Беседы с батюшкой. Эфир от 5 декабря

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает председатель Иоанно-Предтеченского братства «Трезвение» Русской Православной Церкви, руководитель отдела по утверждению трезвости и профилактике зависимостей Екатеринбургской епархии, настоятель храма святителя Николая Чудотворца при Уральском горном университете протоиерей Игорь Бачинин.

– Отец Игорь, продолжается Рождественский пост. И, наверно, стоит поговорить о том, как Иоанно-Предтеченское братство «Трезвение», председателем которого Вы являетесь, проводит это время. Я умышленно начинаю нашу программу с такого вопроса, потому что часто священники имеют несколько разные представления не о духовном смысле поста, а о том, как это время провести – что поменять, какое задание себе дать, стоит ли что-то менять. Как относиться ко времени поста и должно ли за это время в жизни человека что-то меняться? Расскажите, как меняется за это время деятельность общества «Трезвение» (может быть, есть какие-то дополнительные задания, встречи, лекции, конференции).

– Безусловно, жизнь человеческая и, в частности, жизнь нашего общества «Трезвение» в этот период динамична. Покаяние, изменение как таковое вообще является смыслом нашей христианской жизни. Я бы сказал, что меняться мы должны не только во время поста, в частности Рождественского. Часто люди думают, что надо только в пост меняться, как будто в период между постами человек находится в состоянии духовного отпуска… Безусловно, мы пост с радостью ждем, потому что это период особых подвигов.

Каковы могут быть эти подвиги? Это дело уже индивидуальное. Полагаю, что эту задачу каждый человек может решить со своим духовником. Есть общие пожелания для всех, но мера поста для каждого человека индивидуальна. Какую духовную задачу человек поставит перед собой – это уже дело его ревности о Христе, дело его радения о спасении своей души, о том, с каким усердием он ведет свою подвижническую жизнь. И в нашем обществе это тоже происходит. У нас проходят занятия, мы проводим беседы – вот сейчас на кафедре началась сессия, и сегодня я читал курс «Основы утверждения трезвости»: мы разбирали, в чем смысл, нравственная ценность этой христианской добродетели.

У очень многих людей, когда заходит разговор о трезвости, срабатывает такой ассоциативный ряд, что трезвость нужна человеку нетрезвому. А кто такой нетрезвый человек? Это пьяница. «Но я же не пьяница, значит, трезвость не имеет непосредственного отношения лично ко мне». На самом деле, когда мы говорим о трезвости с христианской точки зрения, мы говорим о комплексном воздействии на человеческую личность и говорим в первую очередь не о физиологической характеристике, а о трезвости как о нравственной ценности. И если с христианской точки зрения мы смотрим на человека как на существо, состоящее из телесной, душевной и духовной природы, то воздержание от разного рода снеди, в том числе и от каких-то алкогольных напитков, – это воздержание, касающееся человеческой природы, тела.

Но не только этим ограничивается пост – нужно и воздержание слуха, мысли, желаний. Но совершенно иное – то, что касается человеческой души. Здесь мы говорим уже о здравомыслии. То есть это правильная оценка в первую очередь самого себя – своей внутренней жизни, своего состояния в этом мире. Духовная составляющая – это то, что мы называем духовным бодрствованием, или трезвением. Иначе это можно назвать  умным деланием. И вот это умное делание – задача не только на период поста, это задача всей нашей христианской жизни, всего нашего христианского делания.

Поэтому когда мы говорим о трезвости и о том, чем занимается общество «Трезвение», мы говорим о том, что оно занимается своими обычными делами. Каждый православный христианин занимается своей внутренней жизнью. Более того, это изменение, которое мы называем покаянием, или метанойей, то есть переменой ума, изменением сознания, должно быть непрестанным деланием. То есть нет здесь никакого подвига.

