть вполне уважаемым по нашим земным временным меркам человеком, достигшим всего, без общения с горним миром он будет дикарем для Царствия Небесного. Понимаете, в чем особенность этих феральных людей, детей джунглей? В том, что им крайне некомфортно потом в мире людей.

Обратимся к популярной версии рассказов, о которых мы говорим… Например, виконт Грейсток; я имею в виду Тарзана. Его ведь привезли в Англию, насколько я помню, в общество английской аристократии, вращаться среди которого мечтали очень многие. Это высший свет. Тарзана наряжают в подобающую его титулу одежду, он оказывается в обществе самых интеллектуально развитых и художественно одаренных людей Великобритании. А его душит галстук, ему жмет под мышками, ему совершенно некомфортно в этом красивом, элегантном костюме, подобающем его чину, аристократическому званию. Он не хочет есть эту еду, ему душно в помещении. Ему совершенно непонятны темы разговора – может быть, даже очень интересные – людей, которые его окружают. Он тяготится этим обществом и постоянно пытается убежать.

Интересно, но можно предположить, что человек, который не развился духовно, в Царствии Небесном будет ощущать себя как в аду, очень некомфортно. Господь, может быть, захочет его позвать, как этого виконта: давай, мы тебе все предлагаем, живи, радуйся. Вспомни, кто ты. Ты аристократ. А он срывает с себя эти одежды и пытается убежать в джунгли, становится на четвереньки. Не печально ли это?

Интересная мысль у святых отцов, что врата ада заперты изнутри. Интересная мысль, что ад – это не какая-то репрессивная мера Бога по отношению к грешнику. Человек сам убегает в эти джунгли, в общество своих волков и обезьян. Человек, не привыкший ходить прямо и смотреть наверх, в небо, постоянно пытается опуститься на четвереньки. Распрямить его, поднять с четверенек в какой-то момент уже невозможно. Вот в этом, видимо, состоит трагедия Страшного Суда. Господь хотел бы человека поднять и ввести в общество ангелов, святых и Пречистой Богородицы (и те готовы были бы его принять), но тот никогда не знал своего звания и не научился ходить прямо.

– Вопрос телезрителя: «Какое молитвенное правило можно читать тяжелобольному человеку? По какому адресу вещается ваша программа? Какие это станции метро?»

– Мы находимся в студии телеканала «Союз»  Андреевского монастыря города Москвы, ближайшее метро – «Воробьевы горы» и «Ленинский проспект», на берегу Москвы-реки.

Что касается первого вопроса, молитвенные правила изданы в виде соответствующих книжек – есть стандартное утреннее и вечернее молитвенное правило. Но для человека немощного, больного необязательно читать все. Да и вообще это правило можно уподобить заводским настройкам автомобиля. Вот вы покупаете себе автомобиль, вы же его подстраиваете под себя – под свой рост, телесные особенности, подстраиваете зеркала, спинку кресла, высоту, руль. Точно так же нужно обращаться с утренним и вечерним правилом, которое предлагается в соответствующих книгах. Души устроены в общем и целом похоже, но у каждого есть своя изюминка, своя индивидуальность. Каждая душа творится вручную, индивидуально. У кого-то откликается душа больше на одну молитву; и совершенно не дается вторая. Ту молитву, которая лучше разжигает, распаляет вашу душу, лучше ее вдохновляет, имеет смысл повторять. Как любимую песню.

Нет здесь какого-то жесткого правила. Правило должно быть, но каким оно является, нужно судить, наблюдая за своей собственной душой, по своему вкусу, сообразовываясь отчасти с особенностями устроения вашей личной души (но не потакая себе), с особенностью вашей болезни. И, как в таких случаях говорят, не мешает проверить свое соображение относительно молитвенного правила, обратившись к  человеку, которого принято называть духовником.

– Не раз приходится слышать, что люди тяготятся молитвой – сокращают молитвенное правило, опаздывают на службы, тяготятся Иисусовой молитвой. К чему это может привести?

