Беседы с батюшкой. Как научиться молитве

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма святого великомученика Димитрия Солунского в Коломягах протоиерей Александр Рябков.

– Тема сегодняшней передачи – как научиться молитве.

Прежде чем начать говорить о том, как научиться молитве, я хотел бы спросить, что же такое молитва.

– Многие из наших телезрителей помнят определение из Катехизиса, а любой священник, изучая богословский курс еще в семинарии, помнит, что молитва – это разговор с Богом, это вознесение ума и сердца к Богу. Истина, может быть, очень простая, но глубокая и требующая пояснения, как этот разговор происходит. Потому что разговор предполагает общение двух сторон, то есть не только вопрос, но и ответ; обращение и какую-то коммуникацию, которая между двумя личностями происходит.

Этот разговор, конечно, несколько иной, нежели в обычной нашей жизни, в быту. Здесь разговор происходит именно в душе и сердце. Если мы даже словесно произносим какие-либо молитвы, то ответ получаем не через свой телесный слух, не через барабанные перепонки, а в сердце, в душе. Или, можно сказать, в нашем разуме, который раскрылся в молитве к Богу. Как этот ответ получается?

С одной стороны, даже во время молитвы человек уже может ощущать присутствие и приход благодати. Но если молитва вошла в плоть и кровь человека, то ответы он получает и в своей жизни: в каких-то встречах, впечатлениях, при чтении Священного Писания, творений святых отцов. Потому что мы знаем: есть понятие молитвенного чтения Священного Писания. Речь идет не о гадании на Священном Писании, что иногда случается; такой кощунственный перекос иногда имеет место. Речь о том, что если мы сделали свою жизнь молитвой, тогда, разумеется, каждая строчка Священного Писания (к которому мы должны обращаться постоянно и регулярно, изо дня в день) открывает нам те наставления, указания, которые Господь хочет сегодня нам передать в ответ на нашу молитву.

Кроме этого, снова повторюсь, даже жизненные перипетии, какие-то взлеты и падения также являются ответом на наши вопросы и наши молитвы. Встреча с человеком может являться ответом. Мы вдруг ретроспективно в конце дня ощущаем, что то или иное событие было ответом на нашу молитву.

Я уже сказал и хочу снова эту тему развить: молитва – это не только вечернее и утреннее правило; молитва – это вся жизнь, это постоянное обращение к Богу. Оно может быть названо таким известным для верующих выражением, как хождение перед очами Божиими. То есть молитва и жизнь – неразрывны; каждое дело, которое я совершаю, должно стать молитвой. Мы знаем, что перед любым делом надо помолиться. Визуально это, может быть, не будет открыто нашему окружению (может быть, это и не нужно), но внутри себя, в своем сердце перед любым дело должно к Богу обратиться. Даже само дело, которое я делаю, должно быть молитвой, то есть жертвой, принесенной Творцу. Чтобы Творец наделил меня творческими силами, надо свою жизнедеятельность, свой труд, свою работу делать жертвой, принесенной Творцу Богу.

Каждый шаг нашей жизни может быть пронизан, пропитан молитвой. Когда мы идем, едем или делаем какую-то механическую работу, нельзя оставлять свое сознание без молитвы. Это ошибочное мнение, что молитва должна иметь только какое-то определенное время, место, а между утренним и вечерним правилом можно не молиться. Нам апостол прямо говорит: непрестанно молитесь. Апостол Павел настаивает на этом. Это как раз и говорит о том, что вся наша жизнь должна стать молитвой, обращенностью к Богу.

К сожалению, в течение дня мы оставляем свое сознание, свой ум и свою душу без молитвы, а значит – без защиты. Когда мы говорим о защите, речь идет не о защите нашего телесного благополучия, нашей успешности, нашего какого-то земного преуспеяния. Речь о благополучии нашей души: если мы оставили свою душу праздной, не защищенной молитвой, то, как мы помним по Евангелию, туда входит семь злейших бесов. Когда наше внимание рассеивается на какие-то впечатления этого мира (Интернет, социальные сети, телевидение), то, конечно, наша душа нараспашку – и в нее входят абсолютно ненужные, лишние впечатления. Это является еще и большим препятствием для молитвы.