Василий Великий говорил, что в духовной жизни есть два основных закона – закон постепенности, непременно соединенный с законом постоянства. Когда ты достиг каких-то рубежей в своей духовной жизни, это не означает, что с окончанием периода поста ты возвращаешься к своему прежнему бытию. Нет. Ты сохраняешь все на прежних позициях, стараешься удержаться на тех рубежах, которых достиг, чтобы, собравшись с силами, в период следующего поста подняться на ступенечку выше.

– Вопрос телезрительницы: «Мне подарили Псалтирь Божьей Матери, и я задумалась, можно ли ее читать без благословения священника. И подскажите, как делать добро ради Христа, какие нужно иметь в добром деле мысли во избежание тщеславия?»

– Я полагаю, что изучение Священного Писания, к которому относится Псалтирь, неизбежно является задачей каждого христианина, и в особом благословении для этого нет никакой нужды. Безусловно, если человек берет на себя духовный труд и  обязательство молиться по Псалтири, читать ее о здравии или об усопших, берет на себя обязательство прочитывать в течение дня одну, две или три кафизмы, то на это обязательно нужно благословение. В этом отношении и нужно проявлять усердие к изучению Псалтири, а с другой стороны, необходимо благословение, если мы начинаем посредством этого священного текста брать на себя какие-то духовные подвиги.

– Только речь шла, насколько я понял, о Псалтири Божьей Матери.

– Я не совсем понимаю, что такое Псалтирь Божьей Матери. Есть Псалтирь – псалмы Давида, как мы их называем. А про Псалтирь Божьей Матери я, честно говоря, первый раз слышу.

– Вопрос телезрительницы: «У меня есть знакомый, он злоупотребляет алкоголем и  прошел уже много-много реабилитационных центров, но они относятся к сектам. Скажите, пожалуйста, спасаются ли сектанты?»

– Вопрос, касающийся избавления человека от зависимости, и спасение – не одно и то же. Если человек нуждается в какой-то помощи, нередко бывает так, что Господь попускает ему попасть в какой-то неправославный реабилитационный центр – потому что этот центр ближе и для человека понятнее. И, может быть, нет никакого другого способа для того, чтобы человеку остановиться и задуматься о своей жизни. Спасется этот человек или не спасется – трудно сказать. Кто-то из святых людей сказал такие замечательные слова: «Я не знаю, спасутся сектанты или не спасутся, но я точно знаю: если я стану сектантом, то вряд ли спасусь».

Мы знаем, что первым вошел в рай благоразумный разбойник. Уж он-то вероятнее всего не надеялся туда войти. Однако по милости Божьей он туда вошел. И есть сектанты, то есть люди с различными религиозными убеждениями. Но это не исключает того, что человек может измениться, покаяться, осознать пагубность своего пути – и тогда Господь приведет его к спасению. То есть на вопрос, который Вы задали, вряд ли можно однозначно ответить. А то, что человек находился в разных реабилитационных программах, – это особый случай.

Вот я уже длительный период занимаюсь этой практикой и понял, что, по крайней мере, мы, как православные христиане, не занимаемся реабилитацией. Реабилитация – это все-таки медицинский термин, он взят из определенной методологии. И когда мы начинаем оказывать помощь страждущему человеку, мы не пользуемся медицинскими средствами, не стараемся оказать ему какую-то медицинскую помощь. Помощь наша другого рода – здесь можно говорить о душепопечении, спасении человеческой души, об избавлении ее от этой душепагубной страсти. И чтобы это сделать, у нас в Церкви есть определенные традиции. Если человек желает этими традициями воспользоваться, мы готовы ему помочь.

– Вопрос телезрительницы (звучит неразборчиво): «…сталкиваюсь с неблагополучными семьями и после такого общения как бы становлюсь невольным участником этой семьи. После этого очень тяжело психологически. Как быть в этой ситуации?»