– Интересный вопрос. Я бы немножко издалека зашел. Вопрос теоретический, философский: почему история человечества должна закончиться? Ведь согласно христианскому вероучению и нашей вере будет конец света. Почему Господь заканчивает человеческую историю в одночасье? Ведь это время, когда будут рождаться дети, когда кто-то будет еще совсем маленьким, дошкольником, грудным младенцем и так далее. Люди рождаться-то не перестанут. Почему Господь не дает шанса новому поколению, почему вдруг Он схлопывает мировую историю и говорит: все, занавес, конец, больше ничего продолжаться по-прежнему не будет. Наступает другое время, качественно иное. Интересно, что об этом говорят не только святые отцы и религиозные мыслители, но и светские философы – даже больше скажу, критически настроенные по отношению к Церкви и христианству. Фридрих Ницше говорит о конце времен.

У Ницше в его «Заратустре» есть интересное предвидение, предугадывание, интуитивное предчувствие, каким будет последний человек. Он говорит: смотрите, я показываю вам последнего человека. «Что такое звезда?» – говорит последний человек и моргает. «Счастье найдено нами», – говорят последние люди и моргают. Интересная у него там филологическая зацепка для пытливого ума. Почему-то после каждой фразы он добавляет: и моргают. То есть последнего человека Ницше описывает как моргающего, как зрителя. Подробнее этого человека описал французский философ Ги Дебор в своей концепции общества спектакля. Очень интересная концепция, которая, мне кажется, очень здорово подходит для понимания ответа на вопрос, почему история заканчивается.

В Евангелии можно заметить, что Господь Иисус Христос говорит со всеми. Он говорит с мытарями и блудницами, с неприкасаемыми. Помните, он к мытарю Закхею вошел в дом – и народ возмутился: к грешному мужу зашел! Обитать у него в доме, пировать! Шок для человека. Так вот, Господь говорит со всеми – с мытарями и блудницами, с фарисеями, саддукеями и книжниками. Он говорит с женщиной-самарянкой у колодца. Тоже вроде как в том культурном контексте это была женщина второго сорта. Он говорит с римскими воинами. В конце концов, Он не отказывает в диалоге прокуратору, язычнику Понтию Пилату. Он с ним о важных вещах говорит.

Но есть только один человек из всех евангельских героев, персонажей, которому Христос отказывает в диалоге. Кто это? Это Ирод четверовластник. Почему так? Ведь Ирод четверовластник в отличие от фарисеев и саддукеев Христом вообще-то не очень интересовался. Точнее, он против Него не интриговал. Он не задавал Ему провокационных вопросов, чтобы подвести Его под римскую казнь, вроде того как Ему задавали вопросы вроде бы свои же, правоверные иудеи. Например, позволено платить подать кесарю или нет. Как ни кинь – всюду клин. Ирод не просил на пилатовском дворе казни для Него. Более того, когда Пилат отослал Иисуса к Ироду, тетрарху, четверовластнику, тот обрадовался, как говорит нам Евангелие, ибо давно хотел Его видеть. Казалось бы, душка – Ирод четверовластник.

Но есть маленькая особенность. Он начал разговор с приветствия и говорит: «Покажи какое-нибудь чудо». Одна реплика задала, структурировала пространство очень определенно. Ирод тем самым говорит Христу: Ты – развлекай меня, покажи какое-нибудь чудо. Он Его одной репликой как бы на сцену поставил, комедиантом Его выставил. А я – зритель. Вот он, тот самый моргающий человек Ницше, последний человек. А я зритель, я хочу развлечься. Покажи какое-нибудь чудо... После этого любая реакция Христа означала бы, что Он принял навязанную Ему роль комедианта.