Мы задаемся вопросом: как нам научиться молиться? Надо сначала задаться другим вопросом: как сделать так, чтобы наша молитва не разрушалась, чтобы в нашем сердце был фундамент для молитвы? Как сделать так, чтобы в нашем сердце было чистое пространство, чтобы Бог мог туда прийти и занять полагающееся Ему место? Если наше сознание загрязнено ненужными образами, впечатлениями, то, конечно, молитве негде укорениться. Это первый момент. И второй момент – наше телесное воздержание, связанное с нашим воображением. Если нет воздержания, то, разумеется, нет и молитвы.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «В лекциях профессора и богослова Алексея Ильича Осипова говорится, что мы неправильно молимся, так как просим земных благ. А нужно молиться и просить избавления от грехов, и только когда избавимся от грехов, Бог нам даст необходимое. Не получится ли замкнутый круг?»

– Тут не получится никакого замкнутого круга. Эти слова профессора Осипова, по сути, являются прекрасной иллюстрацией известной евангельской максимы: Ищите прежде Царствия Небесного, все остальное приложится вам. Говоря о Царствии Небесном, мы слышим в храме и другие евангельские слова о том, что Царствие Божие уже пришло в силе. Эти слова иногда упираются в наш земной ум, который не может раскусить эти слова; они для нас какие-то недосягаемые, непроницаемые.

Царствие Божие внутрь вас есть, поясняет Господь в Евангелии. Поэтому самая главная цель молитвы – создание, устроение Царствия Божьего внутри себя, внутри своей личности. Что такое Царствие Божие? Мы уже об этом говорили, и не раз. Царствие Божие – это мир, тишина, покой в Духе Святом. И, конечно, сначала надо просить именно этого. Ничего ценного в материальном земном плане, по-настоящему неразрушимого, мы не можем создать, если нет в душе мира, тишины, покоя, умиротворения в Духе Святом. Все наши создания и творения будут ущербными или уродливыми; все творения наших рук или нашей головы могут быть добром антихристовым (есть такое понятие у Владимира Соловьева, известного русского философа).

Может быть, мы и делаем что-то ценное, как нам кажется, но если это не освящено молитвой, то зачастую идет во вред и нам, и нашему окружению. Если мы делаем что-то без молитвы, без смирения, это, к сожалению, лишено духовной пользы, а иногда даже наполнено вредом телесным, разрушительным по отношению к нашей жизни, когда горделивый, обезбоженный ум созидает какие-то страшные, разрушительные вещи, хотя первоначально это выглядело полезным и было пронизано благими желаниями. Как мы знаем, дорога к тартару вымощена благими намерениями. Если благие намерения не освящены молитвой, не освящены покаянием и смирением, плоды эти могут быть горькими.

Вернемся к нашей теме. Иногда наше телесное невоздержание может быть причиной отсутствия молитвы в нашей душе. Более того, наша устремленность к земным благам, к земным удовольствиям может быть важнейшей причиной отсутствия молитвы. Особенно когда наша молитва только и устремлена  к земному, ощутимому результату. Тогда, конечно, Царствия Небесного, пришедшего в силе в душу каждого человека, не устраивается, не созидается; актуальность Божией благодати не приходит в наше сознание, мы не ощущаем этого. И какие бы земные блага мы ни получали, это не греет, не созидает счастья, потому что счастье – это радость. В нашем христианском понимании счастье – это не «часть» и не «сейчас», это то, что вне времени – это радость о Христе Иисусе, Господе нашем.

Молитва должна быть пронизана смирением, доверием Богу. Смирение здесь заключается в том, что мы обращаемся к нашему Отцу Небесному известными словами: «как хочешь и как знаешь, спаси меня и помилуй». Потому что обычно мы задаем Богу некие задачки, уроки, планы, которые Он должен в точности исполнить. А если Он их в точности не исполняет, мы впадаем в ропот на Бога. Здесь нас вразумляют и обличают слова молитвы Господней: да будет воля Твоя. Нельзя сомневаться в том, что моя воля, воля человека – страстная, часто слепая, неразумная. А мы настаиваем на исполнении только лишь своей воли, хотя иногда не видим дальше своего носа, не видим перспективы, во что выльется наше прошение и желание. Господь же обладает волей доброй, благой, пропитанной любовью, и надо Его воле доверять.