– Действительно, бывают семьи, как говорится, социального риска, и с этими семьями непросто выстраивать какие-то взаимоотношения, но, думаю, очень важно, как мы к этому относимся. Посмотрим на это через призму понимания того, что это есть действие Промысла Божьего и Господь Своим Промыслом поставил нас в такие обстоятельства, что мы должны послужить делу спасения этих людей. По-разному себя можно вести. Можно просто выслушать, можно принять участие в каких-то нуждах, которые у этих людей есть, – ведь мы можем решить не все задачи. Можно к этому отнестись таким образом, что человеку просто-напросто необходимо какое-то понимание того, в каком состоянии он находится, и от этого человеку может стать легче. Безусловно, надо помолиться за этих людей, как-то проявить участие в их нуждах. Полагаю, что от этого на душе может быть намного легче. 

– Вопрос телезрителя: «Я видел упоминание о николаитах. Это какая-то скрытая секта. Какая связь между ними и учением Валаама? Хотел бы подробнее узнать про них».

– Я не готов подробно отвечать на этот вопрос. Николаиты – вероятнее всего люди, которые грешили тем, что мы называем мужеложством. И как это связано с Валаамом, я не могу об этом сказать. То есть действительно такая проблема существовала в языческом мире, она связана с развитием греха блуда. К сожалению, эта форма возвращается в нашу с вами жизнь, и мы с христианской точки зрения смотрим на это как на порок. Печально, что в настоящее время в обществе этот порок начинает восприниматься как некая норма. Как в этом отношении поступать? Мы должны свидетельствовать об истине, о правде, называть вещи своими именами. И для нас правильнее было бы говорить не об этом пороке, а о целомудрии, о чистой, нравственной, духовной жизни, о том, чтобы сохранить человеку свое девство. Вот это то, о чем мы должны не просто говорить, а свидетельствовать. И показывать примеры такой чистой, нравственной жизни.

– Отец Игорь, я бы хотел поближе коснуться темы трезвения, которой Вы большую часть времени занимаетесь. В нашем эфире мы неоднократно говорили по поводу различных государственных мер, которые направлены на ограничение продажи алкогольной продукции вечером и на запрет продавать ее лицам, не достигшим 18 лет, на продажу ее только в супермаркетах, а не в ларьках. Это не трезвение как состояние души человека, а трезвение как нахождение не в алкогольном опьянении.

Насколько я помню, обсуждая эту тему, мы говорили о том, что все-таки эти меры в какой-то степени эффективны. Но в последнее время средства массовой информации сообщают, что кто-то предлагает законопроект о том, чтобы разрешить после 11 часов вечера продавать то же пиво в алюминиевых банках для поддержки компаний, которые занимаются производством алюминия. Как Вы считаете, для государственной политики, которая целенаправленно идет к тому, чтобы алкоголизм как национальная беда истреблялся, введение таких даже просто предложений уместно или нет?

– Хочу еще раз подчеркнуть мысль, что разговор о трезвости – это не разговор об алкоголизме. Что касается того, насколько нужна такая поддержка производителей отечественного алюминия, то мне, честно говоря, сложно об этом сказать. При этом могу сказать, что любые ограничительные меры всегда дают положительный результат. Единственное, что это ограничение, с одной стороны, как социальная польза, конечно, влияет на производителей алкогольной продукции.

Продавать в пластиковых, алюминиевых, бумажных пакетах или еще в каких-то – здесь в любом случае идет разговор о наращивании производства. Полагаю, что в этом отношении разницы большой нет: в какой таре продавать этот продукт. Я, к сожалению, не знаю, сколько он стоит, но если бы существующую цену раз в десять поднять, тогда это имело бы эффект. Но опять-таки производителям это неинтересно, потому что тогда количество продаж сокращается; соответственно, сокращается прибыль, которую они от этого получают. А для любого человека, занимающегося бизнесом, важным фактором является получение прибыли.

Полагаю, что должны быть меры государственного регулирования, чтобы мотивировать людей производить иного рода продукцию, чтобы сокращалось производство и продажа алкогольной продукции. Вот это уже задача государства. И ограничительные меры могут принести положительные результаты.

– Ограничение – это вообще эффективная мера?