Со сцены невозможно говорить всерьез… Ги Дебор в своей концепции общества спектакля говорил, что спектакль противоположен диалогу, потому что все, что человек ни скажет со сцены, будет включено в спектакль, это будет зрелище. Как бы Христос ни реагировал, даже если бы Он попытался всерьез поговорить, они бы смеялись и хлопали в ладоши. Диалог невозможен. Есть известный случай. Я точные выходные данные сейчас не приведу, но мне приходилось читать об истории, которая приключилась с одним из известных театральных актеров в Москве в начале ХХ века. Он разыгрывал какой-то спектакль, и у него случился приступ (сердечный или инсульт, не знаю). Он упал и начал корчиться. Зрители зааплодировали. Они восприняли это как часть спектакля, увидели в этом какой-то модерн, новинку, неожиданное прочтение. Он им говорит: «Ребята, мне не смешно, я уже вышел из образа, я не играю, мне правда плохо, я умираю, помогите!» Реакция – аплодисменты, переходящие в овацию. «Браво!» – кричат. Человек умирает и не может вступить в настоящий диалог со своими зрителями, так как что бы он ни сказал, вбирает, всасывает, впитывает в себя спектакль, сцена. Как, будучи на сцене, объяснить, что ты уже не играешь?

Интересный и трагический случай мы видели в новейшей истории. Когда террористы захватили театральный центр на Дубровке… На сцене люди в военной форме… И вдруг выходят люди уже в современном камуфляже, с оружием в руках, их встречают аплодисментами. Интересно, что террористам какое-то время не удавалось привести людей к реальности, объяснить, что спектакль кончился, они не актеры. Люди им аплодировали. И только выстрелы и реальная кровь конкретных живых людей убедили остальных зрителей, что из спектакля нужно выходить.

Кстати, у Дебора есть интересная мысль, что общество спектакля и порождает феномен терроризма, потому что у радикальных оппозиционеров нет иного способа заставить людей относиться к ним, их убеждениям, политическим требованиям всерьез, кроме как убивая... Политический балаган такой... А всерьез диалог невозможен, оказывается, в обществе спектакля. Там, где нет диалога, нет и жизни, поэтому Дебор называл общество спектакля зрелищной организацией небытия. А в другом месте он пишет, что это отрицание жизни, которое стало видимым.

Ги Дебор был одним из идейных вдохновителей студенческой революции в Париже 1968 года и очень скоро заметил, что общество спектакля даже восстание против себя способно превратить в спектакль, включить в часть этого спектакля. Посмотрите, одним из символов революции ХХ века был кто? Эрнесто Че Гевара. Нет, наверное, такого количества других  продающихся маечек и футболочек, на которых изображен этот человек. Как очень удачно сказал один современный писатель, ничто в современном мире так хорошо не продается, как красивый и грамотно упакованный бунт против общества, где все красиво и грамотно упаковано для продажи. И когда Ги Дебор это понял, он спился и покончил с собой.

Может быть, мы отвлекаемся от основной молитвенной темы, но сегодня об этом, я считаю, нужно поговорить, потому что нас в это общество спектакля пытаются втянуть провокациями, имя которым – кощунство. Люди, называющие себя художниками, творческими людьми, устраивают перформанс – где-то в храмах или специальные кощунственные выставки организуют. Нужно понять, что они, организуя, например, кощунственную выставку или на страничке в соцсетях размещая какой-нибудь кощунственный мем, не столько создают экспонаты для выставки, сколько раскладывают приманку для экспонатов. А кто же экспонаты? Это мы, поддавшиеся на эту провокацию, кто возмущается в комментариях, кто требует суда, возбуждения дела, наказания и так далее. А равно и те, кто просит простить.

Вы понимаете, что если некие люди начинают танцевать на солее храма, это еще не перформанс, это еще не сам спектакль. Это приглашение к спектаклю. И главные действующие лица в этом спектакле вовсе не они. Это те, кто поддался на провокацию, кто так или иначе ответил на эту реплику, просьбу, приказание тетрарха Ирода: покажи что-нибудь, станцуй-ка нам, православный христианин. Вот тебе повод, покажи, что ты умеешь. В этом смысле мы можем разделяться: кто-то призывает наказать, на кол посадить, сжечь; кто-то призывает понять, простить и накормить блинами. Но, по сути, разницы между этими двумя видами реакции нет.

– Все это разные роли.