– Однажды беседовал со знакомым, он рассуждал так. Мы же говорим в молитве: Иже везде сый и вся исполняяй. Значит, все наши прошения должны исполняться. И еще люди ссылаются на строчки: просите, и дано будет вам. То есть, если я прошу автомобиль, мне будет дан автомобиль.

Вопрос телезрителя из Белгорода: «К примеру, человек молится за близкого, чтобы тот был здоров, чтобы у него было благополучие. Не думаю, что за своего близкого, который дорог, человек будет молиться неискренне. Но после молитвы происходит трагическая смерть этого человека, он погибает. Получается, Бог молитву услышал, но поступил так, как считал нужным. Тогда какой смысл в этой молитве?»

– Смысл в этой молитве есть. Мы молимся с желанием блага человеку, только в нашем понимании благо – это жизнь на земле. Получается так, что жизнь на небесах не считается благом. Конечно, мы телесны, мы живем в этом мире. Но молитва за здоровье ближнего, за его многие и благие лета – это молитва не только за этого человека, а скорее за себя, чтобы я мог ежедневно наслаждаться общением с этим человеком. Здесь, конечно, присутствует любовь к ближнему, но здесь также много любви и к самому себе. И это нельзя упускать из виду. Господь знает, что сегодня полезно и мне как молящемуся, и тому, за кого я молюсь, и надо с этим смиряться и это принимать.

– «Да будет воля Твоя».

– Да. И, повторюсь, в этой молитве за близкого человека, без сомнения, присутствует доля (разумная или неразумная) своеобразного эгоизма.

Что касается слов «вся исполняяй», неправильно понятых Вашим знакомым, растолкуем эти слова, чтобы их никто превратно не понимал. «Исполняяй» – то есть все наполняющий Собой. Это молитва Духу Святому: Он наполняет Собой все, весь мир, в том числе и меня, мое сознание, мое сердце, мою душу. Что касается слов «просите, и дано будет вам», если не ошибаюсь, у апостола Луки есть важнейшее добавление: даст Духа Святого просящим. Не автомобиль, не загородный дом, не кресло начальника или генерального директора, а Духа Святого, благодати даст вам. Просите – и даст вам благодати.

Еще это натолкнуло меня на такую мысль. Есть евангельские слова: если у кого-то есть вера с горчичное зерно и он будет молиться, то гора сдвинется с места и ввергнется в море. Эти строки тоже требуют истолкования, потому что у нас никто до сих пор горы не сдвигал. О чем здесь идет речь? Я хочу эти слова сопоставить с известным призывом, который звучал из уст Предтечи, чтобы мы сделали пути ровными для Бога: Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими.

Все слова Евангелия должны нами из Евангелия и растолковываться. Как эти слова понимать? Если в тебе есть хоть капля веры, то ты гору греховного мусора, который есть в тебе или лежит на твоем сердце, сдвинешь молитвой, обращенной к Богу. Если ты будешь просить у Бога, чтобы Господь помог тебе открыть твое сердце, твою душу для Него, сделать ровными пути в твое сердце, – Господь тебе в этом поможет. Ну а если ты будешь молиться только о том, что сегодня тебе кажется актуальным и важным, упуская из виду Царствие Небесное, то не получишь ни того, ни другого. И гора греховного мусора так и останется курганом на сердце –  и ты никогда не увидишь света Божьего, то есть настоящего подлинного света, который видится духовными очами. Вот это очень важно понимать. С горчичное зерно хотя бы веры надо, чтобы приблизить себя к Богу.

Также мы знаем, что просимое нами не получаем потому, что не прощаем должников своих. Слова из молитвы Господней нас обличают: прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим. На этих словах молитвы многие духовники советовали устыдиться, вспомнить то, что мы не прощаем (какие-то обиды, недоразумения, которые были в отношениях с нашими ближними или дальними). Если мы желаем, чтобы Бог вошел в наше сердце, то необходимо иметь прощение своего ближнего в сердце.