– Безусловно, ограничение эффективно. Но оно не может быть стабильным, если ограничению не предшествует просвещение, не появляется понимание, зачем от этого нужно отказываться. Когда все, в том числе и производители, объясняют, какая от этого может быть «польза», тогда человеку не совсем понятно, для чего это нужно делать. И тогда у него возникает понимание каких-то иных аспектов, не связанных с коммерческой деятельностью. Появляются иные мотивы, которыми это все он пытается объяснить или оправдать.

На самом деле это известный опыт. Возьмем опыт дореволюционный, когда в 1914 году были приняты меры, причем инициатива шла не сверху, а снизу – на период мобилизации было разрешено закрывать питейные заведения. И это привело к тому, что активизировалась торговля – сократилась продажа алкоголя и увеличилась покупательная способность населения. Государство в этом отношении не пострадало, потому что люди стали покупать иные товары, то есть экономика как таковая получила развитие. Мне кажется, понятно, что если человек приобретает алкоголь, то он свою жизненную, деятельную потенцию сокращает.

Пьяному человеку ничего не надо – ему не нужны книжки, которые он может читать, ему не хочется сходить в театр, не хочется заниматься своими детьми. Этот человек занят развлечениями и только самим собой… Есть такие примеры, когда люди от ограничительных мер переходят к более радикальным, потому что видят положительный результат, и этот результат закрепляется и приносит свои положительные плоды.

– Отец Игорь, еще такой вопрос. Все-таки спрос рождает предложение. И в случае, если человек предлагает определенные услуги, пытается вывести на рынок какой-то новый товар, может наступить ситуация, когда этот товар окажется нужным, так сказать, «взлетит», и придется производить его больше или увеличивать количество этих услуг.

А может быть и так: то, что человек производит, окажется совершенно невостребованным. Вот если говорить про тот же алкоголь и взглянуть на полки наших магазинов, то есть ощущение, что это «золотая жила», в которую все пытаются залезть. И то обилие марок, брендов, стран, откуда это все завозится, показывает, что, видимо, это все очень актуально.

– Актуально в каком смысле?

– В том смысле, что спрос рождает предложение. Соответственно, если людям это нужно, то для них это и поставляют. Получается, меры, о которых мы чуть ранее говорили, искусственно ограничивают какого-то конкретного человека, которому, может быть, это и не навязывают, но о здоровье которого заботятся без его ведома.

– Посмотрите: спрос рождает предложение. Возникает вопрос: а что определяет этот спрос? Вероятнее всего этот спрос определяется нравственным устроением общества. Мы прекрасно знаем, что в настоящее время немало государств (более трех десятков), в которых нет спроса на такого рода предложение. И нет спроса именно потому, что в этих государствах есть или религиозный запрет на употребление алкоголя, или это просто-напросто определенный жизненный опыт, или это государственная политика. Тогда спроса на такого рода товары не существует.

Я бы с Вами не согласился в таком аспекте. Приведу несколько цифр: в 2009 году Всероссийский центр изучения общественного мнения объявлял, что 24 процента россиян вообще не употребляют алкоголь. В 2017 году была уже другая цифра – 1 августа объявили, что 39 процентов россиян вообще не употребляют алкоголь. То есть количество людей, которые отказываются от употребления алкоголя, в нашем обществе увеличивается, несмотря на различные предложения.

Это происходит именно потому, что появляется мотивация на здоровый образ жизни, когда здоровье становится ценностью, желание быть здоровым становится в линейке приоритетов для человека выше, чем желание употребить алкоголь. Это характерно для современной молодежи. И это не только люди, которые сохраняют, если так можно выразиться, естественную трезвость, с которой они приходят в мир. Все больше людей восстанавливают свою трезвость как данность, как дар, как естественную характеристику каждого человека. Этим людям тоже не нужен алкоголь.

Я понимаю, что пример с алюминиевыми банками, который Вы приводили, в какой-то степени связан именно с тем, что у многих наших соотечественников появляется мода на здоровый, трезвый образ жизни. И производителям, которые занимаются алкогольными изделиями, нужно как-то сохранить свою прибыль. Вот они придумывают различные информационные мемы для того, чтобы сохранить свои доходы. На самом деле очевидно, что много людей в настоящее время выбирают трезвость как норму  жизни. И это не может не радовать.