– Это всего-навсего то, что человек выбирает, требуя наказания или предлагая накормить блинами. Он выбирает левую или правую сторону солеи, на которой он будет подтанцовывать организаторам перформанса, не более того. Нужно помнить, что мы уже живем в обществе спектакля. Если во времена Ирода четверовластника это были локальные сценки, то сегодня в глобальном мире все идет к тому, что сцена станет всеобщей, такой же глобальной. Особенно в нашем информационном обществе, где все прозрачно и где очень легко организовать провокацию и на нее поддаться. Нужно помнить эти два слова – общество спектакля. Пусть покойный французский философ, самоубийца и пьяница, принесет нам хоть какую-нибудь пользу. Будем помнить об этом его гениальном открытии – обществе спектакля – и о том, что оно «способно даже восстание против себя превратить в спектакль». Можно вспомнить реакцию Спасителя: как Он вышел, не дал Себя вытащить на сцену, не дал навязать Себе роль шута перед моргающим зрителем. Он молчал.

К чему мы это все говорим? Почему общение прекратится, почему мир будет иметь конец? Почему Господь не дает шанса новому незапятнанному поколению только народившихся младенцев? Потому что можно предположить, что общество спектакля в конце времен станет глобальным. Последний человек, как о нем говорит Ницше, будет человек-зритель, который даже на Бога и на Церковь будет смотреть как на место, где организуется шоу. Это зрелищная организация бытия. Поэтому Бог будет молчать перед последним человеком, как Он молчал перед Иродом четверовластником. Человек такую Ему роль отведет, что кроме как молчанием невозможно будет отвергнуть навязываемую тебе роль шута. А Господь явно не примет эту роль, Он слишком серьезен для этого.

А человек, в свою очередь, будет молчать перед Богом, для того чтобы произошел взаимный разрыв. Бог будет молчать перед моргающим человеком, потому что это единственный способ отклонить навязываемую тебе роль шута, а человек будет молчать перед Богом, потому что ему будет не о чем просить. «Счастье найдено нами», – говорит последний человек и моргает. Цитата из «Заратустры». То есть структуры его души будут прямо противоположны – или как вывернутая наизнанку перчатка. Будут противоположны заповедям блаженств. Вместо нищеты духа, жажды и алчбы правды будет культурная пресыщенность развлечениями. Вместо жажды пострадать за Христа – болезненная забота о здоровье, поставленная во главу угла. Общение прекращается, поэтому нет никакого смысла в том, чтобы продолжать эту растительную смену поколений. Если общение прекращается, то каждый человек, приходящий в мир, не сможет уже стать гражданином горнего Иерусалима. Он будет обречен. Человеческая культура, театральная, уничтожит те матрицы, которые воспроизводят человека молитвенного, способного к духовному развитию через общение с горним миром, Богом, Божией Матерью, со святыми, ангелами.

В этом смысле осуществится сценарий, над которым плакал древнегреческий философ Гераклит. Он, как известно, был из рода базилевсов и был приписан, как мы бы сейчас сказали, к храму Артемиды Эфесской – тому самому, который сжег Герострат. Так вот, он был священником, правителем, то есть базилевсом этого храма по своему рождению. Его называли плачущим философом, отчасти потому, что однажды его друг, некий философ, пригласил Гераклита к себе в гости. Зачем? Сын у него родился, обычная человеческая радость. Этот друг, философ, несмотря на то что он философ, впервые стал отцом, и он так радовался! Пришел поделиться к Гераклиту, пригласил его отметить это событие. Это всегда было принято, в том числе и в Древней Греции. Но Гераклит отказался. Он говорит: «Я не вижу возможности разделить с тобой твою радость, я и причин твоей радости не понимаю». (Мертвецы живые, скорая добыча для смерти, произвели на свет еще одну добычу для смерти, чему тут радоваться?)

В конце времен, видимо, в этом обществе спектакля, когда он станет тотальным, когда невозможно будет уже в нем воспитывать человека, способного к богообщению, когда наступит кризис богообщения, тогда и естественная смена поколений станет совершенно ненужным делом.