В этом тоже препон, большое препятствие для молитвы: если во мне сидит ненависть к кому-то, я не могу молиться. Во-первых, если во мне сидит ненависть к кому-то, то всегда перед моими мысленными очами стоит образ этого человека. Даже на молитве (на вечернем или утреннем правиле, которое я по своему долгу исполняю) у меня в голове стоит не образ Христа, не образ Богородицы, а образ моего обидчика. Святые отцы говорят, что такая молитва не христианская, а языческая, это идолопоклонство. Тот, кто молится Богу Христу, но при этом в голове держит обиду, тот идолопоклонник; так говорили святые отцы.

Чтобы молитва потекла из сердца, необходимо простить человека. Прощение – это отдельная тема для разговора. Как простить человека? Постараться понять, принять этого человека как крест. Это наш крест – жить рядом с каким-то человеком. Видя его недостатки, мы можем спроецировать это на себя (что никогда не хотим делать); нам легче дается прощение, если мы увидели в другом человеке себя как в зеркале.

– Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Я вам быстро расскажу один пример. Перед моим забором лежит куча земли. Соседка подходит и берет эту землю для того, чтобы укутать свои розы. А у меня вдруг разгорается жадность. Я молюсь Господу: “Господи, помоги”; или произношу Иисусову молитву, но меня жадность распирает из-за этой земли. Я привела пример для чего? Иногда так страсть нападает, что никакая молитва не помогает. И получается, что я молюсь губами, но не душой. Может быть, поэтому меня Бог не слышит? Я стараюсь, но остановить себя не могу. Иногда и целые сутки мне это вспоминается. Что такое происходит?»

– Этот эпизод говорит нам о том, что молитва неразрывна с покаянием. Если мы хотим просто встать на молитву и прочитать молитвы святых, а внутри нас кипят абсолютно несвятые настроения, то, конечно, молитва не получится. Если мы хотим ощущать себя христианами, но при этом не дали себе труда осмыслить свой внутренний мир, свое поведение, то молитвы не будет.

Молитва должна начинаться покаянием, признанием перед Богом своих недостатков. Мы не просто должны молиться: «Господи, отыми от меня жадность». Этого мало. Надо сначала в этой жадности признаться, что это мое второе «я», это часть меня. А это страшно. Потому что нам представляется, что это не часть моего «я», а просто некое наваждение, и в этом большая ошибка. Если мы относимся к своим страстям как к некоторому наваждению, как к облакам, которые нашли на солнце (когда изменится погода, они уйдут), – это неправильно. Это вышло из меня, это есть во мне. Это как хроническая болезнь: она может находиться в каком-то затаенном состоянии и в благоприятный момент вдруг выскочить наружу. Вот так к этому надо относиться.

Во-первых, надо признаться, что во мне это есть; не просто какое-то искушение нашло со стороны. Это сложно признать, сложно себя уничижить. Легче сказать себе, что это просто некое искушение, внешнее для меня, для моей чистой, кристальной души. Когда же я признаюсь, что моя душа далеко не кристальна, далеко не чиста и мои страсти есть хронические духовные болезни, они мне свойственны, я прошу у Бога исцелить меня или хотя бы понизить градус той страстности, той духовной болезненности, которая во мне существует. Вот с этого надо начинать. Тут есть и смирение, и покаяние, а не просто так: «Господи, сделай лучше духовную погоду в моем сердце». Нет, этим мы не обойдемся. Здесь требуется глубокое покаяние и глубокое признание своей греховности как поврежденности.

Что касается горизонтальной, земной молитвы, без всякого сомнения, молитва «Отче наш» разрешает нам молиться о земном. Какие это слова? Очень нам известные: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Но надо вдумываться в эту фразу. «Насущный хлеб» – то есть дневное пропитание. И Господь нам всем подает это дневное пропитание. Поэтому надо признать еще такую важную вещь, искажающую нашу духовную жизнь: мы понятие насущного слишком широко растягиваем до невозможности. Туда загружаем всё, что только можно, и говорим, что у всех разные потребности. У меня такая насущная потребность или такой масштаб насущного! Туда много чего входит. И если Господь что-то не исполняет, я готов засомневаться и в молитве, и в Самом Боге, и в пользе духовной жизни, потому что мой масштаб насущного не был полностью Богом исполнен. Поэтому здесь нужна честность.