– Вопрос телезрительницы: «Извините, пожалуйста, я не по теме. Скажите, что за религия – кокчетовцы? Это секта? Можете ответить?»

– Я думаю, не кокчетовцы, а кочетковцы. Есть такой священник Георгий Кочетков, и существует организация – Преображенское братство. Есть и малые братства. Они, наверно, имеют какие-то свои особенности. Я бы не назвал их сектой. Но у них есть свое видение развития религиозной жизни, практики. Опять-таки я бы не сказал, что это плохо, потому что в Священном Писании есть такие слова: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные». Безусловно, у человека, который начинает заниматься какой-то практической деятельностью, что-то получается, что-то не получается, где-то он может в силу греховности своей природы ошибаться или спотыкаться.

Но все-таки отец Георгий – священник, он совершает Божественную литургию, вокруг этого человека объединяются люди, которые тоже живут христианской религиозной жизнью. Может быть, на фоне той общей тенденции, которая существует в нашей Церкви, они как-то особенно выделяются. Но что они из себя представляют и какова их жизнь – думаю, что время покажет, расставит все на свои места. Этот вопрос, наверно, не к нам, а к нашему священноначалию. Кочетковцы (если мы их имеем в виду) не считаются сектой, у них есть свой храм, они совершают литургию, живут своей приходской жизнью.

– Спасибо за Ваш ответ. В социальной сети «ВКонтакте» Елена спрашивает: «Как можно помочь молодому человеку 25 лет, который страдает игроманией? Чтобы он  осознал болезнь и захотел лечиться. Он уже не один год ночами играет в компьютерные игры, а днем спит. Ничем в жизни не занимается, не доверяет психологам, осознает, что находится в депрессии, но в Бога особо не верит». 

– Сложный вопрос. Помочь человеку вообще любому можно тогда, когда он сам что-то делает. Эту зависимость по-разному называют (игромания, лудомания), она пробуждает в человеке состояние страстности, азарта. Пока человек сам себя не увидит, у него не появляется желание что-то изменить. Помощь будет действенна тогда, когда человек осознает, что у него есть проблема. Пока для человека таковой проблемы нет, помочь ему очень сложно.

Игромания – одна из современных форм аддиктивного поведения, и она еще недостаточно изучена специалистами – психологами, психиатрами, которые занимаются такого рода деятельностью. С духовной точки зрения здесь, на мой взгляд, все гораздо проще. Простота заключается в том, что есть определенный опыт; мы видим, что эта страсть уже овладела человеком, и как минимум мы можем за него молиться – вот это будет нашей помощью. Мы можем общаться с этим человеком – это тоже будет нашей помощью.

Если человек погружен в эту зависимость, есть еще такой совет, который, на мой взгляд, заслуживает внимания. У каждого человека есть свобода. Когда человек попадает в зависимость, он не чувствует ответственности за тот свой свободный выбор, который совершает. Помочь человеку понести этот груз ответственности, чтобы он увидел последствия выбора, который совершает, – полагаю, это тоже может быть определенной формой помощи человеку. Чтобы он осознал тот выбор, который для себя делает. Хотя, нужно сказать, не факт, что это произойдет.

Молитва за этого человека должна быть делом первостепенным; может быть, молитва соборная («Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них», то есть Господь среди этих людей присутствует). Есть такое понятие, как молитва по соглашению. То есть, полагаю, в первую очередь необходимо воспользоваться духовными средствами. И, конечно, очень важен контакт с этим человеком, общение. На мой взгляд, заслуживает внимания замечательный фильм «Путь героя», снятый организацией «Общее дело».

Может быть, удастся с этим человеком посмотреть этот фильм, обсудить его; в какой-то степени это, по крайней мере, заставит его задуматься. Там рассказывается о людях, которые избавились от этой зависимости: как они чувствовали себя тогда, как чувствуют себя сейчас, когда сумели избавиться от такой формы зависимого поведения. Вот этот опыт близок и понятен человеку, который в таком состоянии находится. Но еще раз хочу подчеркнуть: когда человек осознал свою зависимость, у него хотя бы возникают мысли о том, что нужно с этим что-то делать. Если такого осознания нет, то остается только молитва.