– Вопрос телезрительницы: «Мне 59 лет, я больной человек. Молитвы вечерние, утренние я могу только прослушивать сидя. В церковь я перестала ходить по состоянию здоровья. Дайте мне добрый совет, как мне дальше себя вести. Болею третий год: инсульт, инфаркт. И сейчас сижу только дома, в кресле, смотрю вашу передачу каждый день. Сегодня я решилась вам позвонить. Дайте мне добрый совет, если можете».

– Каждый человек проходит в своей жизни этап, когда он не умеет читать вовсе – и говорить даже не умеет (я имею в виду младенца). Но тем не менее ему достаточно того, что другие за него это делают. Родители ему читают вслух книжки, рассказывают сказки. Посмотрите, какая у Пушкина была замечательная няня, сказки ему в детстве рассказывала; и к чему это привело… В какой-то момент, наоборот, человек становится подобен ребенку, когда его физических сил и объективных возможностей не хватает для того, чтобы исполнить правило, как это делают здоровые и крепкие молодые люди (по крайней мере, должны делать, призваны к этому). Ничего страшного. Вы просто примерно повторяете тот же период, который был у каждого из нас когда-то в жизни. Другие теперь пусть позаботятся о том, чтобы прочитать Вам эти молитвы вслух, с чувством, с толком, с расстановкой, не как пономарь. А Вы послушайте и мысленно, сердцем повторяйте эти слова. Прекрасно. Как когда-то в детстве мы все слушали сказки и росли на этом. Эта молитва будет ничуть не меньшей, чем та, которую Вы произнесете сами в храме или стоя перед иконами в красном углу. Желаю Вам доброго здоровья, облегчения в Ваших болезнях. Сама по себе болезнь – это уже пост, труд и подвиг. Всего Вам хорошего.

– Предлагаю немного поговорить о практике молитвы. Что бы Вы ответили на вопрос: как научиться молиться? Зачем все-таки нужно утреннее и вечернее правило?

– Давайте посмотрим на молитву как на художественное делание, творческое. Что такое молитва? Человек начинает молиться по молитвослову. То есть молится не своими словами, не от себя, он не умеет еще корректно общаться с Богом. А Бог – Личность. Как со всякой личностью, можно с Ним корректно общаться, а можно некорректно. Мы же знаем, что кому где можно сказать, а что является уже за гранью, неуместно и глупо, или бесполезно, или даже раздражает человека, с которым мы общаемся. Поэтому человеку предлагаются молитвы, написанные великими святыми в минуты их наивысшего духовного и творческого вдохновения. То есть это образцы духовной поэзии.

Как мы читаем молитвы? Почему-то у нас складывается такое представление, что это некоторая мантра, заклинание, которое нужно произнести строго буква в букву от и до, ничего не меняя, и неважно при этом, как это будет звучать. Так сказать, формула написана (как у ученого, формула выведена), и неважно, каким почерком. Главное – чтобы все переменные и константы были на месте, а также знаки функций. Так вот, молитва – это совсем не то.

Представьте себе, как мы «оттарабаниваем» молитвы или, может быть, наоборот, спотыкаемся на каждом слове. Молитва – это текст. Представим себе текст какой-нибудь красивой песни. Представьте, Денис, такую ситуацию: Большой театр

…уж полон; ложи блещут;

Партер и кресла – все кипит;

В райке нетерпеливо плещут,

И, взвившись, занавес шумит.

Выходит Шаляпин и исполняет какую-нибудь известную песню, причем не исполняет, а так, как мы молитвы читаем, сбивчиво или тараторя речитативом, произносит текст песни: «Эй, дубинушка, ухнем! Эх, родимая, сама пойдет! Потянем, потянем…» От буквы до буквы дочитал, повернулся и ушел. Какая реакция будет в зале? Недоумение. Что это вообще? Зачем ты нам сообщил текст песни, который нам и так хорошо известен? Зачем мы Богу сообщаем текст молитвы, который, во-первых, не мы написали, а во-вторых, он Ему известен прекрасно, еще с того момента, когда Симеон Новый Богослов, или Симеон Метафраст, или Василий Великий  написали ее, придумали, сочинили. Зачем Ему это сообщение?  Молитва должна быть исполняема.