В духовной жизни нужна честность и строгость. Опять же это причина неустроенности нашей души в молитве, когда нет честности. Как советовал владыка Антоний Сурожский, прежде чем прочитать ту или иную молитву (Макария Великого или Василия Великого), надо обратиться к святому с краткими словами. Например: «Святителю отче Василие, я сейчас буду молиться твоими святыми словами, которые очень мало созвучны моей духовной жизни. Помоги мне помолиться твоими словами, чтобы хоть немного это стало созвучно моей жизни». То есть смиренное признание совершенной своей удаленности от опыта святых тоже необходимо.

И даже перед вечерним или утренним правилом будет нелишним обратиться к Богу, чтобы Господь помог помолиться. А то мы как-то прямо от экрана телевизора, от вечернего сериала вдруг встаем перед киотом или иконой и хотим помолиться. Сначала надо признаться Богу, как мы прожили этот день, признать свои ошибки, недостатки и изъяны, которые в нас есть, и признать те грехи, которые мы сегодня допустили. Так просто встать и молиться словами святых невозможно, если у нас сегодня было слишком много образов, впечатлений, не всегда святых и благочестивых. Если сегодня были какие-то поступки, связанные с гневом, раздражением, злобой, соперничеством, каким-то соревнованием, завистью, то, пока мы не признаем этого, молиться нельзя, молитва не получится ни в коем случае. Она не состоится, она будет формальной, это будет именно звучание кимвала, пустое сотрясение воздуха, не более того. Поэтому здесь этот момент ни в коем случае нельзя упускать. Это касается домашней молитвы.

Что касается церковной молитвы, конечно же, эти два аспекта духовной жизни стоят очень близко. Нельзя ограничивать себя ни тем, ни другим. Не может быть только домашней молитвы без участия в церковной жизни, в церковном богослужении, в церковных таинствах. И не может быть участия в церковных таинствах без домашней молитвы, без келейного правила.

Сейчас есть такая тенденция, что мы все больше и больше сокращаем свои приготовления к таинствам. К сожалению, нарастает такая тенденция, что мы не только начинаем отвергать говение перед причастием или молитвенное правило, но даже уже начинаем сомневаться в важности исповеди, покаяния как очищения, приготовления своей души для принятия благодати. Поэтому здесь одно с другим взаимосвязано очень плотным, крепким союзом, который не должен разрываться.

– Вопрос телезрителя из Ярославской области: «Мы знаем, что есть в молитве слова: да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя на земле, как на небе. Если это действительно воплотится, практически будет рай. В каком смысле? Будет мир на земле, справедливость, будем заботиться о бедных и так далее. Это ведь, по сути, Царство Божие на земле. Правильно? А Вы сейчас говорите о Царстве неизвестно где. Зачем тогда Иисус Христос приходил? Надо справедливость творить здесь, на земле».

– Мы как раз и говорили довольно ясно и прозрачно, что мы молимся о Царствии Небесном, чтобы оно пришло в силе на земле, но для начала именно в душу каждого человека. Потому что внешний рай или какой-то коммунизм без внутреннего переустройства, без преображения души невозможен, он нереален. И как раз сегодня мы не говорили о загробном рае, хотя, конечно, можно и нужно об этом говорить. Но мы сказали сегодня, что невозможно даже достижение блаженной, райской жизни после смерти, если сейчас на земле в моей душе не создалось Царствие Небесное, если оно там не устроилось в силе и славе своей. И, конечно же, если в душе созидается Царствие Небесное, то, как мы знаем, по слову святого Серафима Саровского, вокруг такого человека спасаются тысячи. Вот и есть это устроение, Царство воли Божией на земле, если в одном конкретном человеке эта воля Божия воцарилась.

Мы говорим о Царе Небесном и говорим иногда о человеке, что у него нет царя в голове. Так вот, именно Царь Небесный должен поселиться и в голове, и в душе, и в сердце. Тогда моя личность будет светоносной, полезной для устроения в том числе внешнего благополучия, не только моего, но и вдов, и сирот, и, может быть, людей, которые требуют какого-то призрения, защиты, соболезнования, сопереживания. А когда во мне царит зависть, злоба, осуждение, алчность, жадность, то я не вижу никаких вдов, сирот, обездоленных рядом с собой. Потому что воцаряется в этой земной жизни только моя страстная воля. И все эти вдовы и сироты только помеха на пути устроения моего Царствия Божия, моего райка на шести сотках, в моей квартире или где-нибудь еще.