– Отец Игорь, вопрос, связанный с тем, который прозвучал чуть ранее: по поводу помощи родным и близким. А если рядом с нами есть человек, которому нужна помощь, но сам человек этой помощи не просит? Считает, что все нормально, это его свобода, его выбор. Один из способов помощи человеку – молиться за него одному или по соглашению и общаться с этим человеком. А есть еще какие-то пошаговые инструкции, как подтолкнуть человека к общению со специалистами, к прохождению каких-то курсов реабилитации? Если речь о зависимости от алкоголя или табакокурения, то к прохождению курсов страждущих?

– Безусловно. Но самое главное: не будет никаких последовательных действий, если у человека не будет осознания того положения, в котором он находится. Можно предложить еще такой заслуживающий внимания практический прием, ведь этот человек живет не один на необитаемом острове, вокруг него есть другие люди. Есть такой метод убеждения – как помочь зависимому человеку увидеть свою проблему. Потому что если он ее не увидит, тогда нет предмета помощи, у него нет задачи измениться. И здесь есть несколько этапов.

Первый этап заключается в том, что нужно выступить в роли координатора: найти еще пять-семь человек, которые для этого человека могут быть авторитетными, к мнению которых он как минимум прислушивается. Далее этим людям необходимо собраться для того, чтобы решить несколько вопросов. Один из важных вопросов, которые они должны решить, в том, что человек может сказать: «Да, у меня проблема, помогите мне». И если один скажет, что нужно обратиться к наркологу, другой скажет, что нужно обратиться к психологу, третий скажет, что нужно пойти кодироваться, четвертый предложит поехать в реабилитационный центр или принять иную программу помощи (у них не будет единства), вероятнее всего, человек зависимый выберет путь наименьшего сопротивления. То, что для него легче.

При этом нужно понимать, что тот, кто предлагает человеку какую-то форму избавления от зависимости, берет на себя ответственность за конечный результат. Предложили идти к наркологу. Он сходил, но результата не получил. Тогда к следующим предложениям, поступающим от близких, он будет относиться с определенной степенью недоверия, которое будет выражаться так: «Вы мне уже советовали, я вас слушался; я сходил и сделал то, что вы мне сказали, а результата никакого не получил. Отстаньте от меня». То есть первый этап: люди, которые переживают за страждущего, должны между собой договориться о том, какой метод помощи выбрать.

Следующий этап: нужно подготовиться к разговору, определить, в каком формате он должен проходить. Например, он должен состояться таким образом, что ни в коем случае нельзя этого человека осуждать. Потому что у него очень болезненная психика – как только ему начинают говорить о его личных проблемах, он сразу же закрывается, у него срабатывают его социальные стереотипы, модели поведения, и этот человек уже вряд ли выйдет на какой-то открытый разговор. Для того чтобы это предотвратить, нужно выстроить определенную модель общения с ним – по крайней мере, в этом разговоре.

Эта модель могла бы быть такой: «Дорогой наш человек, мы тебя очень любим, мы видим, сколько у тебя есть хороших качеств, какие у тебя в жизни есть достижения, но нам было очень больно, когда…» – и приводится конкретный факт. Предположим, ребенок говорит: «Когда у меня был день рождения, мы с ребятами прождали тебя до десяти вечера, а ты так и не смог прийти. А когда пришел, то просто не мог ничего сказать. Мне было от этого очень больно». Не «ты себя плохо вел», а «мне было от этого очень больно». То есть попытка вызвать у человека чувство осознания проблемы и то, что его поступки другим причиняют боль.