Кстати говоря, потому молиться и сложно даже для человека, который много лет в Церкви. Нужно постоянно себя понуждать, как будто к чему-то неприятному. Всего-то утреннее правило прочитывается за двадцать минут, равно как и вечернее, но эти двадцать минут для человека мучение и пытка, особенно время перед началом этой молитвы, когда нужно себя поставить в красный угол. А почему так? Потому что не только молитва, не только какое-то творческое делание – любое делание делается несносным и невыносимым, если делать его по принципу «отвяжись», спустя рукава, для галочки, просто чтобы оно было совершено. Нет. Человеку свойственно радоваться тому, над чем он сам потрудился как следует, к чему он свои творческие способности и жар души приложил; к тому, что он обжил и творчески включил в область своего мира.

Я много переезжал с места на место по Москве с 1995 года: студенческая, а потом аспирантская жизнь сложная. Я жил в самых разных районах Москвы и сделал такое наблюдение. Приезжаешь в новый район, пусть даже лучший, чем тот, где ты жил до этого, – он кажется пустым, холодным, неуютным. Тоскливо. Но ты начинаешь его обживать, знакомиться с соседями, с продавцами в магазине, узнаешь, где что находится… Творчески обхаживаешь, что ли, намаливаешь. Через какое-то время он делается теплым, родным, любимым. Приезжаешь в новую квартиру – там хозяйская мебель, трогать ничего нельзя. Но ты переставишь ее по своему вкусу, творчески, немножко от себя что-то добавишь туда – и она делается твоей, это уже твоя квартира, тебе туда хочется возвращаться. Да, принадлежит она другому человеку, но этот холод, который ты в первое посещение застаешь, исчезает. Назвал как-то кошку, которую принес с помойки, имя ей дал – и она уже член семьи, а не просто какая-то оторва, которая норовит подрать мебель или где-нибудь нагадить в углу.

То есть человеку свойственно привязываться и с особой теплотой относиться к тому, что он творчески исполнил, обработал, обжил, к тому, во что он вложился частичкой своей души. Эти молитвы поэтому и требуют исполнения, как исполняет что-то гениальный певец или хороший декламатор, который читает стихи. Раньше, например, Игорь Ильин читал стихи на радио «Классик». Потрясающе. Многие вещи зазвучали, когда я слушал это в машине, многие вещи впервые прозвучали. Я знал эти тексты, но эти стихи нельзя читать в метро, про себя, пробегая глазами. Это какой-нибудь роман или газету можно так читать, но стихи так читать бессмысленно. Если они не прозвучат, ты их и не поймешь. Поэзия молитв не исключение. Их нужно пропевать, прочитывать так, чтобы быть творческим соработником у автора этой молитвы. Кто там, Василий Великий сочинил? Хорошо, он гений, он сочинил. Есть гений композиции, есть гений-поэт, а есть гений исполнения. Так вот, побуду же я если не гением исполнения, то хотя бы старательным исполнителем. Пусть я не Шаляпин, пусть у меня так красиво его тембром не получится, пусть я не великий исполнитель, но исполнителем нужно быть. Нужно быть со-работником, соавтором этих духовных стихов. А это требует определенной подготовки вплоть до позы.