– Да будет воля моя.

– И тогда уже рай или коммунизм строится на каком-то дачном, приусадебном участке, например, куда забором ограничен вход всяким сиротам, вдовам или каким-то обездоленным.

– Осторожно, злая собака.

– Скорее злой хозяин.

– Когда мы начали говорить о церковной молитве (понятно, литургия – это общая молитва, общее дело), мне захотелось получить такое разъяснение. В наше время уже очень часто нам все облегчается: мы приходим в храм к «Отче наш», после возгласа «Святая святым» начинаем разговаривать в голос, даже в храм входим и не молимся: «Со страхом вниду в дом Твой, Господи». Облегчение этой нашей молитвы к чему может привести?

– Тут не только облегчение молитвы, тут идет облегчение, упрощение духовной жизни, а по сути, идет потеря духовной жизни и потеря духовности. Бывает, приходится сталкиваться с тем, что ставится под вопрос необходимость и говения как приготовления к таинству, необходимость молитвенного правила и даже необходимость покаяния.

Святитель Иоанн Златоуст удивлялся, если кто-то говорил ему, что не нуждается в покаянии. «Да ты согрешаешь на дню по многу раз», – говорил святитель. Мы же сегодня иногда задумываемся о том, что исповедь нужна, наверное, только один раз в жизни, если совершился какой-то страшный грех и проступок, а больше каяться, в общем-то, и не в чем. Святитель Иоанн Златоуст сомневается в правильности такой постановки вопроса. Давайте послушаем лучше его, он нас точно не заведет ни в какие дебри.

Покаяние требуется постоянно: и в домашней, келейной молитве, и в таинстве Исповеди, всегда есть, в чем нам покаяться; если уж мы не совершили смертных грехов, то и словом, и делом, и помышлением, и даже взглядом своим мы согрешаем (может быть, страстным или гневным) по отношению к человеку. Поэтому, конечно, всегда нам необходима исповедь. Упрощения действительно есть. Я вижу, что люди все чаще и чаще берут себе за правило приходить, например, на всенощную только к помазанию и после него сразу уходить. И также есть тенденция приходить ближе к причастию и вызывать священника для исповеди, а не приходить к началу богослужения. Тоже печальная тенденция. Не слыша Евангелия, Апостола, не слыша всей литургии, люди дерзают причащаться. Нужно это исправлять.

– Вопрос телезрительницы: «Я в церковь хожу уже более десяти лет и ощущаю (смотрю «Союз» и «Спас»), что батюшки с каждым годом какое-то неудобоносимое бремя накладывают на людей. Получается очень тяжело, потому что мы работаем, после работы придешь – время летит, очень тяжело молиться, и дома есть какие-то обязанности, и на работе свои обязанности (мы же не служим в церкви, мы еще и работаем). И второй вопрос. Почему-то это бремя накладывается только на нас, простых людей. Почему к власти такого нет? Почему Церковь очень сливается с властью?»

– Что касается молитвы, здесь, к сожалению, есть некая нота протеста, в том числе дается очень негативная оценка труда священника. То есть священник, кроме того, что он служит литургию и посещает больных в больницах, сирот в детских домах, участвует в теле- или радиопередачах бескорыстно и безвозмездно, приходит к людям на дом, чтобы их напутствовать и соборовать или причастить, принять у них последнюю исповедь. Часто он делает это пешком, затрачивая свое время, которое мог бы уделить своей семье. Все это не считается за труд, при этом этот же самый священник читает молитвенное правило перед служением, а служит он на неделе, может быть, раза три или четыре, и не отказывается от чтения канонов и молитв. При этом ему тоже надо уделить внимание и своей семье, часто многодетной, и жене; может быть, престарелым родителям. Почему такая оценка, что священник не работает, не трудится и только молится? «Пусть он и молится, а мы не будем молиться». Тогда я не понимаю, в чем мое христианство, если я к Богу не обращаюсь и не молюсь. Я не хочу кого-то обидеть, просто выражаю удивление таким подходом.