Как показывает опыт, когда вот эти пять-семь человек начинают разговаривать с зависимым, в 80 процентах случаев это приносит результат. Он говорит: «Да, убедили, проблема есть». И тогда они говорят: «Мы считаем, что решать ее нужно таким-то способом». Об этом говорят все единогласно. И у зависимого выбора никакого уже нет, он, осознав, что есть проблема, понимает, что эту проблему нужно решать.

Предположим, ваш случай будет в числе не 80, а других 20 процентов. Чем эти 20 процентов характеризуются и оправдываются? Тут, как правило, страждущий человек говорит: «Да, проблема есть, но вы преувеличиваете, не так все печально, как вы об этом говорите. У меня все под контролем, я могу сам решить эту проблему». Тогда ему говорят: «Хорошо, мы готовы поверить твоим словам в очередной раз, но давай договоримся, что это не будет голословным заявлением. Договоримся, что, предположим, в течение ближайшего года ты живешь трезво, не употребляешь наркотики, не играешь ни в какие игры. Если ты действительно сумеешь этот период выдержать, то мы увидим, что ты действительно свободный человек, что ты можешь справиться со своим поведением. Тогда мы берем свои слова обратно, так как здесь мы перегнули палку».

Если же этого не происходит (как правило, этого и не происходит), человек не может выдержать этот период времени, тогда есть смысл к этому разговору вернуться, сказать: вот видишь, все-таки правда оказалась на нашей стороне, поэтому мы предлагаем обратиться туда-то за помощью.

– Спасибо Вам за эти практические советы.

– Вопрос телезрителя: «Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к кодированию от алкоголя?»

– Лично я никого не благословляю кодироваться, потому что все-таки понимаю: для того, чтобы измениться, человек должен потрудиться. Могут ли эти методы кодирования принести какой-то положительный результат? Вероятно, могут. И результат этот может выражаться в том, что человек останавливается и задумывается о своей жизни. Но если внутри человека не происходит изменения, которое мы называем покаянием, не меняется отношение человека к этому пороку, то это, как правило, выражается в том, что человек не готов потерпеть в течение какого-то периода времени. И когда действие кодирования заканчивается, как правило, все возвращается... Именно в этом отношении я считаю, что не нужно тянуть время, если человек действительно осознал, что у него есть проблема и нужно менять себя. При методе кодирования, если коротко сказать о смысле этого действия, человек говорит: «Да, есть проблема, но я не могу трудиться над ее реализацией. Сделайте так, чтобы у меня этой проблемы не было». Такой подход непрактичен, рано или поздно происходит возврат к прежнему образу жизни, поэтому лучше все-таки пользоваться не кодированием, а другим путем. Пусть он длиннее, зато устойчивее и как раз приносит стабильный результат, когда человек не кодируется от проблемы, а учится жить трезво.

– Сколько мы с Вами ни говорим по поводу трезвости, о комплексе этого понятия, о том, что трезвый человек четко осознает, куда и к кому он идет, какую жизнь проживает, но так или иначе тема трезвения все равно приводит нас к практическим вещам типа алкогольной, наркотической зависимости, зависимости от курения табака. Тем не менее каждый раз, когда Вы в эфире раскрываете тему трезвения, то говорите об этой комплексной составляющей. Но, видимо, этот вопрос жизненный, видимо, для всех актуален…

– Повторюсь: когда заходит разговор о трезвости, у большинства  людей срабатывает ассоциативный ряд, что это тема для пьяниц. Но если бы мы больше говорили о трезвости, раскрывали смысл этой христианской добродетели, являли примеры трезвого образа жизни, в этой трезвости воспитывали наших детей, рассказывали бы им о трезвости как о необходимом условии нравственного совершенствования, спасения, без чего невозможно покаяние – условие для вхождения человека в жизнь вечную, то у нас не возникало бы таких вопросов. Мы жили бы совершенно по-другому. Но имеем то, что имеем. И наш разговор тоже актуален в настоящее время. Поэтому мы говорим о трезвости, а нам задают вопросы о пьянстве.

– Спасибо Вам, батюшка, за то, что сегодня пришли в нашу студию.

Ведущий Дмитрий Бродовиков

Записал Игорь Лунёв