Приходит как-то ко мне женщина и говорит: «Батюшка, не могу молиться. Утренние молитвы – хоть убей, с души воротит, не могу, сквозь зубы читаю, бросаю и ухожу». Я как-то наугад ей просто сказал: не надо молиться в ночной рубашке. Она испугалась: «Вы что, за мной следите?! Откуда Вы знаете?» Я говорю: «Да я по эффекту вижу. Если бы Вы встали, надели хотя бы ту одежду, в которой ходите на работу или в театр, куда-то туда, где вам важно, как Вы выглядите…» Если бы вы исполнили заповедь Христову для поста, Который говорит: прежде чем поститься, умой лицо твое и намажь голову маслом... Если вы не засаленный, растрепанный, закапанный свечкой молитвослов будете читать, а разложите на аналое красивый и большой молитвослов; если встанете, как будто в храме священник перед престолом становится, облаченный в одежду, расшитую золотой нитью, сделанную золотошвейками; если вы так встанете перед своим молитвословом в красном углу, у Вас молитва пойдет совсем по-другому. Когда Вы почувствуете себя исполнителем, соавтором этой молитвы, когда Вы ее творчески обживете, тогда эта молитва будет для Вас в радость. Тогда она Вас зажжет, вдохновит. Тогда Вы будете жалеть о том, что закончилось время молитвы и нужно возвращаться в жизнь.

Экзюпери об этом хорошо говорит: «Меня не удивляет, что так много людей не находят царства в царстве, храма в храме, поэзии в стихах и музыки в музыке. Они расселись, как в театре, и говорят: вокруг сплошной хаос, он недостоин того, чтобы ему служить и подчиняться». Чужие стихи – это плод и твоих усилий тоже. Доступные стихи легко изнашиваются сердцем. Для того чтобы насладиться чужой поэзией, до нее нужно дотянуться и преодолеть что-то. Всякое преодоление, всякое восхождение мучительно, всякое преображение болезненно. Но, не измучившись, мне не услышать музыки. Усилие, страдание позволяют музыке звучать. Какие усилия, какие страдания? Творческие. Нельзя просто так взять, пробежать глазами и скороговоркой прочитать молитву, рассчитывая на то, что молитва будет, во-первых, услышана, а во-вторых, зажжет твое сердце. Нет. Это все равно как если бы хозяйка утром встала, пошла на кухню, спичками почиркала возле плиты, поставив чайник, и довольная ушла. Нет, она же добивается, чтоб эти спички зажгли огонек под чайником, а не просто так довольная собой ушла. А огня под ним так и не развела. Ведь так же не бывает. Хозяйка добивается, чтобы огонек был. Вот и смысл нашего утреннего и вечернего правила состоит именно в том, чтобы огонек зажечь.  

По поводу правила. Есть известный анекдот про силу воли. Сила у меня есть, и воля есть, а вместе они не состыкуются, силы воли нет. Представим себе очень сильного человека, акробата. Ему нужно взобраться на вертикальную стену, облитую льдом. Не получится. Зацепиться не за что. Сила есть, но она бесполезна, не приводит ни к какому результату, потому что точки приложения нет. Как взобраться на стену? Лесенку поставить; пробить дорожку, фифы взять в руки, кошки – каким-то образом создать точки приложения силы. И тогда человек может легко взобраться. Я к тому, что огромное количество очень волевых людей, доказавших, что у них есть и сила, и воля, и сила воли, не могут сделать простые вещи. Почему? Потому что нужна лесенка, лествица, как говорил преподобный Иоанн. Нужна лествица для воли, лесенка, ступенчатые точки приложения для этой силы.

Нужен конкретный распорядок дня. Вот Экзюпери говорит: и умеющим наслаждаться поэзией стихи не всегда в радость, иначе они бы ничего другого не делали – они читали бы стихи и ликовали. Мы существа изменчивые, поэтому в один момент ты горишь, а в другой потух; в какой-то момент муж может посмотреть на некогда любимую и ощутить противную пустоту или холод в сердце. Ничего страшного. Мы существа изменчивые, непостоянные, неверные по своей природе. В таких ситуациях какого-то отупения, духовного окаменения нужно просто помнить первую любовь свою и на ожесточении воли совершать правило.

Это касается не только христиан. Вообще это правило, художественное, творческое правило, есть у любого писателя, поэта, музыканта, скульптора, у кого угодно… Гореть все время не получается, поэтому нужно правило, нужна лесенка, в которую цепляется сильный человек, чтобы забраться по ледяной стене.

Уважаемые телезрители, желаю вам вдохновения в молитве и преуспеяния духовного.

Ведущий Денис Береснев

Записала Маргарита Попова