Что касается обращенности к власти, мне кажется, Церковь в лице Предстоятеля, в лице соборного разума всегда обращается ко всем уровням властей, чтобы не забывали о людях. Но Церковь не призывает к каким-то бунтам, восстаниям или революциям, прекрасно зная, что никогда такие поступки не приводили к тому, что голодные становились сытыми, а нагие одетыми. Я сейчас заостряю все это, я уверен, что нагих не было и до 1917 года; и голодных (в таком смысле, что прямо нечего есть) тоже не было. Да, были такие катастрофы, как голод, но мы прекрасно помним, что этот голод всегда вызывал массу откликов благотворительности, в том числе от царской семьи и от людей, которые представляли разные слои общества.

Что касается революции, она привела к страшному голоду в Поволжье, на юге России, на Украине. Это плоды того восстания, которое прикрывалось заботой о ближнем. При этом призывало другого своего ближнего убить, чтобы кто-то другой почему-то мог благодаря этому убийству зажить какой-то другой жизнью. Но в результате мы знаем, что никто не зажил какой-то другой жизнью, никто не получил земли, никакие рабочие не получили заводов, а получили только гражданскую войну, а многие (и крестьяне, и рабочие, и интеллигенция) получили нары в бараках лагерей ГУЛАГа.

Поэтому я призываю всех к здравой ретроспективе, не забывать уроков истории. Был такой пример, когда священник забыл о молитве, – Георгий Гапон. Он забыл о том, что многое достигается молитвой, и решил устраивать рай на земле не молитвой, а политическими действиями, что привело и нашу страну к гибельному порогу, и его самого к гибели не только духовной, но и телесной, когда соратники казнили его по своему усмотрению. Это страшные страницы нашей истории, но они раскрылись именно потому, что люди отошли от молитвы.

Я читал дневники Евгения Шварца, известного драматурга. Он глазами ребенка описывает русское общество. Он любил молиться ребенком, при этом его родители отучали его от молитвы, давали ему пример неверия, безбожия. Когда шла русско-японская война, его родители-интеллигенты (мать – акушерка, отец – врач) радовались поражениям русской армии и ждали именно проигрыша в войне. При этом и окружение этого ребенка было интеллигентное. Даже ребенка, представителя русской интеллигенции, втягивали в разврат. Такова картина: когда нет молитвы, тогда душу человека (и общество в целом этому подвержено) занимают семь злейших бесов, которые разрушают и общество, и самого человека.

– Как научиться молитве – мы сейчас, наверное, уже можем это понимать. Но есть еще молитва Церкви обо всех нас.

– Во-первых, если мы присутствуем на литургии, то слышим, что Церковь молится обо всех нуждах: о плодородии земли, о хорошей погоде – обо всем. Церковь не исключает нашу земную жизнь из молитвы, это уже много. Что касается нас, в первую очередь Церковь молится о том, чтобы все мы были в союзе мира, чтобы мы никого не осуждали, друг друга любили, и именно в этой любви и созидается рай, в том числе и на земле.

– Мир всем.

– Тишина и покой. Всем нашим телезрителям желаю мира, тишины, покоя, рая в душе в первую очередь.

– Как мы можем научиться молитве, если не понимаем церковнославянского языка?

– Во-первых, очень много есть сегодня молитвословов и с толкованием, и с комментариями – это не проблема, лишь бы был навык. Если вдруг мне надо выучить английский язык, я его учу. Если  нужно освоить какие-то спортивные навыки, тоже ставлю себе такую цель. Бывает так, что начинается пост – и ради Бога я не могу поститься, а когда врач говорит, что мне надо поститься, я вдруг почему-то имею силы на это.

То же самое и с молитвой: если мне нужно общение с Богом, тогда я научусь молитве; если же мне Бог не нужен, а только нужны земные блага от Него, я никогда молитве не научусь. Если я понимаю, что когда Бог присутствует во мне – это радость, тогда я молитве научусь. Если я понимаю, что радость испытываю только от чего-то съеденного или взятого в руки, то, конечно же, молитва мне не нужна.

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Нина Кирсанова и Елена Кузоро